Сломанный, но не сломленный

Ацуши опустил взгляд. Интересно, почему он сейчас чувствует себя таким виноватым? Вроде ведь запретного ничего не сделал, просто взял за руку… а Акутагава реагирует так бурно. Да-да, именно бурно, ведь для довольно сдержанного Рюноскэ такая реакция необычна. Черные, как ночь без звезд глаза, в которых отражается всё вокруг, внимательно сверлят взглядом Накаджиму, буквально топя его в темноте. Двуцветные глаза Ацуши, золото с фиолетовым шелком, внимательно смотрели в глаза Акутагавы, пытаясь разглядеть там то, что у тигра всегда напоказ: эмоции, чувства, душа. Накаджиму легко прочитать по глазам, в отличии от того же Рюноскэ, чья настоящая сущность скрыта очень глубоко внутри, до которой добраться не так легко. Эта темнота завораживает, она не похожа на пустоту. Кажется, что включишь свет и сразу все увидишь. В какой-то мере оно так и есть. Но черноту не так просто разогнать, она слишком плотная. Ее может разогнать только какой-то сильный, теплый, огонь. И Ацуши решил им стать, теперь это не просто «хочу помочь», а настоящая цель, которой он точно добьется, не смотря ни на что. Добьется расположения этого нелюдимого, грустного и загадочного человека. Научит его улыбаться и радоваться, научит всему-всему, будет заботиться о нем! Возможно, это странно, и тигр это понимает. Наверное, он просто не может не помочь человеку, а может, он действительно хочет, чтобы Акутагава стал ему другом. — Слушай, а ты не проголодался случаем? — разрывает тишину вечноголодный Ацуши, не отрывая своих глаз от огромных в соотношении с худым лицом омутов Акутагавы. Рюноскэ же продолжает смотреть в глаза Накаджимы, удивляясь, насколько все «на поверхности». — Мы же только недавно ели… — Прошло уже три часа. — Это недавно. Для меня недавно. — Коротко отвечает Акутагава, привыкший есть максимум один раз в день. Недавно. Это слово в похожем контексте еще маленький Ацуши слышал слишком часто. И оно означало то, что сегодня Накаджима начнет голодать, и сколько эта голодовка в подвалах приюта продлится, он не знал. И ему оставалось мечтать о счастье. Смешно, верно? Мечтать о счастье, когда он, возможно, даже проливает кровь тех, с кем делит крышу, игрушки, книги, воспитателей. И снизу дно, и сверху дно, темнота, даже днем лучи солнца не проникают. Ночью звезд нет, мальчик обращается под светом луны, теряет разум, но даже тогда продолжает жаждать счастья, даже не зная толком значения этого слова. Чтобы узнать, что это слово значит, нужна удача. А виноват ли Ацуши? Нет, никто не виноват. Хотя убить директора приюта хотелось, этого не отрицать. Когда Накаджима не обращался, когда ему удавалось прятаться от своего демона, уснуть оборотень не мог. И сейчас он задумывается: «А счастлив ли я? Что значит «счастлив»?»… Кажется, что он выбрался, но порой, бессонными ночами, его захватывают все те же чувства, что и тогда. Одиночество, ощущение, что жизнь решила все за него… Но чего ему не хватает? Почему даже сейчас он мечется, как бродячий пёс, в поисках счастья, в поисках просто значения этого слова? Акутагава замечает то, как тухнут глаза Накаджимы, после, казалось бы, обычной фразы. Или не обычной? Неужели, у тигра тоже есть какие-то слова-триггеры, что отсылают в прошлое? В те времена, когда они оба познали жестокость всего мира? Конечно, прошлое Рюноскэ и Ацуши разное. Но схожести есть. И они оба об этом прекрасно знают, хотя признавать, что у них есть что-то общее, никто не хочет. Или, по крайней мере, этого не хочет Акутагава. Не хочет этого, как и есть, куда его везет Накаджима. Ацуши на удивление, наконец-таки, замолк. Но это не доставляет такой радости, как в мыслях Рюноскэ. Не хочется этого признавать, но тигр иногда не такой уж и раздражающий. Можно сказать даже, что иногда с ним действительно интересно беседовать. Иногда, и сейчас это «иногда» как никогда лучше подходит под ситуацию. Именно сейчас хотелось бы поговорить, но Акутагаве почему-то стыдно начинать диалог. — Акутагава…? — подал голос Ацуши, наконец-таки хоть что-то произнося. Рюноскэ был рад слышать его голос, хотя в другой момент просто бы огрызнулся. Накаджима крепко держал ручки коляски, толкая ее вперед. — Что?.. — Брюнет и вправду спокойно отвечает, совершенно не колко или злобно. — Может… все же не будем грызть друг друга и попробуем подружиться?.. Нам ведь еще долго вместе жить, а если ты так будешь относиться ко мне, то я даже ухаживать нормально за тобой не смогу… Или хотя бы перемирие?..— осторожно предлагает Ацуши, глядя на Акутагаву. Все же, как бы не хотел того признать бывший мафиози, Накаджима прав. Но он не успевает этого высказать, ведь видит до боли знакомую фигуру вдали, теряя дар речи, широко распахивая черные глаза и приоткрывая рот. Сердце стало отбивать дробь в темпе престиссимо. Хотелось бы провалиться под землю или исчезнуть, но только не это, только бы не двигаться сейчас прямо к нему, не терпеть этого позора…