Что-то пошло не так

В дверь раздался звонок. Мы оба обернулись, потом столкнулись взглядами друг с другом. Миронов был подавлен. Я вышла в коридор и посмотрела в глазок. Сердце замерло, а эмоции на лице застыли. Ну надо же... Именно сейчас. Моя ошибка, или судьба откровенно и так нещадно потешается надо мной? Я открыла дверь, хотя сейчас каждая клетка организма вопила от страха, молила: «Не стоит, пожалеешь». – Привет. – Спокойно сказал переступающий порог мужчина. – Привет, дядь Шур. – Он разулся раздался и стал снимать плащ. – Случилось чего? – У вас – да. – Ты про Сашу? – Чо он подхватил? – Простуда просто. – Ширвиндт повесил верхнюю одежду на крючок и застыл. Он внимательно осмотрел бежевый плащ, весящий рядом. – Дядь Шур... – Александр разглядел под ногами до блекса начищенные ботинки. Он настороженно посмотрел в мои глаза и быстро, с каким-то вызовом ринулся на кухню. На повороте я ухватилась за его руку. Появившись на пороге кухни Ширвиндт замер, глядя на стоящего в метре от него Миронова. Я не отпускала руку дяди, прижимаясь к ней всем телом. Андрей уверенно глядел на друга, держа руки в карманах брюк. – А то я думаю, что так одеколончиком несёт? Несёт, да так что глаза режет. И ведь знакомым одеколончиком то, знакомым! – Александр малость повысил голос и посмотрел на меня. – Чо он здесь делает? – Лекарство привёз Сашке. – Лекарство? А у вас у самих что-ли не ма? – Ширвиндт снова взглянул на актёра. – Она тебя просила? – Он говорил, как и всегда, довольно монотонно, но гнев в голосе присутствовал ещё какой. – Шурка, ты чо перебрал вчера?! – Остановил кипение друга Миронов. – По старой дружбе заехал! – Ещё раз между вами прошмыгнёт эта старая дружба – руки с ногами повыдёргиваю обоим! – Прошу тебя, хватит! – Я дёрнула его за предплечье. – Ты не так понял... – Всё я так понял! Муж на ночь из дому исчез – ты дружочка позвала. Да, вертихвостка? – Ширвиндт схватил меня за плечо, глядя в лицо обезумевшими глазами. – Ни за что бы в театр тебя не пустил, если б только знал, к чему всё это приведёт... – Успокойся. – Спокойно сказал Андрей. – Нет, это ты, друг мой, успокойся! Раз и навсегда! – Да не ори ты! Пацан спит! – После этих слов наступила полная тишина. Все мы троя так и стояли, глядя друг на друга. Я вырвала своё плечо из рук дяди. – Да пошли вы. – Обиженно прошипела я и ушла в детскую. Ширвиндт медленно прошёл на кухню, сел на стул и уронил лицо в ладонь. Миронов опустился рядом, достал пачку Мальборо, одну сигарету вложил в рот и, зажав её между зубами, показал пачку другу. – Будешь? – Не курю я твою контрабанду. – Не поднимая лица, ответил Шура. Андрей зажёг сигарету, а пачку убрал в карман. – Шутник хренов. И это я не про сигареты. – Он нервно выпустил сизый дым изо рта. Ширвиндт поднял голову, глядя на Миронова сдавшимся взглядом. – У вас правда ничего нет? – Андрей спокойно помотал головой. Даже как-то досадно. Шура достал свою трубку, стал рыться в карманах. – Едрит твою... – Зажигалки он не обнаружил. Миронов достал свою и поднёс огонь к трубке друга. – Про вертихвостку ты, конечно, –сволочь. Сам я приехал. Слышал же, что Вера говорила? Жалко их просто стало. – Жалко? Она взрослая девка. – Всё равно. – Андрей прокашлялся и ушёл куда-то в себя, глядя в пустоту тёмного коридора. – Желельщик, у тебя щека красная. – Равнодушно подметил Ширвиндт. Андрей вернулся на землю, машинально дотронувшись до до сих пор горевшей щеки. – Чо было то? – Да так... Поговорили просто немного. – Он вздохнул, не скрывая безысходной грусти в глазах. – Треснула тебе? – Андрей только на мгновение глянул да до боли догадливого друга, после чего пару раз кивнул. Мужчины продолжили курить, как ни в чём не бывало. От Шурки уже бесполезно пытаться что-то скрыть. Да и он, по-видимому, давно смирился. Александр встал с места и вышел в коридор. Через пару секунд артист вернулся на кухню и поставил на стол бутылку водки. Андрей поднял на друга недопонимающие глаза. – Ну так разговор пойдёт явно лучше! – Пояснил Ширвиндт и сел за стол. – От куда? – Серому уготовленно. Было. Это должёк. Ну ничего, в другой раз вернём. –Вернём? – Удивился Миронов. – А я тоже в должниках? Может вообще пить не собираюсь... – Куда ты денешься, мальчик мой? – Убедил Шура, открывая бутылку, и поднял глаза, бегая ими по шкафчикам с посудой. – Интересно, у Серёги рюмки есть?

