Перелетные птицы

— Миран, я боюсь, — призналась Рейян за день до пересадки. Они с Мираном теперь общались только по телефону, чтобы он случайно не принес Рейян какую-нибудь инфекцию. И девушке очень не хватало его рядом. Не хватало улыбки, взгляда, прикосновений, объятий. Нет, ничего такого, она все еще не простила его. И тем не менее, она привыкла к его присутствию рядом и с ним чувствовала себя спокойнее. — Чего ты боишься? — удивился Миран. — Ну, как там завтра все пройдет… Страшно… — Рейян, через эту процедуру каждый день проходят тысячи людей в мире. Это не страшнее, чем обычное переливание крови, а тебе ведь его делали. — Ну да… — Ну вот! Ты даже ничего не почувствуешь! Будешь просто лежать и спать, а проснешься уже со здоровыми клетками внутри. — А если он не приживется? — Рейян, донор, которого нашли, идеально подходит тебе! В таких случаях отторжение очень маловероятно, мне Фарах ханым говорила. — Мне тоже, — вздохнула девушка. — И все равно от этого не легче. Как все будет проходить потом? — Не важно. Главное, что рядом буду я. Да и друзья твои, наверное, тоже. По щеке Рейян потекла слеза. Она смахнула соленую капельку с лица и посмотрела на экран. Миран обеспокоенно взглянул на девушку: — Рейян, ты плачешь? Не вздумай плакать! Тебе сейчас нужен хороший настрой! Тебе нужно думать о том, что пройдет пересадка, и ты выздоровеешь! — Ладно, — всхлипнула девушка. — Все, укладывайся-ка спать, ты должна набраться сил перед процедурой, — сказал Миран. — Хорошо, — согласилась Рейян. — Только, пожалуйста, побудь со мной, пока я не усну. Я телефон вот так на стул поставлю, ладно? — Хочешь, я спою тебе песню? Мне в детстве ее пела мама, это то немногое, что я о ней помню. Рейян под пение Мирана уснула практически мгновенно. Впрочем, неудивительно, ее организм был вымотан лечением и волнением. А утром после завтрака к ней заглянула Фарах ханым: — Ну что, Рейян, готова? — Не слишком. Я очень боюсь. — Не бойся. Мы будем рядом. Настраивайся только на хорошее. На то, что костный мозг приживется, и ты скоро выйдешь из больницы совсем здоровая. Этого Рейян желала больше всего на свете. Она очень устала от больницы. Хотелось выйти на улицу, поесть в каком-нибудь кафе, сходить к кому-то в гости… Хотя она уже знала, что все эти радости будут недоступны для нее еще долгое время. Потому что после пересадки нужно ждать, пока иммунитет восстановится. Во время пересадки Рейян, как и предсказывал Миран, уснула. А когда проснулась, за окнами уже был вечер. Все давно закончилось, только капала какая-то капельница. Жутко хотелось в туалет. Рейян сунула ноги в тапки и со штативом в руке пошла в туалет. — Фарах ханым, может, все-таки сказать Рейян? — вдруг раздалось где-то совсем рядом. Рейян замерла. Похоже, что в туалете отлично было слышно то, что происходит в коридоре. — Не стоит, Озге, — сказала ее лечащий врач. — Доноры и реципиенты не должны знать друг друга. Это, если хочешь, медицинская этика. — Но донор — ее родной отец! Неужели можно скрывать такое от пациентки? Рейян замерла. Значит, папа Хазар приехал ради нее в Стамбул и сдал костный мозг! Но почему он не навестил дочь в больнице, не позвонил? Хотя да, у нее ведь другой телефон — и номер тоже другой. — Озге, захочет ли она его видеть? Я никого не осуждаю, но этот человек бросил свою женщину беременной и ушел. Столько лет дочь была ему не нужна, а сейчас… У Рейян закружилась голова и подкосились ноги. Она вцепилась побелевшими пальцами в штатив. Что все это значит? Как это — бросил жену беременной? Но папа Хазар… Получается, он ей не родной отец? Но