Touches

      

«Он рассказал им об Убежище? Он спятил, точно спятил», — не укладывалось никак в голове Чонсона, который сейчас стоял возле окна, вид из которого открывался на внутренний двор клиники.

      — С чего ты решил вообще, что мне необходим кто-то еще в качестве друзей? — разрушил наконец-то затянувшуюся тишину недовольный тон Чонсона. Пак никогда не был человеком, желавшим собрать вокруг себя как можно побольше людей, даже до того, как заработал гаптофобию. Он сторонился больших компаний всегда, а его единственный друг — это Джеюн, и то, потому что они оба заложники в серых стенах клиники. По крайней мере, так себя уверяет ежедневно Чонсон.       — Тебе необходимо общаться не только со мной, — голос Джеюна звучал достаточно спокойно, но были в нем нотки усталости. Он всегда пекся за социализацию Чонсона и не хотел, чтобы тот оставался один. Никто не знает, что случится завтра, его в целом может и не быть.       — Потому что вдруг… — некогда пухлые губы сжались в тонкую полоску, а сам Джеюн наконец-то отвлекся от наведения порядка в комнате.              — Если вдруг? — изогнув бровь, Чонсон пилил взглядом младшего. Ему не нравилась эта повисшая в воздухе тишина после слов Юна. Какого черта он замолчал после этих слов?       — Если вдруг я буду дольше обычного пропадать на процедурах, — выкрутился Джеюн, но Чонсона это вовсе не удовлетворило. Звучало очень странно, ведь они оба проводят на необходимых им процедурах по пол дня.       — Мне достаточно тебя.       — Хён, — слегка свел брови к переносице Джеюн, выражая этим свое недовольство, — любому человеку необходимы друзья, тебе тоже, как бы ты этого не отрицал. Я не прошу тебя становиться с этими ребятами близкими друзьями, правда.       Джеюнов взгляд устремился на Чонсона, который мысленно ударил себя по лбу, за то что заглянул в эти глаза. Он тут же посмотрел куда-то в сторону, скрестив руки на груди. Какое-то непонятное чувство его захлестывает сейчас с головой. Он не обязан слушать Джеюна, но почему-то ему хочется сделать так, как просит младший. Пальцы сжали ткань хлопковой рубашки, а брови свелись к переносице, прежде чем последовал тяжелый вздох.       — Я буду с ними общаться только если ты перестанешь меня клевать, — сдался Чонсон, отвечая без особого энтузиазма. Это выглядело как одолжение с его стороны, ведь сам он не привык идти на уступки. Не в его стиле.

«Я буду сними общаться, только ради тебя, Юн», — Чонсон никогда в этом не признается Джеюну. Для него самого эти слова кажутся каким-то бредом, от которого по коже бегут мурашки. Что на него находит в последнее время?

      — Славно, — слегка улыбнулся Джеюн, скрестив руки на груди, уподобившись жесту старшего. Почему-то было отчасти забавным наблюдать за тем, как Чонсон все же идет ему навстречу. Он это делает неохотно, только для вида.       — Выглядишь как кот, который пытается съесть кактус, — сводит все к шутке младший, подойдя ближе к окну, в которое уставился Чонсон.       — Завянь, — фыркнул Чонсон, но от этого джеюнов смех никуда не делся. Он прикрыл глаза, пытаясь вновь уйти в свой кокон мыслей, но его вновь отвлек голос:       — Даже не верится, уже почти лето, — подметил Джеюн как бы невзначай. Они здесь находятся уже столько времени? Как-то незаметно проходит жизнь в серых стенах, пропитанных унынием и тоской.       — Как думаешь, нас выпишут отсюда вновь?       — Какая разница в каком месте проживать свою жизнь? — беспристрастно ответил Чонсон, даже не посмотрев на друга.       — Ну, не скажу. Я бы с удовольствием где-то побывал, куда-то сходил! У меня даже есть целый список, который я приберег на случай, если летом я окажусь дома, — поделился Джеюн. Его курс общения с психологом закончился, но он до сих пор придерживается некоторых советов, которые ему очень помогают.

