Что-то пошло не так

Когда я открыла глаза, поняла, что в купе нахожусь одна. Андрея не было, Михаила Михайловича, слава Богу, тоже. Я посмотрела время на часах Миронова, оставленных на столе. Всего 7:20. Ехать ещё 7 часов. Дверь в купе открылась, звук стучащих колёс усилился. Я повернула голову и увидела Андрея. – Доброе утро. – Он улыбнулся и поставил на стол завтрак, принесённый из вагона-ресторана. – Привет, Андрюш. Спасибо. Мы сели друг напротив друга и стали уплетать завтрак. – Где все? – Михал Михалыч с Александром Анатольевич, как я и предполагал, напились вчера и отрубились. Наташа с Мишкой спят в соседнем купе. – Рассказывал Андрей. Я вздохнула. – Ой, Господи... Как тяжело с дядей Шурой. – Ничего. Переживёт. – Холодно ответил Миронов. Он всё ещё злился на Ширвиндта. Прошло минут 40, а из наших попутчиков проснулись только Мишка и Наташа. Конечно, тётя Наташа, она же – благоразумный человек, ничего против не имела, в плане моего общения с Андреем. В 8:00 я вернулась к нему в купе. Андрей лежал на нижней полке и читал газету, купленную вчера на вокзале. Он опустил её, дабы понять, кто зашёл к нему. Увидев меня, улыбнулся и продолжил читать, попутно спросив: – А чего Мишанька не заходит? – Ширвиндт? – Угу. – Зайдёт. Они с тётей Наташей постель сворачивают. – Я взяла со столика кружку, с уже видимо остывшим чаем, и немного отпила. – Настя, – Андрей резко приподнялся. – Это не чай. – Почувствовав нежданный, противный вкус, я чуть не подавилась и поставила кружку на место. В голову ударило спиртом. Я скривилась. – Глотнула? – Спросил Миронов. Я покивала. – Что это? – Коньяк. – Ты пьёшь эту гадость? – Я непонимающи взглянула на Андрея. – Не пью. Я это у Михалыча с Шурой забрал. Дрыхнут. А если Наташка узнает, что они напились, от твоего дядьки только тапочки останутся. – Я думала, ты только этого и ждёшь. – Ну Михал Михалыч то здесь при чём?! – Спросил Андрей, подразумевая Державина. Я села на соседнюю кровать и выдохнула. Андрей смешливо улыбнулся. – Понравилось? – Гадость редкостная. – Полка над кроватью Андрея была свободна. Я обрадовалась и полезла туда. – Ой, я так люблю на верхних полках валяться! У нас в купе всё занято вещами. Я над тобой полежу. Миронов сопровождал меня спокойным взглядом, оторвавшись от газеты. – Ты как ребёнок. – Ничего ты не понимаешь. – Я взглянула на него сверху вниз. – Это самое классное, что есть в поезде. Андрей, без особых усилий, дотянулся и пощекотал меня за ногу, свисающую с полки. Взвизгнув, я отдёрнула её и легла на живот, глядя в окно. Прибыв в Сочи, мы заселились в гостиницу. Тётя Наташа и Мишка вместе заняли один из номеров, другой дядя Шура с Державиным, Андрей взял отдельный номер и я тоже. Идя по коридору второго этажа, я нашла свой 27-ой номер и открыла дверь ключом. Комната была довольно уютная; большая кровать, балкончик, хорошо обустроенная ванная комната, и телевизор. Как только вещи были разложены, я рухнула на кровать. Ноги жутко болели, а в теле была жуткая усталость. А всё потому, что Михал Михалыч сказал, что до гостиницы не далеко, и мы шли пешком по жаре километра 2, выслушивая ругонь дяди Шуры. Через 5 минут, ко мне постучали. – Да... – Протянула я. На пороге появился мой брат – Миша Ширвиндт. – Вставай. Мы идём на море. – Заявил он, попивая газировку из стеклянной бутылки. Я недовольно застонала. – Я устала. Я никуда не хочу. – Я тоже не хочу. Но Андрей Александрович и Михал Михалыч ооооочень хотят. – Многозначительно покивал Миша. Он подошёл ко мне и потянул за руку, но я продолжала лежать. – Дай. – Я потянулась за газировкой. – Вот встанешь – дам. Мне пришлось нехотя сесть и я получила охлаждающий напиток. Ну что ж, отдохнём ночью. Я начала собирать вещи. – Папа сердится ещё на Андрея? – Спросила я, складывая в сумку крем от загара. – По-моему да. Они со вчерашнего дня не разговаривают. – Он опустошил бутылку и выбросил в корзину для мусора. –А где Вы провели эту ночь, сестрица? – Миша хитро прищурился. – Не у Андрея ли Александровича? – Дядя Шура знает? – Настороженно