Что-то пошло не так

Я проснулась ещё ранним утром. Этой ночью я спала вместе с сыном, на одной кровати. Саша ещё спал. Я осторожно приподнялась и посмотрела на мальчика, потрогал голову. Температуры не было. Он хорошо дышал – не уж то и насморк как рукой сняло... Вставать не хотелось. Я посмотрела на часы, стрелки которых показывали около 8-ми утра. И улыбнулась. Сын идёт на поправку, на душе стало спокойно. Я вспомнила вчерашний непростой, мягко говоря, вечер. Улыбка слегка угасла. Я встала с постели, осторожно, дабы не разбудить сына, и вышла из спальни. В квартире очень тихо, спокойно – это такое приятное ощущение, детское счастье – все спят, а ты одна в квартире и никуда не спешишь. Я аккуратно вошла в гостиную. Андрей и дядя спили на диване, как убитые. И не удивительно. Ширвиндт дремал на животе, у стены, Миронов – на краю. Пробивающиеся через щёлки зданий лучи раннего солнца светили ему в лицо. Во сне он слегка жмурился. Я подошла к окну и задёрнула шторы. В гостиной стало на много темнее. Я медленно ступала по мягкому ковру, всё никак не отрывая глаз от Андрея. Подойдя к дивану, опустилась на край возле Миронова и просто следила за его безмятежным сном. И всё же, я немного желала о том, что вчера наговорила ему. Ибо сейчас меня переполняли чувства настоящей благодарности к этому человеку. Он не обманул – простуда буквально испарилась. Никакой температуры ночью не было. Сашка спал как младенец. Андрей перевернул голову на другой бок и вздохнул. На наволочки подушки виднелся еле заметный след крови. Наклонившись к мужчине, я тихонько, незаметно для него нашла пальцами уже подживающую рану на затылке. Его волосы тоже были в крови. Спящий у стены Ширвиндт сонно застонал и одним рывком перевернулся на бок так, что рукой заехал по лицу своему дружку. Миронов как ошпаренный подскочил, застонал спросони. Я тут же подорвалась с дивана и покинула комнату, слыша неразборчивые, сонные ругательства Андрея, а вскоре и измученный похмельем голос Шуры.

