Что-то пошло не так

В 14:00 мы подъехали к вокзалу. Только я собралась открыть дверь автомобиля, как дядя остановил меня жестом руки. – Шур, идёшь? – Спросила Наталья, когда они с Мишей уже вышли из машины. – Сейчас, Тата. Посмотрите пока, не трутся ли между машин наши попутчики. – Ширвиндт не двигался. Жена закрыла дверь и, как только мы остались на едине, дядя обратился ко мне. – Цветы такие дорогие кто подарил? Я оторопела, услышав такой нежеланный вопрос, но всё же тихо ответила: – Андрей... — Новую цепочку я спрятала под одеждой. Уж о ней дяде точно знать не надо. – Понятно. С этим щёгалем будет серьезный разговор. – Перестань! Он поздравил меня с днём рождения. Ничего особенного. – Я открыла дверь и вышла из машины. – Может хоть сегодня отстанешь от меня со своими дурацкими серьёзными разговорами? – Я тебя отпускал? – Спросил Ширвиндт, пытаясь задержать меня, но дверь позади него уже хлопнула. – Настя?! — Александр вздохнул и тоже вышел из машины, дабы достать чемоданы из багажника.

***

Мы шли по вокзалу в поисках наших попутчиков. Долго искать не пришлось: на скамейке, в тёмных очках и натянутых кепках сидели Державин и Миронов. Эта парочка явно не замечала нас, сидя с уж больно серьёзными лицами, из-за чего даже стало смешно. – Андрей Александрович, Михал Михалыч, успокойтесь. Прекратите корчиться, а то я щас заплачу. – Сказал Шура. – Никому вы здесь не нужны. – О, пришли. – Андрей встал с места, за ним последовал Державин. – Всем добрый день! – Ууу... – Протянул Ширвиндт, почувствовав запах алкоголя. – Вы чо, уже накидались где-то? – Да мы по 30 виски за отпуск. – Оправдывался Михаил. – Да? А несёт, будто по 350 коньяку. Ладно. Идём. Мы отправились на посадку. Михаил и Андрей шли впереди. Дядя Шура немного притормозил нас. – Давайте подальше от них пойдём? А то мне стыдно. Они ещё и оделись как бомжи. – Шур, ну чтобы не узнали! – Посмеялась Наташа. – Ага. А выпили, чтобы уж точно никто не подошёл?

