По ту сторону объектива

***

Стоит мне закончить рассказ о том, что произошло на утро после ночёвки с Сяо, как кружка в руках Альбедо издаёт отчаянный треск. Его голубые, как глубокое озеро, глаза широко раскрыты в шоке, и он молча косится на меня. Еложу на стуле, ибо стало неудобно сидеть. — Хлебни малинового чая… — с улыбкой шепчу, разжимая чужую сильную руку на моей бедной кружке. Аккуратно ставлю её перед глазами, а рука художника напряжённо зависает в воздухе. Альбедо кивает сам себе и сжимает руку в кулак. Из комнаты доносится детский голос, скорее всего, Кли устроила убийственную гонку моим игрушкам по всей комнате. — Я его прирежу, — шипит парень и встаёт из-за стола. — Чай, блять! — тихо говорю ему и тяну обратно за рукав, — Не будь как Люмин! — усаживаю его, давя на плечи, обратно на стул и уже самолично держу его. Всё-таки и у Альбедо свой нрав, но Люмин будет тут пожёстче. От её силы я бы отлетел в стенку, а она бы пошла уже резать глотку Скарамучче. Хотя кто кого там прирежет — это вопрос спорный. — Дай угадаю, — резко затыкает меня художник, и я молчу в тряпочку. — Ты продолжил общаться с Сяо, верно? — Люмин сказала, что он хороший парень, — жму плечами, сразу же скидывая свой позыв сердца на сестру. — И её прирежу. — Только попробуй, чай пей, заебал, — уже насильно пихаю ему чай в руки. Я что, зря положил в напиток две ложки валерьянки? Альбедо выдыхает и слушается меня, отпивая чай. Жду пару минут и сажусь обратно на стул рядом, откусывая кусок тёплого тоста с колбасой и сыром. Не было у меня времени и сил приготовить более сытную пищу. Вечером у меня в планах позвонить Сяо по фейс-тайму, может, немного сгладим то утро, а то мне не по себе. — Итэр, я ценю твою заботу обо мне, но, походу, наоборот, это за тобой нужно приглядывать, — мотает головой из стороны в сторону и отрешённо смотрит в тёмную поверхность стола. Поднимает взгляд и внимательно вглядывается в мою шею, кажется, ищет синяки… — У меня много вопросов к тебе, особенно после разговора с Люмин, которая быстро смылась, — только хочу засыпать вопросами художника, как слышу топот маленьких ножек, которые направляются в мою сторону. Кли продолжала болеть и иногда кашляла, но Альбедо всегда шикал, чтобы она кашляла в другую сторону от людей. Врач сказал, что это не похоже на простуду или же вирус, потому она регулярно с Альбедо посещает поликлинику. Каждый вечер он молится, чтобы это не было хроническим кашлем. — Итэр, я хочу на ручки… — поднимает ладони вверх ко мне, а я не могу ей отказать и поднимаю её на свои колени. Девочка украла с тарелки печенье и, уже жуя в обе щёки, ожидает взрослых разговоров. — Я не могу обсуждать такие вопросы с Кли, — отвечаю на выжидающий взгляд Альбедо, он ставит кружку на стол. — Какие? — Связанные с моим бывшим. Альбедо затыкается и поглядывает на Кли, обдумывая, как её согнать с кухни. Но она не согласна и удобно пригревается, опираясь на мою грудь, как на спинку стула. Я ещё с её пятилетнего возраста понял, что для неё я или лошадка, или кресло, или вообще спальное место. А, забыл, ещё человек, который лично ей вяжет игрушки. — Кли, пообещай, что Сахароза не будет жаловаться мне, что ты суёшь свой курносый носик во взрослые темы. Девочка кивает головой в знаке согласия и прикрывает глаза, окончательно на меня укладываясь. Наверное, в будущем, я буду прекрасной нянькой с железными нервами. Хотя я и сейчас неплохо справляюсь с Кли, однако зная других детей… Холодок проходит по спине. — Так вот, за что сидит мой бывший за решёткой? А вот после такого вопроса Альбедо встаёт из-за стола, минуту обдумывает план действий, берёт Кли на руки и уносит в комнату. Швыряет её на мягкую постель и закрывает дверь на ключ, игнорируя детское нытьё за дверью. Подходит ко мне и упирается бедром в холодильник. — Много ему приписали статьей: незаконная торговля наркотиками и, плюс ко всему, тяжёлые увечья людям. Его посадили по малолетке, творил он это всё, будучи несовершеннолетним. — Ты прикалываешься? Кто доверит продажу таких веществ ребёнку? — фыркаю и уношу пустые кружки мыть в раковину. — Ему было семнадцать, почти восемнадцать, но ему это сыграло на руку, — жмёт плечами художник и