IDOL — I'm Doll.

26 января. 2023 год.

      Кан Лиджин, выполняющая сложную хореографию в танцевальном зале, — это захватывающее зрелище. Она словно порхает по сцене, создавая невероятные движения и комбинации, которые поражают даже хореографа. Ее танец — это настоящее искусство, которое заставило бы всех замирать в восхищении.       Она тренируется каждый день, чтобы достичь совершенства в своих движениях. А тренер следит за каждым шагом и корректирует ее ошибки, чтобы она могла двигаться еще более уверенно и красиво.       Слишком красивая картинка. Но лживая.       Когда музыка стихла, то и Лиджин прекратила танцевать, устремляя взор на хореографа Ли.       — Так держать, КанЛи. Молодец, сегодня ты поработала лучше, чем в предыдущие разы, — женщина встала с места и, подойдя к Лиджин, похлопала по плечу. — На сегодня с тебя достаточно, так что встретимся на следующей неделе, — с этими словами выходит из зала. Лиджин садится на пол, оставаясь без сил. Тело привычно ломит и покалывает. Ей бы хотелось прямо сейчас пойти и поесть чего-нибудь, после чего завалиться спать. Но эти тренировки, которые на данный момент даже не являлись обязательными, помогали ей не набирать вес так быстро, как если бы она просто отдыхала.       Кан Лиджин помнила, что испытывала, когда сбросила десять килограммов и радовалась так, словно бы мир спасла. И, кажется, тот день, когда она увидела на весах желаемую цифру «53», был лучшим в её жизни. Лиджин старалась «оберегать» это число. Все также отказывала себе во всём, однако её вес не был стабильным. И Кан Лиджин снова испытывала чувство вины и отвращения из-за того, что поправилась на два-три килограмма за всего лишь жалкие четыре дня.       Зато теперь её все расхваливали за то, что она, наконец-то, поработала над собой и похудела. Вот теперь она могла назваться совершенным айдолом. И её целью было сохранить в себе все, над чем она так старалась.       А так как премия и продвижение дебютного альбома закончились, то группа могла уже спокойно отдохнуть. Это одновременно радовало и печалило Лиджин. Радовало, потому что она может выспаться, а печалило, ибо она боялась, что из-за отдыха может набрать несколько килограммов.       Кан Лиджин также ненавидела свои несуразные поступки, принуждающие её разочаровываться в себе еще больше с каждым днём.       Двумя месяцами ранее.       Лиджин, после того, как встретилась с Юнджин, которая стала для нее словно старшая сестра, не ожидала, что та решит сделать ей маленький подарок. Она знала, что возле общежития её встретит кто-то из стаффа, чтобы проверить на наличие еды… А Юнджин вручила Кан её любимый рамён на прощание, прежде чем уйти. При виде него в глазах Лиджин скопились слёзы, но Юнджин этого уже не застала, направившись, скорее всего, домой. А Лиджин стояла за углом, не зная, что ей делать, а точнее, куда девать чёртов рамён.       И в голову пришла мысль. Лиджин сняла с себя тёплую клетчатую рубашку, оставшись в белой водолазке. Она спрятала рамен, завернув в слой рубашки, якобы собираясь носить её на руках из-за того, что на улице было достаточно тепло.       По итогу, сотрудник заметив, что с собой еды у нее нет, спокойно её пропустил. Лиджин так не хотела обидеть подругу, и нарушила правила. В ее планах было спрятать рамен где-нибудь у себя в шкафу, но голод взял свое. И Лиджин, заперевшись в ванной, всё же поужинала.       Это стало не единственным разом: Хаён протаскивала еду даже в нижнем белье, аналогичное действие выполняла и Лиджин. Джиу знала об этом, но конечно, не выдавала мемберов, а наоборот поддерживала.       