В тени академии

      Дариан       Аластеир тащил на себе нашу общую подругу, которая явно выпила лишний бокал эля. Я шёл рядом с ним по узким улочкам, которые были освещены лишь тусклыми фонарями, бросавшими длинные, дрожащие тени на каменную мостовую. Ночь была холодной, и влажный ветер продувал насквозь, пронизывая до костей и заставляя меня невольно поёжиться. Где-то вдалеке слышался скрип ветхих ставень, и звуки наших шагов отдавались гулким эхом, усиливая ощущение пустоты вокруг. Казалось, что всё замирало в ожидании чего-то неизбежного — тишина была настолько плотной, что даже ветер, казалось, шептал о приближающейся беде.       — Да, подруга, ты, конечно, даёшь — напиться с трёх бокалов! И это наш суккуб, — говорил он, удерживая Камиллу.       Меня резко что-то сковало — словно белая, чистая сила ударила меня в спину, как просьба о помощи. Тусклая энергия, словно последние искры, пыталась проникнуть ко мне, и я почувствовал, как напряжение усилилось. Паника и страх, будто чужие чувства, волной накрыли меня со стороны академии, заставив остановиться. Сердце вдруг забилось сильнее, дыхание стало поверхностным, и я едва удержался на ногах. Аластеир заметил моё замешательство и обернулся, его взгляд выражал непонимание и тревогу.       — Ты чего?       Я внутренне обратился к Фубуки, который, казалось, был сам встревожен — он проявился в виде снежной, неустойчивой бури, что явно отражало его смятение. Волнение охватило и меня: Фубуки редко показывал подобное состояние. Аластеир хмыкнул, всё ещё удерживая Камиллу на себе, его глаза прищурились, в них мелькнуло беспокойство.       — Дариан, девочка... эта энергия... — начал Фубуки, но слова застряли у него в горле.       Его голос дрожал, что было для него необычным. Я чувствовал, что Фубуки редко бывает так взволнован. Сильное беспокойство передавалось мне через нашу связь, его тревога была почти ощутимой, как холодный ветер, пронизывающий насквозь. Энергия, слабо искрящаяся, словно в отчаянии, просила о помощи. Мои руки дрожали, а сердце билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я понимал, что это касалось Амелии — что-то случилось с ней.       Я знал, что Фубуки имел в виду. Внутри меня всё кипело, рука горела, словно огонь разрывал её изнутри. Взглянул на неё, увидел, как кожа покраснела, и ощутил этот пульсирующий жар. Взгляд Аластеира потемнел, его глаза полны беспокойства, словно он понимал, что происходит, но не мог помочь.       — Так, я Камиллу отведу к тебе домой, а потом догоню тебя. Что стоишь, теряешь время?       Это стало последней каплей — я чувствовал, как тело ныло, и мне казалось, что я задыхаюсь. Фубуки был в шоке, его буря усилилась, отражая наше общее беспокойство. Аластеир, видя моё состояние, осторожно опустил Камиллу на землю, затем подошёл ко мне и сильно встряхнул за плечи, пытаясь вернуть меня в реальность.       — Дариан, соберись! — воскликнул Аластеир, его голос прозвучал резко, словно ледяной ветер, полный тревоги и решимости.       Аластеир стоял передо мной, его глаза были полны решимости и беспокойства.       — Нам некогда медлить, — продолжал он, его голос стал чуть мягче, но не менее настойчивым.       — Девочка в беде, и ты не можешь позволить себе сейчас быть слабым! Ты должен бороться, иначе всё потеряно!       Слова Аластеира проникли глубоко в меня, разбудив дремлющую решимость. Сознание прояснилось, дыхание стало ровнее. Я стиснул зубы, устоял на ногах и посмотрел на свою руку, горевшую пульсирующим жаром, словно факел. Затем мой взгляд встретился с Фубуки — его снежная аура дрожала, отражая его замешательство.       Боль и страх оставались со мной, стали частью меня, но теперь это не мешало мне. Я должен был двигаться вперёд, несмотря на всё это.       — Спасибо, — выдохнул я, освобождаясь от остатков сомнений, и устремился в сторону академии.       Я бежал, что было сил. Ноги казались железными, каждая мышца кричала от напряжения, но я не останавливался. Воздух резал лёгкие, ветер бил по лицу, но ничего этого я не замечал. Всё, что имело значение, — это Амелия. Я прорвался через первый проход, затем через второй, ощущая, как каждый шаг приближает меня к спасению. Уже на этаже женской части я резко остановился перед дверью комнаты под номером 113, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Фубуки струился рядом, его сила ощущалась, но была нестабильной. Я потянулся к ручке двери, но внезапно меня пронзила волна тёмной энергии, заставив отпрянуть.       — Чёрт, откуда? — прошептал я, чувствуя, как адреналин вновь поднимается. Темнота обволакивала меня, гнев и страх смешались в одно, но я знал, что должен двигаться дальше, несмотря на всё.       