      «Список? Ах да, эта милая женщина с ласковым тоном голоса, каждую встречу внушающая, что все будет хорошо, сильно воздействовала на Юна», — размышлял в мыслях юноша, покосившись на Джеюна.

«Зачем отрицать то, что неизбежно?»

      — Я свой потерял и не особо хочу вспоминать что там было, — Чонсон вновь перевел взгляд в окно, почувствовав на себе этот взгляд Джеюна.       — Чтобы ни происходило с нами, всегда нужно верить в лучшее, хён, — вздохнул Шим, слегка поникая.       — Ты будто не понимаешь, — не выдержал Чонсон, все же повернув голову в сторону младшего. Лицо его стало вновь хмурым, и непонятно от чего именно.       — Веришь в сказки, остаешься позитивным. В нашем положении нельзя такими быть, — за потоком своей речи юноша совсем не замечал, как меняется Джеюн. Но Чонсон, кажется, не планировал остановиться, или просто не мог.       — Долго еще ты собираешься отрицать очевидное? Насколько тебя еще хва…       — Замолчи, — Джеюн предупредительно выставил руку, согнув все пальцы кроме указательного. В некогда мягком тоне голоса уже читалось раздражение, а в глазах юноши застыло огорчение от сказанных слов в свой адрес, отчего Чонсон почувствовал как внутри всё сжимается. Почему? Видимо, он перешел черту, вновь.       — Юн, я       — Достаточно, хен, — Джеюн обнимает себя за плечи, смолкая. Он попросил Чонсона только что заткнуться? Наверное, это прозвучало очень грубо, но и он тоже переборщил. Не один Шим тут виноват. Тогда почему даже это понимание не спасало от странного чувства вины?       — Извини, — в голосе Чонсона присутствовало это сожаление за содеянное.       — Я в порядке, — прозвучало достаточно неуверенно. — Точно в порядке, — уверял скорее самого себя Шим, но все же глянул краем глаза на старшего, который уже не выглядел хмуро, скорее подавленно.

«Я дурак, я такой дурак», — шипел Чонсон на самого себя, ладони уложив на пластиковое покрытие подоконника, оперевшись на него.