устало смотрит на меня. — Я безумно не хотел, чтобы ты вообще знал о бывшем, но Люмин решила ничего не скрывать, — смотрит с виной в глазах, оценивая мою новую стрижку. Мне резко становится обидно, и злость проскальзывает щупальцами к глотке. Они оба знали моё прошлое, оба его скрывали или обходили этот вопрос. Тогда, когда я мучился и бился с проклятыми снами, приписывая, что это и был Сяо. Но это не так, это, наверное, даже хуже. — И этот человек является братом-близнецом Сяо, да? Альбедо, опешив, отводит взгляд в сторону. Я попал прямо в красную точку игры в дартс. И валерьянка начинает действовать на парня. Безумно рад этому, и теперь можно без рисков для жизни поговорить. — Я злюсь, что вы скрывали. Но понимаю, что не хотели портить моё отношение к самому Сяо, — начинаю я, наблюдая за тем, как вода стекает по чашке в руках и приятно холодит кожу. — Так даже лучше, что узнаю я после того, как понял свои чувства к нему… — Ты определился? — скрещивает руки художник и обеспокоенно смотрит на моё лицо. — Если будешь пялиться, заставлю мыть посуду, — шикаю на него, отряхивая руки от капель воды. Вытираю белым полотенцем, которым неудачно швырнул Сяо в Скарамуччу, и вешаю его на крючок. — Да, ведь я… — хочу сказать, что сделал прошлой ночью, но слова застряли в горле. — Ведь я желаю ему только лучшее, потому нужно засунуть свои чувства поглубже в глотку, — с выдохом говорю и сажусь обратно на стул. — И тебя не смущает его брат в тюрьме? — Пока не знаю. Время придёт, и я сам спрошу у Сяо. А пока ни он, да и тем более ни я, не готовы друг другу открыть свои прошлые раны и шкафы со скелетами, — двигаю плечами, разглядывая свои пальцы, подушечки которых немного подрагивают. Я уважаю личное пространство и всегда слежу за чужими эмоциями. Если вижу дискомфорт, сразу уберу руку. А уж лезть в чужие сердца и ковырять их иголкой я не намерен. Пока не смогу понять почву наших взаимоотношений с Сяо, я буду бить себя, чтобы не переступить черту. Мне уже никто не поможет и не спасёт. Мне заказана дорога в одиночество. Конечно, игнорирую слова Альбедо, что мне стоит стать эгоистом. Не могу. Будучи человеком, который любит свой пол, невозможно выжить в этом мире, да, у нас к этому пытаются относиться положительно… Но Сяо — известная личность, я не буду портить ему жизнь. — Если Скарамучча ещё раз распустит руки, я… — Альбедо, меня беспокоит даже не его агрессия, а то, почему Сяо выбрал себе в… охранники? — точно не знаю, как называются такие люди, потому спрашиваю у художника. Никаких поправок не слышу и продолжаю. — Такого человека. — Сяо, скорее всего, выбирал самого конченого, которого подкупить будет явно сложнее. — Разве не наоборот? — У конченых свои заморочки, и не каждому из них важна тяжесть сумки с купюрами, — поясняет мне художник и достаёт сигареты, выходя на маленький балкончик. Двигает подбородком, подзывая, и я иду за ним. На улице светит зимнее солнце, которое ни капельки не греет. Снег под его лучами словно обретает способность светиться и блестеть, как самые редкие драгоценности мира. Сравниваю их с маленькими кристалликами. Хоть я и одет в свитер, холодок проскальзывает под него, впиваясь в кожу, и я ёжусь. Альбедо рядом со мной вытаскивает сигарету и протягивает мне, я качаю головой и просто из кармана достаю свою электронную сигарету со вкусом апельсина. Художник поджигает и выдувает едкий пар дряни, но без такого нам не выжить. Нервы съедят. — Получается, сейчас мой бывший за решёткой? — вдыхаю в лёгкие дым с ароматом и задерживаю дыхание на долю секунды, чтобы выдуть клубок дыма. — Не знаю, я не слежу за этим. Дела есть поважнее, — держит между пальцами сигарету, постукивая по ней. Надеюсь, никто внизу не проходит, и пепел на его шапку не осел. Соглашаюсь с Альбедо, и у меня просто не укладывается в голове, как я мог позволить себе встречаться с таким человеком. Угодить в семнадцать лет в колонию за продажу наркотиков и насилие… Какой ужас. Вспоминаю Скарамуччу и перевожу взгляд на Альбедо, чьи взъерошенные волосы блестят на солнце, а радужка вокруг зрачков становится ярче от лучей. — Хочешь сказать, что для Скарамуччи есть вещи поважнее денег? — Да. — И что это? — Свобода.

