Перелетные птицы

— М-миран? — заикаясь, повторила моя подруга. — Да, он приходил к нам в офис, — вздохнула я и пересказала встречу с Асланбеем. Рейян обняла колени и опустила на них подбородок. — Значит, он меня искал… — Да… Он и сюда, в больницу, собирался. Хотел тебя увидеть. Только я знаю, что никто его сюда не пустит. По лицу Рейян я поняла, что она совершенно запуталась. Видимо, прежняя боль откликнулась в сердце. Даже спустя столько не самых простых недель ее рана так и не зажила. — Знаешь, я несмотря ни на что хочу увидеть Мирана, взглянуть в его глаза… Это странно, да? — Рейян взглянула на меня исподлобья. — Почему же? — удивилась я. — Ты же не собираешься ему доверять или, того хуже, снова начинать с ним отношения. Но… он приехал в Стамбул ради тебя! А ведь прошло столько времени… Он хочет увидеть тебя! — Я не знаю, что мне делать, Милана… — Я тебе тоже не подскажу, — вздохнула я, вспомнив Диму. — Знаешь, жизнь вообще очень странная. Иногда бывает, что самым злейшим врагом оказывается любимый человек. Тот, кто до последнего поддерживал, утешал, переживал… И вот в самую нужную минуту, когда тебе больше не на кого полагаться, когда он — все, что у тебя осталось, вдруг оказывается, что он все это время преследовал свои интересы. Что именно он подпиливал сук, на котором ты сидишь. Мы помолчали. Рейян мелко задрожала, и я набросила на ее плечи мягкий пушистый плед. Мы с коллегами, как могли, старались скрасить пребывание девушки здесь. Рейян «обросла» вещами: теплая пижама (осень за окном все-таки), мягкие тапочки, кружка с милым рисунком, книги, журналы, ноутбук… И сладости, разумеется. Джемре, медсестра из отделения, говорила, что Рейян мало ест и часто отказывается от завтраков, обедов и ужинов. Поэтому мы с коллегами стали приносить ей фрукты, снеки, иногда домашние блюда и сладкое — пусть и не все было полезно, но Джемре сказала: «Главное, чтобы она хоть что-то ела». — Если захочешь с ним поговорить, Миран оставил свой номер телефона, — сказала я, доставая из кармана визитку. — Ну, или можешь Фарах ханым попросить, чтобы она его пустила. — Я подумаю, — тихо откликнулась Рейян. Вошедшая в палату медсестра прервала наше уединение. Рейян нужно было сменить капельницу, поэтому я попрощалась с подругой и ушла. Настроение у меня было не очень — будто бы я зря оставила Рейян одну. В то же время, наверняка девушке сейчас хотелось подумать, как быть. Джан уже был дома, когда я вернулась. Я с порога услышала, как они с Санем что-то обсуждают и смеются. Из кухни доносились аппетитные ароматы помидоров и базилика, и я проглотила слюну, подумав о том, что очень сильно хочу есть. — О, ты уже вернулась, — выглянула из кухни Санем. — А мы тут пасту готовим. Будешь? — Я очень голодная, — призналась я, сбрасывая куртку и кроссовки. — Слона бы съела. — Тогда беги к столу. Следующие несколько дней мы были погружены в работу. Наша кампания в поддержку донорства костного мозга вовсю набирала обороты, и мы думали, как привлечь еще больше внимания. Но помощь требовалась и на других проектах, ведь работа не стоит на месте. Мне пришлось перейти в распоряжение Дерен ханым. Всегда боялась эту женщину, даже иногда недолюбливала ее. Но только теперь до меня дошло: я ценный сотрудник, и она тоже это заметила. Мы с ДжейДжеем съездили на