      — То, что я верю в лучшее, далеко не значит, что я настолько наивен и глуп, — все же тихо добавляет Джеюн. От понимания, что в глазах Чонсона он выглядит глупым и наивным человеком, было неприятно обидно. Ведь он не такой, он все понимает не хуже самого Пака.       — Я как ты, тоже все понимаю, тоже все знаю. И от этого нисколько не легче.       — Джеюн, послушай, — попытался перебить Чонсон, чувствуя как его с головой захлестывало чувство вины. Не такого исхода он хотел.       — Я не закончил, черт возьми! — уже возмущенно выпалил Джеюн, сведя брови к переносице. Этого было достаточно, чтобы Чонсон послушно смолк, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке. Видеть такого Джеюна он ничуть не привык, от чего было в какой-то степени некомфортно.       — Я просто не даю отвратительным мыслям взять над собой верх, ведь так я окончательно сдамся и упаду в никуда, — выдержав недолгую паузу, наконец продолжил Джеюн.       — И далеко не легко каждый день заставлять себя самого верить в эти сказки, вести себя, подобно наивному дурачку, при этом продолжая чувствовать себя омерзительно плохо и истощенно. И нет, я не бегу от этого, я лишь верю, что когда-то это все закончится и я справлюсь, — говорил младший, стоя рядом, по-прежнему обнимая себя за плечи, пока угольная челка упала на глаза, скрывая их за собой.       — И тебя я хочу попросить об одном: почаще просто верить в самого себя, а не залегать на дно пластом, подобно скату, и смиренно ожидать. В жизни бывает много тупиков, но из каждого найдется свой выход, — Джеюн наконец-то закончил, своим взглядом столкнувшись с чонсоновым, поджав свою нижнюю губу. Оба парня простояли некоторое время в тишине, просто смотря друг на друга, будто анализируя, пытаясь считать мысли и переживаемые эмоции.       — Я постараюсь, — все же кивнул Чонсон, вызывая этим жестом у Джеюна хоть и маленькую, но надежду.       — Извини, если я был груб, я просто… Ты разозлил меня, — извинился юноша, а Чонсон покачал отрицательно головой.       — Не ты это начал, Юн, так что извиняться тут нужно только мне, - Повисла очередная тишина, этот разговор они не продолжили, и, кажется, простояли так рядом еще некоторое время.       Никто из них так и не решился подать голос первым, поговорить о чем-то другом, оба остались с своим осадком после эмоционально тяжелого разговора, ровно до того момента, как в комнату приоткрылась дверь. Джеюн обернулся первым, замечая, как в дверной проем просовывается сначала голова, принадлежащая Чонвону.       — О, теперь мы точно по адресу, — с читаемым оптимизмом выдал Чонвон, проходя первым, пока за ним хвостиком, неуверенно, прошел Сону, держась пальцами за край рубашки Вона, а замыкающим их строя стал никто иной как Хисын. Ким и Ли осмотрели просторную комнату, в которой из мебели почти ничего не было кроме старенького дивана, тумбы с телевизором и пустующего стеллажа. Краска на стенах выглядела выцветшей и в некоторых местах её кажется можно было отколупать, если очень постараться. Все это напоминало лишь одно — бывшую игровую комнату.       — Простите, я заболтался немного с хёном, совсем потерялся во времени и не встретил вас, — виновато улыбнулся Джеюн. Его голос звучал уже не так огорченно и тяжело, ведь он умело натянул счастливую маску на лицо.       — Все в порядке, мы всего лишь чуть не вошли к кому-то в палату! — усмехнулся Чонвон, хотя словил неловкость больше всех в момент, когда случайно побеспокоил парочку пациентов своим неожиданным визитом.       — Как вам вообще здесь дозволяют находиться? Это же брошенная бывшая игровая, — изогнул бровь Ли, оглядев еще раз помещение, задумываясь о чем-то своем. Странно это все, в этой клинике достаточно строгие правила, вряд ли у этого всего нет какой-то своей скрытой истории.       — Я смог договориться с одной медсестрой, она знает, что мы чаще всего здесь и сама приходит за нами, — улыбнулся Джеюн, посмотрев на Хисына, который все еще был занят осмотром данного места. — Хи хён? Не стой вкопанным, проходи скорее и занимай место, — Джеюн подошел ближе, слегка коснувшись его предплечья, утянув старшего за собой. Тот пошел без особого сопротивления, пока Чонвон и Сону последовали за старшими. Чонвон удобно устроился на старом диванчике, пока по бокам от него присели Хисын и Сону.       — Как вам разрешили устроить здесь свое…       — Убежище? Нам разрешила обустроить одна медсестра, с которой я и договорился, — перебивает Юн, прекрасно считывая вопрос Хисына. Ли лишь понятливо кивнул, облокотившись на спинку дивана.

«Интересно, почему они называют это Убежищем? Эта больница и так как бункер военный выглядит».