***

– Ааа... Сука, глаз! – Да завали ты дупло... – Безразлично протянул Ширвиндт, не открывая глаза. Андрей сел, посмотрел на невозмутимого коллегу по несчастью, а губы его мстительно сжались. Миронов схватил подушку и ударил ею Шуру. – Еб тебя!... – Александр поднялся на локтях. – Обалдел чо ль?! – Миронов сидел на диване, разглядывая опухшими глазами комнату. – Шурка, а чо мы... Что вчера было то? – Аахаха, – Ширвиндт поднялся. – а ты, друг мой нежный, так и не научился пить! – Не ори. Голова... – Оскалился на друга Андрей, трогая за вески. – Не у тебя одного, Андрюш. – Шура резко встал и застонал, скривив лицо. – Оёё... Да, удивительно, что после вчерашних приключений нас не задушили подушками во сне. – Ширвиндт вышел в коридор. – Хозяйкоу?! – Он увидел свет на кухне и вошёл туда. Я стояла за столом, мешая ложкой творог. Увидев помятого дядю на пороге, ухмыльнулась и отвела взгляд. – Настёна, good morning. Дай стака... графин воды. – Возьми и налей. – Милая моя, – Кряхтел он. – ты до сих пор сердишься? – На Вас, дядюшка? Да как такое возможно?! – Ой, ладно. Не хами. – Отмахнулся Ширвиндт. Он трясущейся рукой достал два стакана и налил в них воды из графина. – Прости нас бессовестных. Виноваты. Перебрали вчера... Ну извини. – Он подошёл ко мне и наклонился. Я отшатнулась, почувствовав запах перегара. Ширвиндт состроил недовольные глаза. – Ну дай поцелую? – Я подставила щёку, которой тут же коснулись дядины губы. – С вами как обычно – не соскучишься. – Вздохнула я. Дядя нетерпеливо глотнул из стакана. – Как Александр Сергеевич? – Ещё спит. Температуры нет. Завтра, может, на работу выйду. – Ну и слава Богу. – Он взял второй стакан со спасительной жидкостью и пошёл в гостиную. – Я идиот. – Глядя в пустоту сказал Андрей, как только Ширвиндт появился на пороге. – Я знаю. – Кивнул мужчина и протянул Миронову стакан воды. Андрей принял его и поднял на друга грустные глаза. – Она сказала мне, что я идиот. – Шура состроил многозначительно лицо и сел на диван. – А с чем ты не согласен? – Миронов сидел с опущенной головой, молчал, прокручивая стакан в руках, даже не отпив ни капли воды. – Вообще не помнишь? – Андрей отрицательно замотал головой. – Да я только это и помню. – Ну я тоже моментами... – Ширвиндт сложил руки в замок и так же глядел в пустоту. – Мы пили Серёгину водку, потом я потащил тебя в ванную, ты сорвал башкой кран... – Как ч..?! Что я?! – Ну не сорвал, это я так. Хотя странно что не сорвал. Ты так треснулся о него... – Он посмотрел на растерянного Андрея. – Ну ладно ты не помнишь, но голова то твоя отбитая должна помнить! – Андрей не понимающе посмотрел на друга. – Чего? – Уже словно у самого себя спросил он, потрогал рукой затылок и застыл, распахнув нешутливые глаза. Память прояснилась. Миронов досадно зажмурился и закрыл лицо ладонью, хватая себя за волосы. – Вспомнил? – Андрей покивал, не поднимая головы. – Да лан те! – Ширвиндт потрепал его за плечо. – Она уже остыла. Ты пей, страдалец, пей! – Шура подтолкнул руку Миронова, в которой тот держал стакан воды. Андрей скинул с головы руку, посмотрел на стакан, выпрямился и сделал глоток. – Поехали домой. – На чём? Я за руль не сяду, я не в тонусе. – Дак, блядь... Я тоже еле дышу. – Вот и порешали. – Ширвиндт потянулся и встал с дивана. – Пошли на утреннюю трапезу. – Я не пойду. – Александр обернулся и выхватил у друга пустой стакан. – Вот что ты как семиклассник? Чо было, то было. Она через пару дней забудет этот... незабываемый вечер... – Незабываемый блядь! Шура! Сука ты! Вот кто просил водярой перед носом водить?! – Я от куда знал, что нас так понесёт. Не умеешь пить – не пей. – Да отвали. – Миронов рухнул обратно на диван, лицо в подушку. Ширвиндт раздражённо цокнул и пошёл на кухню. – Ты ведь покормишь бедного родственника? – Садись. – Я поставила на стол тарелку с творогом, чёрный хлеб и компот. Ширвиндт вымыл руки и пристроился на стуле. – Творог с чёрным хлебом? – Ну да. – Александр тут же взял ложку и начал активно уплетать завтрак. – Мм, сказка... – Я села рядом и улыбнулась. – Как у бабушки в деревне. – Ага. – Моё лицо резко поменялось. – Андрей то чего? – Его королевское величество не изволили явиться на завтрак. – Театрально изложил Ширвиндт. – Мм, чо это? – Ему стыдно. – Ааа... – Покивала я. Ну ладно хоть немного совести у этого человека ещё осталось. Я понесла завтрак сыну в комнату. Когда открыла дверь, обнаружила его за столом. Саша что-то усердно вырисовывал на листе бумаги. Я поставила творог с компотом на другой край стола. – Выспался что ли? – Да! – Он не отрывался от работы. – Поешь, потом будешь рисовать. Как себя чувствуешь? – Я потрогала его лоб. – Мам, всё нормально. – Выглядел Сашка здоровым. Кашля я от него больше не слышала. – Ну и хорошо. – Я улыбнулась и поцеловала его в щёку. – Что рисуешь то? – Во! – Сын взял в руки свой рисунок и показал мне, широко улыбаясь. Его рисунки не были прямо детскими почеркушками. Я поняла, что на картине два мальчика играют в мяч. – Футболисты? – Ага. – Насмотрелся всё-таки с папой телевизора! – Посмеялась я и потрепала сына по волосам. – А ты подаришь мне на день рождения? – Что? – Мячик! – Саш, давай что-нибудь другое подарю? Ну ты ведь... – Ну мам! – Перевод малыш, досадно стукнув кулачком по коленке. – Ну ты ведь ещё маленький совсем! Зайчик, это игры для больших мальчиков. – Я большой! – Ну хорошо, посмотрим. – Подаришь? – Его глаза радостно засияли. – Я же сказала – посмотрим. Ешь давай. – Я покинула спальню сына и пошла умываться в ванную комнату. Вскоре, я снова отправилась на кухню, ступая босыми по холодному полу коридора. За столом я увидела прежднюю картину. Шура уже успел помыть посуду, что стояла в раковине. Сейчас он просто задумчиво покуривал трубку. – Ух-ты, – Сказала я, заглянув в раковину. – утро началось с приятных сюрпризов. – Не рассчитывай на постоянность. Я просто к тебе подлизываюсь. – Монотонно пояснил Ширвиндт. Я поставила руки в боки и посмотрела на дядю. – Миронов чо? Не объявился до сих пор? – Я тебе говорю – стыдно. Драму разыгрывает. – Я беззвучно усмехнулась. Шура выпустил дым изо рта и понимающе прищурил глаза. – Бесит, ага? – Да ладно. – Отмахнулась я. Подобные выкидоны со стороны Андрея стали уже вполне ожидаемыми. Я открыла окно, чтобы проветрить помещение. На улице солнечно, тепло. Надеюсь, такая неплохая погода простоит хотя бы пару дней. Через 3 для день рождение Саши, мы хотели съездить в зоопарк, погулять по городу. Вот только про подарок для сына я совсем позабыла... Ну да, попробуй подумай о чем-нибудь другом, когда дома эти... мужчины. – Дрюсик, конечно, любит себя наказать. – С какой-то досадой произнёс Ширвиндт. – Мазохист моральный... – Не драматизируй! Он просто ранимый, вот и всё. – А чего ты его защищаешь? – Больно надо. Констатирую факт. – Но в его возрасте, согласись, это уж через чур... Эм, эм... Романтично. – Дядь Шур, ты его знаешь сто лет, а до сих пор не привык. – Маяты с ним. – Ну ты его уже не переделаешь. – Я вышла в коридор, подошла к гостиной, дверь в которую была прикрыта. Через щёлку я видела Андрея, валяющегося на мятой постели. Подушки раскиданы, пол одеяла на полу. Да – здесь дрыхли взрослые дядьки. Я слегка толкнула пальцами дверь, та открылась. Я встала на пороге, скрестив руки на груди. Миронов не видел меня – лежал на животе лицом к стене. – Спишь? – Вполголоса спросила я. Андрей подорвался с места, приподнявшись на локтях. Глядел на меня, а потом медленно сел, пряча лицо. – Голова как? – Он прокашлялся и кивнул. – Нормально. – Голос был хриплым. Мужчина выпрямился, резко вдохнув, и поднял на меня стыдливые глаза. Таким – искренне виноватым – я его давно не видела. Я улыбнулась уголком рта. – Кушать приходи. – После этих слов я сразу ушла, прикрыв за собой дверь.