***

Я проверила градусник – 37,2. Быстро однако снижается температура. Лекарство действительно эффективное. Я села на пол, облокотившись спиной на кровать сына. В голове крутились гнетущие воспоминания... Да и вообще, вся эта глупая ситуация. Глупая не по моей вине! Приехал дядя Шура к Сашке называется. Скандал закатил неслыханный, ещё и я виновата осталась. Классно! Ещё и этот Миронов... Ходячее происшествие. Всю жизнь поломал и продолжает ломать. Да и я сама тоже хороша. Надо было сразу его выдворить из квартиры. Помочь он, видите ли приехал... Повод он искал, а я как дура повелась на его глазки невинные. Не знаю, что сейчас творится на кухне, но радует одно – сидят тихо. От этих мужчин одни неприятности и разочарования. Приехал Андрей, а вертихвостка я – гениально, дядь Шур! Гениально!

***

– Дрюсь, ты к ней не приставай. – Немного пьяно протянул Ширвиндт, разливая алкоголь по рюмкам. Бутылка была уже почти опустошена. – Настёна – прелесть... это да. Но не для тебя. Для тебя она слишком правильная, слишком... хорошая девочка. У неё ведь муж, ребёнок. И у тебя тоже! – Муж? – Ларисуличка! И ребёнок. Two. – Показал он на пальцах. – Оно тебе надо? – Андрей грустно молчал, глядя в сторону. – И мне не надо! Не стерпит она тебя – балагура, понимаешь? Не простит она твои изм... измн... Короче, баб твоих. – Он чёкнул свою рюмку о рюмку друга. – Она ведь как ребёнок – в сказки верит, в чудо! В любовь до гроба в конце концов верит. Ты же поломаешь её. – Ты думаешь – я это не серьезно? – Обиженно прохрипел Миронов. Шура замер, глядя на него. – Старик, вот лучше молчи. У тебя серьёзное серьёзным остаётся в единичных случаях. – Он выпил. Андрей нехотя тоже закинул рюмку. – У меня может тоже она... До гроба. – Стараясь держать серьёзное лицо прошептал Миронов. – Андрюша, ты сам-то себе это представляешь: Мой лучший, ёбнутый друг и моя любимая, распекрасная племянница? – Вполне. – Так, товарищ Дон Жуан, варежку закрой. А то ж я не в говно ещё натрескался. Вмажу. Будешь с двумя разукрашенными щеками ходить, как красна девица. Дверь на кухню открылась. На пороге появилась я. Уж увидеть здесь по-дружески выпирающих мужчин, которые 40 минут назад чуть не разорвали друг друга, я никак не ожидала. И где они достали всё это? – Вы что тут устроили? – Застыв на месте, спросила я. Ширвиндт тут же показал пальцем на растрёпанного Миронова. – Он выёбывается. – Дядя потянулся за бутылкой, а Андрей пьяно улыбнулся мне, издав сиплый смешок. Я подошла к столу и забрала бутылку у Александра. – Настенька, ну ты... не обижайся на меня за в-вертихвостку. – Я молчала закрывая бутылку. – Не подумав лупанул. – Я убрала алкоголь в холодильник. – Подлец я... Ханжа... – Ой, хватит, дядь Шур! – Отмахнулась я, скривив лицо. – Оставь вас на полчаса вдвоём... – Это мы ещё не всю бутылку выжрали. – Перебил Ширвиндт, многозначительно подняв указательный палец. – Вы же оба за рулём. Вы что тварите?! – Дак мы нормальные! Мы живчиком вообще... – Ага... – Покивал я, а сама стала думать, что мне делать с этой парочкой. – За руль – не на сцену. – Ширвиндт встал, взял под руку, почти обмякшего, Андрея, и потянул за собой к ванной комнате. – Щас я Дрюсика протрезвл... протрезвлю, и он нас домой повезёт. – Никуда он тебя не привезёт! – Крикнула я и пошла за ними. Мужчины ввалились в ванную, Ширвиндт стал открывать кран, удерживая Миронова, случайно толкнул швабру, та с грохотом ударилась о пол. – Да вы!... Твою на лево... Вы в своём уме? – Я стояла на пороге, в ванную комнату зайти не могла – они махались, заваливались на стены, с трудом держась на ногах. Ширвиндт открыл струю холодной воды. – Давай, пьянь! Иди сюда... – Он схватил Андрея за шиворот. – Шура! – Тот стал упираться, но