Девочки, услышав шум, стали выходить из своих комнат, явно встревоженные происходящим. Я понимал — время поджимает, ситуация становилась всё более напряжённой. Еле запыхтевшись, Аластеир вбежал на этаж, его лицо выражало твёрдую решимость, и он без колебаний отдал приказ всем немедленно покинуть этаж. Паника начинала нарастать, но его уверенный тон помогал удерживать порядок среди учениц.       Саманта вышла из своей комнаты, её глаза расширились от беспокойства, когда она увидела встревоженного директора, стоящего у комнаты подруги Амелии, незнакомого ей человека и девочек в ночнушках, быстро покидающих этаж. Я заметил, как её тревога нарастала, сердце забилось чаще, и страх буквально охватил её. Мысли о подруге, о том, что что-то случилось с Амелией, отражались на её лице. Она беспокойно огляделась, явно не понимая, почему именно комната Амелии оказалась в центре внимания. Эта неопределённость усиливала её волнение, переходящее в отчаянное беспокойство за подругу.       — Что происходит? — спросила Саманта, её голос дрожал от тревоги, пока её взгляд метался между мной и директором.       Я перевёл взгляд на Саманту — она была в белой ночнушке, её ярко-красные волосы были растрепаны, а на носу сидели очки. Её встревоженный взгляд метался, будто она искала ответы, которых здесь не было.       — Саманта Борелль, немедленно выполняй указания и никаких вопросов.       Мой голос звучал холодно, как сама смерть. Саманта кивнула, её лицо побледнело, и она быстро последовала за остальными, бросив последний встревоженный взгляд на дверь. Когда коридор опустел, Аластеир подошёл ко мне и взглянул на дверь, внимательно изучая её. Во мне всё кипело, напряжение достигало предела, и Фубуки начал говорить первым.       — Дариан, снятие этого заклятия с двери займёт время... Оно слишком древнее и сложное, потребуется аккуратность.       — Фубуки прав, — сказал я, осматривая сияние, исходящее от двери. Руны были древние, но что-то в них смущало меня. Они казались знакомыми, словно я уже видел их раньше, но не мог вспомнить где именно.       Осознание пришло, когда Аластеир начал говорить, его слова словно вспышка вернули меня к реальности.       — Чёртовы ублюдки, мы же их уничтожили! Что они делают на территории академии? — проговорил Аластеир, поправляя волосы, его лицо выражало тревогу и недоумение.       Аластеир сделал пас рукой, и из пола появилась девушка — костяная фигура, которую звали Мирелла. Её пустые глазницы светились призрачным светом, и каждый её шаг издавал лёгкий шорох, словно пересыпались сухие листья. Казалось, что от её присутствия холод прошёл по полу, и воздух вокруг стал зловеще густым. Поклонившись, Мирелла взглянула на дверь, её движения были плавными и осторожными, но в этот момент её фигура словно застыла. Она отпрянула, будто увидела призрака, и в её глазницах засиял оттенок ужаса. Её голос задрожал, и в нём была смесь страха и тревоги, словно она не ожидала увидеть то, что предстало перед ней.       — Этого не может быть... Орден Теневого Пламени... Но как? — пробормотала она, обратив взгляд на Аластеира, её голос дрожал, а в её тоне была неуверенность, которой я раньше никогда не слышал.       Мирелла служила Аластеиру верой и правдой и знала, что их прошлое неразрывно связано с борьбой против Ордена Теневого Пламени. Этот Орден представлял собой группу, которая когда-то управляла тёмной энергией, но затем перешла черту, начав поклоняться тёмным богам. Для них жертвы — кровь за кровь, алтари и ритуалы — стали обыденностью, превращая жизнь в цепочку жестоких обрядов. Пятнадцать лет назад Ассоциация дала приказ уничтожить этот культ. Тогда Дариан, Аластеир и Камилла, вместе с другими кланами, получили задание стереть это зло с лица земли. Орден был крайне опасен: смешивая кровь, они становились невероятно могущественными, а их обширные знания позволяли им манипулировать энергией, угрожая не только людям, но и всей магической структуре мира. И видеть следы их присутствия сейчас — спустя пятнадцать лет — было словно кошмар, вернувшийся наяву.       Наши худшие опасения подтвердились. В глубине души теплилась слабая надежда, что Аластеир и я ошибались, но реальность была беспощадна: за этой дверью Амелия находилась в беде, и никто из нас не знал, сколько времени у нас оставалось, чтобы её спасти.       Аластеир оглядывался вокруг, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь, но безуспешно. Я напряженно перебирал в голове возможные действия, но решение так и не приходило. Фубуки мерил шагами коридор, его лицо выражало раздражение и тревогу при каждом упоминании Ордена. Тишина становилась невыносимой, давление нарастало, как тяжёлый груз. Мы понимали, что времени нет, и единственный вопрос, который стоял перед нами: как нам попасть туда и спасти Амелию? Паника охватывала меня, но нужно было найти способ, и сделать это быстро.       — Фубуки, можем ли мы использовать морозную поступь, чтобы пробиться через эту защиту?       Фубуки замер, как вкопанный, осознавая всю опасность нашего плана. Но у нас не было другого выхода, и время поджимало. Аластеир, видя нерешительность, вмешался, нарушив напряжённое молчание.       — Ты с ума сошел? Это может погубить вас обоих! Ты даже не представляешь, насколько это опасно!       Я кипел от бессилия, чувствуя, как сила внутри меня вырывается из-под контроля. Амелия была там, а наша связь слабела, исчезала, словно ускользающая нить, и это только подливало масла в огонь. Я ощущал, как энергия во мне становилась нестабильной, каждая её волна будто рвалась наружу, не подчиняясь моей воле. Эта теряющаяся связь подталкивала меня к действиям, и с каждым моментом я чувствовал, что должен что-то сделать, иначе потеряю её навсегда.       — Что ты предлагаешь мне делать?! Я не могу больше сдерживать эту силу, она выходит из-под контроля из-за страха за Амелию! Вы хотите, чтобы я просто стоял и смотрел, как она умирает, пока вы меня останавливаете?! Это сводит меня с ума!       Не дождавшись ответа, я встал перед дверью, готовый действовать. Внимательно изучая каждую руну, я заметил переплетение магической энергии. Но что-то было не так — небольшие следы крови, которые нарушали целостность рунного узора. Именно кровь вызывала во мне беспокойство с самого начала. Аластеир был в шоке от моих слов, его лицо побледнело, и он отвёл взгляд в сторону, понимая моё отчаяние и решимость. Он тяжело вздохнул, словно пытаясь осознать происходящее и принять неизбежное. Несколько секунд он стоял, явно раздумывая над чем-то, прежде чем медленно кивнуть, признавая мою решимость.       — Здесь есть брешь. Видите эти следы крови? — сказал я, указывая на повреждённую руну. — Из-за них структура нарушена и вся защита нестабильна.       Мирелла первой подошла к двери и осторожно попыталась коснуться повреждённой руны. Руна слегка заискрилась, обволакивая её костяной пальчик, заставляя Миреллу на мгновение вздрогнуть, но она не отступила. Аластеир стоял рядом, его взгляд был напряжённым и обеспокоенным, но он понимал, что важно позволить Мирелле действовать. Он слегка напрягся, готовый вмешаться в случае опасности, но пока наблюдал, позволяя ей идти вперёд.       — Мы с хозяином сдержим эту нестабильность. Твоя задача — пройти через эту брешь и вернуться как можно скорее. Сможешь? — сказала Мирелла, её голос был твёрд, но в нём ощущалось беспокойство, словно она сама не до конца верила в успех.       Вопрос был риторическим. Фубуки покачал головой, его аура дрожала, словно снежная буря становилась всё сильнее и менее устойчивой. Я ощущал его беспокойство, как холодный ветер, пронизывающий насквозь. Энергия Фубуки была нестабильной, его эмоции передавались мне, усиливая тревогу и отчаяние. Моя собственная сила тоже становилась всё более неуправляемой, словно каждая её частица рвалась наружу, не подчиняясь мне.       — При всём моём желании, Дариан, это слишком рискованно. Этот ненормальный Орден мог предвидеть наш шаг, — говорил Аластеир, его лицо выражало смесь страха и решимости. Он отвёл взгляд, словно пытаясь осознать происходящее и найти хоть какое-то решение.       — Эти фанатики всегда на два шага впереди, но я сомневаюсь, что они знают о моей связи с Амелией, — ответил я, стараясь сохранить уверенность в голосе, хотя внутри всё кипело от волнения и страха.       Напряжение росло, словно натянутая струна, готовая лопнуть. Я чувствовал, как каждый из нас погружён в свои тревоги: Аластеир, напряжённо оглядывающийся вокруг, Мирелла, сжимающая костлявые руки, и Фубуки, стоящий с тёмным выражением лица, его аура нестабильно пульсировала, выдавая внутреннее смятение. Мы пытались оценить нюансы, но осознание того, что времени практически не осталось, давило, как тяжёлый груз. Страх за Амелию и невозможность что-либо предпринять терзали меня изнутри, и я чувствовал, как сила внутри меня готова была вырваться наружу, чтобы разрушить эту невыносимую преграду. Но нам нужно было действовать хладнокровно и точно, иначе все усилия окажутся напрасными.              Хиро       Сидя в японском саду, окружённом тщательно подстриженными кустарниками и каменными дорожками, я пытался найти хоть немного покоя. Мягкое журчание воды, падающей с маленького водопада в пруд, где плавали цветущие лилии, казалось, на мгновение приносило умиротворение. Поправив волосы, я поднял взгляд на ночное небо, на котором ярко сияла полная белая луна. Рядом стоял небольшой столик с традиционным чайным набором и блюдом с нарезанными фруктами. Я медленно отпил глоток горячего чая, чувствуя вкус каждого листа. В такие моменты одиночество ощущалось как настоящее блаженство.       