Что-то пошло не так

– Ну давай, – Серёжа нежно поцеловал меня в губы. Я провела ладонью по его плечу и посмотрела в глаза. – Пока. – Он взял свою кожаную сумку и вышел за двери. Время 8 утра. Я поставила чайник. Окно на кухне было приоткрыто, занавески слегка развивались от ветра. На улице на много теплее, чем вчера. Поют птицы, москвичи спешат на работу. Я разбудила Сашу, отправила в ванную мыть руки, а сама вернулась к плите. На завтрак себе я жарила яичницу, ребёнка, в основном, с утра старалась кормить кашей. – Садись скорее. А то на работу опоздаем. – Я поставила перед Сашей тарелку каши, положила завтрак себе и тоже села за стол. – Это же манная каша... – Простонал малыш, сонно потерая глаза. – Сегодня манная. – Я хочу рисовую. Эта с комочками! – Давай ешь. Завтра рисовую сварю. Я быстро съела свой завтрак, убрала пустую тарелку в сторону и принялась за горячий кофе, наблюдая за сыном. Он ел очень плохо. Как всегда: быстро умнёшь свой завтрак, а Сашку по двадцать минут ждёшь. Каши он ел очень плохо, не любил. Я поставила чашку на стол, недовольно помотала головой, глядя на сына, но на лице появилась усталая улыбка. – Какой ты у меня красивый... – Приговаривала я, поправляя его светло-русые волосы. Мальчик поднял на меня свои большие, тёмно-голубые глаза. – Не в отца сын! – Громко стал передразнивать он бабушку. – Не в отца! Непоседа! – Да ну тебя! – Я скривила лицо, вспомнив вчерашний день, провелённый рядом со свекровью. Потом невольно улыбнулась уголком рта, посмотрела на сына и усмехнулась. Снова потрепала его шевелюру, а после легонько толкнула носом в тарелку. – Ешь давай, непоседа. Весь в папашку своего. – Я поднялась со стула и подошла к раковине. Открыв струю тёплой водой, стала мыть посуду. За спиной раздался детский кашель, но он не был похожь на кашель подавившегося ребёнка, скорее на простудный, влажный. Я обернулась. – Ты чего? – Подошла к сыну и наклонилась. – А ну-ка, горло покажи. – Сын открыл рот, высунул язык. Горло действительно было красное. Он снова закашлял. Я поцеловала его лоб – горячий. – Милый мой, что ж ты... – Я взяла его на руки и понесла в детскую.

***

– Добрый день. Валентин Николаевич, могу попросить у Вас отгул? Это Акимова говорит. – Настенька, доброе утро. – Удивлённо, но нежно поприветствовал режиссёр. – Что-то серьезное? – Ребёнок заболел. Оставить не на кого. – А, ну тогда конечно. Само собой. Выздоравливайте! – Спасибо. – Я положила трубку и пошла на кухню. Из шкафчика я достала аптечку, стала искать необходимые лекарства. Как на зло – когда надо, мало чего нужного найдёшь. – И когда ты умудрился простить? – Вернувшись в комнату, я положила сыну на лоб мокрый платок. Стала трогать его руки – горячие. – Боже ты мой... Хотя, чего я думаю? Это мы вчера погуляли, хорошо погуляли. Ветер, слякоть. – Я посмотрела градусник, который поставила сыну пару минут назад. На термометре красовалось 38. Я досадно вскинула голову. Посмотрела на Сашу. Сонный, глаза красные, болезненные. Я заботливо потеребила его за плечо, встала и приоткрыла окно, дабы свежий воздух попадал в комнату. Так я просидела у его кровати несколько часов. Поила морсом, микстурами. Сбить температуру ниже 37 не удавалось. Под вечер Саша уснул. Я вновь поставила градусник ему под мышку и села в кресло, учить сценарий. За окном уже темнело. В дверь раздался звонок. Я отложила бумаги и пошла в тёмный коридор. Включив свет, я посмотрела в глазок. На моё великое удивление за дверью стоял Миронов. Я вздохнула. Не знаю, что он задумал, но сейчас мне было совсем не до него. Ну не оставлять ведь человека в подъезде? Я поправила халат, волосы и открыла дверь. Увидев меня, Андрей невольно улыбнулся грустной улыбкой, а глаза такие добрые... Я скрестила руки на груди и смотрела с вопросом в глазах. – Привет. – Здравствуй. Чем обязана? – Ничем. Я... – Мягко и быстро объяснял он, словно я собиралась сейчас же прогнать его. Хотя, наверное, на моём лице читалось именно это. – слышал, что Сашка болеет. Мне Вера сказала, что температура высокая. Хотел помочь. – Я изогнула бровь. – Чем? – Он открыл кожанную барсетку. Я опомнилась. – Проходи. – Андрей улыбнулся и переступил порог. – Лекарство привёз. Заграничное, эффективное. – Он показал упаковку. – На следующий день как рукой простуду снимает. – И ребёнку можно? – Недоверчиво