IDOL — I'm Doll.

57 килограмм…       Опустошение, разочарование, злость, ненависть к себе, страх, ужас, паника. Весь спектр эмоций, который чувствовала Кан Лиджин.       Три, мать их, дня, четыре, мать их килограмма. Это же как нужно жить, чтобы за три дня набрать четыре килограмма?!       — Старайся лучше. Совсем уже тряпкой стала! За красивое личико в компанию не берут.       — Смотри, какие бока отрастила! Этот месяц ешь только овощи и пьёшь только воду.       Да, так говорила хореограф во времена трейни. Завтра взвешивание. Сегодня 57 килограмм. Да, эта жизнь не хочет смиловаться над Лифэнь.       Не так себе представляла работу айдолом Лиджин. Ой, не так.       Почему никто не объяснил ей? Не объяснил ей и не предупредил? О том, что профессия айдола — это не только танцевать и петь на сцене. По какой причине ни один человек не разъяснил ей все строжайщие моменты?

      Чего только стоит жизнь Трейни, что уже говорить об айдолах.       Помимо Нэтсу, ещё одной поддерживающей Лиджин человеком была ещё одна девушка. Она также была достаточно старше Кан. Примерно двадцать три ей тогда исполнилось. Мин Сокгён помогала ей. Так помогала, как никто другой. Но никто не смог помочь ей. Это была середина 2021 года.       Почти всем в округе трейни было известно, что Сокген очень волновалась насчёт своего возраста. Ведь стажеры в большинстве молоды. Крайне молоды.       А Лиджин, в отличие от Сокгён, стала самой младшей стажёркой на тот момент. Мин Сокгён же была первой по старшинству. Шанс дебютировать был минимален. Сокгён стажировалась уже двенадцать лет, за что получила прозвище «Неудачная трейни».       Дебютировать в таком возрасте было фактически невозможно, но Сокгён возлагала на себя огромные надежды. Она верила, что сможет, ведь у неё есть навыки. Самые отточенные!       Однако… Некоторые правила были вовсе иными, к несчастью. Так принято не во всех компаниях, но в Pledis все было именно так: Если трейни желает расторгнуть контракт с агентством, то придется выплачивать деньги за период стажировки, за время которой компания дала кров, учителей вокала, танцев, рэпа и другие вещи. Но у Сокгён однозначно не было возможности расторгнуть свой договор, потому даже так ей всё равно приходилось ждать… А вот и второй вариант: Ты не покинешь компанию, пока она сама тебя не изгонит. Агенство самостоятельно тогда и отказалось от «непригодного» возраста трейни.       Вот, что стало последней каплей.       Сокген ведь… Отказалась от учёбы и детства, чтобы исполнить мечту стать айдолом и сиять на сцене. Отказалась от счастья, которого на тот момент она ещё могла добиться, но нет. У неё на тот момент уже не осталось возможности найти работу. Найти жилье. Найти счастье. Ибо Сокгён просрала все свои годы на чертову стажировку.       И поскольку Лиджин и Сокгён жили в одной комнате в общежитии, что поспособствовало Кан застать день кончины Сокгён в самых страшных условиях, то Кан обнаружила для себя все минусы, которые раньше она и не замечала. Это заставило её во второй раз почувствовать потерю близкого.       В один мрачный день Кан Лиджин вернулась туда после мучительно-адского дня тренировок. Тогда Лиджин не знала, что может быть хуже — не с чем было сравнивать.       Когда пятнадцатилетняя Лиджин со скрипом открыла дверь, то увиденное повергло её в шок: Сокгён повесилась посреди комнаты.       А у Сокгён просто не оставалось выбора. После изгнания из компании, она стала бесполезной. Она не умела ничего, кроме голоса и навыков в танцах. Смысл жить дальше, когда годы, в которые можно найти счастье, убиты стажировкой?       Глаза Лиджин в миг наполнились слезами, в горле начало саднить, а сердце — чертовски сжиматься.       