Эту тихую атмосферу нарушил Кайто, появившийся у забора и пробравшийся через него с каким-то бесшабашным настроением. Я вопросительно взглянул на него — его настроение явно было лучше моего, что легко читалось по его беззаботному выражению лица. Он быстро пересек сад, скинул плащ в сторону и присел рядом со мной, откинувшись на деревянные доски веранды и уставившись в ночное небо. Его беспечность раздражала меня.       — Обязательно через забор? — возмутился я.       — А обязательно нудеть под ухо? — ухмыльнулся Кайто, с лёгкой насмешкой в голосе.       — Пьёшь свой чай, так пей спокойно, а мне и без твоих комментариев прекрасно.       Его саркастические слова, сопровождаемые ухмылкой, только подливали масла в огонь моего внутреннего раздражения. Я едва сдерживался, чтобы не плеснуть ему чай за шиворот или не сделать что-то ещё хуже. Мое спокойствие было разрушено.       — Ты слишком весёлый. Это Селина так повлияла? — проговорил я, отпивая чай и пытаясь сохранять видимость спокойствия.       Кайто приподнялся, развернулся ко мне и улыбнулся во все 32 зуба, явно наслаждаясь этим моментом.       — Нет, это Амелия помогла, да ещё как. Ты бы только слышал её голос... Эти слова до сих пор крутятся у меня в голове, — мурлыкал он, наслаждаясь эффектом своих слов на меня.       Раздражение и злость вспыхнули во мне, словно удары молота, и всё это казалось совершенно неподобающим для наследника якудзы. Я попытался подавить эмоции, слегка улыбнувшись, и отставил чашу тяван в сторону. В этот момент я ощутил, как энергия чёрного дракона внутри меня начала пробуждаться, становясь нестабильной и причиняя боль. Сглотнул, пытаясь найти силы, чтобы сдержать его. Последнее время дракон был неспокоен, но сейчас он словно разбушевался, орал внутри меня, требуя что-то неясное.       Кайто заметил, как вокруг меня начала искриться чёрная энергия, и его улыбка медленно исчезла с лица.       — Эй, тише, тише, брат, контролируй свою силу, а то сейчас всё разнесёшь! — замахал рукой Кайто, пытаясь меня остановить.       Боль становилась невыносимой, и я сжал виски, чувствуя, как жгучая пульсация отдается в каждой клетке моего тела. Моё дыхание стало прерывистым, и сердце бешено колотилось, словно пытаясь вырваться наружу. Кайто мгновенно сел в позу лотоса, сложив руки в молитвенный жест, и начал шептать знакомые мне слова. Его голос был тихим, но уверенным, словно он пытался достучаться до самого сердца моей боли. Черный дракон внутри меня бушевал, его беспокойство и гнев били волнами, поглощая мой разум. Я чувствовал, как каждая частичка моей сущности сотрясается от этой энергии, превращаясь в хаотичный вихрь.       Вокруг нас всё начало меняться — трава становилась ярче, как будто жизнь вливали в каждое её стебелёк. Воздух наполнился свежестью утренней росы, и казалось, что сама природа откликнулась на энергию Кайто. Сад преобразился: листья деревьев начали мерцать, а кусты наполнились новым блеском, словно пробуждаясь от долгого сна. Постепенно, с каждым его словом, тягостная тяжесть в моей голове стала ослабевать. Я наконец смог нормально дышать, ощущая, как спокойствие Кайто переливается в меня, стабилизируя бурлящую энергию. Это было неожиданно эффективно, и я почувствовал, как боль отступает, оставляя после себя слабое, но уже терпимое напряжение.       Я посмотрел на свои руки, покрытые черной энергией, которые медленно очищались под воздействием силы Кайто. Его глаза светились ярким зелёным, как окружающая нас зелень.       — И когда ты успел пробудить такую силу? — спросил я раздражённо, стряхивая с рук остатки энергии.       Кайто улыбнулся и кивнул в сторону сада.       — Взгляни туда, Хиро. Кто-то ждет тебя.       Я оглянулся и увидел фигуру, окружённую бушующей чёрной энергией. Парень выглядел устрашающе — его длинные чёрные волосы ниспадали на плечи, а лицо скрывала массивная маска с intricate узором, похожим на перья хищной птицы. Он поднял голову, и, несмотря на маску, я почувствовал его взгляд — холодный и проницательный.       — Меня зовут Рюдзин, — наконец произнёс он, и его голос прозвучал так глубоко и мрачно, будто исходил из самой тьмы моего сознания.       — Мы с тобой давно связаны, но только теперь я смог обрести форму и предстать перед тобой. Я — чёрный дракон, твой спутник и твоя сила с самого рождения. Теперь, когда ты показал свою стойкость, я смог проявиться в этой форме.       Я хмуро взглянул на него. Дракон, что всегда жил внутри меня, вдруг обрёл человеческий облик, словно это было что-то обыденное. Это настораживало — ещё минуту назад я был в агонии, а теперь он стоял передо мной, будто ничего и не случилось. Но помощь Кайто вернула мне контроль, и теперь у меня был шанс разобраться в происходящем.       