уточнила я. – Да. – Миронов неотрывно смотрел мне в глаза. В них только доброжелательность и некая грусть. Я окинула его взглядом с ног до головы. Всё это время Андрей не смел произнести ни слова, выжидал моей реакции. Я кивнула на вешалку. – Раздевайся. Не стой в дверях. – Он тронуто улыбнулся. Я развернулась и ушла в детскую. Саша по-прежнему спал. В коридоре я услышала шаги в сторону ванной, потом струю воды. Сама невольно усмехнулась: меня всегда поражала чистоплотность этого мужчины. Я присела рядом, проверила градусник и тяжело вздохнула. – Сколько? – Послышался тихий голос. Я подняла голову. – 38,2. – Сказала я. Андрей считал в моём голосе ноту крайнего беспокойства. Он тревожно глядел на меня своими большими, чистыми глазами. Миронов взял из моих рук градусник и встряхнул его несколько раз. – Воды принеси стакан. – Скомандовал он. Я подорвалась на кухню. Дрожащей рукой достала из ящика стакан, из графина налила воды и вернулась в детскую, где горел только ночник. Андрей достал одну таблетку из упаковки. С виду она не была похожа на привычные жаропонижающие или антибиотики. Миронов взял стакан из моих рук, а сам кивнул на ребёнка. Я присела на корточки у его кровати и стала будить. – Сашенька? – Тихо говорила я, гладя его горячие плечики. – Маленький мой, давай лекарство выпьем? – Мальчик приоткрыл сонные глаза. – Давай, садись. – Я поправила подушку сына, так, чтобы ему было удобно сидеть. Саша медленно приподнялся и посмотрел на Миронова. Тот улыбнулся малышу, потягивая таблетку. – Давай, малец. – Ласково прошептал Андрей. Саша взял таблетку и положил в рот. Потом потянулся за водой. Пока малыш пил, Миронов придерживал стакан. – Вот молодец... Щас всё пройдёт. – Я молча и устало наблюдала за этой картиной. Не знаю от чего, но сейчас мною завладело какое-то тёплое, нежное чувство. Приняв лекарство, Саша отпустил стакан. Андрей поставил посуду на тумбочку. Вновь повернувшись к ребёнку, он погладил его по голове. Малыш перехватил его руку своими маленькими и прижался к ней щекой, закрыв глазки. Миронов сипловато, тихо рассмеялся, посмотрел на меня. Я не смогла сдержать тронутой, лёгкой улыбки. Потом Андрей стал трогать руки, ноги мальчика. – Да ты и впрямь не холодный... Ну-ка ляг. – Он вернул подушку в исходное положение, Саша лёг, уместился поудобнее и улыбался, глядя на нас. – Сколько я тебе должна? – Спросила я. Миронов недовольно замотал головой, не глядя на меня. – Настя, что за вопросы? – Элементарные вопросы. Я не маленькая, прекрасно знаю, что такие препараты стоят не мало. Сколько? – Вот чо ты выдумываешь? – Андрей поднял на меня обиженные глаза и протянул пластинку таблеток. – На вот. Может и не пригодится больше, но на всякий пожарный. – Я хотела возразить, но мужчина поспешно перебил. – И вот... Не надо, ладно?! Не обижай меня. – Я взяла лекарства и положила на тумбочку. Андрей скрестил руки в замок на коленях. Минуту мы сидели в молчании. Неловко было ему, я оставалась хлоднокровной к его визиту. – Как дела вообще? – Спокойным, хрипловатым голосом вдруг спросил гость.– Так давно не виделись... – Разница в его голосе за эти несколько лет чувствовалось значительно. Он всегда много курил. Сколько наставлений я раньше давала ему по этому поводу... Только теперь понимаю – работа действительно нервная. Хорошо что сама ещё не курю, да и надеюсь – не начну. – Нормально. – Равнодушно пожимала я плечами. Много можно рассказать о моей жизни, но посвящать в свою жизнь его я не собиралась. – Ты изменилась... – Андрей поднял на меня искренние глаза. Я нервно затерибила локоть, глядя на него. – Повзрослела. – Да, такое бывает. – Взволнованно посмеялась я. Смотрю на мужчину, с которым давно рассталась, живу с другим, замечательным человеком, у нас семья, но какие-то необъяснимые чувства берут верх. Сколько бы я не пыталась убедить себя в том, что этот подлец для меня в прошлом, не могла. И пора уже признать это. – Как служба в Сатире? – Хороший коллектив. Репертуар замечательный. Валентин Николаевич режиссёр от бога, конечно. – Конечно. Ещё какой! – Он уже уверенно, весело глядел на меня, ну... слегка осторожно, скромно, а я опустила глаза. Андрей заметил моё волнение. Он перевёл взгляд на Сашку. – Уснул? – Я вернулась на землю и посмотрела на сына. Он действительно спал. Я аккуратно поцеловала его лоб, смеряя