      Чонсон не спешил занять место на диване, вместо этого юноша забрался на подоконник, устроившись поудобнее на нем. С него открывался хороший вид на всех, кто находился в этой комнате, да и так было комфортно самому Паку. Это было комфортной дистанцией и стопроцентной гарантией, что к нему никто не подойдет. Джеюн не обратил свое внимание на действие старшего, и без того поняв его отношение ко всему этому. Но Чонсон в этой комнате, он не ушел, а значит ему не совсем наплевать. Или он просто не хочет оставаться один сейчас из-за чувства вины, появившегося после их разговора.       — Как вы могли догадаться, раньше это было игровой комнатой, что-то типа такой, как в детском отделении, — пояснил Джеюн.       — Но со временем ее закрыли и она осталась пустовать. В нее, конечно, нельзя заходить, но мы делаем все тихо и не создаем проблем, поэтому медсестра немного доверяет нам, — уголки губ Юна были слегка приподняты.       — Здесь так тихо, вот в нашем отделении — нигде, даже в палате не почувствуешь себя уединенно и тихо, — подает голос Сону, накрывая ладонью книгу, лежавшую у него на коленках. Она была черного цвета, но в глаза больше бросался изображенный на ней золотой ворон. Интересно, о чем она может быть?       — Мы с Чонсоном-хёном обожаем это место с детства, — похихикал Юн, вспомнив, что несколько лет назад, когда он попал в эту клинику первый раз, эта комната была более яркой, наполненной теплом и детским смехом. Здесь он и познакомился с Чонсоном, и, к сожалению, их знакомство нельзя называть веселым или милым, просто потому что это описание не подходило.       — Вы в этой клинике с детства?! — недоумевая выпалил Чонвон, округлив свои глаза, вызвав у Джеюна смех своей реакцией. Он хотел ответить, но тут уже прозвучал чонсонов голос, перебивший его попытку:       — Нет, мы в этой клинике просто не в первый раз, — ответил беспристрастно Чонсон, взгляд его был устремлен в окно. Будто там есть что рассматривать. Чонвон тут же посмотрел вновь на Джеюна, ожидая его подтверждения, как и остальные ребята.       — Не в первый раз? То есть… вы часто болеете?       — Можно и так сказать, — кивнул положительно Джеюн. — Мы здесь бываем нередко, уже сбились со счету, если честно, — свел все в шутку Шим, не желая омрачать разговор. Хисын понимающе кивнул, улыбнувшись уголком губ. Он здесь тоже не первый раз из-за своих проблем с иммунной системой.       — Я уже после третьего визита сюда перестал считать, — поддерживает разговор Хисын, ладонью похлопывая по своему карману хлопковых штанов, в котором находилась пачка с картами. Кажется, он с ними не расстается, или просто забыл выложить.       — Аналогично, — поддерживает Джеюн, а Чонвон и Сону переглядываются. Хёны уже тут как свои, получается.       — Я всего лишь второй раз пребываю здесь, только из-за того, что перелом сложный, — буркнул Чонвон.       — Уж лучше находится в школе, слушать нудеж об экзаменах и терпеть сварливых учителей с бесящими одноклассниками.       — Согласен! — подал голос уже Сону, подняв уголки губ. — Я скучаю по школе и по своим одноклассникам, — парень оглядел всех, заметив некую странность за Джеюном и Чонсоном.       — А вы? Учитесь в школе или уже её закончили? — поинтересовался Ким.       — Мы… мы не ходили в обычную школу, всегда учились удаленно, и недавно ее закончили, так что немного не разделяем ваших чувств, — вновь прозвучал голос Чонсона. Не то чтобы он был сильно заинтересован в разговоре, просто хотелось ответить на прозвучавший вопрос и закрыть поднятую тему.       — Да, все верно. Мы продолжаем обучение уже в другом месте и так же удаленно, — поддерживает Джеюн, расслабив свои плечи. Ответ Чонсона прозвучал достаточно резко, но Шим был полностью согласен с ним. Что ему, что Чонсону не понять этих чувств, касаемо тоски по классу, в котором учишься, по одноклассникам и учителям. Они никогда не общались с учителями очно, не имели одноклассников, их учеба состояла из видео звонков с учителями и кучи заданий, которые они диктовали после объяснения тем.       — Это всё, потому что...? — Сону затих на половине вопроса, увидев взгляд Джеюна. — Прости, Джеюн хён, я слишком любопытный, — вздыхает парень, на что Шим покачал отрицательно головой.       — Я привык к множеству вопросов, как и Чонсон хён, но не поймите неправильно, на некоторые не очень хочется отвечать, — по Джеюну видно, отчасти он чувствовал себя некомфортно от такого любопытства новых собеседников, как бы он не скрывал это за дружелюбной улыбкой. Сону понимающе кивнул, почувствовав неловкость, пока Чонвон и Хисын так же отнеслись понимающе. Эти парни хоть и выглядят загадочно, но лишних вопросов лучше им не задавать, хотя бы ради того, чтобы никому не было дискомфортно.       В дальнейшем их диалог прошел достаточно гладко, Хисын взял на себя инициативу сменить тему на ту, при обсуждении которой всем точно будет комфортно. Обсуждали они общие интересы, и оказалось, что их достаточно немало. Даже Чонсон вставлял пару своих фраз в диалоге и, кажется, выглядел более заинтересованно. Ранняя неловкость почти развеялась и, вроде бы, всем было комфортно. Чонвон все-таки поведал историю своего перелома, что руку он сломал совершенно случайно, когда сбежал вечером из дома по непонятным для всех причинам.       Парень не объяснил этого, оставив какой-то тайной для всех. Было непонятно из-за чего именно он не желал говорить о настоящих причинах своего побега из дома в тот день. Но, кажется, Сону знал чуть больше остальных. Время прошло почти незаметно за разговорами и представлением Хисына. Тот все же выудил из кармана штанов свои игральные карты и начал показывать всякое. Выглядело весьма забавно, учитывая с каким энтузиазмом делал это Ли, попутно рассказывая всякие забавные истории из своей жизни.       — Ты прям мастер своего дела, — подмечает Джеюн, встав со своего насиженного местечка, на что Хисын гордо улыбнулся.       — Не нахваливай меня, я же могу и привыкнуть, — подмигнул Хисын, сложив ловко карты в одну колоду, выровняв ее и запрятав обратно в потрепанную временем и хисыновыми пальцами пачку. Сону и Чонвон разразились смехом с такой выходки старшего, Джеюн тоже не остался в стороне, лишь Чонсон как-то косо посмотрел в этот момент.       Посмеиваясь, Джеюн глянул на старшего, но тот фыркнул, тут же отвернув голову в сторону, устремив свой взгляд обратно в окно. Что с ним? Джеюн смолк, легко улыбнувшись, подумав о чем-то своем, прежде чем вновь вернуть свое внимание Хисыну и младшим.       — А сколько уже времени? Никто не знает? — вдруг опомнился он, пока Хисын тут же достал свой телефон и вскинул брови.       — Уже почти четыре часа дня, — подметил юноша.       — Черт! У меня визит к врачу через пять минут, — подскочил с дивана Чонвон, пока Сону тоже вспомнил о своих делах, поднявшись с насиженного местечка тоже. Лишь Хисын продолжил вальяжно сидеть, но все же поднялся, понимая, что младших нужно проводить.       — С вами было интересно посидеть, спасибо, что позвали в свое убежище, — поблагодарил Хисын, улыбнувшись уголками губ, кажется, он начинал понимать почему эта комната так была названа.       — Вам спасибо, что пришли, я и Чонсон хён были рады с вами пообщаться, — Джеюн опять говорил, и от себя, и от лица Чонсона, прекрасно зная, что он промолчит. Шиму просто не хотелось, чтобы ребята думали что-то плохое о нем.       — Кстати, — Сону подошел ближе к Джеюну и протянул ему в руки свою книгу. Старший опустил на нее взгляд, увидев свое отражение в золотом вороне.       — В разговоре ты упоминал, что любишь читать, поэтому хочу тебе посоветовать эту книгу! Она очень интересная.       Приняв из чужих рук книгу, Джеюн слегка улыбнулся. Обложка была слегка шероховатая на ощупь, но саму книгу было приятно держать в руках даже. Он посмотрел на корешок, пробегаясь глазами по названию, прежде чем ответить:       — Я, конечно, люблю больше научную литературу, но, — Джеюн не успел продолжить, как тут же его случайно перебил Сону.       — Попробуй, но если правда не понравится, то можешь вернуть, всё хорошо! — парень очаровательно улыбнулся, чуть-чуть щуря свои лисьи глаза.       — Хорошо, и я надеюсь мы еще увидимся, — кивнул Джеюн и проводил взглядом уходящую троицу, которая после того, как скрылась за дверью, начала о чем-то говорить. Шим еще раз глянул на книгу в своих руках, задумавшись.

