Великолепный век: Империя Эндрил

Ваймалик поднялся по лестнице, сталкиваясь с побледневшим слугой. — Что ты делал? — Спросил мужчина, впрочем зная ответ. — Я х-хотел узнать, захочет ли господин выйти. — Промямлил тот, заикаясь. Проще говоря подслушивал. Дэвид отослал его хотя пришел сюда за этим же. Неделю назад Кевин заперся в своей комнате. Каждый раз, когда отец или мать видели сына, тот копался в древних текстах и, как понял старший альфа, все они принадлежали к истории герей. Герей берет свое начало еще до зарождения империи. Вожди и одновременно духовные лидеры вели свои племена к процветанию. Все они были абсолютно разные, но поклонялись единому Богу. Назывался он по-разному, но характеристики имел одни и те же. Разными формулировками, но всё же. Когда войска первого султана пришли из-за моря, племена отчаянно сопротивлялись. Первый султан настолько долго пробыл на их землях, что сам стал поклоняться их Богу и, о чудо, племена пали. Султан объединил все разрозненные народы и объявил об едином божестве — во множестве лиц, но в единой сути. Долгое время фигура правителя и главы герей была единой, пока в роду не появились первые близнецы. Тогда одному досталось продолжение султанской династии (он был альфа), а второму дела духовные (тот был бета). Титул султана до сих пор можно получить лишь по крови, а должность, которую в последствии назовут сейях, стала выборной. Такой запутанный и тернистый путь истории. Проблема изучения древних текстов в том, что язык и письменность сильно изменились с тех времён. Приходится долго возиться с переводом, а некоторые слова еще и имеют множество значений, поэтому и перевод у каждого автора свой. И всё же Кевин решительно борется со свитками, используя свои обширные знания по истории и языках древних культур. Кто бы мог подумать, что его увлечение будет сейчас так кстати, но Дэвиду это надоело. Он вошел внутрь постучав всего два раза. Кевин был бледным, с огромными синяками под глазами, но горящим решительностью взглядом. — Сын. — Позвал мужчина, закрывая дверь. Тот не шевелился. — Кевин. Ноль реакции. Дэвид взял кувшин с водой, налил немного в кружку, подошёл ближе и вылил ее на макушку сына. Тот подорвался с места, запутался в ногах и опрокинулся на спину. — Доброе утро. — Поприветствовал Дэвид, убирая стакан на место. — Отец. — Ошалело произнёс Кевин, правой рукой проверяя свои волосы и находя там следы маленького преступления. — Я пришел выяснить, по какому случаю ты играешь в монаха, сидя в одиночестве взаперти. — Сказал Ваймалик-старший, выжидающе глядя на своё чадо. — И без еды. Кевин выдохнул, мотая головой. — Это не касается вас с мамой. Я приду на ужин. — Хорошая попытка. — Сказал Дэвид. — Но где-то я уже слышал. Точно. Неделю назад ты сказал это же через слугу. Ваймалик-младший выглядел пристыженным, поднимаясь, но это не поколебало его уверенности. — Мне просто нужно разобраться с одним делом. Все в порядке. Дэвид не поверил ему ни капельки. Он внимательно оглядел сына еще раз, отмечая, как он теребит подарок омеги в руках. — Это касается Рико? — Спросил он. Кевин вздрогнул, но это был не страх, а гнев, клокочущий в его теле. Он сжал подарок — браслет из нитей — сильнее, практически до хруста, давая Дэвиду все необходимые ответы. — Не важно. — Кевин. — Настойчиво позвал старший альфа. — Я твой отец. И желаю тебе счастья, а этот омега связан с твоим счастьем напрямую, поэтому я хочу сделать всё, что в моих силах, чтобы решить то, что случилось, чтобы это ни было. Отец и сын уставились друг на друга с одинаковым упрямством. Только младший быстро проиграл в терпении. — Лютер. — В итоге сдался Кевин. — Он отказался давать благословение на брак из-за того, что Рико якобы порченный! Сет рассказал ему, что он сделал, якобы каялся! Я уверен, что он хвастался! Дэвид смотрел за гневом сына, чувствуя сердцем всю его боль. — Древние свитки нужны были для законов. — Догадался старший. Кевин кивнул, раскрывая кулак с подарком Рико. — Я хотел найти способ обойти запрет, но всё упирается в Султана. Придется ждать его возвращения. Дэвид глянул на измученное лицо сына и положил руку ему на плечо. — Не придется. Ложись отдыхать. — У тебя есть идея? — С сомнением предположил Кевин. — Почему ты не поделишься со мной? — Если сработает, расскажу. — Пообещал отец. — А теперь ложись. Я поговорю с сейяхом. У Кевина было много вопросов, но сил спорить с отцом снова просто не было. Он устало кивнул и поплелся к своей кровати.