На крик девочки прибежали двое сотрудников: они часто заходили, чтобы устроить ежедневную проверку на набор веса.       Когда Сокгён опустили и положили на пол, Кан в ту жу минуту ринула к безжизненному телу. А женщина уже не юных лет заставила Лиджин немедленно встать и уйти:       — Встала и пошла! Вперёд! — грубый низкий голос проникает в самую подкорку сознания, припугивает, принуждает сжаться. — Живее!       Кан вытирает слёзы и шагает к выходу дрожащими ногами, проходя мимо бездыханного тела и женщины, что прикрикивает и бесконечно поторапливает.       По телу проходит привычная судорога, и Лиджин падает в обморок прямо в темном, грязном коридоре, где условия отвратительны и явно не для проживания.       Но кого это сейчас волнует?       Неизвестно, сколько прошло времени. Лиджин уже давно сбилась со счета. Но чуть позже её осведомили о том, что на холодном сыроватом полу она пробыла всю ночь. В темном мрачном коридоре никто не заметил её валяющегося тела на жесткой поверхности пола.       Только под утро заметил персонал и заставил сразу же встать на ноги и топать на тренировку.       А о смерти Мин Сокгён информацию не разгласили от слова совсем. Даже стажеры не знали о данном инциденте. А Лиджин принудили держать язык за зубами. Её, по сути, изолировали на месяца два от всех людей.       А время смерти Мин Сокгён: девять часов, сорок минут и одиннадцать секунд.       Это событие так глубоко отпечаталось в её памяти, отчего на душе разросла большая дыра, которую, к сожалению, никогда уже не подлатать и не излечить.       Она не могла перестать об этом думать.       Да… Размышления не оставляли её в покое. Казалось бы, теперь у неё есть всё, но это отнюдь не так. Всего лишь красивая картинка.       Дажё Ёнджун-сонбэним в ней разочарован. Даже он. А ведь он считается в её окружении совершенством. Без единого изъяна.       И девушка вдруг почувствовала, как сравнения медленно убивают её, и то, как она устала от самой себя. От себя никчёмной и никудышной.       Лиджин до сих пор помнила те слова директора Кима: «Научи-ка её читать рэп. Это уж точно никуда не годится!»       Это было год назад. Ещё до дебюта, но Кан Лиджин всегда помнит отрицательные высказывания о себе. Ведь они, как думает Лиджин, помогают ей совершенствоваться. Избавляться от недостатков, которые затмевают её всю.       Лиджин затравили за вес, и теперь она худая. Без широких бедёр, без выпирающего живота, без пухлых щёк. Теперь Лифэнь идеальна.       С отсутствием любого недостатка, наверное. Ненадолго ведь. Ибо Шэнь набрала несколько кило, притом, что ела лишь один банан в день и протеиновый коктейль. Было, конечно, пару неправильных ситуаций, когда она нарушала свои принципы, съедая тарелку супа или кимчи.       Но даже тогда, как она успела скинуть достаточно большое количество веса, никто не заметил этого? Почему взгляды людей блуждают по её телу так осуждающе? Почему когда она только-только дебютировала никто даже на её навыки на взглянул? Почему люди сразу заметили в ней полноту? Им было всё равно на те долгие и адские годы стажировки. Им безразличен тот факт, что Лиджин пришлось пахать больше других, ведь её привели в агенство без каких-либо умений. Только за красивое личико.       Все трейни об этом знали, потому и ненавидели. Лиджин раньше не понимала, чего от неё хотят, пока её не отругали в первый же день стажировки. Тогда она встретила в Pledis entertainment одну трейни — Ямаситу Нэтсу.       Та удосужилась четко объяснить двенадцатилетней Лиджин, что к чему и помогла освоиться.       Она на тот момент была единственной, кто помог несуразной глуповатой девочке с розовыми очками.

2 февраля. 2023 год.