Лиджин оставляла немного фруктов или пачек рамёнов у себя в тумбочке с нижним бельём, чтобы никто точно не нашёл. И это действительно работало.       Настоящее время.       Лиджин с опустошенным лицом сидела и смотрела в стену, будто пытаясь в ней что-то разглядеть. И со стороны это выглядело немного жутковато, как думал наблюдающий за ней через приоткрытую дверь Ёнджун. Этот танцевальный зал скоро станет её домом.       Лиджин осторожно встала, видимо, собираясь выходить. Тогда Чхве отошёл от двери, сделав два шага назад. Дверь полностью распахнулась, и из зала вышла Лиджин, которая была в ещё большей тревоге, когда заметила стоящего напротив неё Чхве Ёнджун.       А Ёнджун заметил то, как ужасно она выглядит. Словно вообще не спала и не ела. Конечно, все это было обосновано. Её ужасно загнобили за вес.       — Здравствуйте, — нервно приветствует она сонбэнима и снова ощущает на себе взгляд осуждения вперемешку с упрёком. И она действительно не поняла, по какой причине на неё в очередной раз смотрят ненавистно. Хотя, казалось бы, причина была очевидна.              Лиджин задумывается: прошло уже более двух минут, так почему он до сих пор с ней даже не здоровается. И ее вновь преследует самоупрек и сожаление за то, что она снова кого-то разочаровала одним своим присутствием, а точнее внешним видом. И Лиджин в этой ситуации чувствует себя слишком подавленной и погашенной. Она даже не понимает, что делать. Её снова застает такое чувство, когда тело начинает бесконтрольно подрагивать, а мысли хаотично путаться в голове, осознание собственной беспомощности усиливало и без того ухудшающееся состояние.       — Сонбэ, с вами всё в порядке? — по итогу она задаёт совершенно иной вопрос. И только после этого Чхве приходит в себя, выходя из мыслей.       — Да-да, просто задумался, извини, — отвечает он, снова вводя в недоумению собеседницу. И даже столь простой и незамысловатый ответ её тоже задевает. Лиджин всего лишь кивает и уходит.       — Не забывай, о чём я тебе говорил во времена твоей стажировки, — внезапно за спиной раздаётся приглушённый голос Ёнджун.       — Это моя работа, — виновато произносит Лиджин, оборачиваясь. Эмоции на её лице сразу же сменяются некоторым раздражением, ибо она не понимает, что подразумевает он.       — Но ты же человек. Ты не заботишься ни о чём, кроме одобрения окружающих. В ущерб своему здоровью, — Лиджин впервые слушает нотацию не по поводу лишнего веса и снова недоумевает, что сделала не так. И она думает о том, как этот человек, имеющий вес меньше неё, танцующий лучше неё, в целом красивее неё, может говорить что-то подобное.       — Но это моя работа, — уже не так уверенно повторяет Кан Лиджин. — Через это проходят все айдолы. Когда это стало проблемой? — она шагает вперёд, норовясь покинуть это место.       — Ты это уже как робот повторяешь, — странным тоном сказал он, преграждая путь девушке.       — Я не понимаю, что не я не так сделала, — растерянно смотрит вниз Лиджин.       — Почему ты такая? Такая странная, — задаётся вопросом Ёнджун.       — Извини, но я всё ещё не понимаю, что я сделала не так, — отстраненно отвечает она, всё ещё находясь под сильным напряжением и давлением.       — Ты специально так делаешь? Делаешь вид, будто не понимаешь. Ты только дебютировала, а уже падаешь в обмороки, — замечает парень, пронизывающе глядя в её глаза. После чего Лиджин почувствовала укол стыда. В самое сердце. И она приняла его слова как полное осуждение и презрение, что ещё больше нервировало девушку. — Другие здесь себя не так мучают, как это делаешь ты.       — Мир не вращается вокруг меня, — с ещё более нервозным и судорожным видом отрезала Лиджин. А Ёнджун бросил на девушку негодующий взгляд, который она старательно проигнорировала. — Но ты говоришь это, словно бы так и есть.       