вскоре оказался под краном. – Ёбанаро!... – Миронов пьяно заорал, в придачу всячески выражаясь. – Мать твою! – Да прекратите вы наконец! – Закричала я. Шура посмотрел на меня, нагленько улыбаясь. Андрей выскочил из под его руки и вскинул голову, долбанувшись о кран. Ширвиндт увлёкся за ним и оба с грохотом повалились на бол. Я отскочила в коридор. Это был предел моего терпения. Пара секунд, и из ванной доносятся крихтящие, измученные стоны. – Падла... – Сказал Миронов, видимо ни капли не пришедший в себя. – Да слезь ты, кабан чернявый! – Ему удалось столкнуть с себя Шуру. Миронов со стоном откинул голову назад. – У меня по-моему ап-аппендикс лопнул... Слушай, может ты меня уже у-убил? Может я умираю? Я ног не чувствую... – Ты мозгов не чувствуешь. – Прохрипел Ширвиндт, поднимаясь на ноги. Андрей потрогал голову. – Да, и их, кстати, тоже... – Я наконец подошла к ванной со скрещенными на груди руками. – Вы вообще нормальные? – Спросила я, запинывая в ванную вылетевший в коридор тазик. – Сашка за стенкой спит. – Мы ща уйдём. – Виновато пролепетал Ширвиндт тонким, измученным голоском, поднимая с пола Андрея. – Куда вы уйдёте? – Спать. Во... в машину. Его. – Он показал на Миронова. – Значит так, парочка вредителей, – Они смотрели на меня сонными, стеклянными глазами, держась друг за друга. – аккуратно идёте в гостиную... – Мужчины моментально выскочили из ванной, шатаясь в разные сторону. – Аккуратно! И ждёте меня. – Они, грубо говоря, доползли до назначенного мною места. Я закинула голову, громко выдохнула и стала прибраться в ванной. Пара минут, и всё стояло на своих местах, правда всё ещё и забрызгано водой. Долго возиться я не стало, пошла проведать Сашу. Он лежал на бочку, как ни в чём не бывало. Я поцеловала его лоб. Он был совсем не горячим. Мальчик открыл глаза. – Не спишь? – Вы поругались с дядей Андреем? – Почему? – Громко очень было. – Я отвела глаза и вздохнула. – Нет, всё... как обычно. Просто уронили кое-что. Давай спи. Закрыв за собой дверь в спальню сына я пошла разбираться с другими мальчиками. Я вошла в тёмную гостиную и включила свет. – Господи... – Взмолилась я, увидев Ширвиндта, неестественно развалившегося на диване, а Миронова на полу. Дядя Шура недовольно застонал, скривив лицо. – Кто включил свет? – Я встала между ними, разведя руки от бессилия. – Вы с ума сошли?! Дядь Шур... – Он только слабо отмахивался, не открывая глаз. Андрей уже засыпал на ковре. Я опустилась вниз и стала трясти его за плечо. – Поднимайся! – Он тихо замычал, никак не двигаясь. – Андрей? – Командным голосом сказала я. Ни капли изменений. Я с силой хлопнула его по спине. – Миронов, блядь! – Он только тяжело вздохнул. Я посмотрела на дядю, глаза которого как блюда округлились. – Вообще ноль желания помочь? – Да пусть там кимарит. – Нет, он не будет здесь кимарить! – Ну да, согласен... В доме чужой человек... – Задумчиво, театрально размышлял он. Зевнул и закрыл глаза. – Щас, если я встану, вынесем его в подъезд. – Кончай со своими шутками. – Андрей лениво перевернулся с живота на спину. – Андрей! – Я снова попыталась поднять мужчину, взяв за ворот и под затылок. – Заставь дурака богу молиться, дак он... – Почувствовав, что что-то не так, я посмотрела на свою руку. – Ёлки-палки... Дядь Шур, у него кровь. – Балиин... Чо? Ковёр в химчистку надо тащить? – Дядь Шур, вот если ты сейчас вместо того, чтобы помочь, будешь шутить, ковёр точно в химчистку тащить придётся! Тебе! – Ширвиндт с трудом сел, весь растрёпанный, посмотрел на Миронова, медленно моргая. – Почему мне? – Ну а кто головой его под кран совал? – Чо у него? – Дядя опустился на пол, немного протрезвев. – На затылке. – Сказала и я ушла на кухню, дабы помыть руку. Ширвиндт поднял