этого просто не может быть! Дрожа, она вернулась в свою палату, накрылась одеялом с головой и задумалась. Значит, донором для нее стал родной папа — не тот, что растил ее с детства, а другой, о котором она даже не знает, о котором ей никто не сказал. Сердце билось от страха и волнения. В душе зрела обида на родных. Не сказали… Но как можно скрыть это? Неужели они думали, что какой-то чужой, эфемерный папа будет для нее родным, когда есть папа Хазар? А с другой стороны, понятно, почему ее бросили… Она не родная кровь для Шадоглу. Но у нее есть настоящий папа! Мысли путались. Слезы и спазм перехватили горло, и Рейян почувствовала, что задыхается. Она протянула руку к кнопке вызова медсестры над кроватью и вскоре услышала: — Успокоительное, быстрее! У пациентки Шадоглу паническая атака! Лекарство помогло Рейян успокоиться, и через минут двадцать к ней зашла Фарах ханым. — Ну, как ты? Что случилось? — Фарах ханым, я случайно услышала ваш разговор с Озге, — решила раскрыть карты Рейян. — Это правда, что мой донор — это мой родной отец? Фарах ханым задумалась и устремила взгляд в окно. — Значит, правда, — сделала вывод Рейян. — И что ты намереваешься делать? — Я не знаю… С одной стороны, я столько лет была ему не нужна. А с другой — своим родным — тем, кого я таковыми считала, — я тоже не нужна. Но он приехал и сдал костный мозг для меня. А они… — Если хочешь, ты можешь с ним поговорить, — сказала Фарах ханым. — Пока только по телефону, конечно. — Эм… Я не знаю, готова ли я. Можно я подумаю? *** — Милана, можешь помочь мне, пожалуйста? — попросила Санем. Я тут же оторвалась от телефона и устремилась в кабинет подруги. — Что такое? Что надо сделать? — У Джана сегодня встреча с новым клиентом. Мы уже подготовили наработки для рекламной кампании. Я отправлю их тебе по почте, распечатай, пожалуйста. — Ага, поняла. Я мигом метнулась к своему компьютеру и только отправила все на печать, как ко мне подлетел перепуганный ДжейДжей: — О Боже, она тут… Она идет. О нет! — Кто идет? — недоуменно спросила я. — Айлин, бывшая Эмре, — он мигом пригнулся так, чтобы его не было видно. — Что? Это что бы ей тут делать? Я выглянула и увидела коротко стриженную женщину, которая шла на каблуках по коридору и покровительственно осматривала все помещение. Наших сотрудников снова будто заколдовали: все смотрели на нее, даже не в силах пошевелиться. — Что смотрите? — рявкнула Айлин ханым. — Мне кофе кто-нибудь сделает? — А простите, почему кто-то должен делать вам кофе? — спросила я. Айлин развернулась и уперлась в меня глазами. — Новенькая? Значит, не знаешь, кто я. — И знать не хочу, — фыркнула я. — Дерзкая… Это про тебя мне говорили, что ты тут под угрозой депортации сидишь? Смотри, если что, я и сообщить куда надо могу… — Вам прямо из Вильнюса звонили? — слово «депортация» заставило мое сердце стучать. Айлин, кажется, растерялась. — Кофе мне принеси. Я пойду к Джану в кабинет. — Так а вы вообще кто? — Представитель вашего нового клиента! «Может, к черту этого клиента…», — думала я, делая кофе для Айлин и чай для Джана. Затем понесла чашки в кабинет. По лицу Джана я поняла, что он не в восторге от встречи с Айлин, но старается держать себя в руках. Айлин же на меня никак не отреагировала, спокойно приняла кофе из моих рук, и беседа продолжилась. — Эта мегера меня депортацией запугивала, — сказала я, подойдя к Санем. — Кто? Айлин? Чем ты ей уже не угодила? — засмеялась подруга. — Просто спросила, почему кто-то должен делать ей кофе. Да я даже не знала, кто она! И не думала, что ее тут по умолчанию надо принимать с