Когда я всё забуду

      За окном торопливо поднимается солнце. Утро гордо сменяет ночь, окрашивая небо золотистыми мазками. Набушевавшись, дождь умеряет свой пыл, и на землю падают лишь редкие капли с крыш. Снаружи всё ещё по-осеннему холодно, поэтому никто не спешит открыть окно. Ветер давно стих, и потрёпанные деревья печально стоят, сокрушаясь о сломанных ветвях и унесённых яростными потоками листьях. Природа вздыхает спокойно.       — Почему он так долго не просыпается? — вопрошает слабый усталый голос. Его владелица уже не содрогается от неунимающихся приглушённых всхлипов. Тонкие пальчики одной руки уже не собирают неустанно с ресниц бусины сверкающих слёз, как несколько часов до этого, но пальцы второй всё также нежно перебирают непослушные каштановые вихры на макушке мирно посапывающего на постели Питера.       — Это нормально, Мэй, — заверяет её Тони, трепетно сжав её хрупкое плечико в своей широкой ладони. — Просто его организм, наконец, смог немного расслабиться, понимаешь? Нужно время на восстановление, и тогда он с новой силой сможет патрулировать улицы Нью-Йо… — Женщина поднимает на него убийственный взгляд, и Тони осекается. Пожалуй, зря он про патрули.       — И… Когда он восстановится?       Старк подозрительно медлит, и замечает, что его пауза не на шутку тревожит Мэй. Но у него нет ответа. Он всем сердцем хочет знать, что будет дальше, но, наверное, его роль во Вселенной слишком ничтожна, чтобы быть достойным иметь ответы на все вопросы. Поэтому он лишь сухо отвечает:       — Скоро.       Тони, не в силах больше смотреть на бледное, безжизненное лицо Питера, извинившись, выходит из спальни. Неужели, всё зря? Мысль о том, чтобы нахлестаться виски до звенящей пустоты в голове, прельщает, но он не может так поступить с парнем сейчас. Не тогда, когда на счету каждая секунда. Может, после?.. Если… Нет. Когда Питер поправится, Тони определённо придётся как-то бороться с пережитым стрессом. Хотя, наверняка Питер предложит свою не менее эффективную альтернативу…       — Как там с Фьюри дела? Не перекинул тебя на свой вредный автоответчик? — интересуется Тони, влетая в гостиную, и старается придать себе менее взволнованный вид.       — Как ты угадал? — бросает ироничное Наташа, и набирает номер снова, нетерпеливо расхаживая вдоль комнаты.       — Когда прибудут остальные?       — Стив и Баки в пути, Клинт выехал, Сэм на подлёте, — загибает пальцы Беннер. — Тор что-то невнятное пробасил мне в трубку, но, как я понял, тоже скоро будет. Ванда с Вижном давно скрылись в неизвестном направлении…       — Это не существенно. Питер их почти не знает, — равнодушно хмыкает Тони.       — Тогда… Ещё Стрэндж, но до него обычно трудно достучаться. В этот раз не повезло, — пожимает плечами Брюс. — Я оставил ему голосовое сообщение.       — Спасибо, друг, — протягивает ему руку Старк, глядя на него по-особенному тепло. Брюс удивлённо косится на раскрытую ладонь с пару секунд, а затем, поднявшись с кресла, с чувством пожимает её. Тони неожиданно притягивает его в объятия, похлопывая по спине. — Я ценю это.       — Я знаю, Тони, — отвечает Беннер, мягко отстранившись, и ободряюще сжимает его плечи.       — Ты не упомянул Роуди, — отмечает Старк и с настороженностью прищуривает глаза, складывая руки на груди. — У него там грёбаный завтрак с президентом?       — Думал, ты давно ему всё рассказал.       — Не успел, — бросает он и лезет в карман за телефоном.       Через пару секунд протяжных гудков, в трубке слышится знакомый голос:       — Тони? Что опять стряслось?       — Роуди… Просто приезжай.

