Перелетные птицы

Прошло четыре месяца Рейян распахнула шторы окна своей спальни, впуская в комнату яркое и свежее мартовское солнце. Настроение было превосходное, хотя сидеть дома ей уже наскучило. Рейян потянулась и заглянула в ежедневник. Так, сегодня по плану учеба, а затем занятие с кинезитерапевтом. Рейян поднялась на носочки, вытянула руки вверх, покрутила шеей, несколько раз присела. После пересадки костного мозга и двух недель в больнице она еще две недели лежала дома, окруженная папиной заботой и вкусной домашней едой, которую готовила домработница. Но спустя пару недель, когда Рейян поняла, что стала прибавлять в весе, она всерьез испугалась. Не хватало еще превратиться в толстую корову! Махфуз бей, который обнаружил дочку зареванной, тем же вечером нашел для нее кинезитерапевта. С тех пор у Рейян были две тренировки в неделю, а в остальное время по вечерам она самостоятельно занималась йогой. Рейян очень ждала наступления настоящей весны — прямо из ее комнаты был выход на террасу, и она уже представляла, как будет расстилать там коврик и заниматься. — Дочка, ты уже встала? — постучал в дверь Махфуз бей. — Успеешь позавтракать перед занятиями? Рейян училась удаленно на курсах менеджмента организаций. Это была идея папы, когда он, поговорив с дочерью, понял, что та даже не знает, кем хочет работать. Вот он и предложил начать с коротких курсов, которые можно посещать онлайн: — Поучишься, посмотришь, нравится или нет. Если понравится — сможешь дальше пойти в университет. Если нет — будешь хотя бы знать, что это не твое. Рейян это показалось справедливым. Учеба не тяготила ее, наоборот, ей нравилось получать новые знания, писать конспекты и делать домашние задания. Месяц назад к учебе на курсах прибавился еще и английский язык — школьных знаний Рейян не хватало. — Папочка, уже иду, — она выбежала из комнаты и спустилась по лестнице. Отец как раз накрывал на стол. Рейян чмокнула его в щеку и упала на стул. — Доброе утро. — Доброе утро, моя красавица. Как самочувствие? — Все прекрасно, — улыбнулась девушка. — Погода такая хорошая. Можно будет выйти погулять после учебы. — Хорошо, как скажешь. Я не могу, но Фейзуллах пройдется с тобой. С наступлением весны Рейян стала гулять чаще. По выходным — в компании папы, по будням — с охранниками. Папа очень переживал и не хотел отпускать ее одну — мало ли, дочке станет плохо на улице. Такое уже случилось перед Новым годом, когда Рейян, воспользовавшись хорошей погодой, решила пройтись по улице. А через час Махфуз бею позвонили из больницы и сказали, что его дочь потеряла сознание. Так что опека была неудивительна. Рейян не обижалась и принимала ее. Учеба и занятия с кинезитерапевтом закончились около четырех дня. Рейян подумала и поняла, что вполне успевает прогуляться. Она сходила в душ, переоделась и вышла на улицу, вдыхая свежий и теплый весенний воздух. Охранник Фейзуллах был рядом: — Рейян ханым? Махфуз бей велел вас сопровождать, если вы захотите выйти. — Да, я хочу немного пройтись. Фейзуллах не мешал Рейян разговорами. Чаще всего прогулки девушки проходили в наушниках под аккомпанемент любимых песен или же английских подкастов — она их слушала, чтобы привыкнуть к иностранному языку. Вот и теперь она в прекрасном настроении шагала по улочкам, думая о том, что в выходные неплохо было бы пригласить домой девочек. Санем, Лейла и Милана были у Рейян всего однажды. Она пригласила их в гости почти сразу после переезда. Девочки, кажется, были ошарашены размером особняка Махфуз бея, охранниками, прислугой и поспешили скрыться в комнате Рейян. Домработница принесла им туда еду. — Как ты живешь в такой обстановке? — недоуменно