какую-то фабрику осмотреть место для съемки рекламного ролика, затем забрали из типографии плакаты (которые Дерен ханым потом не одобрила и заставила ребят-дизайнеров исправлять), а когда вернулись, Дерен ханым сказала: — Вы на сегодня не нужны, можете быть свободны. Я даже не поверила своим ушам: — Точно можно идти, Дерен ханым? — Я два раза повторять не буду, — рявкнула она — кажется, снова была не в настроении. — Она на вас наорала? — спросила Гюлиз, когда мы вышли из кабинета. — Есть чуть-чуть… — Просто Джан и Санем куда-то вдвоем уехали, вот она и бесится, — прошептала главная сплетница офиса мне на ухо. Я усмехнулась: — Поеду и я домой, пока она не передумала. Вообще, следовало бы, конечно, навестить Рейян, а то я у нее уже давненько не была. Но я, как назло, чувствовала себя простывшей, а Фарах ханым строго-настрого сказала — не приходить к Рейян в плохом самочувствии. Поэтому оставалось только позвонить подруге, что я и сделала, едва вернувшись домой. Рейян сразу ответила на звонок. — Привет, дорогая. — Привет, — она улыбнулась. — Давно тебя не слышала… — Да работы много было. Как ты там? — Нормально. Капаюсь, — она показала руку с катетером и проводком капельницы. — Скучно, конечно. Так надоело быть здесь… — Как себя чувствуешь? — Ну, как-то странно… Голова часто болит, руки дрожать стали и зрение будто бы ухудшилось, по вечерам вообще читать не могу. Зато есть очень хочется, теперь даже больничную еду ем. — Это радует, что ты ешь, — я улыбнулась, увидев, что лицо Рейян немножко округлилось (может, от еды, а может, и от лекарств). — А то Фарах ханым жаловалась, что ты отказываешься от всего… А что насчет Мирана? Ты ему звонила? — Нет, — девушка погрустнела. — Но он здесь был. Я слышала его голос. Он спрашивал, где я, и звал меня. Но я побоялась выйти… Это сложно объяснить, но я до сих пор не знаю, хочу ли я его видеть, — она повернулась, и я увидела за ее спиной плюшевого медведя. Его ни я, ни Джан с Санем, ни кто-то еще из «Фикри Харики» не приносил. — Э-э-э… Рейян, это от него игрушка? — От него, — уголки ее рта поднялись. — Он практически каждый день передает вещи или продукты. Все обработанное по правилам, чтобы я не заразилась. Даже игрушку принесли прямо с документом из чистки. И… он еще письмо передал. Написал, что все осознал, что любит меня и просит прощения, что хочет быть со мной рядом. Но… — Что? — Я все еще не знаю, — прошептала она, смахивая слезинку. — Я не готова. Фарах ханым спрашивает, может, пустить его. Говорит, он каждый день здесь. Но я не знаю, не могу пока… — Ну, он явно здесь не за тем, чтобы снова унизить и растоптать тебя, — сказала я. — Конечно, медведь, подарки и письмо еще ни о чем не говорят, но если он приехал сюда из Мидьята, если каждый день приходит к тебе в надежде, что сможет тебя увидеть, если сдал костный мозг ради тебя… Наверное, следует хотя бы дать ему пять минут. Просто ради того, чтобы он не ходил и не трепал нервы медсестрам. И там уже смотреть: если за эти пять минут сердце почувствует, что нужно дать ему шанс, то послушаться. Сердцу всегда виднее… Рейян задумалась. — Знаешь, а ты права, — неожиданно сказала она. — Я завтра скажу Фарах ханым, чтобы она пустила Мирана ко мне. И тогда уже. — Ты умница, Рейян! Все будет хорошо! В больнице никто не причинит тебе вреда.