«Ребята и в правду милые. Любопытные, но точно не плохие люди».

      — Что за книга? — раздался голос Чонсона совсем рядом, от чего Джеюн испуганно вздрогнул. За потоком своих мыслей он совсем не заметил, что Чонсон покинул подоконник и подошел к нему. Парень протянул Чонсону книгу, но тот не взял ее в руки, рассматривая ее так. Брови были чуть сведены к переносице, а взгляд Чонсона был сосредоточенным на изучении.       — Спорим, ты и десяти страниц этого не прочтешь? — спросил Пак, скрестив руки на груди, пока Джеюн закатил глаза.       — Я думаю, мне понравится, и я ее прочту, — возразил Джеюн. Было у него такое предчувствие, что благодаря этой книге он сможет понять кое-что лучше.       — Пойдем уже в палату, я хочу лечь, — проговорив это, Сон направился на выход и подождал у двери Юна, который все же последовал за старшим. Не то чтобы он его до конца простил, но благодаря общению с ребятами ему удалось немного отпустить ситуацию, произошедшую до их прихода. Закрыв дверь, они пошли по длинному коридору, который казался бесконечным. Каждый находился в своих мыслях, ровно до одного момента.       — Хён, почему ты так отреагировал? — спросил Джеюн, вспомнив это фырканье и косой взгляд Чонсона.       — О чем ты? — изогнул бровь Пак, посмотрев на друга.       — Тот момент, когда я общался с Хисыном. Не строй из себя дурака, — закатил глаза Шим. Ему было банально интересно что именно вызвало такую реакцию у Чонсона.

«Потому что я начинаю чувствовать, что тебе с ними будет намного интереснее чем со мной, потому что я боюсь остаться один», — звучало в голове Чонсона, но он не собирался этого озвучивать, потому что не желал показаться дураком. Он в целом не признавал подобный страх, потому что ему не свойственно чего-то бояться. Потому что он не слабак, он лучшая версия себя, подавляющая все чувства, мысли и страхи.

       — Тебе показалось, — хмыкнул старший.       — Нет, я отчетливо все видел, — Джеюн немного замедлился, чувствуя себя немного странно. Чонсон же шел вперед в своем темпе, будто не замечая.       — Джеюн, я просто посмотрел, вот и все.       — Явно не просто, — тихо усмехнулся Джеюн, замечая, что в глазах начинает немного двоиться. Голова резко ощущается тяжелой, а в горле застывает тошнотворный ком. Опять?       Чонсон наконец-то обернулся, заметив, что младший отстал. Пак замедлился, пока его взгляд стал напряженным. Джеюн заметно побледнел, даже его взгляд стал каким-то потерянным. Это не сулит ничего хорошего, Чонсон прекрасно знает, что все это может означать сейчас.       — Юн?       — Все в порядке, — возразил Джеюн, пока Чонсон начал сокращать дистанцию, появившуюся между ними, будто мог чем-то помочь.       — Слабо верится, лучше присядь на диван, — попросил Сон, кивнув головой в сторону рядом стоящего кожаного диванчика. Джеюн покачал отрицательно головой, пока картинка перед глазами стремительно гасла. Голос Чонсона начал отдаваться эхом, а дальше лишь темнота и тишина.       — Черт! Джеюн!