***

      — Пацан что?! — неверяще восклицает Бартон, подскочив на сидении мягкого кресла.       — Умирает, Клинт, — мрачно произносит Наташа, награждая его неодобрительным взглядом.       — Как… Как это возможно, Тони? Регенерация должна была уберечь его от подобного, — недоумевает Роджерс и в поисках ответа глядит на Брюса.       Тот, в сотый раз приготовившись читать лекцию, поправляет очки и без энтузиазма начинает:       — Регенерация тоже не бесконечна, увы. Натиск облучения слишком силён, она просто не справляется с нагрузкой. На одну восстановленную клетку приходится минимум две разрушенных, — объясняет Беннер и потирает уставшие глаза. — Мы с Тони разработали и ввели ему что-то типа допинга. Это поможет ему продержаться чуть дольше, пока мы не найдём способ спасти его.       — Его тётя с ним? — уточняет Сэм, сидя на диване, закинув ногу на ногу, и нервно постукивает пальцами по колену.       — Да, но он без сознания, — отвечает Тони и переводит опасливый взгляд в сторону коридора, ведущего в спальню.       — Она знает? — присоединяется вдруг Стив.       — Частично, — хмыкает Старк. — Если спросит — у нас милый бранч на двенадцать тридцать. С Питером это никак не связано. И если хоть один идиот проболтается, всех линчую к чёртовой матери! — Свирепым взглядом проходится он по каждому сидящему в его кабинете человеку. Отчего-то ни у кого нет желания возразить, и Тони довольно кивает. — Я наплёл ей про травму на патруле. Но она всё равно в слёзы.       — Ну конечно, Тони. Он её племянник. И он без сознания. Какой реакции ты ждал? — упрекает Наташа, и Тони беспомощно пожимает плечами в ответ. Хоть бы он успел увидеть её…       — Асгардские знахари практикуют множество лечебных метод, может одна из них подойдёт и юному Паркеру? — басит Тор. Неожиданно для всех он является в Башню в обыкновенной чёрной футболке и джинсах, а не присущей ему божественной сбруе.       — Лечить такое магией может быть чревато… — отзывается Брюс, задумчиво потирая лоб.       — Но ведь деструктор сам по себе нечто типа волшебного луча, я прав? — звучит голос Сэма. Он оглядывается на всех сидящих в кабинете в ожидании ответа.       — Не прав, — доносится ледяной баритон слева от Кэпа, приковавший к себе всеобщее внимание. — Каталитический деструктор органических волокон. Само название говорит за себя, здесь нет магии. Чистая наука. — Делится Баки, и все вдруг смолкают. Особенно Сэм.       — Слушайте, хуже уже не будет, — произносит вдруг Клинт после затяжного молчания. — Тор, зови своих этих знахарей.       Тор кивает и даже тянется за молотом, как вдруг строгий голос Наташи разносится по комнате:       — Ты хочешь рискнуть жизнью Питера?       — Да пусть просто посмотрят! Хуже не будет!       — Прекрати, Бартон! Брюс ясно дал понять, магическое вмешательство может серьёзно навредить его организму!       — А так он умрёт!       — Хватит! — громыхает вдруг Стив. — Пусть парень хотя бы придёт в себя!..       — Тони? — тихо зовёт друга Роуди, всё это время молча наблюдавший за переменами в его лице — теперь оно отдаёт подозрительной бледностью. Старк обращает рассеянный взгляд на Джеймса, бездумно косится на его донельзя выглаженную рубашку, отмечая, что здесь определённо недостаёт галстука. До слуха всё ещё доносятся переругивания Клинта, Стива и Наташи, но Тони старается сфокусировать взгляд на мужчине. — Ты как?       — Паршиво, — совсем не весело усмехается Старк.       — Всё будет в порядке, друг. С Питером всё будет в порядке, слышишь?       Тони слабо кивает, и Роуди понимает, что до сих пор он ничего не слышал.       — Слушай, эти идиоты хотят позвать врачей из Асгарда, Тор говорит, есть шанс, что они помогут Питеру, но Брюс считает, это может быть опасно. Мол, магическое вмешательство. Клинт предлагает действовать, Наташа против. Ты что думаешь?       — Что я думаю?.. — рассеянно тянет Старк. — Надо попробовать. — Решительно отвечает он и поднимается с места, хлопнув по обивке кресла.       — …Ты разве не слышал Барнса?! Это чёртова высокотехнологичная пушка! — доносится обрывок гневной тирады Наташи.       — Клинт прав, — утверждает Тони, и все с удивлением пялятся в его сторону. — Магия, не магия! К чёрту. Если есть хоть крохотный шанс, нужно попытаться.       — Слышали? — самодовольно ухмыляется Бартон и одними губами возмущённо шипит «Что?!», встретившись с обжигающим взглядом Романофф.       — Тони, это очень рискованно, — рычит Наташа.       — А Фьюри разве поднял трубку? М? — язвительно подмечает Старк. Женщина, не найдя, чем возразить, отступает. — Тор? — Зовёт его Тони, и тот с готовностью поднимает голову. — Зови, кого бы ты там не звал…