друга с полу, пару раз встряхнув за шиворот. – Рота, подъёёём! – Завопил Ширвиндт. Андрей отвернулся от него, скривив лицо. – Да отъебись ты... – Андрей Саныч, вам в бошка кран попал. – Сообщил Шура с неким акцентом, поднимая друга на ноги. Я достала из шкафа аптечку. Дядя с Мироновым рухнули на диван. Раздалось несколько матов. – Тише! – Шикнула я, усаживаясь на диван рядом с Мироновым. Андрей завалился на друга. Я раздражённо цокнула. – Ты можешь спокойно посидеть?! – Дрюська, не зли её... – Напугано пробубнил другу в лицо Ширвиндт. – Уже даже я боюсь. – Дядь Шур? – Ширвиндт посадил друга, так, чтобы я могла спокойно обработать рану. Я пропитала ватку спиртовым раствором. Миронов потянулся к ней носом. – Так! – Я оттолкнула его лицо и поднесла вату к ране. – Не дёргайся только... – Стоило дотронуться, он вскрикнул, склонившись вперёд. – Чшшш! Дядя Шура, подержи голову ему. – Ну ты говнюк конечно... – Шура упёрся ладонью другу в лоб. – Давай сразу ему туда побольше залей, чтоб наверняка. – Я продолжила обрабатывать. Актёр снова дёрнулся. – Да не вертись ты! – Дяди было явно не достаточно, я сама наклонила его так, как мне надо. Шёпотом от Андрея послышались маты, шипение. – Тише-тише, сейчас, посиди... Вот взрослые мужики! Ведёте себя как!... – Я не смогла подобрать слов. Швырнула окровавленную вату в сторону и приготовила новую. – Как из леса вышли. – Продолжила обрабатывать дальше. Ширвиндт издал смешок. – Весеннее обострение. – Они оба в полный голос заржали. С уст Миронова вновь сорвался мат. – За языком следи. – Холодно настояла я. – И твоя «нетрезвость» тебя никак не оправдывает. – Дак больно... – Я в этом виновата?! – Вскипела я. Оба замолчали, вид их сделался виноватым. Я вздохнула и продолжила. Голос стал спокойным. – Потерпи немного. Не мальчик же. – Там может это... – Дядя малость пришёл в себя. – Зашивать надо везти? – Угу, ты повезёшь? – Раздражённо улыбнулась я. Эти двое меня так уморили, так замучили. Уже даже злиться сил не осталось. – Ничего зашивать не надо. – Я убрала всё обратно в аптечку. Миронов прочистил горло и потрогал рану. Я треснула ему по руке. – Не трогай! – Он отдёрнул кисть. Его пальцы были в крови. – Иди руку помой. Запачкаешь тут всё. – Он медленно посмотрел на меня, не подавая никаких надежд. Я встала с дивана, схватила его да руку и поволокла за собой. – Диван разложи. – Сказала Шуре, сон которого был напрочь прогнан. Подведя мужчину к раковине, я включила тёплую воду и стала отмывать его руку от крови. Мы стояли в молчании, Миронов не смел пошевелиться, потом медленно приластился головой к моей шее. Я тут же толкнула его плечом. – Перестань! – Он выпрямился. Я выключила воду и отпустила его ладонь. Стала вытирать свои руки полотенцем, а когда обернулась столанулась с его грустным, раскаивающимся взглядом. Я окачнулась спиной на стол для готовки. – Ну что? – Ты злишься? На меня? – Андрей, ты пьян! Иди, пожалуйста, спать. – Ну ты скажи – злишься? – Да, я злюсь. – Он опустил глаза в пол. – Я злюсь! Злюсь, потому, что ты ведёшь себя как последний идиот! Приходишь ко мне в дом под предлогом помощи, а сам начинаешь приставать со своими долбаными разговорами! Потом напиваешься, разносишь мой дом, не смотря на то, что в квартире спит больной ребёнок, а потом строишь забитые глаза и вот это вот: «Ты злишься?» – Он молчал. Я глядела на него, потом вздохнула и вопторила: – Да. Я злюсь. – Андрей поражённо закрыл глаза. Пряди до сих пор мокрых, русых волос спадали на его лицо. – Иди другу своему помогай. – Он поднял голубые, разбитые глаза. – Говорить нам больше не о чем. – Я развернулась и отошла к окну. Миронов сломлено отправился в гостиную, а я, пожав губы, слушала, как шаги его отдаляются от меня.