Венец и милосердие: Чужестранка

Тьма окутала Балдуина подобно бархатному покрывалу. Густой мрак, напоминающий чернила в королевских манускриптах, поглотил все вокруг. В этой непроглядной темноте король ощутил прикосновение - нежное и уверенное одновременно. Чьи-то пальцы коснулись его правой руки, той самой, что была почти безжизненной от проказы. Повернув голову, Балдуин увидел свою спасительницу. Удивительное сияние исходило от её фигуры, прорезая тьму подобно лучу маяка в штормовую ночь. На губах девушки играла загадочная улыбка – такая бывает лишь в сновидениях, полная тайного знания и обещания чудес. По мановению её руки мрак расступился, явив взору оазис, достойный древних сказаний: величественные пальмы шелестели листвой, ведя беседу с ветром, кристально чистый источник отражал россыпь звезд, а под ногами стелился ковер травы, мягкой, как лучшие ткани Дамаска. У края живительного источника король с изумлением обнаружил, что простые одежды паломника исчезли. Теперь его плечи облекала белоснежная туника, расшитая золотом, а поверх неё - алый плащ с гербом Иерусалимского королевства. Знакомая тяжесть короны легла на голову, но впервые за долгое время эта ноша не казалась обременительной. Девушка опустилась на колени у воды. В её ладонях, сложенных чашей, заискрилась влага, вобравшая в себя свет всех небесных светил. Приподнявшись, лекарь поднесла руки к губам короля. В этот миг Балдуин осознал - его лицо открыто, нет привычного платка, скрывающего следы болезни. Но во взгляде девушки не мелькнуло и тени отвращения или страха - только бесконечное понимание и нечто более глубокое, заставившее сердце короля забиться чаще. Вода оказалась сладкой, как мёд диких пчел, и прохладной, как горные ручьи Иудеи. Каждый глоток наполнял тело новой силой, смывая не только жажду, но и саму болезнь, все страдания и страхи минувших лет. Осушив благословенную влагу, Балдуин осмелился коснуться лица своей спасительницы. Её черты напоминали лики святых с фресок храма Гроба Господня, но были исполнены живого тепла. В глубине серых глаз таилась древняя мудрость, словно ей были ведомы все тайны мироздания, все печали и радости рода человеческого. Смущенный своим уродством, король попытался отвернуться, но девушка решительно удержала его за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. В этом простом жесте читались абсолютное принятие и... нежность? Её губы шевелились, произнося слова на том загадочном языке, что король уже слышал прежде. Теперь эта речь звучала подобно музыке вечности, древней песне, неподвластной времени. Внезапно лекарь опустилась на колени и припала губами к подолу королевской одежды. Этот жест, исполненный глубочайшего почтения и какого-то сакрального знания, пронзил сердце Балдуина острее любой боли. - Не надо... - Вырвалось у короля, когда сон рассеялся подобно утреннему туману. В первые мгновения он растерянно озирался, пытаясь осознать, где находится. Реальность возвращалась постепенно: палатка, пустыня, положение пленника. - Это был сон... Пространство вокруг пустовало - девушки не было рядом. Снаружи доносились раздраженные голоса. Превозмогая боль в измученном теле, Балдуин осторожно приблизился к выходу и отогнул полог палатки. В рассветных сумерках, когда солнце еще не набрало полную силу, взору короля предстала тревожная картина. Его спасительница стояла перед одним из разбойников, чье лицо, изрытое оспинами, искажала злоба. Бандит что-то гневно выговаривал, то и дело указывая в сторону палатки Балдуина. Девушка отвечала с той же решимостью - в её голосе не слышалось страха, только твердая уверенность в своей правоте. Однако напряжение нарастало с каждым мгновением. Внезапно разбойник, потеряв остатки самообладания, схватил лекаря за руку и с силой оттолкнул. В момент падения платок соскользнул с головы девушки, высвободив волосы такого цвета, какого Балдуин не видел за все годы своей жизни. В лучах восходящего солнца они полыхали живым пламенем, соединяя в себе оттенки расплавленного золота и свежей крови. Это не было рыжим цветом норманнов или огненным - кельтов. Казалось, сама заря спустилась с небес и окутала голову девушки своим сиянием. Это зрелище настолько поразило всех присутствующих, что на несколько мгновений воцарилась полная тишина. Балдуин, завороженный открывшимся чудом, застыл, забыв как дышать. В памяти всплыли древние предания о джиннах пустыни, существах, несущих в себе частицу божественного огня. Теперь король понимал, почему девушка так тщательно скрывала свои волосы - подобная красота могла испугать любого, кто не готов к встрече с чудом. Разбойники в суеверном ужасе отпрянули, плюясь и бормоча охранные молитвы. Седобородый старик начал громко читать суры из Корана, пытаясь защититься от того, что считал порождением темных сил. Эти люди, не знавшие страха перед сталью и стрелами, оказались беззащитны перед ликом необъяснимого. Не в силах оставаться безучастным, Балдуин, преодолевая слабость и боль, поспешил к упавшей девушке. Помогая ей подняться, он не мог оторвать взгляда от волос, окутавших её подобно плащу из живого пламени. Король встал между своей спасительницей и обидчиком, готовый защищать её несмотря на свое состояние. - Не трогай её. - В голосе Балдуина прозвучали властные нотки, от которых обычно трепетали придворные. Даже без знаков королевского достоинства, в простой одежде паломника, он оставался монархом до мозга костей. -мНе лезь не в своё дело, гнилец. - Выплюнул разбойник, но в его голосе уже сквозила неуверенность. - Она не должна заразиться от тебя и нас всех заразить. Эта ведьма не понимает, чем рискует... Тебя следовало бросить шакалам на растерзание. Прежде чем ситуация переросла в открытый конфликт, из толпы выступили двое. Первый - высокий и статный мужчина с властной осанкой и ухоженной черной бородой - явно выделялся среди остальных. Его одежда, хоть и запыленная, была сшита из дорогой ткани, а на поясе висела сабля в богато украшенных ножнах. Второй, пониже ростом, но крепко сложенный, держался чуть позади, внимательно оценивая обстановку. - Прекратить! - Приказал высокий, и в его голосе прозвучала такая властность, что даже Балдуин невольно отметил привычку повелевать. Схватив буяна за грудки, главарь притянул его к себе. Король узнал этот голос - именно он разрешил девушке забрать его с собой. - Если лекарь велела доставить его к людям, мы это сделаем. Главарь обернулся к своему спутнику: - Якуб, собирай всех, выдвигаемся. Пополните запасы воды, подготовьте верблюдов. Якуб кивнул и принялся отдавать распоряжения, его хриплый голос разносился над лагерем, приводя разбойников в движение. Тем временем главарь поднял упавший платок и протянул его девушке. В этом жесте сквозила неожиданная для разбойника галантность. - Покрой голову, женщина. - Он криво усмехнулся, но взгляд выражал смесь уважения и опаски. - Кто бы мог подумать, что мои люди так испугаются древних суеверий. - Благодарю, Тарик. - Тихо произнесла девушка, принимая платок. Её огненные волосы постепенно скрывались под синей тканью, подобно тому как солнце прячется за горизонт. Балдуин заметил, как пальцы Тарика на мгновение задержались на руках девушки - огрубевшие от меча, но сохранившие следы былой утонченности. Острая боль пронзила сердце короля - чувство, давно забытое за годы болезни. Ревность? Как этот сарацин может так свободно прикасаться к ней, когда сам Балдуин страшится малейшего прикосновения, боясь запятнать своим недугом? - А ты, прокаженный, будь осторожен. - Тарик смерил Балдуина снисходительным взглядом, в котором мелькнуло понимание, словно он догадывался о буре чувств в душе странного паломника. - Её я обязан доставить в целости. А до тебя мне нет дела. Если мои люди захотят твоей смерти, и лекарь этого не увидит, я не стану им мешать. Твоя жизнь - в её руках. - Я принимаю эти условия. - С достоинством ответил Балдуин. В его тоне звучала привычка говорить с равными, какими бы ни были обстоятельства. Девушка потянула короля за рукав, увлекая прочь от назревающего конфликта. - Нам пора собираться. - Тихо произнесла она, но в голосе звенела тревога. Было ясно - ситуация в любой момент может выйти из-под контроля.