***

Миран страшно переживал перед встречей с Рейян. Последние недели выдались для него чересчур эмоциональными. Как тяжело было видеть Рейян на билбордах по всему Стамбулу! В глазах девушки застыла печаль, лицо похудело, ключицы выступали острее. «Это все из-за меня», — понимал Миран и чувствовал, как к глазам подкатывают слезы. Он уже знал, что донором для Рейян ему не быть — костный мозг не подошел. Но несмотря на это, он планировал сделать все, чтобы найти донора. Даже связался с Шадоглу — и услышал в свой адрес целую кучу проклятий. Да, они были правы, безусловно, то, что он сделал с их семьей, не поддается никакому описанию. Но неужели жизнь Рейян настолько ничего не значила для них? Ночью в отеле он плакал от безысходности. Не будешь же силой выкачивать костный мозг из всех представителей этой семейки! Хотя жаль… Если бы можно было, он бы с радостью это сделал… Каждый день Миран ходил в больницу в надежде, что сегодня его пустят к Рейян. Но этого не случалось. Фарах ханым была непреклонна: она его не пустит, чтобы не ухудшить состояние пациентки, да и сама Рейян не хочет его видеть. И все равно Миран не сдавался. Он выяснил у медсестер, что можно передавать девушке из еды и вещей, и отправился в торговый центр. Выбранную мягкую игрушку сразу же отдал в чистку. Туда же отправилось и белье (вряд ли коллеги станут покупать Рейян такие интимные вещи, а он прекрасно помнил ее размеры и купил самое красивое). Медсестры все приняли и пообещали отдать пациентке. Миран так и продолжил заботиться о Рейян, как мог. Услышав, что она плохо ест, принес целый пакет разных снеков и сладостей. Затем передал пакет с гигиеническими принадлежностями — Рейян ведь наверняка постесняется попросить коллег купить это. Он пытался узнавать и о состоянии девушки, но даже это ему не говорили. Хотя в конце концов медсестра Джемре смилостивилась и стала сообщать новости: Рейян нормально переносит иммуносупрессивную терапию, от побочных эффектов не страдает, понемногу гуляет по коридору отделения и наконец-то начала есть больничную еду. Фарах ханым позвонила ему вечером, когда он уже был в гостиничном номере и бездумно щелкал пультом, переключая каналы телевизора. — Я хотела бы поговорить о Рейян, — сказала врач, и сердце у Мирана заколотилось. — Что-то случилось? Ей стало хуже? — Нет, все в порядке. Мы продолжаем поиск донора, к сожалению, пока безуспешно. Хотя благодаря кампании его коллег люди стали активнее подключаться к этому. Конечно, лучше всего было бы, если бы родственники согласились, но… — Но там глухо, — признался Миран. — Я разговаривал с ними. — Понятно, — с грустью произнесла Фарах ханым. — Миран бей, Рейян хочет вас видеть. — Что? — он подскочил на кровати. — Она хочет пообщаться с вами. Думаю, пять минут ей не повредит. Но не больше. — О-о-о, — протянул он. — Я могу прямо сейчас подъехать в больницу? — Нет, сейчас уже поздно. Завтра с утра можете приехать. Вы же здоровы? Не простужены, ничего такого? — Нет-нет, все в порядке, я здоров. Миран целую ночь не мог уснуть. Но уставший мозг все же периодически выключался, и Мирана уносило в степи недалеко от родного Мидьята, на улицы городка с белокаменными строениями. Во снах они с любимой шли по петляющим переулочкам, и он придерживал ее округлый животик, в котором пинался их сын (почему-то именно так, хотя Миран не был бы против и дочки). Миран просыпался и в недоумении утыкался взглядом в потолок и стены своего номера, не понимая, где сон, а где реальность. «Ничего, однажды все будет именно так», — пообещал сам себе Миран. Когда он с дрожащими от волнения руками и трепещущим сердцем вошел в палату к Рейян, то не поверил, что снова видит ее. Она изменилась… Конечно, ведь прием сильных лекарств не проходит бесследно! Но внутри Мирана по-прежнему затапливало огромное море любви к этой девушке. Как хотелось ее обнять! Но нельзя, он помнил наставления Фарах ханым. — Привет, — почти шепотом сказал он. — Привет, — откликнулась она, прижимаясь к стене. Такая забавная, в розовой, будто детской пижаме… У Мирана сжалось сердце. Не должна она быть тут, не должна бороться с тяжелой болезнью! Ну почему все так? — Рейян, я… Я