спросила Милана, пробуя восхитительную домашнюю долму. — Нормально, я уже привыкла, — откликнулась Рейян. — Хотя я практически не выхожу из комнаты. Папа много работает, мы только завтракаем вместе и изредка ужинаем. Так что мне очень скучно. Хорошо хоть вы пришли. Новому приглашению Санем обрадовалась. Они с Лейлой и Миланой тут же записали для Рейян видео с рабочего места: — Жди, красотка, будем у тебя в субботу вечером! — Что-то случилось? — поинтересовался Фейзуллах. — Ничего. В субботу вечером придут мои подруги. — Нет проблем. Махфуз бей сказал, что вы можете приглашать кого угодно. Вы не устали? Может, пойдем в сторону дома? — Да, пожалуй. Поднявшись в комнату в прекрасном настроении, Рейян замерла от испуга. Около окна маячила темная фигура. Услышав хлопок двери за спиной, силуэт развернулся: — Ну привет, любимая. Рейян выдохнула и подошла к нему. — Оффф, Миран! Ну вот что ты делаешь? Однажды нас заметят, и будет плохо, папа вообще не разрешит нам видеться. — Но я слишком сильно тебя люблю, дорогая, — он обнял ее так, что их лица были совсем близко друг от друга. — И разрешенных твоим папой встреч в его присутствии мне чертовски мало! Махфуз бей узнал о том, что произошло между Мираном и Рейян, почти сразу же после выписки дочери из больницы. Он не стал никого ругать и угрожать — вместо этого вызвал Мирана на мужской разговор и сказал: — Значит, так. Хочешь общаться с моей дочерью — я не возражаю. Но у меня перед глазами, никак иначе. Я не могу доверить своего ребенка человеку, который так поступил с ней. Тем более, пока моей дочери нужен покой. Миран вздохнул, но подчинился. Что ж, пусть хотя бы так, чтобы не подвергать здоровье Рейян опасности. А затем он нашел способ проникать в дом Рейян через террасу второго этажа и открытые окна. Рейян каждый раз боялась, что их заметят, но пока все обходилось. Миран огладил пальцами ее брови, веки, провел по носу и губам. — Моя родная девочка… Как же я соскучился по тебе! — Миран, ты залезал сюда всего два дня назад, — напомнила Рейян. — Неужели ты думала, что мне хватило тех жалких пятнадцати минут, пока твой папа не позвал тебя? Рейян улыбнулась. — Наверное, мне до самой старости придется доказывать чистоту моих намерений и любовь к тебе, — прошептал Миран, прижимая Рейян к себе так сильно, что девушка с трудом могла вздохнуть. — Миран, если ты меня не отпустишь, я задохнусь, — сдавленно произнесла она. — Миран! — Извини. Я просто слишком сильно соскучился, — и он плавно опустил ее на кровать. — Миран! Что ты делаешь? — сердце у Рейян застучало. — Ничего, — улыбнулся Миран, проводя ладонью по ее волосам. Одна его рука опустилась на бок Рейян. — Не смей! Миран, не вздумай меня щекотать! Я ужасно боюсь щекотки, — взвизгнула Рейян, разгадав намерения молодого человека. — Ай! Она засмеялась, а затем треснула Мирана подушкой по голове и отскочила, переводя дух. Поверженный мужчина лежал на ее кровати. — Миран, ну правда, нас услышат, и потом папа тебя вообще на порог не пустит, — перешла на шепот девушка. Миран притянул ее к себе за руку, заставляя упасть рядом. — Ничего такого не будет. Просто полежим рядом, ладно? Хочу посмотреть, как ты засыпаешь в моих объятиях. Рейян уже и впрямь пригрелась около него, и вскоре ее веки закрылись. Миран сдержал слово — когда она проснулась, его уже не было рядом. Остался только аромат его туалетной воды в комнате и на вещах — тонкое свидетельство, что это был не сон. Рейян поспешила открыть окно — еще не хватало, чтобы кто-то заметил. — Дочка, не занята? — в дверь постучал отец. — Папочка, секунду, оденусь, — сказала она, задрожав от волнения. — Спускайся, поужинаем вместе. — Иду, папочка.