***

Всё повторилось с точностью до минуты. Дэвид встал на колени рядом с Лютером, который снова изображал молитвенность. Возможно, он сам верил в свою праведность, но Ваймалик знал множество простых риги, гораздо праведнее, чем он. — Всевышний приветствует своё дитя. — Сказал Лютер. Это привилегия сейях. Говорить от имени Всевышнего, но сегодня Дэвид пришел не к нему. — Да простит меня Отец-Создатель. — Сказал альфа. — Но я пришел не к нему. — Вы пришли в дом Создателя, чтобы оскорбить его? — В праведной интонации Лютера было издевательство. — Зачем же вы здесь? — Я пришел к вам. — Усмехнулся Дэвид. — Поговорим о ваших оскорблениях Всевышнего. — Клевета — это грех. — Возвышенно напомнил Лютер, оставаясь непоколебимым. Дэвид усмехнулся, но сделал паузу, чтобы вознести молитву Всевышнему, умоляя о прощении. Он ведь действительно пришёл в его дом, чтобы совершить грех. — Амалина Флокси. Лютер так вздрогнул, задев стол, что свеча, стоявшая на поверхности, едва не рухнула на пол. — Так трудно забыть ее имя не так ли? — Продолжал Дэвид, наблюдая за застывшим сейяхом. — Ее глаза. Ее умоляющий голос. Интересно, Мария помнит свою мать? Лютер вскочил, но даже взирая на пашу сверху вниз он всё равно был ниже. — Откуда?!. — Он задохнулся, не в силах произнести вопрос. — Надо быть более осторожным, когда вырезаешь целый клан. — Усмехнулся Дэвид. — Вы!.. Лютер развернулся, видимо, намереваясь позвать своих псов, но Ваймалик решил, что хватит и тоже встал. Лютер отшатнулся, настороженно следя за каждым движением паши, но тот совершенно не торопился. — Осторожнее, сейях. Гнев — это грех. Лютер оглянулся ещё раз, но не сделал попытки позвать на помощь. Ведь как он им объяснит обвинения Ваймалика? — Боитесь, что ваши верные ученики узнают, что однажды вы с друзьями напились так, что убили ни в чем неповинных людей? — Спросил Дэвид, не ожидая ответа. — Они ведь считают вас святым. Как они будут смотреть на вас тогда? Лютер вскипел. — Они не были невинны! Эти грязные свиньи не заслуживали топтать нашу землю! Я сделал то, на что не решался никто! — И поэтому женились на одной из них? — Выстрелил Дэвид. — Мария Флокси знает, кто ее настоящая мать? Или вы и ей приказали покаяться? — Замолчите! — Рявкнул Лютер, но потом закрыл рот, понижая голос. — Вы ничего не докажите. Следы того инцидента уничтожены безвозвратно! — Конечно, ваш покровитель постарался на славу. — Кивнул Дэвид. — Я, кстати, так и не разобрался в ваших отношениях. Они дошли до его спальни или вы нашли выход? — Ложь! — Воскликнул Лютер. — Димачо Паша был чист в своих намерениях! Он не хотел, чтобы такие гнусные люди, как вы загубили мой талант! — А такие как вы можете губить судьбы других людей? — Зарычал Дэвид. — Думаете нет доказательств? Есть. Жан Хатун всё видел. Потому он сбежал от вас в гарем, поэтому отказался от будущего, которое сулило замужество с вами. Он знал, что вы его убьёте. Так же как и убили всех «друзей», причастных к инциденту. — Это был несчастный случай! — Задохнулся Лютер. — Их кровь не на моих руках! — Но кровь Амалины и ее народа на ваших. И Жан это знал. Мы нашли интересную вещь в его сундуках. На случай его смерти. Он знал, что вы доберётесь до него. Нигде не было безопасно. Доказательства. Есть. Воздух между ними можно было резать ножом. Лютер дышал глубоко и часто, казалось вот-вот потеряет сознание. Ваймалик же был спокоен. Он знал, что Лютер не сможет ни опровергнуть, ни подтвердить его слова. Неожиданная развязка загадочного убийства бродячих актёров выбила воздух из груди Ваймалика, когда письмо Жана Хатун попало к нему в руки. Тот подробно рассказывал о всех зверствах Лютера и других благородных детей и подчёркивал, что Мария была единственной выжившей, но она упорно твердила, что ничего не помнит и не знает никакую Амалину — свою родную мать. Тоже убитую Лютером. В письме Жан говорил, что та умоляла оставить свою дочь в живых. Удивительно, что после побега Жана именно Мария вышла замуж за убийцу собственной семьи. — Что вам нужно? — Выдавил Лютер. — Свадьба моего сына. Которую вы так любезно сорвали. Сейях, потерявший весь свой благородный вид, смотрел на пашу глазами загнанного зверя. — Передайте Паше, что Всевышний дарует ему и его жениху свое благословение. — Сквозь зубы выдавил он. — Благодарю. — Хмыкнул Ваймалик. — Воистину Всевышнему всё ведомо. — Истинно так. — Казалось сейях сейчас разобьёт себе все зубы. Так сильно он их сжимал. — Ваша тайна остаётся тайной. — Произнёс Дэвид, уходя. — Пока вы не причиняете вред моей семье. Долгих лет жизни, слуге Всевышнего. — Долгих лет. — Выдохнул Лютер, прожигая его спину. — Паша.