не знаю, что сейчас говорить… Так много всего хочется сказать, но я понимаю, что тебе, наверное, это не поможет… Рейян молчала — казалось, ее обуревали те же чувства. Миран вздохнул. Он плохо представлял себе их первую встречу после всего случившегося и поэтому был растерян. — Я, наверное, всю жизнь буду просить у тебя прощения за то, что сделал. Я не буду пытаться как-то себя оправдывать или еще что, потому что это просто смешно. Но я очень жалею об этом, очень сильно… И если бы только можно было хоть как-то все исправить, залечить твою рану, я бы сделал все возможное и невозможное… Рейян по-прежнему молчала и, опустив голову, трепала рукав пижамы. Дрожащие пальцы выдавали ее волнение. Но сейчас Миран даже не мог прикоснуться к ней — это было запрещено из-за ее слабого иммунитета. — Я не знаю, что мне делать, Рейян, — Миран почувствовал, что слеза по его щеке скатилась и промочила защитную маску. — Ты заслуживаешь так много, а я могу сделать для тебя так мало… Ты такая потрясающая, неземная, а я… Я просто… Уф… — он остановился, чтобы перевести дух. — Рейян, если у меня есть хоть маленький шанс вернуть твое доверие, пожалуйста, дай мне знак. Позволь мне быть рядом. Позволь исцелить твои раны… Снова молчание. Разве что губы девушки слегка подрагивают. Миран едва сдерживал себя, чтобы не подойти к ней. Но понимал: это опасно для нее, из-за этого необдуманного шага она может серьезно заболеть. — Знаешь, мне снился сон… Будто мы гуляем вместе по Мидьяту, смеемся, обнимаемся… Будто я катаю тебя на качелях и кормлю мороженым… Такой счастливый сон! Я бы хотел, чтобы он стал реальностью, чтобы мы снова были беззаботны, счастливы… — Миран, уже слишком поздно, — едва слышно сказала она. — Ничего не исправить. Он не понял: — Рейян, как это — ничего? Ты поправишься, обязательно поправишься! Я уговорю твоих родителей сдать костный мозг. Ну, или мы найдем донора, тебе сделают пересадку, ты вылечишься, слышишь? У тебя впереди целая жизнь, много веселых и радостных дней! — Я о другом… Я никогда не смогу забыть то, что случилось. И довериться тебе — тоже… «Никогда»… Это слово прозвучало для Мирана, как смертельный приговор. Да что там, сердце заболело так, будто в него выпустили пулю. Значит, все кончено… Но Миран не был бы Мираном, если бы перестал бороться. — Я сделаю все, чтобы вернуть твое доверие, — пообещал он, не зная, что конкретно будет делать. — Миран, лучшее, что ты можешь сделать, — это больше никогда сюда не приходить, — отчеканила Рейян.

***

Фарах долго колебалась, стоит ли пускать Мирана к Рейян. Вроде бы пациентка сама попросила увидеться с бывшим женихом, но не станет ли ей хуже после этой встречи? Состояние Рейян и так было в хрупком равновесии. И если прошлый стресс «выключил» ее костный мозг, не станет ли новый причиной чего-то еще более серьезного? Но в конце концов она все же решилась. Попросила Джемре пустить Мирана на пять минут. Медсестра даже удивилась: — Эм… Но ведь по вашему распоряжению, мы не пускаем к Рейян никого, кроме трех коллег… — Все правильно. Пациентка сама попросила пообщаться с ним. На пять минут, больше не надо. — Ну, хорошо, — пожала плечами Джемре, — мне-то что… Пущу без проблем. Может, он хоть перестанет ходить сюда как к себе домой. Следующий день был выходной. Фарах с Тахиром с самого утра собрались сводить Керимшаха в аквапарк. Мальчик давно просился покататься на горках и поплескаться в бассейне. После болезни он стремился попробовать все развлечения на свете: и скалодром, и батуты, и велосипед, и роликовые коньки… Наконец очередь дошла и до аквапарка. — Мама, смотри, как я могу! — закричал он с вышки и сиганул в бассейн с кувырком, да так, что у Фарах оборвалось сердце. — Керим, осторожнее! — сказала она, когда тот вынырнул, довольный и улыбающийся. — Да ладно, он как рыба в воде, — улыбнулся Тахир. Как только врачи разрешили, они с Керимом часто стали ходить в бассейн. — Но все равно… Это так высоко! Керимшах тем временем отправился покорять горки. Фарах с шезлонга наблюдала за сыном. Ей самой не хотелось плавать. К тому же, она боялась, что уйдет, а из клиники позвонят. Такое иногда случалось по выходным. Поэтому