***

— Джан, заберешь нас часика через… три? — посмотрев на часы, спросила Санем. — Вам хватит времени наговориться? — усмехнулся мужчина. — Ты прав, не хватит. Тогда заедь за нами через четыре часа, — сказала девушка. — Все, пока. Мы, подхватив торт от Мевкибе ханым, поспешили к огромным воротам дома, где жила Рейян. Да уж, подруге несказанно повезло. Кто бы мог подумать, что у нее найдется богатый папа, который будет стремиться делать ради дочки все. Впрочем, мужчину можно понять — он пытается загладить вину перед Рейян. Но это и к лучшему — девушка, которая в первые месяцы жила в затрапезном хостеле Стамбула и считала копейки на еду, теперь спит в огромной кровати, для нее готовит еду приглашенный повар, ее комнату каждый день убирает домработница, а в руках у нее практически безлимитная карточка. У любой бы крышу сорвало от такого богатства! Кто, как не я, знает, во что превращаются люди, когда внезапно богатеют. Дима за деньги предал меня и чуть не отправил в тюрьму. Оппозиционеры, которые обманом выманили людей на улицы под пули и светлошумовые гранаты, теперь живут в собственных домах и квартирах, продолжая обворовывать несчастных. Но Рейян не испортили деньги отца. Она не стала покупать дорогие украшения, одежду и гаджеты и говорила, что даже не тратит деньги с карточки, которую выдал папа. Разве что на доставку книг и учебников. Ворота распахнулись, и перед нами вырос огромный охранник. — Э-э-э… Здравствуйте, мы к Рейян, — пролепетала Санем, задирая голову. Охранник посторонился, пропуская нас во двор. Мы зашагали по освещенной фонарями дорожке. Дверь нам открыла домработница. — Мы к Рейян, — поспешила сказать Лейла. Женщина кивнула, а затем указала на пирог в форме: — А это что? — Это домашний пирог, не магазинный, не волнуйтесь. Смотрите, здесь все закрыто, чтобы никакие микробы внутрь не попали. — Хорошо, — она кивнула. — Раздевайтесь, проходите в ванную, умойтесь. Мы по очереди вымыли руки и лицо, а затем наконец смогли пройти к Рейян. Девушка уже ждала нас на ступеньках второго этажа: — Ура! Вы пришли! Я так рада вас видеть! Папы нет, так что можем посидеть здесь в гостиной. Мы все чувствовали себя неуютно, поэтому переглянулись. — Лучше у тебя, — наконец выдавила из себя Лейла. — Нет проблем. Хюлья ханым, принесете нам чаю? В комнате у Рейян мы почувствовали себя значительно уютнее. — Как дела? Как на работе? Рассказывайте скорее, — упав на кровать, сказала Рейян. — Айлин, бывшая Эмре, пыталась подставить Санем, но ей это не удалось, — похвасталась я. — Представляешь, она пришла в нашу компанию как представитель клиента, залезла в компьютер Санем и вытянула оттуда данные рекламной кампании, а потом выложила в интернет. — Да, и все начали подозревать Санем, ведь это был ее проект, — сказала Лейла. — Но мы сразу поняли, кто на самом деле виноват. — Жаль, не получилось эту Айлин побить, — вздохнула я. — Но мы ей неплохо жизнь подпортили. — И как же? — с интересом спросила Рейян. — Сначала просто закрыли в кабинете и начали допрашивать в стиле беларуских силовиков, говорить, что мы все знаем и что ей будет хуже. Немножко шантажом припугнули. Она все и рассказала. А мы записали это на видео и выложили в интернет, — усмехнулась я. — А что? В Беларуси силовики именно так и делают. — Да, скандал был знатный. Но она должна была получить по заслугам, — вздохнула Санем. Дверь открылась, и Хюлья ханым внесла в комнату поднос с пирогом тетушки Мевкибе и чашками чая. Мы взялись за еду, параллельно обсуждая всякие глупости. — Как у тебя с Мираном? — спросила Лейла. Рейян сделала глоток и, отставив чашку, вздохнула: — Встречаемся под присмотром папы. Ну, если