      «Мне пришлось как-то похудеть. У меня было две недели, и я скинул пять килограмм в течение определённого времени. В первую неделю я ел только салат. Салат, орехи, фрукты. И на следующей неделе я ел всего одну тарелку салата в день. Плюс чашка американо. За один или два дня до срока я пил только его. И больше ничего!» — Лиджин просматривала достаточно давний эфир Ёнджуна, в котором он говорил о своей диете. Она была заинтересована в том, как он смог так похудеть и при том отлично выступать. Причем так быстро, будучи школьником, который ещё не дебютировал.       Откуда в нём столько энтузиазма и силы?       Вздохнув, девушка продолжила просмотр. Ей стало так невыносимо от того, что может только и разочаровывать всех.       «Перед школой я пошёл в сауну, и просидел там час. И так я на самом деле сбросил пять килограмм. Я поехал в компанию и сказал: Дай-ка, я посмотрю свой вес! Я достиг своей цели и сразу же после этого съел две порции рамёна».       Лиджин уже норовилась выключить и отложить телефон, вполне разочаровавшись в себе в очередной раз, но, услышав дальнейшие слова сонбэ, остановилась.       «И я набрал ещё три килограмма! А после этого ещё на четыре больше. Мне было сложнее потерять вес, который я набрал!» — он говорил это воодушевлённо и с широкой улыбкой на лице. А Лиджин не понимала его поведения. На его месте, она бы уже впала в истерику.       «По этой причине вы не должны пропускать приём пищи! Пропускать прием пищи для похудения это не есть хорошо для вашего здоровья.»       На этом Лиджин отложила телефон на прикроватную тумбочку, прежде чем снова лечь в кровать и уставиться в потолок.       В голове всплыли те моменты, когда он начинал говорить ей тоже самое, что и на данном эфире. И тогда ей хотелось задать вопрос:       «Кто ты такой, чтобы считать себя тем, кто одной своей нотацией избавит её от всех проблем и комплексов, — ибо его слова её достаточно сильно задели, что точно покоробило.»       Ёнджуну тоже ведь было трудно худеть? Те же самые проблемы, что и у неё сейчас. Но ему всё равно её не понять — так считает Кан Лиджин.       И Кан стало интересно, пройдет ли это с возрастом и опытом? Ей не хотелось думать о том, что она спокойно поест как и все люди, ибо после этого она снова наберет лишних килограмм.       Даже Хаён при своей проблеме, сумела с помощью совершенно обычного правильного питания сбросить вес. Она и раньше была достаточно стройной. По крайней мере, весила Хаён уж точно меньше, чем Лиджин ещё с периода стажировки. Несмотря на перемены в весе ранее, Ли нашла баланс и сейчас чувствовала себя хорошо физически.       То-ли забавно, то-ли грустно с того факта, что во времена трейни девушек взвешивали каждый день, а вес не должен был превышать определённую цифру — 50 килограмм. Но стажерки всё равно могли прятаться в местах, где стафф их не увидит. Чаще всего это были раздевалки, туалетные кабинки или другие комнаты.       Рано или поздно все становится известным. Так или иначе, о проделках юных девушек стало известно персоналу. Поскольку ловить каждую трейни было банально невозможно, Pledis придумали нечто более остроумное и эффектное.       Распечатали список веса каждого стажера, и все сонбэнимы-айдолы HYBE могли его увидеть.       Это длилось до тех пор, пока большинство трейни всё же похудело. Тогда девушки были невероятно измучены изнурительными тренировками и голодовками.       Этот период был почти что самым мучительным для Шэнь Лифэнь, которая была одна из тех, кто, прятавшись, могла поесть чего-нибудь.       После того случая она просто прожевывала еду, а далее выплевывала.       Когда Лиджин сейчас вспоминает те годы, то не может поверить, что со своим ужасно-большим весом сумела дебютировать в группе. Более того, ей стыдно оттого, что она занимает позицию вижуала.       Прошло около двух часов, и Лиджин заснула в сидячем положении, опираясь о изголовье кровати.