***

Поезд тронулся. Ехали мы в купе. В одном — я с тётей Наташей, в соседнем — дядя Шура и Миша, а Державин с Мироновым —через три купе от нас. Верхние полки мы заложили ненужными одеялами и другими вещами, так что там полежать не удавалось. В Сочи мы будем завтра в 14:00. С этой мыслью я легла на спину на нижней полке и мечтательно закрыла глаза. Давненько я не была на море, да и вообще, в последнее время не видела ничего, кроме родного города и Москвы. Мы с тётей разгалывали кроссворды, пили чай, болтали. Вечером, когда небо уже было малинового цвета, из коридора стала доноситься какая-то ругань, в которой я узнала голоса дяди Шуры и Андрея. Тётя Наташа вышла из купе. В щёлку я увидела, как Державин пытался затащить в соседнее купе Ширвиндта. Наталья закрыла дверь, помогая Михаилу успокоить мужа. Через минуту разборки стихли. Теперь, я слышала только спокойный голос Наташи за стеной и истерику дяди, правда не отчётливо. Прошло минут 10. Обстановка мне совсем не нравилась. Неужели дядя уже устроил этот «серьезный разговор» Андрею? Я поднялась на ноги и вышла в коридор. Пусто. Тихо. Я направилась в купе к Миронову и тихонько постучала. Молчание. Открыв дверь, я увидела Андрея, прислонившегося к стене, сидя на нижней полке, и покуривающего Мальборо. – Привет. – Привет. – При виде меня, он сел ровно и затушил сигарету. – Ты же знаешь, что в вагоне не курят. Миронов молчал, отведя глаза. Вид у него был грустный, нервный. Я закрыла дверь и подсела к нему. – Что случилось? – Да ничего не случилось. – Раздражённо ответил Андрей. – Дядьку твоего собака бешеная укусила! – Вы поругались? – Неа! Дружно жрали водку! – Сказал он сердито, не смотря на меня. – Успокойся, пожалуйста. Я не хочу ругаться с тобой, тем более без повода. – Тихо говорила я. Андрей опустил голову и закрыл глаза. – Прости. – Ели слышно ответил он, после чего погрузился в щемящее молчание. Я протянула руку и погладила мужчину по русым волосам. Андрей тихо вздохнул и посмотрел на меня. Я встала и открыла форточку, чтобы проветрить купе. – Он по поводу букета приходил? – Тебя тоже доконал? – Не то слово. – Я села напротив, облокотившись локтем на стол и положив ладонь под щёку. – Почему он против? – Миронов вздохнул. – Потому, что я — «ловилаз озабоченный». – Процитировал он голосом Ширвиндта. – Он говорит так потому, что я его племянница, а ты – друг. Лучший друг... – Нет. – Он склонился уронив лоб в ладонь. – Просто боится, что я тебя обижу. Где он вообще? Не у вас? – Нет. Все закрылись в одном купе. – Отлично начинается отпуск. – Он тяжело вздохнул. Теперь настроение моё совсем испортилось. Я очень любила дядю и безумно любила Андрея. Как можно оставаться спокойной, когда они, как кошка с собакой? При чём из-за меня. – Сильно поссорились? – Он чуть не прихлопнул меня. Чёрт возьми... – Он резко поднял на меня глаза. – Вот почему он такого мнения обо мне?! Да! С актрисами были у меня романы, но... Но ты ведь – не они! Господи... – Он осёкся и снова уронил лоб в ладонь, схватив себя за волосы. – Извини. Я тут тебе всё это говорю... Дурак я. Неправильно это. Извини. Стучали колёса поезда, за окном пролетали леса, поля, солнце уже почти село. Мы ехали в молчании, но это молчание не было неловким. Лицо Андрея мне показалось измученным и каким-то неестественно бледным. – У тебя болит что-то? – Тихо спросила я. – Голова немного. После ора твоего дяди и почки откажут. – У меня таблетки есть. Выпьешь? – Я встала, собравшись идти за лекарством. – Не надо. Всё в порядке. Настя... – Он схватил меня за руку, когда я уже открывала дверь купе. – Никуда не ходи. – Серьёзно сказал он и притянул меня к себе. Андрей распахнул руки. – Иди сюда. – Я села к нему на колени. Миронов обнял меня и наклонил к себе, так, чтобы я легла ему на плечо. – Мы расстроили тебя? – Я не хочу, чтобы вы ругались. – Я беспокойно посмотрела на него. – Андрюш, сходи к врачу. – Солнце, у меня всё прекрасно. Не переживай. – У тебя часто болит голова. – Ну почему часто? – Сходи, пожалуйста, как только вернёмся. Это моё второе желание. – Андрей любящи улыбнулся и поцеловал меня в лоб. – От куда ты такая, Насть? – Какая? – Заботливая. – Мне просто важно знать, что у тебя всё хорошо. – Я подняла голову, глядя в чувственные голубые глаза, и стала поправлять его волосы, заглаживая пальчиками назад. – Сходишь? – Он кивнул и