***

      Всё вокруг кажется таким неверотяно противным. И ткань одеяла, касающаяся оголённых участков кожи, и мерное жужжание светильника, и собственное тело. В нём так не удобно! Хочется сбросить покров, подобно змее, и задышать свободнее. Но как только тёплая нежная рука проводит по щеке, касается места за ушком, делится своим теплом, одеяло кажется самой мягкой вещью на свете, подрагивание лампы приятно возбуждает слух, а тело становится самым комфортным, что ни на есть, и дышится уже легче. Довольная улыбка невольно трогает губы. Питер приподнимает веки. Сквозь послесонную муть перед глазами проглядывает знакомый силуэт. Затем Питер слышит взволнованный вздох. Родной голос. Это Мэй. Питер спешит подняться, как следует разглядеть её лицо, в спешке потирает руками глаза, лишь бы увидеть её. Увидеть её…       — Питер, не делай резких движений, дорогой! Ты сошёл с ума?!       Такое родное хлопотание. Как же он боялся забыть… Питер не слушает, он как следует открывает глаза и пристально глядит на тётю. Измученная, заплаканная, но это она. На ней растянутая домашняя футболка с забавной надписью, тёмные волосы неряшливо разбросаны по плечам. Наверняка, прибежала сюда, сломя голову. Пит улыбается, как последний идиот, но ничего не может с собой поделать. Она здесь. Он успел. Не забыл…       — Мэй… — хрипит Питер, глядя, как по её лицу с новой силой принимаются течь слёзы. — Мэй, всё в порядке. Я так хотел увидеть тебя, ты не представляешь…       Он всё же приподнимается на постели и оплетает её руками, нежно, но крепко прижимая к себе. Если можно, он растворится в ней. Навсегда. Полностью. Непрошенные слёзы выступают в уголках глаз, одна из них предательски скатывается по щеке. Мэй ласково поглаживает его по спине и так же жмётся всё ближе и ближе, словно пытаясь осуществить мысли Питера. Она так жалостливо всхлипывает, что он, не думая, начинает ритмично и не спеша покачиваться вместе с ней, успокаивая. Так же, как в его детстве делала она. Так же, как для него делает Тони.       — Питер… — отчаянно всхлипывает она. — Я так боялась… Ты очнулся, Боже, ты очнулся. — Произносит она и, взяв его лицо в свои маленькие ладони, глядит на него, как на сакраль, и оставляет долгий поцелуй на лбу.       — Всё в порядке, Мэй. Я в порядке... — шепчет он       — Я так не думаю, молодой человек, — как может в эту минуту, строго говорит она. — Тони сказал, ты ходил в патруль, и тебя серьёзно ранили! Как можно быть таким беспечным, Питер! Ну как так можно?!       Питер недоумённо хлопает глазами, а затем в осознании замирает. Серьёзно ранили?! Это нечто гораздо страшнее, чем простая рана. Похоже, Тони не стал посвящать Мэй в подробности. И Питер бесконечно ему за это благодарен. Он помечает в мыслях обязательно как можно слаще поцеловать его за это, потому что если бы Мэй действительно знала, что с ним происходит, она бы не выдержала. И Питер бы не простил себе.       — В следующий раз на такие дела один не пойдёшь, так и знай!       Пит понятливо кивает и улыбается. Ему так хорошо. Слушать её наставления и упрёки кажется правильным. Словно с ним действительно ничего не случилось. Обычный промах, обычный нагоняй от тёти.       — Как ты себя чувствуешь, милый?       — Порядок, тётя Мэй, — заверяет её он, ободряюще сжав её руку в своей, а сам мысленно заключает: действительно, порядок. На удивление бодрое состояние. Так хорошо он не чувствует себя даже в погожие деньки, нечего и говорить про то, что с ним творится сейчас. Так какого чёрта?.. Но, решив не доводить тётю размышлениями вслух, прокашливается и продолжает:       — Давно ты приехала?       — Давно, дорогой. Всё ждала, пока ты проснёшься.       Сначала он равнодушно хмыкает, когда замечает завешенные плотными шторами окна, но осознание неприятными мурашками прокатывается по телу. На кой чёрт закрывать шторы на ночь? Значит, уже и не ночь вовсе! Сколько же он спал?! Главное, что он очнулся, а сколько времени прошло — совершенно не важно. Он не забыл. И эта мысль заставляет сердце радостно трепетать в груди. Мэй рядом, она здесь, чёрт возьми, чего ещё можно желать? Может, разве что, перестать обращаться в прах? Пожалуй, это действительно стоящая мечта.       — Тебе разве не нужно на работу?       — Я никуда не пойду, Питер. Буду рядом столько, сколько потребуется. И без возражений, молодой человек! — отрезает она, серьёзно кивая головой.       Пит самозабвенно улыбается, «молодой человек»… И правда, будто всего лишь где-то накосячил. Она здесь…       — Приходили какие-то люди, назвались врачами, но одежда на них была страннее некуда, — делится Мэй и, видимо, до сих пор не в силах отойти от их прикидов, вздрагивает. — Старк пригласил. Осмотрели тебя. А меня, представляешь, никто не пустил! — Возмущается она.       — Врачи? — усмехается Пит. Какие к чёрту врачи?! Здесь обычные врачи не помогут! Ладно, необычные. У них «одежда страннее некуда». Да что здесь творится вообще?! — Чудесно… — С сомнением протягивает он.       — Питер… — с облегчением выдыхает она его имя, и парень чувствует, что от спавшего с её души груза и у него на сердце становится спокойнее. Он приникает к ней и лежит долго-долго, впитывая её тепло, пытаясь вложить в непослушную память звук биения её сердца. Пока вдруг не хочется врезать себе от осознания: Тони всё ещё где-то снаружи, в неведении и места себе не находит от волнения!       — Мэй, можешь… — тихонечко зовёт он. — Можешь позвать Тони? Он… Наверное жутко волнуется?       — Конечно, милый, — часто кивает она и, напоследок оставляя мириады поцелуев по всему лицу, отчего Питеру приходится смущённо зажмуриться, выскальзывает за дверь.       Тоненькая струйка света, впущенная из гостиной, исчезает, и комната вновь погружается в темноту. Питер устало откидывает голову на спинку кровати и прикрывает глаза. В голову лезут ненужные мысли. Пит отмечает, что не слышит шума дождя.       Вновь появившийся в комнате свет означает открывшуюся дверь спальни. А следующий за этим голос заставляет судорожно вздохнуть и распахнуть глаза.       — Малыш… — невероятно облегчённый выдох, вкрадчивый шёпот, стремительный порыв, и лицо Тони останавливается в нескольких миллиметрах от его, будто боясь навредить малейшим касанием. Тони старается даже дышать аккуратнее, будто Питер рассыпется от самого ничтожного дуновения. — Господи, Пит…       Питер смотрит в его беспокойные глаза и впитывает каждый их проблеск, старается запомнить каждую крапинку на радужке, каждое едва заметное подрагивание ресниц. Затем прижимается лбом к его лбу, и потирается носом о его нос, улыбаясь так нежно, пока Тони шепчет что-то неразборчивое, но такое трогательное, ведёт подушечками пальцев по плечам, мягко касается его щёк, и Пит понимает лишь одно — как же отчаянно он боялся потерять его. Остаться где-то там, в темноте. Без него. Без его родных рук и тёплых слов, без дурацких подарков без повода и скабрезных шуток. Он отмахивается от страшных мыслей и тянется ближе в намерении наградить обещанным, запустив пальцы в лохматую макушку, притянуть к себе, и касается его губ в самом сладком, тягучем и томном поцелуе. Тони сдаётся. Перебирается на постель, как можно осторожнее льнёт к нему, легонько вдавливая в себя, прикусывает нижнюю губу, оттягивает, вторгается в его рот языком и принимается хозяйничать там, имея на это полное право, выбивая из Питера приглушённый стон, сводящий с ума. Тепло его дыхания обжигает, отзываясь табунами мурашек по всему телу, и Тони распаляется под этим жаром. Питер отчаянно впивается ему в губы, пытаясь выпить его без остатка, держит его так крепко, боясь отпустить. Ему кажется, что, стоит только открыть глаза, всё исчезнет. Развеется, подобно дыму, и у него ничего больше не останется. Только боль и это ужасное чувство бесконечной пустоты в груди. Огромной чёрной дыры, затягивающей Питера в свои тёмные, беспросветные недра. Но Тони мягко касается его плеч, нежно держит за подбородок и проходится кончиками пальцев по чувствительному месту за ушком, пробирается под футболку, касается ребёр, согревая своими прикосновениями, вновь выбивает у парня судорожный всхлип, который до невероятного ласкает слух, и Питер больше ничего не боится. Пока Тони с ним, пока он может вот так касаться его, вызывая внутренний трепет, пока его голос звучит, и Пит с таким наслаждением впитывает каждые нотки бархатистого тона… Питер знает, что жив.       Тони, напоследок оставив на его губах короткий поцелуй, утыкается лбом в его лоб и заглядывает в глаза, тяжело дыша.       — Питер…       Парень всматривается в родные карие омуты. С момента последней встречи они меняются. Глядят устало, беспокойно и так пристально… Словно в страхе упустить хоть что-нибудь, не заметить, не увидеть. А в глубине плещется такая боль… Тёмная, пронизывающая, страшная. И от этого у Питера сжимается сердце.       — Прости меня… Прости меня, Тони, пожалуйста, прости… — шепчет он, укладывая голову ему на грудь. Тони оплетает его руками и держит так, словно Питер единственное, что есть в мире. Во всяком случае, в его мире кроме этого парня ничего больше и нет. И он готов умереть за то единственное, что имеет       — За что ты извиняешься, малыш? — искренне не понимает Старк, зарывшись носом в его волосы. Он счастлив, что может вновь вдыхать его запах. Дурманящий, сладкий, такой любимый… Горячее дыхание Питера на груди, тепло его тела, биение его сердца — пожалуй, самая большая награда, которую только можно желать. После того поцелуя, конечно.       — За то, что я заставляю тебя мучаться… Тони, мне так жаль… — горячие слёзы предательски скатываются по щекам.       — Малыш, и как ты только… — невесомо утирает он мокрые дорожки с его лица, и Питер со страхом заглядывает ему в глаза. — Маленький глупый паучок… Ты хоть представляешь, как я счастлив? — Улыбается Старк, прижимая его ближе. И Питер не сопротивляется. Он так боялся… Он так боялся не очнуться…       Питер не знает, сколько времени он лежит на груди Старка, пока горячие руки крепко держат его в объятиях. Кажется, вечность. Но и вечности ему будет мало. Пролежать бы всю жизнь в этой нежной хватке и только и делать, что слушать ритмичное постукивание родного сердца. Раствориться бы в его безмятежных руках… Когда он решается, наконец, отстраниться и откинуться спиной на изголовье, Тони всё равно пристраивается рядом, укладывая голову Пита себе на плечо.       — Сколько времени? — интересуется Питер, потирая уставшие глаза. Тони бережно поглаживает тыльную сторону его ладони, уделяя внимание каждому холодному пальчику.       — Почти восемь утра.       — Ого… — поражённо хлопает глазами Пит. — А я всё еще?..       Он определённо собирается сказать «умираю», но просто не может. Тони делает тяжёлый вздох и подозрительно молчит, виновато отводя глаза. Питер всё понимает.       — Ты ведь не сказал Мэй, верно?       Мужчина испуганно задерживает дыхание, и Питер замечает это. Спешит добавить:       — Всё хорошо, Тони, — улыбается он, сплетая их пальцы. Старк в смятении поглядывает то на нежное переплетение их рук, то на него. — Ты правильно поступил. Не хочу, чтобы она волновалась. Я же всё равно скоро поправлюсь, да? — Странно усмехается он. Ему так отчаянно хочется в это верить…       Тони лишь приподнимает его ладонь, подносит к губам и целует бледные длинные пальцы, прикрыв глаза. Питер проводит свободной рукой по его скуле, и мужчина в наслаждении улыбается.       — Где она сейчас?       — Пьёт кофе на кухне, болтает с… — какая-то подозрительная заминка. — С Пятницей. Она просидела здесь всю ночь, но на все уговоры прилечь отвечает категоричным отказом, кое-как уговорил на чашку кофе. Такая же упрямая, как ты.       Пит обиженно хмурится, за что получает лёгкий щелчок по носу.       — Что произошло, пока меня не было? — неожиданно живо спрашивает он, собираясь встать с постели. Тони знает, что это ему не повредит, поэтому лишь молча помогает подняться, усаживая на край кровати. Ютится рядом.       — Мы с Брюсом немного улучшили твою регенерацию, он называет это допингом, — усмехается Старк. — Это даст… — Тони мнётся, никак не находя подходящих слов. — Даст тебе время.       — Спасибо, — искренне произносит Питер, заглядывает в глаза, склоняясь ближе, накрывает его ладонь своей. — За всё. За всё, что ты делаешь для меня и делал всегда. Спасибо за Мэй. Я увидел её, я успел… Это… Спасибо тебе, Тони. — Улыбается он.       — Я люблю тебя, Питер, — отвечает Старк, пожимая плечами. Отвечает так, словно его слова — прописная истина, давно известный факт и нечто само собой разумеющееся. А у парня всё также трепещет в груди сердце, и замирает дыхание. — И сделаю ради тебя всё, ты разве не знаешь? — Хитро щурится он. — Я готов говорить тебе об этом вечность. Я люблю тебя, Питер Паркер.       Питер проводит носом по его шее, задевая взъерошенными волосами щетинистую щёку, и шепчет:       — Люблю тебя, Тони Старк…       Тони мысленно расправляет свой помятый и истерзанный список маленьких побед и добавляет к нему новый пункт.       Неожиданно сделавшись страшно коварным, Питер хитро сверкает глазами и клюёт Тони в подбородок. Старк уже порывается схватить его и утянуть в новый поцелуй, но Пит принимает до боли невинный монашеский вид и поглядывает на него лукаво. Затем вдруг спрашивает:       — Как вам удалось создать этот «допинг»?       Тони с деланным разочарованием вздыхает о неудавшемся поцелуе, но встретившись с любопытным взглядом Пита, объясняет:       — Одна бессонная ночь, помноженная на двух гениев, и бум, — с тихим хлопком складывает ладони он. Парень вновь странно сникает, Старк видит, как он готовится произнести очередное извинение, и многозначительно глядит на него, вскинув бровь. Пит понимает и поджимает губы, но продолжает смотреть уже как-то обиженно. — Я бы всё равно не смог уснуть, Пит. Не вздумай ни в чём обвинять себя, ты понял? И никаких больше «прости», если ты извинишься ещё хоть раз, я тебя укушу.       — Неужели? Я думал, кусаться — прерогатива пауков, — Питер тихонечко хихикает и, стоит только тоске исчезнуть с его лица, спрашивает снова:       — Что-нибудь ещё было?       — Ещё прилетали придворные лекари из Асгарда, осмотрели тебя, немного пошаманили… Только танцев с бубнами не устраивали, а жаль, я бы посмотрел, — с деланной досадой хмыкает он, и Пит легонечко щипает его. Не удержаться! — Ай! Это что ещё такое?! — Тони смотрит строго, но не то чтобы, а затем расплывается в улыбке.       — Так вот, о каких врачах в «одежде страннее некуда» говорила Мэй, — посмеивается он.       — А через час ты проснулся. Не знаю, дело рук ли это Тора или мы с Брюсом тому причина, приятнее думать, конечно, что тебя излечила моя любовь, — с чрезмерным самодовольством заключает он, нахально ухмыльнувшись, а Пит на это лишь закатывает глаза.       До этого усердно кивающий головой и только сейчас переваривший услышанное Питер вдруг изумлённо округляет глаза.       — Погоди… Тор? Асгард? — склонив голову на бок, спрашивает он, ошалело хлопая ресницами.       — Да… Насчёт этого… У меня, кхм, небольшой сюрприз, — если бы Пит не знал Тони, можно было бы подумать, что он стесняется.       — Сюрприз? — с каким-то детским восхищением вскидывается Питер, и Тони не может не улыбнуться, очаровавшись. Старк загадочно молчит, и Пит спешит сунуть ноги в тёплые домашние тапочки. — Тони, какой сюрприз?       — Увидишь, — таинственно произносит он, прищурив глаза. От вида такого радостного и порозовевшего Питера на душе становится так тепло… Может, всё же, судьба смилостивится над ними?..