Рюдзин хищно улыбнулся в сторону Кайто, и его голос зазвучал ледяной насмешкой:       — Передай своему старику, что прятаться бесполезно. Я не собираюсь его убивать... наверное.       В глазах Кайто мелькнуло удивление, но он ничего не сказал, лишь вопросительно взглянул на него. А внутри меня раздражение, словно разъярённый зверь, начало рваться наружу, достигая точки кипения. Но прежде чем я успел что-то сказать, Рюдзин повернул голову в сторону академии, цокнул зубами и резко изменил тон:       — Чувствуешь? — сказал он, встав на ноги, его взгляд стал жёстким и сфокусированным.       — Времени нет, девочка погибнет, нужно действовать.       Эти слова ударили меня в самое сердце, вызывая ледяной страх. Сначала я не понял, о ком речь, но затем имя Амелии всплыло в моём сознании. Словно невидимая нить натянулась между нами, и я почувствовал панический ужас. Меня захлестнуло желание броситься к ней, но Рюдзин остановил меня резким жестом, подняв руку.       — Куда ты собрался? Времени нет, и ещё вокруг установлена защита, — произнёс он, повернувшись к Кайто.       — Кайто, держи поток энергии.       Я пытался сосредоточиться, но мысли путались, словно сбившийся клубок ниток, который невозможно распутать. Пробуждение дракона, его необузданная сила, необходимость немедленно действовать — все это нахлынуло на меня, словно шторм, и я не знал, с чего начать. В этот момент Рюдзин приблизился, и его прикосновение к моему лбу оказалось столь неожиданным, что на мгновение все тревоги и хаос будто замерли. Его палец был прохладным, и это прикосновение внушало ощущение спокойствия, как будто вся моя сумятица начала упорядочиваться, как листья, падающие на свои места под легким ветром.       — Хиро, доверься мне. Просто слушай, — его голос звучал мягко, с глубоким спокойствием, проникающим в самую суть моей сущности, словно пытаясь обнять и защитить меня.       — Я буду внутри тебя, помогать тебе справляться с этим. Буду направлять, а ты доверяй мне. Всё получится, если мы будем действовать вместе.       Я глубоко вдохнул, чувствуя, как внутри меня разгорается решимость, хотя часть меня всё ещё сопротивлялась. Мы с Рюдзином всегда были в противостоянии — его желание подчинить меня и моя воля не быть просто сосудом для его силы.       — Мы готовы, — произнёс Рюдзин с ухмылкой, его голос звучал с той самой ледяной насмешкой, которая всегда сопровождала наши моменты сотрудничества.       С этими словами Рюдзин растворился в темных волнах энергии, которые тут же окутали меня. Я ощутил его присутствие внутри, словно его сущность влилась в каждую клетку моего тела, смешиваясь с моей собственной. Тьма сковала меня. Она была не просто отсутствием света, она дышала, пульсировала, словно живая. Я шагал по пустоте, каждый мой шаг отдавался эхом, что, казалось, било по ушам. Здесь не было ни времени, ни пространства, только я и безграничная чернота, которая поглощала всё. Сердце билось в груди, будто протестуя против этой мрачной тишины.       Прежде я уже бывал здесь. Годы назад. Тогда я едва выбрался, но воспоминания о том событии остались со мной навсегда. Я поклялся себе, что никогда не позволю этому месту вновь поглотить меня. Но сейчас я чувствовал, что должен пройти через это, что должен принять тьму и её силу, чтобы двигаться дальше. С каждым ударом сердца страх и отчаяние постепенно уступали решимости.       Неожиданно тишину нарушил голос, звучащий прямо в моей голове, словно всплывающий из глубины моего сознания и разрывающий тишину, напоминая о его постоянном присутствии.       — Хиро...       Я замер, услышав низкий, глубокий голос, который проникал в самые дальние уголки моего сознания. Это был Рюдзин — дракон, который всегда жил во мне, наблюдал и был готов вмешаться в любой момент.       — Ты снова здесь, — продолжил он, его голос был спокоен, но в нём ощущалась скрытая сила, словно тьма, готовая прорваться наружу.       — Ты знаешь, что это значит.       — Я не хочу слушать, — ответил я, мой голос дрожал, хотя я пытался сохранять твердость. Слова давались тяжело, как будто я сопротивлялся самому себе.       — Я справлюсь сам. Без тебя.       Но несмотря на мои холодные слова, внутри меня бушевал ураган противоречий — страх, злость, и стремление доказать свою независимость. Хладнокровие, на которое я пытался опираться, трещало по швам, но я не мог позволить ему видеть мою слабость.       Голос продолжал звучать в моём сознании: «Без меня ты слаб. Без меня ты погибнешь. А сейчас на кону не только твоя жизнь.»       