На этом их диалог закончился. Ёнджун просто смотрел ей вслед, задумываясь над тем, что она сказала. Неудивительно, что Лиджин пугала трейни своим поведением. От неё действительно исходит какая-то странная аура.       Однако нельзя сказать, что Чхве следил за ней… Ему просто было интересно.       И однажды когда он шёл в студию, то наткнулся на стафф, работающий с будущей группой, в которой Кан Лиджин состоит. Вот тогда он и начал интересоваться этим.       — Это Кан Лиджин? — указывая на девушку с темными волнистыми волосами, спросил у персонала.       — Да, — приглядевшись, говорит мужчина, посмотрев в его сторону. — Она кореянка? — любопытствует парень, окидывая Лиджин задумчивым взглядом. Её внешность сильно отличается от корейской. — Нет, она китаянка. А что такое? — Да нет, ничего такого. Спасибо, — бросил Чхве, прежде чем уйти.       Тогда его больше интересовало то, что эта девушка имеет три главные позиции. Это действительно привлекло его внимание, хотя, казалось бы, не очень-то и значимый факт. Он просто наблюдал за ней, как за человеком, а не потому, что влюбился или что-то в в этом роде.       На данный момент проходило продвижение камбэка TXT. А у группы Election запланирован полноформатный альбом на весну, так что у неё свободного времени, очевидно, больше, чем у него. Однако это не мешало им пересечься на MC Countdown, где она теперь была ведущей вместе с Чонхваном.       Старший Чхве странно реагировал, когда тема заходила о ней, что даже забавляло некоторых, но докапываться до него он не стали.       Глазами ища её среди немногих людей, сидящих за столами, он всё же натыкается на неё. Ёнджун двинулся вперед, направляясь к девушке, после чего садится напротив неё. А Лиджин, подняв взгляд, замирает в полном недоумении.       — Здравствуй, Лиджин, — весело здоровается Чхве, кладя руку на стол. Раз на серьезные разговоры она не реагирует, то нужно менять тактику, как решил Ёнджун.       — Здравствуй, сонбэним, — с дискомфортом отвечает она, отводя взгляд куда-то в бок. До его появления она выглядела как-то оживленнее, а сейчас будто погасла.       — Называй меня Ёнджун или просто Ён. Я думаю, что тебе не следует так официально со мной разговаривать. Но если тебе все равно неудобно, то можешь обращаться ко мне «Ёнджун-оппа», — широко улыбается парень, глядя ей в глаза. А Лиджин опускает взор на стол, поджимая губы и не зная, что ответить, чтобы было не грубо, за что потом бы её осудили, но такое, дабы он отстал. — Эй, язык проглотила? Прояви уважение к старшему, — притворно-возмущённым тоном начинает Ёнджун и смеётся.       — Что тебе нужно от меня? — спокойно и с нотками печали вопрошает Лиджин. Её, как всегда, охватывает с ног до головы чувство вины, потому что она взяла себе обед, хотя не должна была. А Чхве, скорее всего, пришёл, чтобы посмеяться только над этим.       И он сразу поясняет: — Я просто хочу с тобой подружиться. Мы ровесники, так что… — Мы ровесники? — немного смятенно спрашивает она.       — Мне двадцать два, и тебе примерно столько же, разве нет? — скептически смотрит на неё, склоняя голову набок. И Лиджин хмурится и вздыхает, мысленно вопрошая, за что ей все это.       — Я 2006 года, сонбэ, — ледяным взглядом сверлит Чхве, сжимая в руке яблоко. А тот в свою очередь взмахивает рукой, мол, все в порядке.       — Мы почти ровесники. И вообще, я же сказал, что можно без формальностей! — улыбчиво отозвался Чхве.       — Мгм, — неразборчиво произносит Кан Лиджин, всё ещё чувствуя дискомфорт и тревогу внутри. И Ёнджун, кажется, замечает это.       — Я заметил, что ты очень напряжена, когда разговариваешь со мной. Тебя что-то тревожит? — мягко говорит парень.       — Нет, ничего. Со мной всё в порядке, — лжёт.       — По тебе так не скажешь. Ты много тренируешься. Тебе правда стоило бы хоть немного отдохнуть. Всё равно ведь ты на диете, — советует Ёнджун, бегая глазами по её лицу.       — С чего ты взял, что я на диете? — Ты сильно похудела за последний месяц. И это очень заметно. Раньше ты была… — и Лиджин уже знает, что он скажет. — Ты была с более здоровым телом. Я знаю, что айдолы должны соблюдать стандарты. Но ты берёшь на себя слишком много, — обеспокоенно заключает он, опуская взгляд на её худые запястья. — Я знаю, что с теми, кто старше, нельзя разговаривать резко и грубо, но я действительно не нуждаюсь в помощи. Со мной всё в порядке, — она только начала радоваться, что сумела наконец сбросить эти чёртовы килограммы, но не тут то было. Как всегда нашёлся человек, у которого были бы к ней претензии. — Я просто волнуюсь, — тихо произносит, а затем он встаёт из-за стола и оставляет её наедине с собой. Я просто волнуюсь. Данные слова застигают Лиджин врасплох и аппетит вовсе пропадает после этой беседы. И хорошо, что сейчас здесь очень малое количество людей, а то пошли бы недобрые слухи. Лиджин не поняла, как ей быть, она попросту оставила свой обед на столе и ушла, решив для себя, что поголодать до вечера ей будет лучше. Когда девушка возвращается в общежитие, то слышит голос, доносящийся из гостиной комнаты. Лиджин бесшумно снимает обувь и проходит в комнату, откуда слышится плач Хаён. Лиджин это вгоняет в большую тревогу, и она скорее направляется к дивану, на котором, уткнувшись в подушку, плачет Хаён. Кан Лиджин немного пугается и присаживается рядом. — Онни, что случилось? Почему ты плачешь? — она прикладывает свои ладони к плечами старшей, поворачивая лицом к себе. У Хаён стеклянные глаза, порозовевшее лицо и дрожащие губы. — Лифэнь. — её голос так срывается, что Кан полагает, что и сама сейчас заплачет. — Лифэн-и, я. Я… Она сказала, что меня выгонят из группы… — Хаён задыхается в слезах и умещает голову на плечо Кан. — Что? За что, Хаён? Кто тебе это сказал, онни? — взволнованно шепчет Лиджин. — Менеджер Сон сказала… Потому что… О боже, Лифэнь, я так виновата… — она содрогается в рыданиях, но набирая побольше воздуха, продолжает, — Недавно я стала встречаться с одним айдолом из нашей компании… С Сынкваном. Менеджер нас раскрыла. — Хаён-онни, тебя не выгонят. Поверь мне, никто тебя не выгонит. Не плачь, пожалуйста, — Лиджин крепко-крепко обнимает подругу, поглаживая по голове. — А хотя… Нет, плачь. Так тебе станет легче, — говорит она без упрека, — Кто-нибудь ещё об этом знает? — Нет. Т-только ты и менеджер Сон, — надрывно отвечает Хаён, громко рыдая. — Хаён-онни. Надо рассказать Джиу, наверное. — с сомнением предлагает Лиджин, сглатывая ком в горле. А Хаён внезапно поднимает голову, вглядываясь в её глаза. — Нет-нет, прошу, Лифэнь, не говори ей. Она же убьет меня, Лифэнь, — умоляет Ли. Её вид угнетает. — Хорошо, Хаён-онни. Я никому не скажу, и ты тоже не говори. Я что-нибудь придумаю, обещаю, — она снова прижимает Хаён к себе, утешая. — Спасибо, Лифэн-и. — шмыгая носом, благодарит младшую, которая думает о том, как бы ей помочь Хаён. Лиджин встает с дивана, чтобы принести ей носовой платок и чашку тёплого чая с лимоном, как Хаён любит. Через пару минут она возвращается к подруге, подавая той все необходимое. — Мемберы все еще проводят время на съёмках рекламы. Джиу написала, что они вернутся через два часа, если не больше. Тебе стоит привести себя в порядок, — сообщает Лиджин.