***

      Тони, аккуратно придерживая Питера за талию, подталкивает его к кабинету.       — Тони, это то, о чём я думаю? — в предвкушении расспрашивает Пит, но Старк лишь продолжает таинственно улыбаться.       — Понятия не имею, о чём ты думаешь, — усмехается он ему на ухо, обжигая горячим дыханием кожу и заставляя волны приятного будоражащего тепла растекаться по телу. Когда Тони отстраняется, Пит разочаровано вздыхает. — Но уверен, тебе понравится. — Заверяет он и отворяет дверь в кабинет.       Питер поражённо замирает в дверях, и, глупо раскрыв рот, молча смотрит, как на него несётся неизбежное — Наташа.       — Питер! — обнимает крепко, но нежно. Отодвигается на полшага и принимается прощупывать каждый кусочек его тела, чтобы удостовериться — он настоящий. Пит лишь стоит, в замешательстве глядя, как её ловкие пальчики залезают под футболку. — Как ты, парень? Голова не болит, не кружится? Спать не хочется? Температуры нет?       — Я… — лишь успевает протянуть он, как Наташу бесцеремонно отодвигают чьи-то руки. Перед ним материализуются Клинт и Сэм.       — Не всё же тебе, красавица, — ухмыляется Бартон в сторону разъярённой Наташи. — Питер! Мы давно тебя ждём, подзадержался ты чутка. — Тяжёлая рука опускается на плечо, приобнимает, вышибая воздух из лёгких, и осторожно похлопывает. Пит в поисках помощи оглядывается на Тони, но тот лишь уклончиво пожимает плечами.       — Эй, Пит, — звучит голос Сэма, треплющего и без того взъерошенные волосы Питера. — Я скучал!       — О, Сэм, поверь, я тоже. Доктор Беннер! — произносит Пит, когда к нему всё-таки возвращается способность говорить, и лишь улыбается приветливо, не имея возможности пройти глубже дверного проёма.       — Привет, Пит, — вяло, но тепло машет ему Брюс со своего места. Такой вымученный, уставший. Видимо, Тони не шутил, когда говорил про бессонную ночь. Чувство вины не успевает придавить его своим грузом, потому что неожиданно раздаётся:       — Юный Паркер!       От громогласного рёва Тора Питер со своим чувствительным слухом ощутимо вздрагивает:       — Просто Питер, — тихо поправляет он, и мужчина одобрительно кивает.       — Рад видеть, друг мой!       — Твои рук дело — те врачи? — усмехнувшись, интересуется Пит.       — Моих, — с довольным видом складывает руки на груди Тор и гордо поднимает подбородок.       — О, Роуди! — удивляется Питер, глядя на пристроившегося на диванчике Джеймса. Тот коротко улыбается в ответ и салютует в приветствии.       — Что это вы здесь делаете? — оглядывает их с подозрением Пит, обводя пальцем каждого.       — Как невежливо, Паучок! — охает Сэм. — Мы так волновались за него, а он… — Печально вздыхает Уилсон, прицокнув с досады, и Пит выдыхает смешок.       — А это уже моих рук дело, — звучит вдруг довольный голос Тони, всё это время стоявшего неподалёку и молча наблюдающего за искорками радости в глазах Питера. — Сюрприз. — Его ладони подрагивают, имитируя взрыв конфетти. — Ты разве не рад видеть всех этих?.. Этих. — Решает ограничиться он, и слышит возмущённый возглас Клинта.       — Не рад? Тони, да это же… Знали бы вы, ребята, как я рад… — неверяще бормочет Питер, горящими глазами то и дело оглядываясь на Старка. Рад почувствовать себя живым. Хоть на минуту. — Эй, Кэп? Ты и Баки захватил! Привет, ребята.       — Здравствуй, — растягивая губы в широкой улыбке, произносит Стив и жмёт ему руку. — Рад видеть, Питер.       Пит только и делает, что с сияющими глазами широко улыбается и кивает.       — Привет, Паучок, — звучит вдруг непривычно ласковый голос. Его владелец не торопливо шагает ближе, держа руки в карманах брюк. — Иди сюда, парень. — Останавливается рядом и утягивает Питера к себе вибраниумной рукой, кулаком второй руки трепля по макушке на братский манер. Пит тихонечко посмеивается, и, стоит только Баки отпустить его, глядит на Тони. Так нежно, так благодарно, столько всего в этом взгляде, что не описать. Питер никак не может понять, как Тони из раза в раз удаётся проворачивать с его душой вот это. Заставлять сердце бешено колотиться о рёбра, а счастье течь по венам? Тони смотрит на него в ответ и улыбается так, как не улыбается никому, кроме него, и Питер так рад видеть его нежную улыбку и знать, что её причина — он сам.       — Спасибо, Тони, — шепчет он ему на ухо, оставляя горячий поцелуй на щеке. Мужчина в ответ довольно улыбается, словно сытый кот, и не забывает дополнить этим свой список. Пит уже давно не смущается таких милых жестов ни в чьём присутствии, хотя Клинт всё ещё весело улюлюкает при виде их нежностей. — А.. Где?.. — Обращается уже ко всем.       — Мэй? — уточняет Наташа, и Пит кивает. — На кухне. Мне удалось уговорить её на завтрак.       — Она тебя видела?! — ужасается он.       — Не переживай, Паучок, она не догадывается. Твоя тайна в надёжных руках, — отзывается Сэм, и Питер видит, как он смотрит куда-то поверх его головы и покорно кивает. Похоже, Тони не на шутку их запугал. Эта мысль заставляет тихонечко фыркнуть от смеха.       — Позже введёте меня в курс дела, а пока — я к ней. Жутко голоден, и вообще мне… Нужно, — произносит он в спешке. Непонятное, странное ощущение вновь селится в груди, но чутьё подсказывает — боли не будет. Тогда в чём дело?       Пит, пообещав обязательно вернуться, направляется в кухню, Тони тихонечко топает следом, сунув руки в карманы и ежесекундно благодаря того, кого бы там ни стоило благодарить за едва заметный румянец на осунувшемся родном лице. Просто. Спасибо.