честно, не только. Миран еще и через окно ко мне залезает. — Почему он не сделает тебе предложение? — удивилась я. — Джан вот Санем сделал. — Правда? — возликовала Рейян. Санем продемонстрировала милое колечко на пальце — предложение от Джана она получила буквально неделю назад. — Ты согласилась? — Ну… — Да конечно согласилась! — поспешила разрушить интригу я. Рейян завизжала и кинулась обнимать Санем. — Поздравляю! Как это здорово! — Да, теперь нужно, чтобы Миран сделал тебе предложение, — улыбнулась я. — Может, свадьбу в один день сыграете. — Но он, может, недогадливый? — спросила Лейла. — Рейян, ты намекни ему. Скажи, мол, вот Санем уже сделали предложение. — Эм… Даже не знаю… Да папа все равно не разрешит. — Ну не такой уж Махфуз бей и зверь, — заступилась за папу Рейян Санем. — Думаю, он тоже обрадуется. Время с подругами летело незаметно. Когда мы наконец доели пирог и допили чай, Рейян попросила: — Девчонки, оставайтесь ночевать, а? Дом большой, места хватит. Мы так редко видимся… Мы переглянулись. — Но… У нас даже ничего с собой нет: ни пижам, ни зубных щеток, — неуверенно сказала я. — Ничего, Хюлья ханым что-нибудь найдет. — Может, правда останемся? — спросила Лейла у сестры. — А Джан нас завтра заберет. Или на такси доедем. — Хм… Я ему позвоню тогда, — сказала Санем. Мы провели чудесный вечер в компании Рейян, сладостей и комедий, а утром после завтрака (Хюлья ханым настояла) поехали домой. В понедельник перед работой мне позвонили. Номер был незнакомый, и я удивилась, ведь мне редко кто-то звонил. — Здравствуйте, это Милана Горская? — услышала я в динамике, и мое сердце екнуло. — Да, я. — Это миграционная служба. Решение по вашему делу готово. Приезжайте сегодня к десяти часам. — Кто звонил? — спросил Джан, допивая апельсиновый сок. — Миграционная служба, — дрожащим голосом сказала я. — Готово решение. — Понятно. Возьми с собой адвоката. В кабинет я заходила ни жива ни мертва. Хорошо хоть рядом был Метин. С ним мне было спокойнее. «Не бойся, пока я тут, тебя никто не депортирует», — сказал он, буквально читая мои мысли. А в них я уже летела в наручниках в самолете на Минск и готовилась к интервью в прайм-тайм по самому главному каналу. — Отказ… Метин, мне отказали! Опять! — воскликнула я, увидев решение. Впрочем, этого и следовало ожидать, зря я поверила в возможность. — Я поеду в тюрьму, да? — Успокойся, — он тряхнул меня за плечи. — Никуда ты не поедешь. Мы оформим апелляцию и будем искать другие выходы. — Но в Литве это не помогло! — Милана, мы сейчас в Турции, — оборвал он и уже спокойнее добавил: — Не кричи, пожалуйста. Сейчас мы со всем разберемся. Из миграционной службы Метин отвез меня к Рейян — все равно на работе от меня не было никакого толку, а оставлять меня одну у Джана он побоялся. Я сама была уже в каком-то невменяемом состоянии, будто пьяная. Метин бегло объяснил девушке, в чем дело, затем Рейян отвела меня в свою комнату, а Хюлья ханым заставила выпить какое-то лекарство. После чего я закрыла глаза и проснулась уже вечером от негромких голосов. — Вы уверены, что это сработает? — это была Рейян. — Другого выхода все равно нет, — я услышала голос Джана. — Метин сказал, это единственный шанс. Лейла нажмет на Османа, и он согласится… — А если нет? — Если нет — будем просить Махфуз бея, — это была Санем. — Представляешь Милану в роли своей мачехи? А потом она родит тебе братика или сестричку. — Ой, ну тебя. Пойду лучше разбужу ее. После лекарства, данного Хюльей ханым, у меня болела голова, и я ничего не соображала. Даже в смысл сказанных слов не вникла. Впрочем, разберусь с этим потом. Главное, что я сейчас не одна, как тогда.