она никогда не оставляла телефон. — Волнуешься? Ты напряжена… — заметил волнение жены Тахир. — Да это из-за пациентки… — Из-за Рейян? — Фарах кивнула. — Я говорил с ребятами. Донора для нее ищут в том числе за рубежом. Мы подняли некоторые связи… Если донор найдется, оплатим ему дорогу и проживание. — Спасибо. Но я из-за другого переживаю… — Мама! — прервал ее Керимшах. — Пойдем со мной на вон ту горку! У Фарах закружилась голова, когда она увидела высоту горки. Но что поделать, если сын просит. Тем более, из-за работы она и так проводит с ним совсем мало времени. Пришлось идти. Водоворот и счастливые визги Керима выгнали из ее головы тревоги. — Давай еще раз! Ну пожалуйста! — взмолился Керимшах. — Давай, — улыбнулась Фарах. И снова сердце замерло от скорости, с которой они неслись в бассейн, от потоков воды и эмоций. Наплававшись, Фарах вылезла из воды и опустилась на шезлонг рядом с Тахиром. — Тебе тут звонили, — сказал он, кивнув на ее телефон в сторонке. Фарах вытерла руки и потянулась к гаджету. — Это Джемре… Неужели что-то случилось? — она принялась набирать номер. — Алло, Джемре? — Фарах ханым, Рейян не встает… — Что значит «не встает»? — испуганно спросила Фарах. — Ну, утром приходил этот… Миран Асланбей. Они поговорили, минут десять он там пробыл. Я потом пришла, капельницу поставила, все было хорошо. Потом обед принесли, но сказали, что Рейян уснула. А после обеда она проснулась — и не встает. — Так, что конкретно случилось? — Она встала с кровати и упала. Говорит, ноги будто не ее, тяжелые, как гири. Фарах ханым, что делать? — Позовите дежурного невролога. Я еду. — Ты куда? — спросил Тахир. — Отдыхайте, я в больницу. — Что-то случилось? — Рейян не может встать. Что-то с ногами. Не знаю, может, побочные эффекты лечения… Хотя я никогда о таком не слышала. Тахир, я поеду. Извинись перед Керимом. — Не переживай, я скажу ему, что мама побежала спасать мир, — усмехнулся муж, целуя жену в щеку. В больнице Фарах сразу же отправилась в палату к Рейян, перед этим переодевшись в форму и надев маску. Здесь уже собрался целый консилиум из нескольких специалистов. Фарах пробилась к кровати Рейян, которая была бледная, перепуганная и размазывала слезы по щекам. — Как ты себя чувствуешь? — Не знаю, — призналась девушка. — Сил нет. — Это после встречи с Мираном случилось? — Мне спать захотелось. Я легла, потом проснулась, а встать не могу. Ноги не держат. Даже шаг не могу сделать… Неужели я навсегда такой останусь? — Что? Нет-нет-нет, тише, не говори ерунду! Мы постараемся придумать, как тебе помочь. Смотри, сколько здесь специалистов. Рейян кивнула и вдруг попросила: — Не говорите моим друзьям, ладно? Попросите их не приходить. Я не хочу, чтобы они знали… — Хорошо. Отдыхай пока, ладно? После беседы с девушкой Фарах попросила врачей пройти в ее кабинет. — Фарах ханым, я не вижу отклонений, — сказал Омер бей, пожилой опытный невролог. — Все импульсы пациентка чувствует. — Но почему же она не может встать? — Возможно, что-то психологическое? — предположил он. — Я тоже так думаю, — ортопед, Демир бей, молодой врач, который несколько лет стажировался за границей, подтвердил слова коллеги. — Я не вижу никаких патологий, суставы нормально работают. — Пациентка сказала, что у нее нет сил передвигать ноги, — задумчиво произнесла Фарах. — Но ей нельзя лежать! Она молодая девушка, а не бабушка… Хотя иной раз даже бабушки держатся бодрее… Что здесь может помочь? — Я думаю, только работа с кинезитерапевтом и психологом, — сказал Демир бей. — Ну, и желание пациентки вернуться к жизни. Коллеги разошлись, а Фарах осталась в одиночестве. Постукивая пальцами по столу, она смотрела в окно и думала: почему жизнь так несправедливо обходится с этой юной девушкой из 1201 палаты? Почему вместо путешествий, общения с подружками, свиданий и бабочек в животе Рейян лежит в палате и не может встать? Друзья могли бы вытянуть ее из этого состояния, но она сама попросила не пускать их — и переступить через желание пациентки Фарах не могла. — Джемре, с сегодняшнего дня мы к Рейян Шадоглу никого не пускаем, — сказала она по телефону медсестре, а на сердце разлилась жуткая тяжесть.