распростертыми объятиями. — Ладно, забудь об этом, — Санем приобняла меня. — Пока Джан тут, тебя все равно никто не тронет. Ты, кстати, документ распечатала? — Да, все готово. Санем убежала, а я осталась одна. Не давали покоя слова Айлин о депортации. Интересно, это она всерьез? Впрочем, решение по моему делу еще не было принято, я не получала никаких писем и извещений. Наверное, Айлин соврала. Вспомнилось, как Дима уговаривал меня сотрудничать с оппозицией, утверждая, что тогда меня точно никто не тронет. Даже интересно стало, как он теперь. Хотя как он еще может быть? Наверняка счастлив, препятствие-то в виде меня устранено. После обеда я позвонила Рейян. Пересадка костного мозга состоялась два дня назад, но мы с подругой так и не поговорили. После процедуры она спала, на второй день ее мучили какими-то анализами… И вот теперь появилось свободное время. Рейян выглядела не очень. Лицо ее было бледное — видно, что сил у нее почти нет. И тем не менее, подруга мне улыбнулась: — Ну, как ты? — Это ты как? Чувствуешь что-то особенное? — Не знаю даже. Вроде нет. Пока только слабость и немного тошнит. — Ты хоть вставай, ходи, не забывай есть. Хочешь, привезем тебе что-нибудь? — Я вкусов вообще не чувствую, — усмехнулась Рейян. — Говорят, это пройдет. Жалко, что ко мне никого не пускают. Даже медсестры и Фарах ханым заходят в полном обмундировании. — Конечно! Сейчас надо быть очень осторожной, чтобы ничем не заразиться. Иначе столько трудов насмарку пойдут. Мы с подругой помолчали. Затем она спросила: — А ты знала, что костный мозг для меня мой родной отец сдал? Я вспомнила рассказ Джана в тот день, когда мы узнали, что для Рейян нашелся донор. История нас всех шокировала, но мы решили не говорить Рейян ни о чем. Мало ли, что она удумает — а в ее состоянии любое неосторожное действие опасно. — А кто тебе рассказал? — Никто. Сама услышала случайно. Теперь думаю, что делать. Как бы ты поступила на моем месте? — Я бы? Наверное, обрадовалась. Это круто, правда. Особенно учитывая, как с тобой поступила твоя семья… Рейян вздохнула: — А я вот не знаю… Сейчас какую-то пустоту внутри чувствую. Может, это из-за лекарств… — Все может быть… Поспи, и увидишь. Если пройдет — значит, из-за лекарств, а если нет — значит, дело в другом. — Я и так целыми днями сплю, — печально усмехнулась Рейян. — А Миран что сказал на новость о твоем отце? — Миран? Сказал, что я сама должна решать. А как мне решить… Я запуталась. С одной стороны, я понимаю, что семья — это важно, а у меня ее, можно сказать, и нет. А с другой — вдруг он снова уйдет? — Но Миран же не ушел, даже несмотря на все твои капризы и на то, что ты его прогоняла. Рейян задумалась. — Я все-таки не готова… — наконец сказала она. — У тебя еще есть время передумать, — улыбнулась я. — Ладно, побегу работать. Пока, дорогая. Вернувшись на свое рабочее место, я нос к носу столкнулась с Айлин, и мое сердце рухнуло вниз в неистовом страхе. — Что, испугалась? — презрительно посмотрела на меня женщина. — Не бойся. Со мной надо дружить, тогда все у тебя будет хорошо. «Где-то я уже такое слышала», — мелькнуло в моей голове, и я поняла, что дружить с ней точно не буду. *** Фарах радовалась, глядя на анализы Рейян и ее самочувствие. Было видно, что пересадка костного мозга помогла девушке. Хоть она и стала слабее физически, но теперь ее организм обходился без переливаний крови. Анализы показывали, что новый костный мозг заработал и начал производить необходимые элементы. Значит, совсем скоро предстоит прощаться с этой пациенткой. Фарах редко грустила, когда пациенты