спросила я. – Пока нет. Но если не расскажешь... – Да расскажу, расскажу, мелкий ты шантажист. – Я серьёзно посмотрела на него. – Твои родители, а особенно папа, были не в духе. А поскольку этот скандал начался из-за меня, мне находиться рядом было некомфортно. Я ушла к Андрею. – И? – Что «и»? – Миша подозрительно улыбнулся. Я зло вздохнула. – Да я там просто спала. – Брат так же молчал, дожидаясь концовки. – На верхней полке. Всё? Допрос закончен? – Да. Пошли. – Он хотел было взять мою сумку, чтобы помочь донести, но притормозил. – Кстати, купальник лучше здесь одень. Там такая толпа туристов... Негде переодеться. – Он развернулся и направился к дверям, а я взяла купальник и направилась в ванную переодеваться. – Не растерзают нас там хоть, с твоим то папкой да с Андреем Александровичем? – Не боись. Найдём укромное местечко. Чурчхелы поедим. – Нет уж, спасибо. Такую гадость я не ем. – Я скрылась в ванной комнате, а Миша вышел из номера, дожидаясь меня за дверьми. Найти безлюдное место было тяжеловато, но всё же, мы устроились на небольшом пустующем пляже с хорошим заходом в море. Миронов и Державин ушли за алкоголем, дядя Ширвиндты за закуской, а мы с Мишей стали раскладывать вещи. – Сильно ты с родителями поссорилась. – Миш, они запрещают мне учиться в театральном. А я хочу стать актрисой. И ты прекрасно меня понимаешь. Мы расстелили покрывала с сняли с себя верхнюю одежду. Вскоре вернулись Михал Михалыч с Андреем. – Мы кое-как вас нашли. – Миронов сбросил сланцы с ног и уместился на покрывале возле меня. – Выбрали пляж в самой жопе мира. – Держи. – Я протянула ему крем. – Нанеси, а то сгоришь. Державин и Мишка уже зашли в воду и стали барахтаться и дурачиться, кто во что горазд. – Андрюш, можешь спинку намазать? – Я села спиной к Миронову, он выдавил на руки защитный крем и стал нежно мазать мне спину. – Ась, ты такая красивая... – Тихо сказал Андрей. – Кстати, мне Ася нравится больше, чем Настя. – Я улыбнулась и вдруг, почувствовала поцелуй внизу шеи. По телу побежали мурашки. Я развернулась к Андрею и испуганно прошептала: – Ты что?! Вдруг увидят. – Я оглянулась вокруг и проверила, не смотрят ли на нас наши купающиеся. – Кто? Шурки нет. – Зато Мишки здесь. Андрей засмеялся и быстро закончил со спиной. Мы зашли в воду по пояс, постепенно привыкая к температуре. Вдруг, из воды вынырнул Мишка и обрызгал нас. Я взвизгнула и придержалась за руку Андрея, дабы не упасть в воду со страха. – Ты что делаешь?! Холодно же! – Не придумывай. Море очень тёплое. – Парень заходил всё дальше и дальше, ныряя в волны, а за ним и Державин. Я глядела на них рассерженным взглядом. Мне просто не нравилось, когда кто-то брызгался около меня, не дав привыкнуть к температуре воды. – Ничего. – Сказал Андрей. – Мише простительно. Я про того, который твой брат. – Он засмеялся и потащил меня глубже. – Андрей, не так быстро! – Давай-давай! Ты что, каждый день на море? В конце концов, я, как говорится "втянулась", и плавала недалеко от берега. Миронов и Державин заплывали довольно далеко, попутно соревнуясь. Вскоре, к нам присоединились тётя Наташа и дядя Шура. Через полчаса все вышли на берег. Наташа накинула на себя полотенце и дала одно мне, так как на удивление, похолодало. – А настоящие мужики используют для согрева что? – Потёр руки Ширвиндт. – Правильно. Водочку. Мишанька, иди сюда. И тебе дадим. – Позвал он сына. – Я тебе дам! – Пригрозила Наталья. И тут же обратилась к сыну: – Миша, возьми полотенце из сумки. – Да не злись, Тоточка. Мы же шутим. – Александр уже разливал спиртное по рюмкам. – Да она просто завидует. – Сказал Державин. Всё мужчины разместились на покрывалах в кругу. – Настя? Ты с нами? – Неожиданно для меня прозвучало от дяди Шуры. Я скинула полотенце и опустилась на покрывало. – Дядя, накинь на голову что-нибудь. Ты похоже перегрелся. – Давай пей, пока я добрый! Немного для согрева можно. Мы чокнулись рюмками, которые притащила ссобой мужская часть нашего коллектива, и выпили залпом. Южная ночь. Луна была полной. Балкон в моём номере был