***

Следующий день проходит совершенно спокойно. У группы был выходной, без каких-либо запланированных мероприятий, и потому каждая занималась тем, чем желала. Хаён все ещё спала, несмотря на то, что на часах уже час дня. Дахён и Нэтсу сидели в соцсетях, просматривая эдиты с айдолами и пища, видя своих биасов. Джиу готовила обед, напевая какую-то мелодию песни их группы. А Лиджин поехала домой, чтобы увидеться с дядей и тетей. — Нэтсу, смотри-смотри, Хисын-оппа здесь такой красивый! — восторженно улыбалась Дахён, приближая свой телефон к лицу японки. — Он всегда красивый, — не подумав, пролепетала Нэтсу, на что послышался шипперский гул. — Этим вечером мы должны провести трансляцию, чтобы пообщаться с нашими фанатами, — оповещает лидер, подходя к столу и расставляя посуду. Нэтсу тут же встает, помогая ей с этим. — Все вместе? Или только некоторые из нас? — уточняет Дахён, откладывая телефон. — Менеджер Сон сказала, что это не имеет значения. Стафф все равно будет присутствовать. Но полагаю, мы проведем лайв без Хаён и Лиджин, — пожимает плечами Джиу, приближаясь к столешнице и беря пару ложек. — Тэхён сказал, что они тоже сегодня проведут трансляцию, — задумчиво хмыкает Ямасита. Она и Кан были знакомы еще со времен трейни, и за долгое время стажировки Нэтсу, успели подружиться. — Это ведь обычно? Когда разные айдолы ведут эфиры в один день? — Думаю, да, — беззаботно отвечает лидер, наливая присутствующим чай. — Не вижу тут ничего такого.

***

Наступил вечер. Время девять часов ровно. Тем временем Лиджин находила хоть какое-то утешение и разнообразие в своей мрачной жизни у семьи. За пять лет стажировки она умудрялась лгать, что все хорошо. Что она совершенно здорова и почти все к ней добродушны. Конечно, дядя и понимал, что некоторые ее утверждения — вранье, но не стал возражать. Ведь зачем? Грустно признавать, но после того, как Лиджин стала трейни, то изменилась колоссально. И с ней невозможно было уже разговаривать. Прежде Лиджин любила побеседовать с семьей, она любила чем-нибудь заняться, либо помочь тете на кухне. А после стала такой замкнутой, молчаливой задумчивой. Словно застряла в своих мыслях. Джунхён был осведомлён о том, что ей еще со дня гибели родителей снились только кошмары, и она могла вести себя нервозно, но после становления стажером эти события прогрессировали. — Я приготовила твой любимый острый рамен с сыром, — с мягкой улыбкой подходит тетя Кан. Она ставит приготовленный для племянницы рамён. — Спасибо, аджумма, — Лиджин обращалась к ней так уже пять с лишним лет, привыкнув к женщине, что приняла ее как родную дочь, хотя являлась просто опекуном. — Хорошо кушай, Лиджин-и. Ты так похудела, аж смотреть больно! Хотя в любом случае ты очень красива, — бубнит женщина перемешивая суп в кастрюле и попутно добавляя туда специй. Лиджин вздыхает, но приступает к еде. Ест маленькими порциями, но все же съедает до конца, дабы создать ложный образ перед тётей. — Кстати, ты сегодня остаешься с нами на ночь или уйдешь сейчас? — интересуется она, садясь напротив замявшейся племянницы. — Нет, сегодня не получится. Может, в следующий раз, — выдыхает Лиджин, глядя в пустую миску. — Через три дня мы с твоим дядей уезжаем в Токио. Дом останется на тебе. Я имею в виду, ты можешь приезжать сюда как обычно, просто мы будем отсутствовать, — извещает госпожа Кан. — А почему уезжаете? Надолго? — тут же спохватилась девушка, поднимая удивленный взгляд на тетю. — Джунхёну предложили работать в Токио, потому что здесь в возникли некоторые казусы. Ему пришлось согласиться Это действительно странно, но правда. Чтобы не пребывать долгое время в разлуке, он решил, что мы поедем вместе. Прости, Лиджин-и, я бы хотела, чтобы ты ехала с нами. — Нет, не извиняйся. У меня скоро камбэк, но я постараюсь выделять время, чтобы навещать вас, — настроение падает мгновенно, стоит только узнать. Тетя Кан улавливает, как меркнет лицо Лиджин и, приблизившись к ней, тепло обнимает. — Мне жаль, Лиджин-а, что так вышло. Надеюсь, ты справишься без нас за это время, — пытается утешить и поддержать. — Да-да. Аджумма, все хорошо, я справлюсь, — уверяет Шэнь, обнимая ответно. — Уже довольно поздно, я вернусь в общежитие. Спасибо, что провела со мной этот день, — благодарит, получая в ответ кивок тети. Лиджин, прежде чем уйти, заходит в туалет. И потом пихает пальцы в глотку, раздирая костяшки о зубы, чтобы вывернуть всё, что оказалось внутри неё, причиняя себе невыносимую боль и страх увидеть завтра на весах лишние двести грамм. И Лиджин надевает на голову шапку и пальто, вдобавок и натягивает шарф, прикрывая половину лица. На прощание еще раз обнимается с тётей, после чего покидает родной дом. Ночью в Сеуле было достаточно холодно, но все ещё многолюдно, ведь люди возвращались с работы домой. Лиджин добиралась пешком, чтобы успеть поразмыслить. Она чувствовала себя дискомфортно, потому как не успела нормально провести свое время с семьей, а сейчас уж тем более. Эта жизнь терзает её сердце. Нет, даже не так. Жизнь разрывает её всю на кусочки, не давая ощутить мельком хоть какую-то надежду и теплую частичку мира. А сгнивший мир очернил все её детские убеждения, заставив розовые очки с треском разбиться. Кан Лиджин уже, казалось, бы повидала всё в этой жизни, что больше ничего её не сломит.