Передо мной из тьмы начала вырисовываться фигура — высокая, внушительная, с ярко светящимися глазами, как светила, вырывающиеся из мрака. Силуэт был едва различим, но мне и не нужно было видеть больше, чтобы понять, кто это. Это был Рюдзин в человеческом облике. Его присутствие словно давило на меня, вызывая смесь страха и восхищения, но я не мог отвести взгляд. Он был частью меня — тьмой, с которой я вынужден был сосуществовать, и его появление каждый раз напоминало, что сопротивляться ему становится всё сложнее.       — Что ты хочешь сказать? — спросил я, скрестив руки на груди, пытаясь скрыть дрожь в руках. Я чувствовал, как мой голос предательски дрогнул, и внутри меня разгоралось раздражение. Мне нужно было казаться сильным, но каждая встреча с ним заставляла мои уверенности трещать по швам. Скрещенные руки были щитом, преградой, но даже этот жест не мог спрятать ту внутреннюю борьбу, которая продолжала идти.       — Ты нестабилен, Хиро, — его голос прозвучал резко, с ноткой разочарования, но без злобы.       — Ты пытаешься контролировать силу, которая тебе подвластна, но на самом деле ты всего лишь сдерживаешь её, разрывая себя на части. Твоя упёртость — это путь к саморазрушению, потому что ты отказываешься принять то, что неизбежно. Ты не понимаешь, что именно в принятии этой силы ты сможешь найти настоящий контроль.       Я шагнул назад, чувствуя, как холодный страх сжимает моё сердце, но фигура двигалась за мной, её глаза были прикованы к моим, словно цепи, не позволяющие мне отступить. Эти глаза пронизывали меня насквозь, и я ощущал их тяжесть, словно его воля пыталась заставить меня подчиниться.       — Я справлялся раньше, — возразил я, но голос мой был тихим, с ноткой сомнения, которую я не мог скрыть.       — Мне не нужна твоя помощь, чтобы спасти одного.       Но даже произнося эти слова, я чувствовал, как глухая тревога расползается внутри, заставляя меня усомниться в своей уверенности. Ведь я уже пытался справиться один, и каждый раз сталкивался с собственными границами.       — Одного? — Рюдзин приблизился, и его глаза сверкнули, словно вспышки молний в тёмной ночи, их свет проникал в самую глубину моей души, заставляя меня вздрогнуть.       — Ты даже не понимаешь, что спасение одной души может изменить всё. Ты чувствуешь это, но страх парализует тебя, не даёт тебе признать правду. Амелия — это твоя связующая нить с миром, с реальностью. Она удерживает тебя от полного погружения в эту тьму. Но ты не сможешь её спасти в одиночку. Слишком много сил против тебя, слишком много холодной тьмы, которая готова поглотить и её, и тебя, если ты не перестанешь бороться со мной.       Эти слова ударили меня, будто кулаком в грудь, выбивая воздух и оставляя болезненное ощущение пустоты внутри. Я отвернулся, пытаясь скрыть свою реакцию, глядя в бесконечную темноту вокруг, которая казалась мне одновременно пугающей и притягательной. Холодная тьма словно вползала в моё сознание, заполняя его сомнениями и страхом.       — Почему именно она? Почему я должен снова рисковать всем ради кого-то, кто, возможно, даже не понимает, насколько это важно... — я замолк, ощущая, как горечь поднимается в груди, смешанная с болью и страхом. Слова резали меня изнутри, заставляя осознать, что все мои сомнения и страхи — это отражение моей собственной слабости, нежелание снова потерять что-то ценное. Грусть и отчаяние смешались, формируя вязкое ощущение, которое заполнило грудь, и я на мгновение почувствовал, как страх почти парализует меня.       — Ты знаешь ответ, Хиро, — голос Рюдзина смягчился, но в нём всё ещё звучала непреклонность.       — Сейчас не время для сомнений и страха, Хиро. Ты должен понять — я не прошу, я требую. Ты прекратишь бороться со мной и примешь то, что неизбежно. Баланс — это не подчинение, это наша истинная мощь, которая возникает из слияния. Ты и я — мы одно целое, и только тогда, когда ты полностью примешь это, мы сможем быть сильными. Если ты хочешь спасти её, ты должен перестать упрямиться и довериться мне. Это твой единственный шанс стать тем, кем ты должен стать.       Моё сердце сжалось, как будто стальное кольцо сомкнулось вокруг него. Баланс. Сколько раз я слышал это слово, и каждый раз оно звучало как приговор. Баланс означал полное слияние с этой тьмой, с этой необузданной мощью, которую я до конца не понимал и, возможно, никогда не пойму. Я помнил тот раз, когда почти погиб, пытаясь взять под контроль силу дракона. Я помнил страх, этот всепоглощающий ужас утраты самого себя. Не хотелось вновь испытывать это ощущение, словно тебя разрывают на части, лишая всего, что делает тебя тобой.       — Я… я не знаю, смогу ли, — признался я, стиснув зубы, чувствуя, как внутри поднимается волна сомнений и страха.       — Каждый раз, когда ты пробуждаешься, я теряю часть себя. Это чувство, будто моя воля, мои желания постепенно растворяются. Я боюсь, что однажды просто исчезну, стану лишь сосудом для твоей силы, потеряю свою сущность и перестану быть собой.       Рюдзин шагнул ближе, его дыхание, словно ледяной ветер, коснулось моего лица, и теперь между нами не было и шага. В его глазах не было ни сомнения, ни колебаний — лишь твёрдость и сила, которые говорили о его намерении объединиться со мной любой ценой.       — Страх делает тебя слабым, Хиро. Я уже говорил тебе, что если ты хочешь спасти её, ты должен принять меня. Это не просьба, и не угроза — это путь, который ты должен пройти. Я — твоя сила, твоя тьма, часть тебя, без которой ты никогда не станешь по-настоящему сильным. Вместе мы можем справиться с любыми испытаниями. Только приняв меня полностью, ты сможешь спасти её. Иначе она погибнет... и ты тоже. Не время для колебаний. Я направлю тебя, но решение должно быть твёрдым. Ты знаешь, что это твой единственный шанс.       Эти слова резанули по сердцу, оставляя болезненный след внутри. Я закрыл глаза, пытаясь удержать накатывающий поток эмоций, которые срывались, словно шторм. Внутри меня кипели ярость, страх, отчаяние — ощущения, что распирали грудь, почти лишая способности думать. Но за всем этим я чувствовал иное — зов, настойчивый и неотступный, словно невидимая сила тянула меня вперёд. Моё сердце, несмотря на боль и сомнения, влекло меня дальше, глубже, к Амелии. Она нуждалась во мне, и я знал, что не могу остаться в стороне, что бы это ни значило.       Я глубоко вздохнул, собирая последние крупицы решимости, и открыл глаза. Рюдзин не исчез, он стоял, ожидая, словно неизбежное отражение моей судьбы, его взгляд пронизывал меня, заставляя понять, что пути назад нет.       — Хорошо, — прошептал я, стиснув зубы и чувствуя, как внутри поднимается волна решимости.       — Я сделаю это.       — Не попробуешь, Хиро. Ты сделаешь это, и не потому, что я требую, а потому, что это твой путь. — Его голос был твёрдым, но в нём звучало понимание и поддержка.       — Шагни за грань страха и найди равновесие. Это то, что тебе нужно сделать, и я верю, что ты сможешь.       В тот момент тьма вокруг нас начала светиться, словно оживая в ответ на наше решение. Я сделал шаг вперёд, и вода словно поднялась, окутав меня с ног до головы, смешивая мою сущность с его. Я чувствовал, как Рюдзин вплетается в мою душу, как его сила и моя воля соединяются в нечто единое, непоколебимое. Его мощь больше не была чужой, а стала естественным продолжением моей. Мы больше не были разными частями — мы стали одним целым, балансируя друг друга, дополняя то, чего каждому из нас не хватало. Вместе мы могли всё.       Я открыл глаза, взглянул на свои руки, сжал их в кулаки и сделал шаг вперёд. Тени закружились вокруг меня, поглощая мой облик, словно живое покрывало. Внезапно передо мной возник вход в лабиринт теней — извилистый, бесконечный, наполненный мрачной энергией, будто само пространство пыталось удержать меня от дальнейшего движения.       Рюдзин был рядом, его присутствие ощущалось, как холодное, но уверенное направление в темноте.       — Не останавливайся, Хиро, — голос Рюдзина прорезал мрак, придавая мне уверенность.       — Она ждёт тебя, и ты должен быть сильным.       — Я знаю, но это... тяжело, — прошептал я в ответ, с трудом удерживая контроль.       Тьма пыталась проникнуть в мои мысли, разъедая уверенность и напоминая мне о страхах и сомнениях. Но я знал, что должен держаться, должен пройти этот путь ради Амелии. Каждый шаг давался с трудом, но голос Рюдзина наполнял меня решимостью.       — Твои чувства — твоя сила, Хиро, — отозвался Рюдзин, его голос звучал спокойно, но твёрдо.       — Используй свою боль, свой страх и преврати их в оружие. Я здесь, чтобы помочь тебе.       — Но если я потеряю её... — мои мысли на мгновение спутались, сердце сжалось, лишая меня воздуха.       — Ты её не потеряешь, — ответил Рюдзин, его голос стал мягче, но не менее уверенным.       Я кивнул, хоть и знал, что Рюдзин не видит этого жеста. Его слова эхом раздавались в моей голове, постепенно успокаивая и возвращая решимость.       — Ты не должен сомневаться, дитя, — его голос звучал прямо в моём сознании.       — Это не так просто, Рюдзин, — ответил я, ощущая, как напряжение растёт.       Рюдзин вёл меня через лабиринт, помогая не сбиться с пути и поддерживая меня. Стены лабиринта сжимались, страх за Амелию пробивал меня, но Рюдзин не давал мне поддаваться панике.       — Ты сильнее, чем думаешь, Хиро. Ты должен преодолеть это, ради неё и ради себя, — его голос звучал, как якорь, удерживающий меня на пути.       — Она... она не может умереть, — мой шёпот был едва слышен в глухой темноте лабиринта, но внутри меня эта мысль горела ярким пламенем.       — Она не умрёт, пока ты борешься, — сказал Рюдзин, и его слова наполнили меня решимостью. Шаг за шагом, мы продвигались вперёд.       Тишина давила, и лишь звук капель нарушал пустоту. Холод проникал в кости, а рядом скользила фигура Рюдзина, чей голос эхом разносился по коридорам.       Моё сердце билось сильнее с каждым шагом. Лабиринт был непредсказуем, его стены сжимались и менялись, словно дышали, а путь впереди казался бесконечным. Каждый поворот рождал сомнения: «А если я не успею? А если заблужусь?»       В какой-то момент я замедлился, поддаваясь страху. Тьма сгущалась, и свет Рюдзина становился слабее. Холодные волны отчаяния нахлынули на меня, словно ледяная вода, поглотившая Амелию.       Но вдруг что-то изменилось. Вдоль стен начали проявляться тонкие красные линии. Сначала едва заметные, они становились всё ярче, вспыхивая и гаснув в такт биению сердца. Я застыл, заворожённый этим явлением, и поднял руку. На моей ладони появилась такая же линия, мерцающая в такт.       — Это… — прошептал я.       — Нить... — Рюдзин запнулся, не сказав лишнего, его голос звучал мягче.       — Она связывает тебя с Амелией. Её сердце зовёт тебя.       Я почувствовал тепло, исходящее от пульсирующей линии. Оно пробудило во мне надежду, прогнало холод и страх. Красные линии в стенах становились всё ярче, указывая путь, словно древний лабиринт сам подчинялся зову этой нити.       — Следуй за светом, — сказал Рюдзин, и его фигура растворилась в темноте, оставив меня наедине с пульсирующим светом.       Я крепче сжал ладонь, ощутив связь с Амелией. Мои шаги стали увереннее, а сердце билось в унисон с красным сиянием. Я знал: эта нить приведёт меня к ней.       Нить с моей руки тянулась вперёд, указывая путь, и тьма расступилась, открывая передо мной затопленную комнату. Вода блестела в тусклом свете, словно чернильная гладь, и каждое движение давалось с трудом, но я не мог позволить себе остановиться. Я погрузился в воду, чувствуя, как её ледяной холод проникал в каждую клетку моего тела, словно проверяя мою решимость. В самом центре комнаты я увидел Амелию — она была без сознания, её тело казалось таким маленьким и хрупким. Моё сердце сжалось от боли и отчаяния, и в этот момент все мои страхи за неё стали реальными.       — Хиро, не позволяй этому страху взять верх, — напомнил Рюдзин, его голос раздавался в моём сознании.       — Сейчас важнее всего — спасти её.       Я подплыл ближе и осторожно взял её на руки, чувствуя, как ледяная вода пронизывает нас обоих. Её кожа была холодной, её безжизненность пугала меня до глубины души, вызывая чувство беспомощности, которое разрывало меня изнутри. Но я не мог позволить себе слабость.       — Рюдзин, я боюсь... — прошептал я мысленно, осознавая, насколько моя слабость может повлиять на исход. Страх за Амелию пронзал меня, заставляя сердце сжиматься сильнее. Мне казалось, что весь мир вокруг рушится, и я беспомощен перед этой тьмой.       — Ты не один, Хиро, — отозвался Рюдзин, его голос звучал с неожиданной теплотой.       — Ты не можешь позволить страху остановить тебя, она нуждается в тебе сейчас больше всего. Мы вытащим её отсюда.       Вода вокруг нас закрутилась, сжимаясь в светящийся шар, поглощавший тьму. Сила Рюдзина наполняла меня уверенностью, поддерживая в этом хаосе.       — Нужно возвращаться, Хиро, времени нет, — настаивал Рюдзин, его голос звучал с нарастающим напряжением.       Я знал, что он прав, но мне было трудно оторваться от мысли, что могу потерять её навсегда. Мы должны были выбираться.       — Я не могу потерять тебя, Амелия, — пробормотал я, мой голос был почти не слышен, но мои эмоции говорили сами за себя.       Сзади раздался грохот — кто-то пытался прорваться в комнату, и этот звук напомнил мне, что времени у нас нет. Стены словно содрогнулись, и вода начала вибрировать. Я стоял с Амелией на руках, её тело было таким лёгким, словно сама душа покинула её, и это разбивало моё сердце.       — Не сейчас, Амелия, не уходи... — выдохнул я, чувствуя, как паника угрожает поглотить меня.       — Давай, Хиро, тени помогут нам выбраться, — произнёс Рюдзин. Я прижал её ближе, и мы шагнули в тень, зная, что это наш единственный шанс. В этот момент внутри меня кипели эмоции — страх, гнев, боль.       — Я не позволю тебе уйти, — прошептал я, глядя на её бледное лицо, ощущая, как моё сердце разрывается.       Мы вошли в тень, и в тот момент я знал — у нас получится. Сзади выбилась дверь, ледяная буря окутала нас, и затем раздался крик дяди: "Стоять!". Но тени уже обволокли нас, и мы растворились, унося Амелию из этого проклятого места, где она так долго находилась в беде..