выписывались из отделения и уезжали домой полностью здоровыми. Конечно, со многими из них она потом виделась, когда они приезжали на проверки. Но отчего-то от мысли о расставании с Рейян сердце начинало щемить. Эта девушка провела здесь так много времени… И чего только не произошло! Фарах поняла, что привязалась к пациентке. И именно поэтому прощаться сейчас было тяжело. Она глотнула кофе и приложила руку к губам — вдруг затошнило. У Фарах никогда не было проблем со здоровьем, она регулярно проходила обследования. И эта тошнота ее напугала. Тем более, ощущение не проходило. Фарах устремилась в туалет, пролетела мимо удивленной Озге, которая поправляла шапочку перед зеркалом, и закрылась в кабинке. — Фарах ханым? — позвала Озге. — Фарах ханым, все в порядке? Может, кого-то позвать? Фарах понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться. Спустив воду, она вышла из кабинки и подошла к зеркалу. — Фарах ханым? — удивилась Озге. — Все в порядке. Просто отравление, — коротко пояснила Фарах. В больнице начинался завтрак. Мимо Фарах прошла санитарка, которая на специальной тележке разносила по палатам еду. Запах еды показался Фарах омерзительным, настолько, что она чуть было не бросилась обратно в туалет. С трудом сдерживаясь, она подошла к кулеру с водой и выпила стакан. По организму разлилось облегчение. После завтрака Фарах отправилась обходить палаты. Больных в отделении было не так много. Двое лежали в реанимации с осложнениями, двоих выписали вчера. Рейян врач оставила напоследок — хотелось провести побольше времени с ней. Девушка сегодня была веселая. На столе стоял поднос с пустой миской каши и скорлупой вареного яйца. — Фарах ханым! — обрадовалась Рейян. — Доброе утро, — улыбнулась Фарах. — Как ты? Как себя чувствуешь? — Прекрасно, — отозвалась она. — Ну, анализы твои говорят о том же… — А когда меня выпишут? — спросила Рейян. — Если все будет хорошо — то через три дня. Как раз пройдет две недели с пересадки. А тебе есть куда поехать? Первые недели тебе необходимо будет соблюдать режим питания, находиться в стериальном помещении и вообще быть аккуратной. — Ой, я еще не думала, — озадачилась Рейян. — Ну, желающих приютить тебя, наверное, хоть отбавляй, — усмехнулась Фарах. — И друзья твои, и Миран, наверняка, тоже… На лице Рейян появилось выражение задумчивости. Кажется, Фарах застала ее врасплох. — Ты с папой не хочешь поговорить? Он мне каждый день звонит, спрашивает о твоем состоянии… — Я… Не знаю, вроде бы и хочу, но боюсь. — Почему? — Ну, просто я его совсем не знаю. — Так и Мирана ты когда-то не знала! И подружек своих! И ничего, общаетесь же. Рейян вздохнула. — Хорошо. О чем разговаривали папа и дочка, Фарах не знала. Она заглянула к Рейян уже в районе обеда. Девушка улыбнулась ей: — Папа настаивает, чтобы я жила у него дома. Там охрана, много комнат. Он сказал, что наймет медсестру, чтобы она за мной присматривала. — Ты согласилась? — спросила Фарах. — Конечно! Жить все равно где-то нужно. А папа… Знаете, мне так грустно… Он вроде и богат, свой бизнес, огромный дом… Но он так одинок! Мне кажется, он раскаивается за то, что бросил мою маму. — Я думаю, папа все для тебя сделает, — Фарах почему-то вздохнула с облегчением. После обеда на нее снова накатила знакомая тошнота. Фарах поняла, что с организмом происходит что-то не то. Но она все-таки была врачом, поэтому не стала нервничать раньше времени — вместо этого записалась на УЗИ и сдала кровь. Анализы легли к ней на стол уже в конце рабочего дня. И сердце у нее забилось — повышенный хорионический гонадотропин. — Я беременна…