Flashback.

20 июня 2022 год.

Ночь. Мрачная ночь, окутывающая весь город и вгоняя страх своей неизвестностью. Никто и не подозревал, что даже одна ошибка будет мешать Лиджин. — Простите, аджосси, — тихий голос разбавляет тишину в танцзале. — Ты совсем уже от рук отбилась, несносная китаянка! — с нотками расизма прикрикивает на молчаливую девушку учитель по танца, когда комната уже давным-давно пустует. Она уже с размаху готовит руку к сильному удару. И когда ладонь её оказывается лишь в двадцати сантиметрах, то не успевает она и моргнуть, как разносится душераздирающий крик девушки. Шэнь Лифэнь хватается за голову, падая на колени и содрогаясь всем телом. Она часто дышит, не прекращая истерику, раздражая тем самым учителя по танцам. Мужчина с самой настоящей брезгливостью обходит её стороной, покидая Кан. Дурацкие ежемесячные рейтинги уже полностью лишают Лиджин какого-либо рассудка, и она только и делает, что думает о них. О рейтингах. «Ёнджуну было сложнее, чем тебе попасть сюда! При том он трудолюбивый и старательный». «Лиджин, ты снова на втором месте? Жаль, конечно, тебя. Хотя, тут же не за внешность оценивают». «Мы увидим тебя на первом месте по рэпу только в следующей жизни». Эти комментарии других трейни и даже сотрудников компании не давали ей спать ночью спокойно. Даже спустя году занимать первое место на протяжении длительного промежутка времени ей не удалось. А вот Чхве Ёнджун сделал это уже будучи два года трейни… Или даже меньше. Однако Лиджин всего лишь один раз везло с этим. За целые пять лет она смогла всего лишь на два месяца продержать на первых местах по всем категориям. Но позже вылетела из номера один в категории «Рэп». Однажды застыв так у стэнда в тот день, Лиджин уже не могла отойти и на шаг. Непроизвольно у неё потекли слезы от осознания того, что в следующем месяце она снова опустится на второе место. — О, так ты всё-таки сделала это, — Енджун, заметив юную трейни, стоящую подобно кукле безжизненной, улыбнулся и подошел к ней. — Молодец, КанЛи. Продолжай в том же духе, — только сейчас он вдруг видит слезы, сказывающиеся по её красивому лицу. — Почему ты плачешь? Тут радоваться надо! Лиджин пребывает в трансе, поэтому продолжает молчать и как загипнотизированная глядеть в стенд. — Здравствуйте, Ёнджун-сонбэнним, — кивает в знак приветствия, даже и взгляд на него не бросив. Она мигом вытирает влажные дорожки слез, негодуя от того, что дала волю эмоциям. Ёнджун просто замолкает и уходит, посчитав поведение Кан Лиджин странным и немного неуважительным. Лиджин зашла в свою комнату, когда все мемберы уже спали, вероятно. Она мигом решила проверить, не поправилась ли. Достала из-под кровати весы и поставила перед зеркалом. 57 килограмм.