Immortalitas

Шторы поглощали в себя последний источник света с улицы, укрывая во мраке всех ночных гостей этого дома, но даже спрятавшись за книжный стеллаж ей казалось, что она как на ладони. Особенно сильно выдавало собственное сердце, которое по слышимости перебивало механизм часов. Спрятаться здесь было не слишком благоразумно, но это все, на что ей хватило времени, вопрос лишь в том, выиграет ли она его еще. Становится невыносимо тесно, темнота как ловушка, что сдавливает к центру стены, все сгущается и превозносит на пьедестал тревогу. Кровь набатом стучит в висках, ведь каждый угол может содержать в себе смертельную опасность. С улицы послышался звук. От неожиданности Беделия прижала ладонь ко рту, чтобы собственное неровное дыхание не мешало прислушиваться к советам дома, впрочем, она не единственная, кто сейчас делает тоже самое. Это пространство не принадлежит ей, оно не хранит ее тайны, она не в сговоре с этими стенами, не плавает в них как рыба в воде, дом может стать как сообщником, так и предателем. Сейчас его уместно сравнить с паутиной, вибрации которой в любом скрипе половицы, а раз есть паутина, значит где-то поджидает паук. Женщина стягивает по одной туфле с каждой ноги и аккуратно кладет их на мягкий диван. Это была ее первая ошибка*. Послышался скрип со стороны лестницы, сердце вмиг ухает вниз. Сильно рискуя, женщина выбирается из ловушки в виде кабинета и на цыпочках крадется в другую комнату. Шаря рукой по стене, она вслепую добирается до цели так быстро, насколько позволяет ей скованное от страха тело. Ей не пришлось оглядываться назад, чтобы подтвердить его присутствие, взгляд черных глаз до зуда отпечатался на белокуром затылке. Психиатр не мешкая входит в спальню, запирает за спиной дверь на щеколду, наконец, бесшумное передвижение становится бессмысленным, поэтому она демонстративно громко раскрывает прикроватный ящик и заряжает магазин. Удалось выиграть еще немного времени, но только на то, чтобы постараться вернуть себе самообладание. Адреналин затуманивает холодный рассудок, поэтому Беделия старается отрезвить себя укусом в нижнюю губу до соли в глазах. Она всегда была слишком любопытной, и поздно посыпать голову пеплом. Который раз ей не следовало вестись на искушение, заигрываться в то, во что пожелают ее пациенты, тем самым удовлетворяя свой профессиональный интерес. Так было интересно, что в случае с ним даже не было отчетливой грани, когда все вышло из-под контроля. Сложно сказать, был ли в их партии у нее хоть намек на бразды правления, но есть и очевидное - она проиграла ему жизнь. Беделия подходит к двери, и прислоняется лбом к деревянному покрытию. Один. Два. Три. Щелчок и резкий выпад в темноту коридора, пистолет выставлен перед собой. Никто услужливо не подставил лоб к пистолету, чтобы по-джентельменски избавить женщину от ее ночного кошмара. Снова давящая напряженная тишина встает комом в горле, Дю Морье смотрит вниз на входную дверь, которая была закрыта, и, возможно, не заперта. Это был последний шанс. Неуверенный скользящий шажок, за ним второй, такой же успешный в своей бесшумности, еще несколько «прыжков веры» и вот она уже напротив двери в кабинет. Где-то внутри от напряжения лопается образная струна - скрип половицы. Она бежит, не замечая угрозы от лестницы, преодолевает разом несколько ступеней и подворачивает лодыжку. По шее снова пробежал холодок, волоски встали дыбом, она готова поклясться, что уже чувствует жар от приближения монстра. Раздалось несколько выстрелов, стреляла назад наугад. Встав на здоровую ногу ей приходится сделать несколько рывков и с невероятными усилиями у нее получается допрыгнуть до двери. Опершись спиной о холодную сталь, Беделия поднимает пистолет. Сзади никого не оказалось. Женщина растеряно рыщет глазами по темноте до момента, пока не убеждается, что ей ничего не угрожает. Гонка выбила из ее тела весь дух, голова и руки грузно падают вдоль тела, будто марионетке разрезали связующие с кукловодом нитки. Продолжая вялое движение, кисть нажимает на ручку и отворяет дверь. Беделия поднимает голову и каменеет. Раздается щелчок холостого выстрела.