открыт, так что звуки сверчков и моря доносились с улицы. Уснуть я не могла. Слишком много впечатлений за последнее время. Мне безумно хотелось увидеть Андрея. Я встала, одела тапочки и вышла в коридор. Номер Миронова был на этаж ниже (на первом). Свет горел только на вахте внизу. Я спустилась и тихо постучала в дверь. Я была уверенна, что Андрей не спит. Мне казалось, он так же, как и я, ждёт встречи. Дверь открылась. – Доброй ночи, модмузель. – На лице Андрея появилась сонная улыбка. Миронов впустил меня в номер и закрыл дверь, повернувшись ко мне. Я погладила его по растрёпанным волосам. – Ты спал? – Нет. Только собирался. А ты чего? – К тебе пришла. – Я улыбнулась и чмокнула его в губы. Андрей слабо улыбнулся. Я прошла дальше и стала рассматривать комнату. – А номера у нас совсем разные. Я про... – Я прервалась, как только почувствовала, что Андрей обнял меня сзади, склонившись головой к плечу и согревая его дыханием. Я накрыла ладонями его руки, сомкнутые на моём животе. – Ты чего, Андрюш? – Тихо спросила я. – Люблю тебя. – Шептал Андрей. – Я даже подумать не мог, что так бывает. Вижу тебя – дрожу. Не знаю почему. Со мной такого никогда не было. Когда увидел тебя, тогда, в парке... Этого урода сверху... У меня сердце чуть не разорвалось. Думал убью его. – Он положил лоб на моё плечо. Я запустила руку в его шевелюру, ласково бродя пальчиками. – Господи... Мне так хорошо, когда ты рядом... Ася... – Андрюша взял мою ладонь и трепетно прижал к губам. – У меня жизнь словно поделилась на «до» и «после», как только я по радио услышал, что ты на том такси... – Он прервался и волнительно вздохнул. – ...Я тогда чуть с ума не сошёл. Я... за руль сел, ничего не соображаю, в глазах туман, в голове шумит, руки дрожат. Не помню даже как доехал. Я тогда понял, на сколько ты мне дорога. И если бы что-то произошло, я бы себе не простил. Не знаю, что со мной было бы. Ты такая прелестная... Такая хрупкая и беззащитная... Я просто боюсь за тебя. Не знаю почему... Боюсь отпустить от себя далеко и в тоже время, боюсь навредить тебе сам... Я так люблю тебя... Ася... – Голос Андрея задрожал. Я развернулась и обняла его. Теперь и по моим щекам потекли слёзы. Ночью люди не врут, говорят искренне. К его словам я была просто не готова. Мы легли на кровать, в полной темноте и тишине. Точнее, Андрей лёг на кровать, а я на него. Андрюша обнимал меня, поглаживая талию. Я слышала биение его сердца, его дыхание. – Давай не будем скрываться от Шуры? – Андрей первым нарушил молчание. – Нет. Поверь, это хорошим не кончится. Он очень сильно злиться, даже на то, что мы с тобой просто пересекаемся взглядами, а тут... – Его какое дело? – Серьёзно спросил Миронов. – Андрюша, я за тебя же переживаю. Я поговорю с ним, но позже. Пусть успокоится немного. – Я вдохнула аромат его парфюма и, закрыв глаза, прижалась ещё сильнее. – А вы с ним сильно не ссоритесь. Друзья всё таки. – Легко сказать... – Прошипел Андрей. – И я вас обоих безумно люблю. – Тихо сказала я и взяла его руку в свою, сплетая наши пальцы. Андрюша спокойно вздохнул и сжал мою ладонь. Рядом с ним хотелось находиться вечно. Было так уютно и хорошо. На часах 2 часа ночи, за окном тихо шумит в дали море, а он внезапно зачитал тихим, чувственным голосом: – В ночь летнюю, когда, тревожной грусти полный, От милого лица волос густые волны Заботливой рукой Я отводил — и ты, мой друг, с улыбкой томной К окошку прислонясь, глядела в сад огромный, И темный и немой… В окно раскрытое спокойными струями Вливался свежий мрак и замирал над нами, И песни соловья Гремели жалобно в тени густой, душистой, И ветер лепетал над речкой серебристой… Покоились поля. Ночному холоду предав и грудь и руки, Ты долго слушала рыдающие звуки — И ты сказала мне, К таинственным звездам поднявши взор унылый: «Не быть нам никогда с тобой, о друг мой милый, Блаженными вполне!» Я отвечать хотел, но, странно замирая, Погасла речь моя… томительно-немая Настала тишина… В больших твоих глазах слеза затрепетала А голову твою печально лобызала Холодная луна.