***

      Медленно поднимая тяжелые веки, становится виден сразу же белый и привычный потолок палаты. Джеюн тяжело вздыхает, чувствуя головную боль и слабость по всему телу. Он совершенно не помнит, что случилось. Но, судя по всему, он вновь упал в обморок.       Шим смотрит из-под приподнятых век, а после медленно поворачивает голову в сторону, замечая на соседней кровати сидящего Чонсона. Тот уткнулся в свой плеер, пока наушники были воткнуты в уши, а длинные пальцы часто щелкали одну из кнопок. Он явно нервничает.       Их взгляды столкнулись, отчего Джеюн слабо улыбнулся хмурящему брови старшему.       — Все в порядке? — с недовольством в тоне передразнивал Чонсон, поставив музыку на паузу, вынимая из ушей наушники и осторожно их складывая.       — Сейчас — точно, — кивнул Джеюн, прикрывая глаза на мгновение. Открыть их заставило то, что Чонсон присел к нему на край кровати. Обычно он так не делал.       — Если ты себя плохо чувствуешь, значит нужно говорить сразу, — с тяжелым вздохом произнес Чонсон. По нему было видно — он очень зол, но в тоже время встревожен.       — Это просто обморок, я…       — Ты не в порядке, я не в порядке, Шим Джеюн! — перебил Чонсон, пока в его глазах пробежала искра гнева. — Даже не смей мне затирать о том, что у тебя все хорошо! Я все вижу и все знаю! - Джеюн виновато поджал нижнюю губу, уводя взгляд в сторону от накатившего чувства вины, пока Чонсон замер, просто смотря на младшего, ловя резкое осознание.

«Зачем я кричу на него? Черт».

      Они оба замолчали, некоторое время сидя так, но Чонсон не выносил эту повисшую тишину. Его друг наконец пришел в себя, и что он первым делом сделал? Наорал на него. В какой-то степени это заслуженно, ведь сколько раз он просит Джеюна не врать о своем самочувствии? Тот, конечно, обещает, но при этом продолжает делать обратное. С другой стороны с Джеюном нужно сейчас осторожнее, ведь кто знает, как скажется его крик на состоянии Шима, которое и так никакое.       — Извини.       — Все в по… — Джеюн осек себя и вздохнул, прикрывая глаза на секунду. — Ты накричал на меня не просто так, я это понимаю, хён, не извиняйся.       Он вновь встретился взглядом с Чонсоном. Его взгляд не выглядел холодным и пустым, как это бывает обычно. В нем читалось какое-то тепло и переживание с заботой.       — Не ври мне больше, — просит Чонсон, прерывая зрительный контакт, который без того прилично затянулся.       — Я постараюсь, прости меня.       — Ты упал, сильно, — в эти моменты Чонсон ненавидел себя за свою гаптофобию. Из-за нее у него будто связаны руки.

«Он упал слишком быстро. Не будь я таким проблемным, я бы поймал его. Джеюн бы не повредил себе ничего, если бы я поймал его. Нормально поймал», — повторял сам себе Чонсон.

      — У меня странно болит бровь. Я разбил ее, верно? — изогнул бровь Джеюн, и это было ошибкой. Он тут же поморщился, что-то прошипев.       — Не делай так, тебе же больно, — шикнул Чонсон, перед этим сам поморщившись, будто чувствовал чужую боль на себе.       — Врач сказал ты еще отделался, но…       — Не томи. Он опять сказал про постельный режим? — Джеюн уже выучил этот сценарий. После его обморока ему как минимум приходится несколько дней соблюдать постельный режим и лежать под капельницей.       — Да, он запретил тебе покидать палату в ближайшие три дня, а там он будет смотреть по твоему самочувствию, — кивнул Чонсон, на что Джеюн измученно простонал. Он больше всего ненавидел не иметь возможности куда-то выйти. Долгое нахождение в палате его сводило с ума.       — Не переживай, — Чонсон потянулся к тумбочке и взял с нее книгу, протягивая ее в руки Джеюна. Костлявые пальцы осторожно схватились в местах, где не было пальцев Чонсона, принимая предмет.       — Думаю за три дня ты ее осилишь, — сменил свое мнение Чонсон, поднимаясь с кровати и поправляя одеяло Джеюна.

