Immortalitas

Мужчина на сцене закрывает лицо от выстрелов вспышек из подлых оружий прессы, фотоаппараты выпускают стаю ослепительно белых коршунов, так и норовящих выцарапать глаза. Весь зал аплодирует до момента, пока плавное, но увесистое движение рук организатора конференции не призывает заземлиться по местам. Зрители перевозбуждены, ряды волнуются и переливаются шепотом, все предвкушают услышать лекцию от знаменитого профессора наук в сфере психиатрии. Поправив белый воротник, чтобы спрятать капли волнения на шее, мужчина в очках разворачивает папку со вкладышами. Наконец, скрипит последний стул, кто-то ставит точку заключительным кашлем, и наступает плотная тишина. В зале преобладает запах из болезненно фанатичной восторженности, головокружительный до тошноты эффект, произведенный всего лишь одним человеком у микрофона. Блажен, кто не имеет чуткого обоняния в замкнутом помещении. Проводник в виде микрофона начал передавать голос скромный и слабый, разоблачая долголетие связок человеческого тела. - Всем добрый вечер. Спасибо, что пришли. Без лишних прелюдий, позвольте перейти сразу к волнующей всех нас проблеме. Уважаемые коллеги, ни для кого не секрет, что тема, которая воздвигнута на сегодняшней конференции является самой малоизученной в области психиатрии. Сегодня наша задача в очередной раз пролить свет на те аспекты, которые остались в тени исследований нашего наследия. Когда Иоганн Рейль отделил психиатрию от медицины, он утверждал о том, что рассудок играет активную роль в представлении о мире, когда Фрейд основал психоанализ он выдвинул три слоя сознания, и здесь же, бессознательное является как отче наш, и, наконец, когда Блейлер назвал шизофрению – шизофренией, основным ее признаком счел амбивалентность. Не сосчитать сколько теорий в нашей области разбилось о риф критики, сколько исследований было проделано впустую и сколько жертв накопилось в результате таких исследований. Мы всегда должны помнить об ответственности, и сегодня, когда мы в очередной раз стараемся найти общие точки пересечений в одной области, я осмелюсь предложить нечто новое на растерзание ваших умов. В психологии творчества есть много общего с нашим объектом исследования. Многие теории, которые применимы к области творчества, можно сопоставить с уже имеющимся материалом о шизофрении. Одна из них самая наглядная - самостоятельная работа подсознания. Творчество и данное расстройство имеют в структуре три пласта, один из них является тем звеном, который мы еще не можем контролировать. Однако, продукт творчества работает, только тогда, когда действуют все три функции, облеченных в определенную форму, которая, имеет свойство видоизменяться. У людей с расстройством личности ярко выраженные процессы, которые отвечают за созидание, другими словами, их мозг постоянно неконтролируемо творит. Главный вопрос заключается в том, как заблокировать внутренние процессы беспорядочного подсознания, чем забить поток хаотичных мыслей и образов? Важно выполнять базовые механические действия, которые необходимы для жизнедеятельности организма, другими словами – жить рефлексами. У животных шизофренией можно назвать только патологию, по чьей милости у них отнимается какой-то из инстинктов. Творить может только человеческий ум, за что он, бывает, часто расплачивается. Может тогда, какое-то время придется поддаться правилам игры подсознания, но никогда эмоциям, потому что эмоция – это то, чем питается творчество… В конце конференции зрители сливаются в один общий организм, переводя на простонародье – ведет себя, как стадо. Все как один подрываются с мест, не в силах больше сдерживать овации. Многочисленные ладони принимают на себя удар, вынужденные расплачиваться за чужой талант. Ганнибал хлопает вместе с остальными, он отдает должное трудам профессора, однако, здесь он не для того, чтобы просто подпитать чужое эго, его роль будет гораздо пообъемнее. Настанет момент, когда опьяняющий шлейф триумфа растворится, ускользая за двери вместе с публикой, когда сумерки сменит ночь, а внимание задремлет и меньше всего будет ожидать, тогда, чья-то тень с грацией акулы бесшумно просочится в чей-то личный кабинет, освещенный одним источником света, и найдет укромную обитель в глазах, внезапно столкнувшихся с призраком прошлого из ночных кошмаров. - Д-доктор Лектер? – пораженный профессор замер над рабочим чемоданом, так и не завершив свое действие. Он встречает незваного гостя в неосознанном поклоне, окаменев под взглядом, в черноте которых плясали лишь огоньки. Живое тело выдала гусиная кожа, стоило знакомому шипящему акценту коснуться ушей. - Добрый вечер, Август. Лекция была занимательной – Ганнибал вынырнул из тени мягкой поступью и одним этим движением разбил чары, околдовавшие профессора, слишком уж живо тот тронулся с места, в машинальном жесте выставив одну руку перед собой. Пятится было некуда, поэтому вся сотрясающаяся страхом сущность вжималась сейчас в смежный угол, стараясь сложиться до маленькой точки и волшебным образом испариться. Из этой маленькой точки, которая на самом деле весьма большая и заметная, доносится жалостливый вой, едва напоминающий человеческий голос. Какая пытка, для искушенных классической музыкой ушей. - Я же выполнил все условия - Знаю Паузу заполняло сбивчивое учащенное дыхание, которое резко прекратилось, стоило Ганнибалу поднять руку и подвести ее к лицу профессора. Глаза последнего скосились к переносице, когда пальцы Лектера плавным движением вернули очки с кончика носа наверх. Никогда не ожидаешь, в какой момент может уколоть внутри. Этот жест должен был быть посвящен другому человеку, тогда бы он, конечно, было намного осмысленнее, трепетнее, интимнее… Он так отвлекся, растворяясь в этих волнующих мыслях, что вернулся к профессору прыгнув на хвост его фразы. - …Пожалуйста, Филиция тяжело больна, ей нужна моя помощь - Боюсь, профессор, мне понадобилось от вас еще кое-что. - Я не могу больше так рисковать – неубедительно проблеяв - Если нас здесь заметят, у меня не останется выбора, как позвонить в полицию - А я думал мы приятели, Август. – Ганнибал слегка наклонил голову к правому плечу - Лучше вам быть моим приятелем Профессор Август быстро закивал и неловко выбрался из-за угла. Свое старое, заржавевшее от нервов тело он потащил к дверям, но для того только, чтобы запереть их на замок, подписав себе уговор одним легким поворотом щеколды. Уговор тот разбил характерный щелчок закупорившихся дверных механизмов. Казалось, каждый предмет в тускло освещенной комнате вибрировал и о чем-то предвещал. - Я вас слушаю - Присядьте профессор, сегодня мы обойдемся беседой

***