чмокнул меня в губы. Я слегка улыбнулась и обняла его за шею. На самом деле, было немного страшновато, ведь в любой момент к нам могли зайти. Но сейчас, мне было всё равно. Даже на дядю Шуру. Пусть знает. Меня уже доконала его глупая опека и подозрения. Вскоре, Андрей уже полу - лежал на полке, облокотившись на стену, а я — на нём, уместив голову на мужской груди. За окном в небе стояла большая луна, мимо пролетали ночные пейзажи. Андрей обнимал меня, рассказывал про театр, истории со съёмок «Итальянцев», а я увлечённо слушала и, казалось, уже засыпала. К нам никто не заходил. Андрей уже предположил, что все дружно напились и уснули. Он злился на Ширвиндта. Злился, за его противные подозрения. Хотя, что противного в этих подозрениях? Ведь они оправданы. А вот его мнение о серьёзности отношений сильно раздражало, даже обижало. Шура открыто высказывал Андрею про его легкомысленность и ходки по бабам, считая что Настя – это очередное его увлечение, которое больше месяца не продлится. И как же это было бездушно. То, что Миронов чувствовал к Насте, было сложно описать словами. Она колыхала его чувства, трогала самую душу. Андрей даже боялся просто отпустить её. Боялся, что что-нибудь может случиться, а она такая беззащитная, вечно влипающая в ситуации девочка. Он сам не понимал, что нашёл в племяннице своего лучшего друга, но сейчас голова была занята лишь ею. И если с очередной своей пассией он мог легко порвать, Настю Андрей боялся отпустить от себя даже на шаг. Она была нужна ему. Хотелось провести с этой девочкой не ночь, а жизнь. Он любит её. И сколько бы раз Андрей не пытался убедить себя в обратном – не мог. Любил до бессилия. – Настя? – Внезапно спросил Миронов после долгой паузы. – Мм? – Я уже засыпала, но слушала его. – Неужели тебя это совсем не отталкивает? – Что? – Моя любвеобильность... Я подняла на него блестящие глаза. Андрей заметно погрустнел. – Я знаю, что все мои беды из-за неё. Я так с Катей расстался... Дочь потерял... – Он досадно вздохнул и закрыл глаза. – По бабам ходил потому что. Просто понимаешь, мне очень важно знать, что я нужен. Я не знаю, от чего проявляется это самолюбие... Просто я боюсь тебя обидеть, Насть. Я не хочу, чтобы ты потом страдала. Я не прощу себе. – Андрюш, знаешь, я помню, как ты 3 года назад сразу после спектакля, сильно напился, из-за критики со стороны твоей мамы. – Да, она... Она всегда была очень требовательной. – Он говорил тихо, смотря куда-то вглубь себя. – Как увижу её в зале, аж колотит. Я не помню, когда мама последний раз говорила мне что-нибудь хорошее по поводу спектаклей или фильмов... Ну, которые с моим участием. Она всегда указывает только на мои недостатки и... – Он вздохнул и опустил голову. – Мне иногда кажется, что она меня совсем не любит. – Андрюша, – Я посмотрела ему в лицо. – ну что ты такое говоришь? Как может мать не любит своего ребёнка? – Может я и правда плохой сын? – Господи... Ну вот... – Я трепетно расцеловала его лицо. – ну что ты? Ты — замечательный сын, я уверена. Знаешь, я думаю, что всё дело в твоих отношениях с мамой. Я не говорю, что они плохие, я про то, что, возможно, она не дала тебе достаточно любви. Именно женской любви. Поэтому, теперь ты ищешь эту любовь в других. Тебе необходима любовь женского пола. – Ты думаешь? – Он скривил лицо, потрогав голову. Я взяла его руку и стала массировать точку на кисти, утишающую головную боль, прижавшись щекой к мужской груди. – Я уверенна. – А вдруг я снова начну? – Неуверенно заговорил Миронов. – Я не хочу, что ты... Причинить тебе боль не хочу. – Ты хочешь, чтобы тебя поревновали. – Спокойно говорила я. Он горько усмехнулся. – Неужели я нужен тебе такой бессовестный? – Ты нужен мне такой, какой ты есть. Ты всё понимаешь — это главное. Андрей тепло улыбнулся. Головная боль потихоньку угасала. За окном — тёплая августовская ночь, шум поезда ласкает слух, и она рядом – его любимая девушка. Ему казалось, что он всю жизнь её ждал. Именно её. Она совсем не глупая, как Андрей раньше думал. Совсем. Мы улеглись о обнимку друг с другом и приготовились ко сну, так и оставшись одни в купе. – Я люблю тебя. — Вдруг прошептал Андрей. Моё сердце ёкнуло, а на глаза чуть ли не пробивались слёзы счастья. Я поцеловала его в кончик носа, на что Миронов сладко зажмурился и улыбнулся. – Я тебя тоже люблю, Андрюш. – Сказала я и мы заснули.