***

      — Питер! Разве тебе ещё не рано вставать?! — вскакивая с места, округляет глаза от ужаса Мэй, прожигая Старка свирепым взглядом. Тот пристраивается рядом с кофемашиной. Аппарат гремит и пищит. Перемалывается кофе. Тони уже готовится произнести утешительную речь, в которой собирается с три короба наврать про здоровье Питера, как получает от него жестовый сигнал отмены.       — Порядок, тётя Мэй. Не забывай, регенерация, — произносит Пит, отодвигая соседний от неё стул, а сам усмехается. Хвалёная регенерация… Чёрт бы её побрал. Хотя, только на ней и держится. Мысль о том, что он, фактически, — живой труп, отдаётся расползающимся по венам холодным страхом. Тяжёлая глыба льда ухает глубоко вниз где-то внутри. Питер встряхивает головой. Не время. Только не при ней.       Женщина долгим оценивающим взглядом сканирует Питера, на что тот нервно растягивает губы в подобии улыбки. Затем она с сомнением хмыкает, но выдыхает спокойнее. Кажется, ей пока и этого достаточно.       — Завтрак, мистер Паркер? — учтиво предлагает Тони, перекинув кухонное полотенце через предплечье, вроде официант. Пит оглядывает его внимательно с видом ресторанного критика и кивает, будто одолжение делает. Тони фыркает.       — Пожалуй, — произносит Пит. — Вы предлагаете меню А-ля карт?       — Разбежались, — хмыкает Тони. — Табльдот. По расписанию — восхитительная овсяная каша.       Питер в отвращении кривится:       — Чего?!       — Без возражений! — звучит грозный голос Мэй. — Это я настояла. Здоровая пища сейчас как раз кстати.       Пит беспомощно вздыхает, ибо спорить с тётей — заведомо гиблое дело и вообще, Мэй давно наложила на споры с ней железобетонное вето, так что парень взмахивает рукой:       — Неси, гарсон, свою овсянку…       Мэй, повеселев, хихикает в ладошку, а Тони картинно кланяется и, поставив свою чашку кофе на стол, бредёт к кастрюле. Он так отчаянно впитывает каждую беззаботную фразу Питера, не обременённую страхом, паникой или волнением. В его голосе не сквозит безысходность, и Тони позволяет себе подумать, что всё может снова стать, как прежде. Ведь, если Пит жив, способен снова смеяться и целовать его так пылко, то, может, у них действительно есть шанс?.. Список пополняется ещё на один пункт.       Когда под пристальным взглядом тёти очередная ложка «восхитительной овсяной каши» исчезает в желудке Питера, он чувствует себя совсем маленьким. Словно ему опять семь, и тётя снова заставляет его жевать противную склизкую субстанцию, сдобренную маслицем. Впрочем, это даже приятно. Хлопотание Мэй, а не та жижа в тарелке, к слову. Воспользовавшись тем, что Пит, в попытке побыстрее отделаться от завтрака, впихивает в себя неимоверное количество ложек и тем самым теряет способность внятно говорить, Мэй принимается бормотать о своём, пока её слушают и уж никак не могут перебить. По крайней мере Тони точно не собирается ей мешать, просто молча наблюдая, как Пит жуёт. И от этого незатейливого зрелища хочется улыбаться по-идиотски.       — …Да, ещё помнишь, та стерва Хелен, с которой мне приходится делить йогу по субботам? — Пит молча мотает головой, вообще не понимая, кто такая Хелен, и почему она стерва, но Мэй это, кажется, не смущает. Зато всерьёз волнует Питера: очередной трюк амнезии или он просто никогда раньше не слышал ни о йоге, ни о Хелен, ни о стервах?.. Когда он вообще в последний раз видел Мэй?.. — Недавно она подхватила хламидиоз. — Здесь Питер перестаёт жевать, и лишь странно пялится на тётю. — И ты представляешь, она…       Мэй не удаётся завершить свою речь, напрочь убивающую аппетит, который и без того у Питера пропадает при каждом взгляде на собственную тарелку. Из её сумки неожиданно звучат приглушённые мотивы известной песни. Почему-то, чтобы достать телефон, на столе должны сначала оказаться расчёска, пудреница, старые помятые пожелтевшие чеки и связка ключей. Затем появляется и мобильный.       — Алло? — звучит голос Мэй. — Марта?.. Я… Да, я взяла отгул… Семейные обстоятельства. — Отвечает она, глядя при этом на Питера. — Нет, Марта, я не могу… О, Боже… — Вдруг меняется она в лице и прикрывает рот ладонью. — Но разве Джейн сегодня не должно быть на дежурстве?.. Господи, Марта, я не могу!       