температуру. – Ты не волнуйся. – Сказал Миронов. – Проснётся уже здоровым. Всё будет хорошо. – Я посмотрела на Андрея. Он доверчиво глядел мне в глаза. – С чего вдруг такая помощь? – Скажешь тоже... – Он растерянно потрогал затылок. – Что мы, первый день знакомы? – Андрей застучал пальцами по колену, отвернулся, разглядывая комнату. Ну да, аргументы не убедительные. Я не стала мучить его, хоть и хотелось, но сейчас чувство благодарности, на удивление, вытесняло ненависть и обиду. – Спасибо тебе. – Сказала я. Миронов посмотрел на меня, потом шустро закивал. В гостиной зазвонил телефон. Я встала с кровати и направилась к нему. В квартире было темно, свет горел только в детской. Взяв трубку, я приложила её к уху. – Да? – Солнце, это я. – Я узнала Серёжу. – Сегодня на дежурство остаюсь. Не скучайте. – Ладно. – Про Сашу говорить ничего не стала. Не надо ему думать об этом сейчас. Может к завтрашнему дню действительно всё пройдёт. – Давай, милый. Целую. – Я положила трубку и покинула гостиную. Я тихо шагала по коридору, а когда подошла к детской, увидела трогательную картину: Андрей сидел на корточках перед спящим Сашей. Малыш был уже укрыт одеялом. Миронов трепетно гладил маленькое, хрупкое тельце своей большой ладонью. Я окачнулась на стену, скрестив руки на груди и улыбнулась. – Ты с работы? – Услышав мой голос, мужчина обернулся. – Аа... Да. – Ответил он. – Есть хочешь? – Андрей удивлённо вскинул брови. – Конечно! – Не раздумывая, он подорвался с места, миновал меня и скрылся в тёмном коридоре. Я так и стояла у стены, поражённая скромностью гостя. Потом отправилась на кухню. – Оо, красота какая... – Мужчина довольно потёр руки, когда я поставила перед ним тарелку до краёв полную борща. – Хлеб сейчас дам. – Я открыла ящик. – Ага, белый. – Я замерла. В кухне царила тишина. Он смущённо прокашлялся. Какие нелепые совпадения... А может он специально? Я достала хлеб, нарезала и поставила на стол. – Только чёрный. Уж простите, чем богаты. – Сама развернулась к раковине и стала мыть посуду. – Да ладно тебе... – Тихо сказал он. Мы молчали. Андрей ел свой поздний ужин, я перемывала одну и ту же чашку, одну и туже поварёжку по нескольку раз, лишь бы не оставаться на кухне без дела, не оборачиваться к нему. – Муж где? – На дежурстве. – Ммм... – Покивал он, продолжая есть. – Ты одну чашку уже 7 минут моешь. – Я вздрогнула. – Тебе не кажется, что это моё дело, что и сколько... – Андрей перебил меня: – Мне кажется, что ты со мной посидеть не хочешь. – Сердце чаще забилось. Зачем он издевается? Думает самый прямолинейный? – Не думаю, что мне это доставит большое удовольствие. – Я продолжила скрупулёзно тереть губкой чашку. Андрей встал с места, подошёл и резко закрыл кран. Я встряхнула мокрые руки, холодно глядя в его серьёзные глаза. Андрей стоял так близко, выпрямился, держал грудь колесом, словно хотел казаться главным, доминирующим. – Насть, – Тихо, но настырно начал он. – давай нормально поговорим. Как взрослые люди. – Вот всё и выяснилось. Он пришёл не просто так. – Мне не о чем с тобой говорить. – Я попыталась вновь открыть воду, поднеся руку к крану, но мужская, тяжёлая ладонь прижала мою, не позволяя уйти от разговора. Миронов неотрывно смотрел на меня вопящими, пронзительными голубыми глазами. – Р-руку убери... – Заикаясь произнесла я, не смея взглянуть на него. – А-а. – Отрицательно помотал головой мужчина. – Довольно. – Я снова попыталась вырваться, но он схватил меня и за другую руку. Теперь до приятной боли сжимал мои запястья своими ладонями. Я пыталась вырваться, потом подняла лицо, оказалась очень близко к Андрею. Столкнулась с его горящим, непредсказуемым взглядом и, поджав губы, отвернулась. – Ася... – Он дотронулся дрожащими пальцами до моей шеи, желая повернуть лицо на себя. Так и оторопев, свободившейся рукой я залепила ему звонкую пощёчину. Миронов застыл, потом заморгал, приходя в себя. Я гневно дышала, глядя на него. Чувствовала, как горит его лицо. Как же давно, сколько лет я мечтала сделать это. Его хватка ослабела, я спокойно высвободила свою руку из его, вздохнула и отвернулась, убирая со стола посуду. – Спасибо за помощь. Теперь уходи. – Андрей так и стоял, опустив руки, потупив глаза в пол. Я небрежно швырнула опустошённую им тарелку в раковину и скрестила руки на груди. В дверь раздался звонок...