В тени академии

      Дариан       Я ворвался в комнату, разрушая магическую печать на двери одним движением руки. Ледяной вихрь окружал меня, сталкиваясь с остатками водной магии, которая всё ещё дрожала в воздухе после недавней битвы.       Мой взгляд сразу же выхватил последний водный вихрь, собирающийся в крошечный светящийся шар. В тот миг, когда шар начал падать на пол, я заметил силуэт Хиро, исчезающего в тенях. В его руках было безжизненное тело Амелии.       — Стоять! — закричал я, протягивая руку вперёд, пытаясь достичь их магией. Но они исчезли прежде, чем я смог что-либо сделать.       На мгновение тишина накрыла комнату, тяжёлая и гнетущая. Связь через метку отозвалась во мне острой, пронзительной болью, словно моя магия пыталась догнать ушедшую. Шар воды упал на пол с тихим звоном, разбиваясь и растекаясь лужей.       Я замер, глядя на пустое место, где только что были Хиро и Амелия. Чувство поражения накатывало волной. Я опоздал. Снова. Даже мой племянник успел спасти её раньше меня.       “Как я мог допустить это?” — мысли вихрем проносились в голове. “Я директор академии, а не мальчишка. Я должен быть сильнее, быстрее.”       Боль от метки усиливала ярость, разжигая во мне неуправляемый огонь, который с каждой секундой становился сильнее. Она проникала глубоко в сознание, заставляя меня чувствовать себя беспомощным и при этом готовым на всё, чтобы отомстить и исправить ошибки.       Внутри меня раздался голос Фубуки, моего духа-хранителя:       — Дариан, успокойся. Теряя контроль, ты не сможешь ей помочь.       — Я подвёл её, Фубуки! — мысленно кричал я.       — Я должен был спасти её!       — Твой племянник уже спас ее. Ты должен мыслить ясно.       Но эмоции захлестнули меня, и я потерял контроль.       Ледяная буря вырвалась из меня, заполняя комнату. Стёкла разлетались вдребезги, стены покрывались инеем, остатки воды на полу мгновенно замерзали, превращаясь в ледяные узоры. Вихрь становился всё сильнее, грозя снести стены и разрушить всё вокруг.       Где-то за дверью я почувствовал присутствие Аластейра. Он стоял в холле, ощущая холод, проникающий сквозь стены.       — Если это продолжится, он разрушит всю академию. Но что я могу сделать? — тихо произнёс он, колеблясь.       Рядом с ним стояла Мирелла — его костяная спутница. Её глаза, лишённые жизни, но полные понимания, встретились с его.       — Я могу попробовать удержать его магию, — сказала она спокойно.       — Мирелла, будь осторожна, — предупредил Аластейр.       Мирелла подняла руки, её костяные пальцы засияли бледным светом, когда она начала плести сложные магические узоры. Она создавала защитный барьер вокруг комнаты, чтобы сдержать мою разрушительную силу. Потоки энергии начали обвиваться вокруг стен, уплотняясь и создавая невидимую преграду, которая поглощала мою магию и препятствовала её распространению за пределы комнаты. Лицо Миреллы оставалось сосредоточенным, несмотря на видимую усталость — её сила требовала большой концентрации, и каждое движение давалось ей с трудом, но она не сдавалась.       В этот момент в холле появилась Камилла. Её силуэт в тени казался угрожающим, будто сам мрак подчинился её воле. Энигма, её фамильяр-змея, свивалась кольцами на её руке, её глаза сверкали зловещим магическим светом, словно отражая тьму, скрытую в глубине души Камиллы. С каждым её шагом воздух вокруг становился холоднее, а присутствие Камиллы излучало нечто, от чего кровь стыла в жилах.       — Ты стоишь тут, словно мальчишка, — резко обратилась она к Аластейру.       — Это директор, а не маг-ученик. — Камилла толкнула Аластейра в сторону, её глаза сверкнули холодной решимостью.       — Уйди с дороги.       Аластейр попытался возразить:       — Он потерял контроль! Ты не можешь просто…       Камилла с холодной, почти презрительной усмешкой перебила его, её глаза сузились, и на мгновение в них вспыхнула тень угрозы:       — Могу. И сделаю.       Она вошла в комнату, и её аура начала подавлять холод. Ледяной вихрь слегка замедлился, как будто даже стихия узнавала её мощь и опасалась её гнева. Энигма сползла с её руки, шипя и извиваясь, будто предвкушая грядущую битву. Тонкая сеть магического очарования, исходящая от змеи, начала распространяться по комнате, пропитывая воздух чувством тревоги и подавления. Каждое движение Камиллы, каждая её тень, казались пронизанными тьмой, подчёркивая её непреклонность и силу. Её глаза сверкали зловещим светом, словно обещая суровое возмездие тем, кто посмеет ей противостоять.       Я был поглощён своей яростью, ощущая, как она раздирает меня изнутри, словно дикое пламя, и даже не заметил её приближения. Моя голова была наполнена хаотичными мыслями и оглушающим ревом собственной магии, так что я не почувствовал её холодное, уверенное присутствие. Лишь когда Камилла оказалась прямо передо мной, её зловещая аура пробила эту пелену, напоминая, что я не один здесь.       — Ты думаешь, что твоя сила — буря? — произнесла Камилла тоном, сочетающим мягкость и железную волю.       Она сложила руки перед собой, будто еле сдерживаясь, чтобы не предпринять худшее.       — На деле это просто истерика, недостойная директора.       Я не реагировал, моя магия продолжала бушевать, словно пыталась вырваться наружу и разрушить всё вокруг. Она закрыла глаза, активируя свои магические способности. Её аура изменилась, становясь теплее, манящей, но в то же время устрашающей. Это было странное, противоречивое ощущение — будто внутри неё сосуществовали и неистовая мощь, и обволакивающая нежность. Энигма усилила эффект, её глаза начали светиться жутким светом, и вокруг нас начали возникать иллюзии. Тихий лес, спокойный и умиротворяющий, укрывал нас зелёными тенями, успокаивающий шум воды лился на слух, будто обещая защиту и умиротворение. Тёплый свет мягко омывал всё пространство, заставляя ледяной вихрь слегка ослабеть, теряя свою силу. Но даже в этом спокойствии чувствовалась скрытая угроза, как будто Камилла могла в любой момент перевернуть всё с ног на голову и направить эту силу против меня.       — Ты был вторым. И что с того? — продолжала Камилла.       — Академии нужен директор, а не мальчишка, который бьёт посуду от злости.       Её слова проникали глубже, проникая в самые скрытые уголки моей души, но связь с меткой Амелии всё ещё держала меня в своих тисках. Я чувствовал эту связь, словно цепи, впивающиеся в моё сознание, не давая забыть о том, что я снова подвёл её. Эта метка не просто связывала нас магически — она была воплощением моей вины, моего долга, и каждая попытка вырваться из её хватки лишь усиливала боль и безысходность.       Фубуки тихо заговорил, его голос пробился сквозь гул моих эмоций, как тонкий луч света во мраке:       — Она права, Дариан. Ты не мальчик, а мужчина 34 лет. Время взять себя в руки.       Но боль и ярость всё ещё переполняли меня, словно неистовствующая буря, готовая разорвать меня изнутри. Каждое мгновение этой борьбы было наполнено отчаянием и бессильной ненавистью к самому себе — за то, что я снова оказался недостаточно сильным, снова подвёл тех, кого должен был защищать. Внутри меня кипела смесь отчаяния и безысходности, наполняя каждую клетку тела болезненным огнём.       Понимая, что мягкие методы не работают, Камилла отбросила их, стиснув зубы и собирая всю свою решимость. Её глаза сверкнули ледяным блеском, и она сделала решительный шаг вперёд, быстро приближаясь ко мне, словно волна, которая не знала преград. Она разрывала остатки ледяного вихря своим непреклонным присутствием, её мощь буквально пронизывала пространство, заставляя стихию уступать.       И прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, она подняла руку. Два её пальца, тонкие, изящные, но полные силы, стремительно и точно приблизились к моему лбу. В этот момент казалось, что время замедлилось, вихрь остановился, и все мои мысли замерли — единственное, что существовало в тот момент, это её рука и неизбежность её прикосновения. Моё сердце застучало быстрее, будто пытаясь вырваться из груди, и в ту же секунду я ощутил, как её сила заполнила всё пространство вокруг. Не было страха, только полное принятие — прикосновение, которое обещало либо спасение, либо уничтожение.       Удар был одновременно мягким, как шелк, и тяжёлым, как удар молота. Два её пальца лишь слегка коснулись кожи, но это движение отозвалось во мне гулкой волной, пробуждающей всё внутри. Тепло разлилось по всему телу, начавшись от лба и стремительно захватывая каждую клетку. Это было не просто тепло — это была энергия, живая, пульсирующая, мощная. Она смыла с меня холод и напряжение, словно потоки горной реки, наполняя меня чувством силы и одновременно облегчения, будто все страхи и боль были стерты этим прикосновением.       Вихрь вокруг нас мгновенно исчез. Снег больше не кружился в бешеном танце, воздух вновь стал чистым и ясным. Осталась лишь Камилла, стоящая напротив, её пальцы всё ещё слегка касались моего лба, а её взгляд проникал глубоко внутрь, обжигая своим спокойным, но непреклонным огнём. Она стряхнула снежинки с руки, будто избавляясь от надоедливой пыли, её движения были неторопливыми и почти презрительными. Её взгляд пронизывал меня до самого сердца — холодный, как сама стужа, в нём не было ни капли жалости, только суровая решимость и необходимость.       — Ты опоздал, Дариан, — её голос звучал чётко и безжалостно, словно судейский приговор.       — Смирись. Но если сейчас не соберёшься, опоздаешь снова. И тогда будет некому спасать.       Я поднял глаза, борясь с болезненным ощущением поражения. Гнев, бурлящий во мне мгновение назад, медленно растворялся, уступая место стыду и осознанию своей слабости. Каждое её слово было, как удар, пробуждающий во мне чувство ответственности за свои ошибки. Камилла видела это. Она всегда видела — мои слабости, мои неудачи, мои попытки встать и двигаться дальше, несмотря на всё.       Её внимание переключилось на следы магии, изрезавшие пол и стены. Энигма, воплощённая тьма, шипела, извиваясь вокруг обломков мебели, её голодный рокот нарушал зловещую тишину. Камилла нахмурилась, её взгляд стал ещё более сосредоточенным, когда она присела на одно колено и коснулась пальцами тёмных отметин на полу. Она словно чувствовала остатки чужой магии, её пальцы замирали на отметинах, и что-то в её лице изменилось — проблеск беспокойства мелькнул, скрытый за маской решительности.       — Это Орден, — её слова звучали как ледяной обух.       — Ты это понимаешь? Они вернулись.       — Это невозможно, — мой голос был глух и надломлен.       — Мы уничтожили их. Я сам видел это.       Камилла медленно поднялась, её глаза были холодны, но полны напряжённой серьёзности, как будто в них отражалась затаённая угроза и понимание того, насколько всё серьёзно. Её взгляд был безжалостным, и в нём можно было прочитать уверенность в том, что она этого не оставит.       — Ты действительно думал, что прошлое можно похоронить? — её голос был тихим, но в нём чувствовалась затаённая буря, словно она с трудом сдерживала накопленную ярость.       — Они всегда были на шаг впереди, умнее, чем ты думал. И если ты позволишь себе снова ошибиться… последствия могут быть непоправимыми.       Она замолчала, пристально глядя в мои глаза. В этом взгляде читалась не укор, а суровая решимость, словно она пыталась передать мне свою уверенность, заставить меня поверить в себя и осознать, что всё ещё не потеряно. Её глаза излучали твёрдость, которая внушала силу и готовность бороться до конца.       — Соберись, — её слова резали воздух, как клинок.       — Нам нужна ясная голова, а не гнев.       Фубуки, стоявший в тени, тихо заговорил, его голос звучал ровно и хладнокровно, пронизывая тьму, как тонкий луч света, внушая уверенность и спокойствие:       — Пора действовать, Дариан. Ради всех.       Камилла, бросив последний, проницательный взгляд на меня, медленно и с грацией поправила волосы, будто пытаясь удержать свои эмоции под контролем, и направилась к выходу, оставив после себя ощущение невысказанной угрозы.       — Академия ждёт твоих объяснений, — её шаги гулко отдавались эхом в пустом зале, словно подчеркивая каждое слово.       — Ты — её лицо, Дариан, и у тебя нет права показывать слабость. Ты должен быть опорой, даже когда внутри бушует буря.       Я остался на мгновение в тишине, вбирая в себя её слова, которые эхом отзывались в моём сознании, как отдалённый звон колокола, напоминая о моём долге. Медленно поднялся, ощущая, как остатки магии гасли внутри меня, уступая место холодной, твёрдой ясности. Осознание накрывало меня волной: я не могу больше позволить себе быть слабым. Слабость — это роскошь, которую я больше не мог себе позволить. Я должен стать тем, кого академия и мои друзья могут считать опорой.       Выйдя в холл, я заметил Аластейра и Миреллу. Мирелла выглядела измождённой, её руки дрожали после удержания барьера, но, несмотря на видимую усталость, она встретила мой взгляд с твёрдостью и поддержкой. В её глазах читалось нечто большее — готовность продолжать, несмотря на всю усталость и трудности.       — Простите меня, — сказал я, мой голос звучал тихо, но твёрдо.       — Спасибо... — тихо проговорил я, признавая свою слабость и благодарность        Мирелла слегка качнула головой.       — Мы всегда готовы помочь, Дариан.       Аластейр внимательно смотрел на меня, его глаза были полны вопросов и тревоги, но он ничего не сказал, лишь кратко кивнул, выражая молчаливую поддержку. Он убрал свои белоснежные длинные волосы в хвост, что спадали по груди, и наконец спросил:       — Что будем делать?       Я сжал кулаки, но всё же посмотрел на них обоих и произнёс то, что мне не хотелось говорить. В их глазах виделась надежда и тревога.       — Орден вернулся, — произнёс я, и слова легли тяжёлым грузом.       — Нам нужно собрать совет немедленно.       За спиной раздавались тихие шаги Камиллы. Я знал, что она не скажет ни слова, но её присутствие ощущалось с тяжестью и надёжностью, как стальной якорь, удерживающий меня на плаву. В её шагах было что-то непреклонное, вселяющее уверенность в правильности нашего пути. Всё будет только усложняться, но первый шаг уже сделан. Я не отвёл взгляд от коридора, в конце которого нас ждал новый виток борьбы. Аластейр в это время похлопал меня по плечу, его прикосновение было тёплым и ободряющим, и, не говоря ни слова, он повёл меня прочь, а я последовал за ними.       Хиро       Окружение изменилось — ярко-зелёная трава словно ожила, покрывая землю, каждый стебелёк наполнился жизненной силой. Воздух был свеж, как утренняя роса, полный энергии, будто сама природа откликалась на магическую подпитку Кайто. Сад, прежде угасший и серый, преобразился — листья на деревьях мерцали в лучах светящейся магии, а кусты обрели блеск, словно пробудившись от долгого сна. Это была территория Кайто, которую он удерживал, вкладывая последние остатки своей силы, чтобы обеспечить наше возвращение.       Среди этого волшебного пейзажа я вышел из тени, держа на руках Амелию. Она была без сознания, её мокрые волосы прилипли к лицу, а вода капала с одежды, стекая на траву. Промокший до нитки, я старался двигаться как можно быстрее и осторожнее. Мы выглядели, как те, кто только что выбрался из опасного водного мира.       Сердце бешено колотилось, тревога сковывала разум. Я отчаянно искал безопасное место и, наконец, нашёл его. Мягко опустил Амелию на землю, чувствуя, как её тело кажется тяжёлым, а лицо — бледным и безжизненным. Страх за неё поглощал меня, я привык быть тем, кто защищает и борется, но сейчас чувствовал свою беспомощность. Я пытался успокоиться, найти решение, но эмоции нарастали, словно волна, готовая смести меня.       Повернувшись к Кайто, я закричал, не в силах сдерживать эмоции:       — Брат! Нам нужна твоя помощь...       Мой голос раскатился по тихому миру сада, наполненному шелестом листвы и журчанием воды, которая всё ещё стекала с наших мокрых тел. Тишина казалась неестественной, словно сама природа затаила дыхание. Я, тот, кто всегда был на передовой, стоял сейчас на грани отчаяния. Почему я не могу её спасти? Почему моя сила, которой я так гордился, оказалась бесполезной? Эти вопросы раздирали мой разум, заставляя меня чувствовать себя ещё более беспомощным.       Чёрный дракон Рюдзен, следовавший за нами из тени, сделал шаг вперёд. Его глаза мерцали, словно два бездонных колодца, и в их глубине отражалось что-то непостижимое, древнее. Он внимательно изучал Амелию, как будто пытался проникнуть сквозь завесу её бессознательного состояния. Подойдя ко мне, он кивнул — в этом жесте читалась не только готовность, но и глубокое понимание серьёзности ситуации. Тёмная энергия начала окутывать его тело, словно густой, живой туман, который клубился, перетекая с одной формы в другую, насыщая пространство вокруг ощущением неумолимой силы. Воздух стал плотным, холодным, и казалось, что сама тьма собралась в одной точке, чтобы влить свою мощь в этот миг. Сама земля под нашими ногами будто бы замерла, отвечая на силу дракона, отзываясь глухим вибрирующим эхом. Рюдзен направил тёмную энергию на Амелию, его движения были плавными и размеренными, словно древний ритуал, в котором каждая деталь имеет значение. Я видел, как каждая крупица его магии, казалась живой, будто волна, нацеленная пробудить её из беспамятства. Он вкладывал в это всё, что мог, и воздух вокруг нас буквально дрожал от напряжения, как струна, натянутая до предела.       Но магия не сработала так, как ожидалось. Я увидел, как на лице Рюдзена отразилось удивление — его глаза сузились, в их глубине мелькнуло непонимание и тревога. Он не привык к тому, что его тьма оказывается бессильной. Тёмная энергия застыла в воздухе, наткнувшись на невидимую стену, и начала медленно рассеиваться, словно потеряв цель. Его тело дрогнуло, и я почувствовал, как резкий холод пронзил меня, словно отголосок удара. Это было столкновение с чем-то древним и непостижимым, что скрывалось внутри Амелии и блокировало нашу магию. Словно её собственная сущность сопротивлялась вмешательству, не пуская никого к её сердцу. Я стиснул зубы, чувствуя, как напряжение охватывает нас обоих.       — Что это, Рюдзен? — прошептал я, но ответ уже был на его губах.       — Это печать... — Рюдзен замолчал, его глаза снова сузились, и он прошептал почти не слышно:       — Орден...       — Нет, не может быть, это ошибка... или... — его голос затих, полон тревоги и сомнений.       — Это древняя магия, — продолжил он громче, голос хрипел, пропитан тревогой и нерешительностью. Он посмотрел на меня, его глаза выражали неуверенность и скрытое беспокойство.       — Это сила, которую не каждый сможет понять... и которая, возможно, связана с теми, кого я не решаюсь даже упоминать. Это нечто за пределами нашего понимания, нечто, что не поддаётся даже моей силе.       — Ты что-то не договариваешь, Рюдзен. Я чувствую это... — мои слова были полны напряжения, в горле пересохло от тревоги. Я стиснул зубы, пытаясь подавить страх, который медленно, но верно пробирался в моё сердце.       Мой дракон молчал, его взгляд был отведён в сторону, словно он не хотел встречаться со мной глазами. "Орден? Кто они такие? Почему ты назвал это ошибкой? И что за печать?" — вопросы один за другим всплывали в моём сознании, словно вихрь, но ответы казались слишком далёкими и недоступными. Я чувствовал, что за этим скрывается нечто большее, нечто, о чём Рюдзен не готов говорить. Рюдзен молчал, и это молчание казалось более тяжёлым, чем любой ответ. Его глаза, обычно полные мрачной уверенности, сейчас блестели от смеси беспокойства и гнева. Он стиснул зубы, будто борясь с собственными мыслями. Я чувствовал, как напряжение в воздухе нарастает, будто готово разорваться от невидимого давления.       — Орден... — вновь прошептал он, но теперь его голос звучал, будто заклинание, проклятие, которое не должно было быть произнесено.       — Если это они... тогда мы зашли слишком далеко.       — Кто они такие? — мои слова звучали резко, но я не мог остановиться, чувствуя, как беспокойство и гнев начинают захлёстывать меня, словно вихрь, не дающий мне покоя.       — Что за печать? Почему её невозможно снять?       Он поднял на меня взгляд, и в его глазах читалась тень страха — эмоция, которую я никогда ранее не видел у Рюдзена. Это был страх, который вызвал у меня недоумение и смятение, заставив осознать, насколько серьёзна ситуация.       — Орден — это не просто группа магов. Их магия — это основа мира, нечто первозданное, созданное из самых тёмных и глубоких магий. Печать, которую они оставили, — это не просто барьер, это предупреждение, знак того, что вмешательство может привести к катастрофе.       — Предостережение? — повторил я, чувствуя, как ледяной страх обволакивает моё сердце, словно тонкий слой льда, заставляя дыхание перехватывать.       — Эта сила... Она защищает Амелию не только от меня, но и от неё самой. То, что скрыто внутри неё, не должно быть тронуто. Если мы нарушим печать, мы можем не только уничтожить её, но и пробудить нечто... нечто, что может уничтожить нас всех.       — Ты знал это с самого начала? — мой голос сорвался, в нём чувствовалась зреющая ярость, готовая вырваться наружу.       — Ты знал и всё равно пытался?       Рюдзен отвернулся, его голос дрогнул, выдавая эмоции, которые он тщетно пытался скрыть.       — Я думал, что смогу, что моя магия окажется сильнее. Я ошибся. Теперь, если печать действительно активировалась, они узнают. Орден не прощает таких ошибок.       — Что ты хочешь сказать? — мои слова прозвучали резко, словно выстрел, вызывая напряжение, будто весь мир замер в ожидании ответа.       Рюдзен обернулся, и его взгляд стал холодным, словно острые осколки льда, пронзающие меня насквозь.       — Теперь они придут за нами, и нам нужно быть готовыми к этому.       На мгновение мир замер. Слова повисли в воздухе, как предзнаменование. Я посмотрел на Амелию, её безмятежное лицо, и на сердце навалилась тяжесть. Что же скрывается за этой печатью? Почему её нельзя снять? И кто такие эти создания, стоящие за Орденом?       Кайто медленно открыл глаза. Видно было, что он на пределе — поддержание магического барьера истощило его силы. Его взгляд сфокусировался на нас, и в глазах читалось замешательство. Он попытался глубоко вздохнуть, но вместо этого вырвался болезненный вздох, словно каждое движение давалось ему с огромным трудом.       — Почему она без сознания? Что случилось? — прошептал он, с трудом поднимаясь на колени.       — Она под воздействием древней печати, — ответил я, сжимая кулаки. — Мы не можем её снять. Рюдзен уже пробовал, но безуспешно.       Внутри меня всё кипело. Это было ощущение, будто пламя и лёд боролись внутри меня, разрывая моё сознание на части. Энергия становилась нестабильной, и я чувствовал, как тёмная сила начинает выходить из-под контроля. Она пульсировала вокруг меня, как живое существо, отражая мой взрывной характер. Сердце бешено колотилось, и мне казалось, что я вот-вот сорвусь.       Рюдзен, всё ещё в своей человеческой форме, стоял рядом. Его маска была слегка треснутой, и тьма вокруг него колыхалась, отражая его беспокойство и внутреннюю борьбу.       — Я должен попробовать ещё раз, — сказал он, его голос был полон решимости, несмотря на усталость.       — Нет, не смей! — прервал его я, чувствуя, как внутри всё кипит, словно готово разорваться от напряжения. Гнев и страх переполняли меня, и я не мог позволить Рюдзену рисковать ещё раз.       — Ты сам сказал, что это опасно. Не вздумай!       Тёмная энергия вокруг меня стала пульсировать сильнее, словно отражая все те страхи и сомнения, которые я пытался скрыть. Внутренний конфликт между тем, что подсказывало сердце, и тем, что требовал дракон, стал невыносимым. Моё нутро словно рвалось на части, стремясь одновременно защитить её и разрушить всё на своём пути. Дракон внутри меня жаждал свободы, его сила требовала выхода.       — Не вмешивайся, Хиро, — ответил Рюдзен, сжимая кулаки. Его голос звучал сдержанно, но в нём чувствовалась внутренняя борьба — смесь отчаяния и решимости. Он знал, что риск велик, но ещё больше боялся бездействия.       — Я должен попробовать ещё раз.       Кайто покачал головой, его лицо было бледным и измученным, глаза потускнели от усталости, словно каждая минута борьбы забирала последние силы. Его дыхание было прерывистым, а тело едва держалось, будто сам воздух вокруг него становился тяжелее с каждой секундой.       — Рюдзен прав, — произнёс Кайто, поворачиваясь ко мне, его голос звучал спокойно, но в глазах светилась твёрдая решимость.       — Нужно попытаться ещё раз. Мы не можем сдаваться сейчас, даже если это кажется невозможным.       Кайто схватил меня за плечи, и я почувствовал, как его пальцы врезались в мою кожу, удерживая меня. Его взгляд был твёрдым, полным решимости.       — Хиро, успокойся. Я знаю, как тяжело это для тебя, но сейчас важно держать себя в руках. Мы должны дать ему шанс.       Рюдзен только сжал кулаки, тьма вокруг него стала гуще, будто откликаясь на его гнев. Он тоже боролся со своими внутренними страхами и сомнениями. Каждый шаг давался ему с трудом, каждое действие — это личное испытание, ведь он понимал, что любая ошибка может стоить Амелии жизни. Несмотря на внешний гнев, внутри него бушевали отчаяние и решимость, сливаясь в бесконечную борьбу.       — У меня нет выбора, — отрезал он, в голосе слышалась усталость и ярость.       — Мы не можем просто ждать и смотреть, как она умирает. Каждая секунда — это боль и страдание для неё.       Он протянул руку над Амелией, и тёмная энергия начала стекаться к его ладони. Тьма вокруг него завихрилась, маска начала трескаться ещё больше, обнажая часть его лица. Напряжение и усталость были написаны на нём, взгляд был сосредоточен и полон боли. Я наблюдал, затаив дыхание, надеясь на чудо, на спасение, которое казалось уже недостижимым.       Но магия снова столкнулась с невидимой преградой. Взрыв энергии отбросил Рюдзена назад, заставляя его пошатнуться и едва удержаться на ногах. Его лицо исказилось от боли, а в глазах промелькнула усталость и отчаяние. Это была не просто неудача — это был удар по его вере в собственные силы.       — Зачем?! — выкрикнул я, чувствуя, как ярость и отчаяние рвутся наружу, разрывая моё сердце на части, словно неуправляемая сила, которой я не мог противостоять.       Кайто стиснул мои плечи сильнее, удерживая меня, и я чувствовал, как его дыхание сбивается от напряжения. Он смотрел на Рюдзена, его голос был низким и уверенным.       — Рюдзен, мой дракон говорит, что печать слишком устойчива для внешних воздействий. Он чувствует сопротивление, которого не пробить даже тёмной магией.       — Проклятье! — выругался он, и глаза его сверкнули гневом, смешанным с бессилием, словно он понимал, что все его усилия оказались тщетными.       — Эта печать непробиваема.       Кайто закрыл глаза, и я заметил, как внутри него бушует зелёный дракон. Его энергия стремилась наружу, пытаясь прорваться сквозь слабость хозяина.       — Спокойно... нам нужно оставаться в равновесии. Только секунда... — прошептал он, словно обращаясь к своему дракону. Однако дракон не желал успокаиваться, чувствуя угрозу, нависшую над наследницей.       Я не мог больше терпеть. Эмоции переполняли меня, и тёмная энергия вокруг меня стала ещё интенсивнее.       — Мы не можем просто стоять и ничего не делать! — выкрикнул я, чувствуя, как ярость захлёстывает меня.       — Она умирает!       — Ты не один, кто волнуется о ней, Хиро. Мы все здесь ради неё.       Рюдзен сжал кулаки, его глаза сузились, полные гнева и внутренней борьбы. Он чувствовал, как эмоции стремятся прорваться наружу, но сдерживал их, отчаянно пытаясь найти выход из ситуации, которая казалась безвыходной.       — Мне всё это не нравится, — пробормотал он, словно убеждая сам себя, пытаясь найти оправдание своему внутреннему сопротивлению.       Моя тёмная энергия начала пульсировать сильнее, отражая бурю внутри меня. Я почувствовал, как теряю контроль над своими силами.       Видя это, Кайто вздохнул, и в его глазах промелькнула усталость, смешанная с раздражением. Он не смог скрыть свои эмоции и сказал:       — Если вы сейчас не успокоитесь, то я воспользуюсь той энергией, что осталась у меня, и мало никому не покажется. А если потом отключусь, считайте, что это ваша вина.       Его слова подействовали, как холодный душ. Я глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Энергия вокруг меня начала успокаиваться, хотя эмоции всё ещё кипели внутри.       — Прости, — прошептал я, опуская взгляд на Амелию.       — Просто... я не могу её потерять.       Кайто кивнул, и его лицо смягчилось, отражая тень понимания и сочувствия. Это было нелегко и для него, он тоже боролся со своими эмоциями, стараясь оставаться сильным для всех нас.       — Я понимаю. Но сейчас нам нужно думать рационально.       Наши взгляды привлекло нечто иное.  Она издала тихий стон. Пламя прожигало её одежду, обнажая древние символы, покрытые пугающими рунами. Моё сердце сжалось от ужаса, и даже Рюдзен отступил на шаг, удивлённый увиденным.       — Что это значит? — прошептал я, не отрывая взгляда от печати, чувствуя, как моё сердце сжимается от неизвестности и страха.       Кайто внимательно изучал символы, его глаза сузились, в них читалась смесь напряжения и тревоги, как будто он пытался понять нечто, что вызывало у него сомнения и страх.       — Эта печать... она блокирует все внешние воздействия, — сказал он тихо.       — Здесь нужна не сила, а время. Мы должны ждать и наблюдать.       Рюдзен тихо выругался, и его недовольство стало ещё более явным, тьма вокруг него колыхнулась, будто отражая его внутренний гнев.       — Ненавижу такие ситуации, — проворчал он.       В отчаянии я уткнулся лицом в плечо Кайто. Я чувствовал тепло его тела, его стойкость, и это помогло мне удержаться на краю пропасти, не позволить ярости поглотить меня. Его руки сжимали мои плечи, не давая мне сорваться, а его дыхание было ровным и уверенным, словно он пытался передать мне свою спокойную силу.       — Держись, — прошептал я, чувствуя, как мои собственные страхи и надежды сплетаются в единое целое.       — Мы спасём тебя. Я обещаю, и сделаю всё, чтобы сдержать это обещание.       Внутри меня горела решимость. Я знал, что не остановлюсь, пока она не будет в безопасности. Незнакомые чувства, которые я начал осознавать, придавали мне силы.       Небо над нами затянулось тяжёлыми тучами, словно предвещающими бурю. Окружающая нас тишина казалась ощутимой, раздавливала на плечи, пока нам не показались первые признаки беды. Гомон звука воздуха прорезал словно сама земля разверзлась под нами. Эхо раскатилось по долине, заставляя птиц сворхнуться с деревьев и исчезнуть в сумраке. Я мгновенно напялся, мои мышцы напряжлись, готовые к действию. Я резко повернулся на звук, глаза сузились, пытаясь проникнуть взглядом сквозь густую тень леса.       — Что это было? — почти неслышно спросил Кайто, встав с земли несмотря на усталость. Его дыхание было тяжелым, но он не позволил себе показать слабость.       Где-то вдалеке чтото тяжёлое рухнуло, и этот звук не оставлял сомнений — это не было случайностью. Магические вибрации прокатились по земле, заставляя ёё дрожать под ногами. Я почувствовал, как тёмная энергия начала колыхаться, словно реагируя на новую угрозу.       — Артефакт... — пробормотал я.       — Они потеряли над ним контроль.       В этот момент Рюдзен, дракон тьмы, начал проявляться. Тени вокруг нас сгущались, обволакивая меня, сливаясь с моим существом. Обычно слияние с Рюдзеном приносило мне мощь, но в этот раз всё было иначе. Моё тело уже было истощено, и боль прокатилась волной, как раскалённые иглы, проникающие в каждую клетку. Я стиснул зубы, пытаясь не закричать. Слияние было мучительным, и на мгновение мне показалось, что я не справлюсь. Но Рюдзен настойчиво вторгался в меня, и я знал, что отступать нельзя.       Эта энергия захлестнула мое тело, мои глаза засветились глубоким, мерцающим светом, отражающим силу дракона.       Меч возник из тени, материализуясь словно из самого воздуха. Лезвие было чёрное, как ночь, поглощающее свет. Я сжал рукоять меча, чувствуя, как сила Рюдзена протекает через меня. Я встал в боевую стойку перед Амелией, готовый защитить её любой ценой.       Кайто наблюдал за моей трансформацией, ощущая, как его собственная энергия откликается. Он тоже был на пределе, я видел это в его глазах и чувствовал его напряжение. Несмотря на усталость, он не мог позволить себе отступить. Взглянув наверх, он пытался уловить признаки новой угрозы. Мой взгляд встретился с его глазами, между нами проскочила искра понимания. Мы договорились без слов: стоять до конца.       Из тени появился тёмный силуэт. Я увидел, как её фигура парила в воздухе, словно возникнув из ниоткуда, обрамлённая чёрным плащом с золотыми узорами, который развевался, будто крылья. Её глаза ярко светились кроваво-красным светом, лицо выражало жестокость и хищность, а улыбка обнажала острые клыки, придавая ей вампирской угрозы. Она явно наслаждалась происходящим, глаза горели безумием и злобой.       Паря в воздухе, девушка презрительно смотрела вниз на Амелию, лежащую без сознания, и её голос, холодный и полный ненависти, пронёсся по ночному воздуху:       — Ты должна была умереть. Но ты... ты продолжаешь нас разочаровывать.       Её взгляд переместился на меня и Кайто, и на её лице появилась усмешка:       — Мальчики, что же вы стоите там? Поиграть решили? Глупцы... ой, какие глупцы.       Я поднял взгляд на её, ощущая, как ярость вскипает во мне. Сжав в руке меч из тьмы, я шагнул вперёд:       — Кто ты такая? — спросил я, стараясь держать голос ровным и твёрдым.       — Что тебе нужно от Амелии?       Она засмеялась. Этот смех был холодным и злым, словно звон разбивающегося стекла. Наклонилась, её глаза сверкнули:       — Кто я такая? Меня зовут Никс. Но тебе это ничего не скажет, мальчик.       Она указала на Амелию, ухмыляясь:       — Я пришла исправить ошибку. Она должна была умереть, и я позабочусь, чтобы это произошло.       Я почувствовал, как гнев заполняет каждую клеточку моего тела, когда Никс подняла руки, и они начали светиться тёмной магией, смешанной с кровью. Энергия словно жила, обвивая её пальцы и стекая вниз, как капли алого света. В следующий миг она бросила волну тёмной магии в нашу сторону, целясь в меня и Кайто.       Кайто мгновенно среагировал, подняв руку и создав защитный барьер вокруг Амелии. Я увидел, как его лицо исказилось от напряжения, а лоб покрылся потом. Но я остался на передовой, держа меч из тьмы, готовый принять удар.       Никс продолжала парить в воздухе, её глаза горели безумием:       — Что такое? Слабо? — её голос звучал насмешливо.       — Вы действительно думаете, что сможете остановить меня? Одним движением я могу превратить вас в прах.       Эти слова проникали в самую глубину моего сознания, обжигая каждую мысль, вызывая нестерпимое чувство злости и отчаяния. Я почувствовал, как кровь закипает, и ярость затмевает всё остальное. Моя грудь будто разрывалась, дыхание становилось тяжёлым и рваным. Ноги дрожали от напряжения, а руки сжимали меч так, что суставы побелели. Каждый удар сердца отзывался болью, словно огонь прокатывался по венам, но я не мог позволить себе остановиться. Невыносимая боль и осознание бессилия слились воедино, и я уже не мог это сдерживать:       — Попробуй! Я не позволю тебе причинить вред Амелии!       Я рванулся вперёд, мой меч сиял, будто вобрав всю мою решимость. Я атаковал, быстрыми и точными движениями, но каждое моё усилие оборачивалось пустой тратой сил. Мои мышцы болели, руки ныли, и каждое движение становилось всё более тяжёлым. Никс с лёгкостью уворачивалась, её тело двигалось в воздухе словно тень, а её глаза блестели весельем. Я чувствовал, как усталость начинает подбираться ко мне, но она, казалось, не испытывала ни малейшего напряжения. Она играла со мной, как хищник играет с добычей, наслаждаясь моей беспомощностью и отчаянием.       — Тьма против тьмы? — усмехнулась Никс, паря надо мной.       — Ты действительно думаешь, что способен победить меня? Моя магия — это больше, чем просто тьма. Это сила крови, сила Ордена. Тебе не понять, мальчик.       Её слова отзывались холодом в моей груди, но я не позволил себе усомниться. Я не мог проиграть — не сейчас, когда Амелия в опасности. Я продолжал атаковать, каждый раз приближаясь к Никс, но та, словно забавляясь, лишь смеялась, наблюдая за моими бесполезными попытками.       Темнота обволакивала лес за пределами сада, скрывая каждую тень и каждый звук, словно природа затаила дыхание в ожидании. Магическая энергия пульсировала в воздухе, разряды прокатывались по земле, и в центре всей этой бурной битвы стояли мы — я и Кайто, в смертельной схватке с Никс.       Мы находились в саду возле нашего дома, окружённого густым лесом, из которого и появилась Никс. Слева виднелись горы вдалеке, а справа слышались отголоски водопада. Сад был нашим убежищем, но теперь он стал полем битвы.       Я сражался с ожесточением, мой тёмный меч мерцал, словно дыхание самой ночи, каждый удар я направлял с неимоверной силой, а барьеры, которые я создавал, защищали Амелию от попыток Никс пробиться к ней. Моя энергия была яростной, словно сам чёрный дракон, и я не отпускал ни малейшей возможности для атаки. Кайто поддерживал меня, хотя сам был уже на пределе. Остатки сил он направлял на моё исцеление, его руки светились зелёным сиянием, а голос дракона внутри него был слабым, но ясным, помогающим Кайто сосредоточиться на своей миссии — ослабить тёмную магию Никс.       Никс отступила на мгновение, её лицо исказило нечто похожее на уважение, но затем её губы искривились в жестокой улыбке. Её глаза засверкали, и темная магия начала пульсировать в воздухе, усиливая её присутствие. Она подняла руки, и волна тёмной магии обрушилась на нас, сметая всё на своём пути. Магия Никс была пропитана силой тьмы, смешанной с её кровью, что усиливало её мощь и делало её практически непробиваемой. Сила была настолько мощной, что меня отбросило назад, и я упал на землю, моё тело ударилось о землю с грохотом. Кайто тоже не устоял, его барьер вокруг Амелии разрушился, и она осталась незащищённой.       — Глупцы... серьёзно думаете, что сможете одолеть меня? — её голос прозвучал холодно, презрительно. Никс медленно опустилась, её ноги коснулись земли, фигура возвышалась над нами. Магия, исходившая от неё, была тяжелой, словно невидимая сила гравитации, прижимала нас к земле. Её магия напоминала вязкую тьму, переплетённую с каплями её собственной крови, что добавляло невероятную мощь и давление. Я пытался подняться, но мои мышцы не слушались. Кайто тоже не сдавался, его лицо было бледным, кровь медленно стекала из уголка его рта. Он сжал кулаки, пытаясь подавить слабость.       — Слабаки. Даже носители чёрного и зелёного дракона не могут встать. Это ли не позор для драконьего рода? — Никс насмешливо глядела на нас сверху вниз. Её глаза сверкали весельем, её смех разрывал тишину, холодный и безжалостный.       Она подошла ко мне, я пытался, несмотря на всё, подняться. Каждый раз, когда я направлял свою силу, Никс усиливала давление, и меня снова и снова прижимало к земле. Моя ярость кипела, но я не мог справиться с её силой. Никс наклонилась ко мне, её голос прозвучал презрительно:       — Ты действительно думаешь, что сможешь меня одолеть? Силы твоего дракона недостаточно, чтобы даже просто подняться. Смешно.       Кайто лежал рядом, его тело дрожало от истощения, но глаза оставались полными решимости. Он, глядя на Никс, прошептал:       — Ты... никогда... не получишь её... — его голос был слаб, но в нём звучала отчаянная решимость.       Никс повернулась к нему, её глаза сверкнули гневом. Она накрыла его своей тенью, её фигура показалась невообразимо большой, когда она склонилась над ним.       — О, правда? Ты даже не в состоянии защитить себя, что уж говорить об этой жалкой девчонке? — её голос был тих, но в нём звучала злобная насмешка.       Несмотря на боль и усталость, я не сдавался. Я чувствовал, как сила тьмы Никс давит на меня, смешанная с её кровью, делая её практически непобедимой. Я слышал насмешки Никс и видел, как она смотрит на моего брата. Моя кровь закипала от ярости, и Рюдзен внутри меня ревел, поднимая волну силы, которая снова наполняла моё тело. Я пытался подняться ещё раз, мои руки дрожали, но давление Никс всё ещё было слишком сильным.       Никс лишь ухмыльнулась, её смех стал ещё громче, холоднее.       — Вы просто жалкие неудачники. Я играю с вами, как с игрушками, и это забавляет меня.       Кайто, не сдаваясь духом, посмотрел на меня, его глаза оставались полными решимости, несмотря на изнеможение.       — Не сдавайся... мы должны защитить её... — прошептал он.       Я взглянул на брата, мои глаза полыхали гневом, болью и решимостью.       — Я не позволю... я не проиграю... не ей, — мой голос был тихим, но в нём звучала ненависть к Никс.       Никс, улыбаясь, смотрела на нас обоих, её глаза сверкали безумием.       — Ну, давайте. Попробуйте ещё раз. Меня забавляют ваши бесполезные попытки.       Я лежал на земле, чувствуя, как каждое моё движение сковано невидимыми путами. Давление усиливалось с каждой секундой, и мои плечи и грудь казались будто вдавленными в землю. Никс стояла надо мной и Кайто, её улыбка становилась всё шире с каждой нашей попыткой подняться.       — Ах, вы хотите продолжать сопротивляться? — её издёвка резанула по ушам, но я стиснул зубы, стараясь не поддаваться отчаянию.       — Давайте посмотрим, насколько далеко вас заведёт ваша решимость.       Её рука взметнулась вверх, и вдруг Амелия, лежавшая неподалёку, начала подниматься в воздух. Моё сердце замерло. Её безжизненное тело висело на невидимых нитях магии, и из её груди продолжали сиять огоньки древних рун. Я почувствовал, как во мне закипает ярость. Я попытался подняться, но давление становилось всё сильнее, каждый мускул кричал от боли. Казалось, моё тело вот-вот сдастся, но я не мог. Я не мог позволить себе сдаться.       