Питер, с трудом проглотив последнюю ложку, смотрит на тётю обеспокоенно и требовательно кивает на телефон в её руке. Она лишь вскидывает указательный палец, мол, подожди. Он отчётливо слышит женский голос в трубке, срывающийся на истерические нотки. Что-то определённо происходит, и, похоже, без Мэй с этим не разобраться. Хорошее настроение мгновенно куда-то улетучивается. Тони, заметив метнувшиеся вниз уголки губ, оставляет нежный поцелуй на щеке и шепчет что-то успокаивающее. Пит слабо кивает, поджав губы.       — Сколько?! Господи, Марта, это ужасная трагедия, но я действительно не… — она тяжело вздыхает и некоторое время молча слушает голос с той стороны провода. — Ладно… Ладно, Марта. Я… Я приеду, но сразу же вернусь обратно! Хорошо… Да уж, не за что! — На грани бешенства кидает она и сбрасывает звонок.       — Кто звонил? — настороженно интересуется Питер, не предчувствуя ничего хорошего. Мэй задумчиво массирует виски.       — Это Марта, помнишь её? — Питер ни черта не помнит. — Милый, мне… Нужно уехать. — Виновато заглядывает она ему в глаза, накрывая его ладонь своей.       — Я уже понял, — мрачно кидает Пит, и Тони с осторожностью косится на него. — Надолго?       — Не знаю, дорогой, — вздыхает Мэй. — На восточной стройке произошла какая-то страшная авария. Хирургов не хватает, коридоры переполнены пострадавшими, меня экстренно вызывают на работу…       Пит не знает, что и сказать. Отпустить её вот так, когда может больше никогда не увидеть?! В то же время тем людям помощь нужна не меньше! Но разве без Мэй там совсем всё рухнет?! Терзаемый сомнениями Питер молчит, нервно кусая губы. Тони с подозрением поглядывает на него, он знает, что Пит хотел увидеть её больше всего на свете, и знает, что он не может не отпустить её, когда где-то там в ней нуждаются люди. Когда на кону стоит чья-то жизнь. Что стоит один он против нескольких держащихся на волоске от смерти людей? — мужчина читает это в его напряжённом взгляде. Старк думает, что иногда парню всё же следует побыть эгоистом…       Питер решает сказать единственное, что кажется ему верным:       — Иди.       Тони не удивлён, он лишь тоскливо опускает глаза на свою чашку, с силой сжимая керамическую ручку.       — Питер… — шепчет Мэй.       — Со мной всё будет хорошо, Мэй, — улыбается он ей ласково. Получается достоверно. — Прошу, иди и не беспокойся. Со мной же Тони! — Усмехается он, тыкая в него локтем. И только Старк замечает, сколько боли в этом жесте. — Я жив, а те люди могут в любой момент… Иди.       — Ох, милый… — вздыхает она, положив ладонь на его щёку. — Я вернусь, не успеешь оглянуться.       Пит смотрит на неё и чувствует, что если отпустит сейчас, то она навсегда растворится, исчезнет, утечёт сквозь пальцы, как крепко ни хватайся. Что за чертовщина? Грёбаное чутьё опять вопит о чём-то неизвестном, но Питер не может по-другому. Там же люди, чёрт возьми!..       Он провожает её, натянув на лицо беззаботную улыбку. Машет ей рукой, непринуждённо оперевшись о стену. Целует в щёку на прощание, как обычно. И, стоит только дверям лифта поглотить её, беспомощно оседает на пол. Тони вздрагивает, подрывается на помощь, но Пит вскидывает руку, останавливая. Тогда Старк расслабляется и с тяжёлым вздохом пристраивается рядом.       — Тони, почему я отпустил её? — глядит на него из-под полуприкрытых век, откинувшись затылком о стену.       — Потому что ты такой, Питер. Ни разу не эгоист, ни разу не злодей, — вкрадчиво объясняет Тони.       — Я бы всё равно поступил так, как поступил.       — Я знаю, Питер, — кивает Тони, оставляя тёплый поцелуй на плече.       — Она же обязательно вернётся?       — Конечно, Пит.       — Но тогда почему мне кажется, что я больше никогда не увижу её? — спрашивает он, а в глазах такая мольба. Он действительно хочет знать ответ. Но Тони до сих пор недостаточно значителен, поэтому лишь целует нежно в лоб, обхватив его лицо ладонями, и чувствует, как что-то мокрое касается пальцев. Питер плачет, и у него есть на это право.

Этим днём он забывает Мэй.