***

      Следующее утро не отличалось от каждого её пробуждения: она лишь выпила побольше воды, и собралась уходить на урок вокала и танцев, не считая это чем-то лишним.       Придя в компанию, Лиджин замечает, что людей сегодня достаточно малое количество, что радует девушку, ибо никто не посмотрит на неё косо, как это обычно происходит. Вернее, некому будет на неё смотреть.       Вышла она из общежития еще утром, в одиннадцать. Вокалом занималась всего лишь два с половиной часа, а танцами примерно шесть с лишним часов. Этого было мало. Крайне мало, за что Лиджин получает ещё одно замечание от менеджера.       Сегодня, если так судить, у каждой участницы был загруженный день. У кого-то из-за личного расписания, а у кого-то по другим причинам.       Проблема Хаён никуда не делась, менеджера Сон уверила в том, что уже рассталась с парнем, хотя в самом деле вынуждено скрывала свои отношения.       И в целом всё было не настолько плохо, как кажется. По окончании работы Лиджин собирается топать в общагу, притом предварительно не забыв переодеться. Но прежде чем уйти, она вдруг засматривается на вид ночного Сеула.       Она, находясь десятом этаже здания, созерцает всю красоту мерцающего города, застывая на месте и забывая обо всём вокруг.       И даже не замечает, как снова ее клонит в сон, а голод дает о себе знать. Голова начинает кружиться, и Лиджин на долю секунды прикрывает потемневшие глаза.       Едва не засыпает, пока внезапно до ушей не доносится красивый мужской голос, заставляющий Лиджин раскрыть веки и обернуться:       — Ты снова здесь, — это явно не вопрос, ведь слышно по тону и интонации. Ёнджун медленно подходит сзади, безразлично глядя в панорамное окно перед ними. — Знаешь, я бы опять озвучил нотации о том, что так делать не стоит, но ты меня не послушаешь… По этой причине тебе следует понять только одно: Ты вовсе не в порядке.       — Ты хочешь сказать, я сумасшедшая, — грустно подмечает она, и её лицо искажается по-ребячески прежде, чем девушка вздыхает горестно.       — Нет, я не это имею в виду. Хотя с твоим ментальным здоровьем, боюсь, тоже есть проблемы. Ты страдаешь РПП, и по тебе это видно невооружённым глазом, — отвечает он, поворачивая голову в её сторону и замечая на её лице только печаль и… Возможно, сотое чувство вины.       — Что такое РПП? — задаётся вопросом Лиджин, искренне не понимая, что означает этот термин, хотя, казалось, бы она точно должны знать ответ на свой вопрос.       — Расстройство пищевого поведения. Ты чувствуешь себя виноватым даже за то, что поправился на триста граммов, — он начинает, вспоминая прежнего себя, — У тебя возникает чувство собственной несостоятельности, обида, гнев, раздражение. Уровень негативных эмоций вырастает до такой степени, что переносить их нестерпимо трудно. Вызываешь специально рвоту. Приём слабительных с целью снизить вес также имеет место быть. У тебя проявляется искаженное восприятие себя: тело кажется толстым, хотя вес в пределах нормы или даже ниже. И тебя настигает полный отказ от еды или нездоровое уменьшение порций. Переедания, навязчивое чувство голода, проблемы с насыщением, тоже могут быть, — он разглядывает её обескураженное лицо, а затем продолжает, — Когда-то и я прошёл через это. Не помню, было ли это всё-таки болезнью, но я смог вовремя остановиться. Смог вовремя осознать, что так продолжаться не может. А осознание того, что ты болен и ведёшь себя к плохому исходу — главное, — его выражение лица совершенно спокойное до тех пор, пока речь не заходит о нём самом. Глаза Ёнджуна слегка поблескивают от подступивших слёз. И Лиджин, кажется, впервые видит сонбэ в таком состоянии.       Но спустя недолгую паузу он ровным голосом заканчивает свой монолог:       — Возможно, ты всё ещё не осознаёшь, но ты не в порядке. И тебе нужна помощь. — он окидывает её последним взглядом прежде, чем оставить наедине с собой.