***

– На чём поедите? – Интересовалась я у дяди, натягивающего на ноги свои новые ботинки. – Такси. Машины завтра заберём. В окошечко поглядывай, чтобы никакие голуби наших красавец не обос... – Я поняла, дядя Шура! – Перебила я не самую цензурную речь своего родственника. Не хотелось, чтобы Саша набрался таких выражений. – Ложка есть? – Нервно выпалил Ширвиндт. Конечно, такие дорогие черевички и пальцем тронуть страшно. – Есть. В гостиной. – Дак а какого фига она там?! – Он подорвался, резко распахнул дверь и ввалился в гостиную. Я посмотрела на Андрея, который стоял у дверей, до боли грустный, весь в себе, или он только делал такой вид, словно не замечает меня. Я обернулась – Ширвиндт рыскал по комнате. Я медленно подошла к Миронову. Он подавленно взглянул на меня. Мне самой вдруг стало как-то неловко. Глаза сами бросились в пол. – У Сашки температура с ночи выше 36,6 не поднимается. Даже кашель прошёл. Мгновенно. Как и не болел. – Я всё же посмотрела в его глаза и тут же невольно улыбнулась. – Прямо как рукой сняло. – Я немного посмеялась, на что Андрей слабо улыбнулся, но потом мы оба изменились в лице, одновременно отведя взгляды друг от друга. – Как ты и говорил. – Вот и хорошо. Мы молчали, до того, пока меня не загрызла совесть. – Ты прости, я вчера много не нужно наговорила... – Да ладно. Это я должен просить прощения. За разгром квартиры. – Я подняла на Андрея глаза. Взгляд человека удивительно быстро способен меняться. Полминуты и он смотрит на меня добрыми, спокойными глазами. – Так! – Раздалось за спиной. Вернулся Шура и начал аккуратно одевать ботинки уже с ложкой. – Я это великое изобретение оставлю здесь, ладно? У тебя, Настя, туалетная бумага случайно не в косметичке? – Мы не пользуемся ложкой для обуви! – А на черта тогда она вам?! – Чшшш! – Я поставила палец к губам. – Ну-ка, не шикай на меня! – Обувшись, дядя встал и открыл дверь. «Великое изобретение» оставалось в его руке. – И куда ты её потащил? – На базаре продам. Она вам всё равно не нужна. – Ширвиндт обернулся. – Давай, пока. – Он поцеловал меня в щёку и переступил порог. Потом резко развернулся, подошёл и сунул мне металлическую ложку в руки. – На! В шкаф повесь. – Дядя с Андреем вышли в подъезд. – Санёк, пока! – Входная дверь хлопнула. И вот настала тишина. Я открыла шкаф, стоящий в коридоре, и повесила ложку на крючок. Теперь нужно было успеть скрыть все следы ночных гостей до приезда мужа.