«Это он сейчас прикалывается надо мной? Хах, в его стиле».

      — Как ловко ты передумал, — прыснул смехом Шим.       — Ну, не мне же тебя развлекать. Ведь так? — Чонсон улыбнулся уголком губ, вызывав у Шима ответную улыбку. Почему-то от этой простой улыбки Чонсона на душе стало тепло и спокойно, будто они не ссорились сегодня утром, будто ничего неприятного между ними никогда не было. Но это ошибочное чувство, оно рассеется так же быстро, как и появилось, в момент, когда они повздорят снова.

«Джеюн, соберись, не время для странных мыслей».

      — Дурак, — закатив глаза, Джеюн взял книгу в руки покрепче. Сейчас нет сил ее читать, но может позже он возьмется за нее.       — Ты тоже, только в квадрате, — тихо выдал Чонсон, забравшийся на свою кровать. В последующие три дня они точно застряли в своей палате. На самом деле, это только радовало Чонсона, ведь они точно не увидятся с новыми друзьями, и целых три дня его не будет посещать странное чувство, которое поселилось в груди сегодня. Это было точно не сердце.       Сейчас они пробудут вдвоем, ведь сам Чонсон точно никуда не уйдет, потому что не желает оставлять Джеюна одного. Или просто боится где-то быть без него. Приснившийся ранее сон до сих пор не выходит из памяти, отчего по коже бежит холодок.

      «Лучше бы мне опять приснился тот день», — мысленно вздохнул Чонсон, вставляя в левое ухо наушник, оставляя одно без него, чтобы если что услышать Джеюна.

      Джеюну осталось позволить себе погрузиться в дрему, ведь сил не было почти ни на что, лишь на всякие странные мысли. Честно говоря, занятие такое себе, о чем-то думать, из-за этого даже заснуть полноценно не получалось.

«Надеюсь, я не обуза для хёна, я о многом молчу, лишь бы не доставлять ему неудобств, не тревожить. Но мое молчание приводит к обратному, черт. Что со мной не так? Я даже наивным дураком в его глазах кажусь. Почему мое желание сохранять позитив и вера в лучшее для него ощущаются как глупость? Возможно, это правда его раздражает».

      — Джеюн.       Это заставило Шима вынырнуть из своих мыслей и повернуть голову в бок, встретившись взглядом с Чонсоном.       — Да, хён? — приподнял брови младший, ожидая, когда старший что-то скажет. Взгляд Чонсона кажется вновь стал прежним. Все возвращается к обратному?       — Наш разговор в убежище…       — Давай не будем, — сменился в лице Джеюн, не желая слышать что-либо еще.       — Ты даже не дослушал, — свел брови к переносице Чонсон. — Я лишь хочу сказать, что восхищен твоей силой воли.

«И очень завидую, что ты сильный, а я нет», — это Чонсоном не было озвучено.

      Джеюн приоткрыл губы, пока его лицо стало выглядеть удивленным. Эти слова Чонсона не только удивили его, но и тронули.       — Значит, в твоих глазах я не наивный дурак?       — Я так и не считал, — Чонсон вновь вернулся к прослушиванию музыки, смолк и закрыл свои глаза, пока Джеюн тоже не решился на продолжение разговора.

«Ну, хотя бы не наивный дурак…» — утешал себя Шим, наблюдая еще некоторое время за старшим, размышляя у себя в голове, прежде чем глаза закрылись сами по себе и он наконец-то заснул.