***

Апрель 2024 года Весна в этом году пришла в Вильнюс на месяц раньше, чем в прошлом. В начале апреля уже расцвели сакуры, появились белые цветки на вишнях и сливах. Временами казалось, будто наступил май. Я любила гулять по городу в эти теплые дни и представлять идеальную жизнь: большая квартира с красивым видом, любимый человек рядом, теплое какао с маршмеллоу и синнабон на завтрак, долгие вечера у камина. В этой идеальной жизни я бы, наверное, работала переводчиком с турецкого языка и могла бы много путешествовать. Но пока что мечты оставались лишь мечтами… Окончательный суд был назначен на май, и мой адвокат говорила, что у меня есть все шансы выиграть. Я уже не верила: так же она говорила мне и перед первым судом, и что? Виктория сказала, что нужно заручиться поддержкой диаспоры. Я так и сделала. По выходным старалась ходить на мероприятия диаспоры, чтобы «примелькаться», при знакомстве рассказывала людям свою историю. И вскоре меня стали узнавать. Одна из женщин-беженок предложила мне обратиться в СМИ и рассказать свою историю, чтобы привлечь внимание. Я написала в несколько беларуских независимых изданий и два литовских. Их ответы «мы предложим тему журналистам» немножко обнадежили. Может, и правда выгорит… Я начала копить деньги на переезд (или, точнее, на внезапную депортацию). Старалась много не тратить, даже переехала в хостел подешевле. Теперь в моей комнате жило двенадцать человек, а я занимала верхнюю койку в углу. Зато мне сделали скидку, потому что я снимала жилье на долгий срок. Продукты я тоже теперь покупала только на скидках и съедала в тот же вечер или на следующее утро, хлеб, чтобы не плесневел, замораживала. А еще сложила тревожный рюкзак: смена белья и обуви, влажные салфетки, гигиенические средства, теплая кофта, джинсы, майка, печенье и протеиновый батончик в качестве неприкосновенного запаса. Если уж доведется убегать, пусть хоть эти вещи помогут мне на первое время. В середине апреля на традиционном еженедельном митинге беларуской диаспоры я вдруг заметила, что меня будто бы сторонятся. Это было странно — неделю назад люди вели себя приветливо, а теперь делают вид, что не знают меня, и с опаской смотрят в мою сторону. — Что-то случилось? — спросила я у одной женщины, и та, натянув медицинскую маску на лицо, отошла к другой женщине и что-то ей зашептала. Та через секунду появилась рядом со мной: — Не стыдно тебе? — Простите… А за что мне должно быть стыдно? — Как за что? Ты серьезно? Сколько людей ты беларуским силовикам выдала, а теперь ходишь тут как ни в чем не бывало! — Что? — большего бреда в своей жизни я даже не слышала. — Уходи отсюда, а то я сейчас позову парней, пусть побьют тебя. — Проваливай, агентша недоделанная! — крикнула вторая баба. Почувствовав, как к глазам подступают слезы, я убежала. И только потом из чатов узнала, что произошло. Оказалось, кто-то пустил по диаспоре слух, будто я работаю на беларуские спецслужбы. Кто и зачем это сделал, я не знала. Точнее, не знала, кто это сделал, а зачем — было понятно. Оппозиционеры очень обиделись на меня за недоверие и решили постараться изо всех сил очернить. Нечего было и думать, чтобы получить статус беженца с таким бэкграундом. И все же было хорошо, что я попала на несколько фотографий. По крайней мере, их можно будет приложить к делу просителя убежища. Как и интервью — правда, анонимное, его я дала журналистке одного литовского портала, которая заинтересовалась моей историей. Когда оно вышло, я сразу же отправила ссылку Виктории, чтобы она приобщила его к материалам для Верховного суда. В конце месяца было уже тепло, словно летом. Вот-вот должно начаться цветение сирени — я даже улавливала этот аромат в воздухе. Около хостела был парк, и в нем я часто сидела с книгой или просто любовалась природой. Вечера уже были длинными, даже после работы было достаточно светло. Я села на лавочку — не хотелось идти в набитую комнату, куда заехали трое работяг-таджиков. Меня они не трогали, но находиться с ними я стремилась как можно меньше. Напротив меня расположилась парочка. Девушку я узнала сразу же — журналистка, тесно сотрудничающая с оппозиционными медиа, восхваляющая оппозиционных лидеров буквально каждый день. Раньше я даже смеялась — так вот что от меня требовали. Подписчиков у девушки было немного (меньше, чем у меня), и ее потуги казались мне смешными. А вот парень, который нежно целовал ее в висок и поправлял ее темные волосы… Я прищурилась, чтобы лучше их разглядеть. И в тот же миг почувствовала, что умираю. — Девушка, девушка, вам плохо? — какая-то старушка подскочила ко мне и принялась хлопать по щекам. — Давление? Или сахар упал? Вот, возьми конфетку. Я огляделась. Парочки не было, и мне стало казаться, что это был дурной сон. Потому что нельзя же так! Это невозможно! Это ужасно и мерзко! Неужели такое могло случиться со мной? Парнем, который целовал журналистку, был Дима.