Вспомнилось лицо Амелии, когда она впервые улыбнулась мне, её смех, звучавший в тишине академии, её глаза, полные решимости. Эти образы жгли меня изнутри, напоминая, ради чего я продолжаю бороться. Она не заслуживала этого. Никто из нас не заслуживал.       Никс ухмыльнулась, её тень накрыла меня, когда она наклонилась ближе. Я встретил её взгляд, полный злобы и жестокости.       — Видишь, мальчик? Всё, что ты можешь сделать — это просто наблюдать. Наблюдать, как ваши жалкие попытки становятся ничем.       Она резко повернулась к Кайто, который всё ещё пытался сопротивляться. Его руки слабо упирались в землю, кровь стекала из уголка его рта, но его взгляд оставался полным ненависти и боли. Он никогда не сдавался, даже когда всё казалось потерянным. Это давало мне силу.       — Ты упрямее, чем я думала, — с презрением сказала она, шагнув к нему ближе.       — Но знаешь, это делает тебя только более забавным.       Я видел, как Кайто напрягся. Его мысли были очевидны — брат, сражения, обещания друг другу. Он никогда не позволял себе подвести меня, и я знал, что не могу подвести его. Его взгляд встретился с Амелией, и в нём была решимость, которую невозможно было сломать.       Никс подняла руку, и из её ладони вырвались тёмные нити, которые сковали Кайто, пронзая его магией. Я слышал, как он застонал от боли, но, несмотря на всё, он продолжал сжимать зубы, стараясь не кричать.       Я смотрел на Амелию, которую Никс подняла ещё выше. Внутри меня Рюдзен кричал в агонии, и я не мог вновь разобрать, что он кричит. Он тоже не был готов к такому, как и я.       — Она должна была умереть, и вы не смогли её защитить. Почему бы вам не посмотреть, как она исчезнет?       Эти слова пронзили меня, словно острые кинжалы. Я видел, как Амелия поднималась всё выше, её лицо было таким бледным. Каждая секунда наполняла меня отчаянием, но я не мог сдаться. Я пытался снова подняться, пытался рвануться, но моё тело было вдавлено в землю, словно его прижимала неимоверная сила.       Перед глазами мелькнуло воспоминание о дне, когда Амелия пела песню о драконах. Я вспомнил, как она испугалась моего слишком резкого напора. В тот момент она выглядела такой беззащитной. Я поклялся тогда, что защищу её, несмотря ни на что. Я не мог позволить, чтобы всё закончилось вот так.       Никс подошла ко мне, её глаза сверкали безумием, как будто в них горели огни самой преисподней. Она наклонилась, и её клыки блеснули в тусклом свете магической печати на груди Амелии, её взгляд был полон неестественного веселья, словно она наслаждалась каждым моментом нашей боли и унижения.       — Ты жалок, мальчик. Ты даже не можешь защитить тех, кто тебе дорог. Смотри на неё.       Она резко взмахнула рукой, и Амелия вздрогнула в воздухе, её лицо исказилось от боли, и тихий стон сорвался с её губ. Невидимая сила сдавила её грудь, словно пыталась выдавить из неё последние остатки жизни. Я чувствовал её страдание, будто оно было моим собственным. Моё сердце разрывалось, и я закричал в отчаянии:       — Оставь её!       Но Никс только хихикнула, её глаза сверкали холодным, безумным огнём. В её взгляде было что-то пугающе дикое, как будто её разум разрывался от удовольствия, и это наслаждение делало её ещё более непредсказуемой и жестокой. Она наслаждалась каждым мгновением страдания, впитывая агонию, как нечто желанное и сладкое.       — Ты не в позиции что-либо требовать. Смотри, как она страдает, и осознай своё бессилие.       Я чувствовал, как из меня уходит последняя капля сил, но я не сдавался. Моё тело больше не могло двигаться, но мой дух не был сломлен. Я стиснул зубы, даже когда внутри меня голос Рюдзена почти не был слышен, его агония сливалась с моей собственной. Он кричал, и я знал, что и дракон не был готов к этому ужасу. Но мы не могли сдаться. Я прошептал:       — Я... не позволю... тебе... это сделать.       Кайто лежал неподалёку, его тело было истощено, магия Никс пронизывала каждую его клетку, причиняя мучительную боль. Он смотрел на Амелию, понимая, что не может помочь. Его губы шевельнулись, он едва слышно прошептал:       — Хиро... не сдавайся...       Но его голос был слишком слаб, чтобы я его услышал. Я видел, как тьма начинает поглощать его сознание, и чувствовал, как сердце разрывается от бессилия.       Никс наслаждалась нашими страданиями, её лицо было полно безумного веселья. Она даже присела, чтобы лучше рассмотреть наши выражения лиц, восторгаясь каждым мгновением агонии. Она смотрела на нас, её глаза блестели:       — Вы так слабы, так беспомощны. Два жалких носителя драконов, и ни один из вас не смог меня остановить. Что ж, может, вам лучше наблюдать, как те, кого вы любите, страдают. Может, тогда вы поймёте, насколько вы ничтожны.       Она подняла Амелию ещё выше, её глаза горели яростью и безумным наслаждением одновременно. В её взгляде было что-то дикое, почти безумное, словно вся её сущность переполнялась тёмной энергией, а вид боли Амелии приносил ей неописуемое удовольствие. Магия вибрировала вокруг, пульсируя в такт её безумным мыслям, и казалось, что ещё мгновение — и Никс утонет в своём собственном безумии, полностью поглощённая жаждой разрушения.       — Нет, я не собираюсь её убивать так быстро. Это было бы слишком скучно. Как насчёт того, чтобы растянуть этот восхитительный момент, чтобы вы наблюдали, как она мучается? Как мучаетесь вы! Я хочу, чтобы каждый вздох, каждая капля боли пропитала вас отчаянием. Пусть страдание станет вашим единственным спутником!       Я через силу тянул руку вперёд к Амелии, пытаясь найти в себе хотя бы крохотную каплю силы. Внутри меня голос Рюдзена становился всё тише, его страдание отражалось в моей боли, словно мы оба находились на грани исчезновения. Никс давила меня всё сильнее, заставляя мои кости и мышцы кричать от боли, но я не мог позволить себе сдаться. Я должен был бороться ради неё, ради нас.