***

Адажио Шостаковича, как и вся классическая музыка, будто бы призывает отпустить все мирское и полностью удовлетвориться лишь миром духовным. Забыть про существование отчаяния, безысходности, унижения, боли. Забыть о потерянной конечности. Зачем тебе нога, если ты еще можешь слышать эту музыку, заливает в уши скрипка. Должно быть, такой посыл у маньяка в клетчатом костюме. Беделия повела носом над бокалом и сделала глоток на пробу. Красное сухое, кисловато между прочем, зато под стать ее положению. Резонирует с «духовным миром». Ганнибал опустился на стул во главе стола, когда ее саму посадил по правую руку, что вводило в замешательство, ведь этот жест делал ее положение привилегированным. Готовившихся принять трапезу разделяла большая приготовленная нога на узорчатой скатерти. Как бы ей хотелось выслушать сказку про говядину, но ее магию тут же разоблачат фантомные боли. - Могли бы мы пропустить часть про историю соуса и перейти сразу к сути – шелестяще проговорила Дю Морье, стараясь зафиксировать взгляд на вине. Ей становилось все тяжелее игнорировать запах жареного. - Я обычно не изменяю своим традициям, но тебе отказать не могу - Непременно, его все это забавляет. Интересно, играться с едой тоже входит в его традиции? - Кстати о традициях. Я сижу по правую руку - Восхищен твоей наблюдательностью, Беделия - По обычаям это место отдавалось людям, к которым был высокий уровень доверия - Я не теряю надежды Ганнибал принялся разрезать мясные мышцы, а Беделия думала о последствиях, если ее вырвет прямо на стол. Доверие. Строго судя, она его уже подорвала, за что лишилась правой ноги. - Второй шанс, или ты настолько отчаялся найти средство его вылечить В этот раз Ганнибал посмотрел на нее уже без веселых чертиков в глазах, веселье заканчивается, когда поднимается больная тема. - Уговор есть уговор, вылечишь Уилла, останешься жива Беделия опустила взгляд, не выдержав невербальной схватки. Она была похищена из своей разрушенной и сумасшедшей жизни в еще более сумасшедшую. Катализатор бедствия всегда один. Ганнибал не давал гарантий, что она останется жива до этого момента. Может быть, она бы и не сбежала, если бы знала условия новой игры, если бы знала, какой туз у нее в рукаве. Конечно, как только Уилл выздоровеет, Ганнибал от нее избавится, нужно быть наивной овцой, чтобы не понимать. Дю Морье знает, что она не такая, и, может быть, далеко не овца. - У Грэма нарушена нейронная связь, он не сопоставляет каждое, скажем, возвращение в жизнь с тем, что это ты каждый раз не даешь ему умереть. Ему кажется, что все происходит само собой, отсюда бред бессмертия. Проблема кроется в черепно-мозговой травме. Что произошло до того, как ты пришел ко мне? - Я хочу, чтобы это осталось между мной и Уиллом Беделия хмыкнула в бокал. - Нужно сделать МРТ - Пока ты говоришь только очевидные вещи - Бред Котара, это ответвление шизофрении, самая мало изучаемая часть психиатрии, тебе ли не знать - Но ты знаешь больше - Каждый пациент индивидуален - Есть препараты Ганнибал цепким взглядом проник в пространство женщины и не отпускает ее, будто только одним присутствием сдавливая хрупкую шею как питон. Не исключено, что так ощущается сила чужого намерения, но, как известно, истина в вине. - Беделия, это прозвучит не очень тактично, но у тебя один шанс выйти из этого дома - Пока ты раз за разом его восстанавливаешь, то укрепляешь в нем уверенность в его же неуязвимости. Это жалкое зрелище - Предлагаю подумать над правильным ответом, пока твоя жизнь не превратилась в жалкое зрелище Беделия горько усмехнулась и осушила бокал. - Моя жизнь уже жалкое зрелище. - Еще нет Ганнибал дежурно улыбнулся и положил перед женщиной на тарелку большой кусок от ее ноги. Беделия проглотила спазм тошноты. Ей казалось, что у Лектера почти не осталось на нее рычагов давления, но как же она лелеяла свою красоту, как же, к великому несчастью, она хочет жить.