***

После того разговора я больше не заводил эту тему. И так голова болит, словно по ней ударили клюшкой от хоккея, а сверху ещё и прыгнули. Кли ушла с очередной игрушкой в руках, а Альбедо уже не знает, куда их девать, но упрекать младшую сестру не стал. Напоив их и накормив тем новогодним печеньем, выпроводил из дома. За ноутбуком я принимаюсь за отложенную работу, но долго не получается просидеть за экраном техники. Мой телефон вибрирует, поправляю очки и отвечаю на видео-звонок. Ставлю телефон на специальною подставку, чтобы Сяо смог меня увидеть, и мне не приходилось держать телефон. — Привет, ты завтра в аэропорт? Сяо тоже поставил телефон должным образом, но там, скорее, он опирается на настольную лампу. Через экран невозможно передать чистоту его кожи и красоту глаз, но тешиться приходится только этим. — Да, через месяц у меня выступление, мистер Чжун Ли только сегодня меня поставил в известность. Концерт? Сердце трепещет, и появляется невероятное желание побыть на нём. Увидеть Сяо на сцене и услышать его голос, когда тот будет петь. Везде будут крики фанаток и фанатов, а звук из динамиков будет разноситься по местности. — Я могу поприсутствовать? — резко спрашиваю и нервно тереблю кончики волос. — Что? — переспрашивает брюнет, сначала не понимая, о чем я. — На концерте? — Мгм… — киваю и отвожу взгляд на гирлянду, которая продолжает светить слабыми огоньками на моё лицо. — Я попробую достать тебе билет. Ты кого-то ещё приведёшь? На лице я не вижу никакого изменения, но за такое огромное время общения с ним по видео-звонкам могу различить в голосе нотки радости. Он рад, что я приеду? Снова в сердце приятно теплеет, и бороться я с этим уже не в силах. Оно сильнее моих логический и правильных раздумий. — Можно дату? Я узнаю, заняты ли будут моя сестра с Альбедо и Кли. — Кли? — Младшая сестрёнка Альбедо, та, которая встретила нас в парке, — улыбаюсь и напоминаю ему об этой озорной заразе, которая крадёёт всё моё имущество из ниток. — Я поговорю с Чжун Ли, но вы все должны молчать, или поднимется шум. Предупреждает меня брюнет и проводит злым взглядом по фигуре сбоку от него. По японскому языку и голосу понимаю, что это Скарамучча. Но какого чёрта ему говорить на языке, которого я не понимаю? Скрывает опять что-то? Сяо хмурится и кивает, Скарамучча заглядывает в камеру и показывает мне кончик языка с лёгкой ухмылкой. А после и вовсе говорит «птенчик». В ответ я показываю средний палец и смотрю с убийственным взглядом на этого парня. Брюнет устало вздыхает и гонит синеволосого от телефона. Он с Сяо живёт в одном номере отеля? — Насчёт шума, мы объявляем о концертах за две недели, если вы проболтаетесь и кто-то поверит, будет много проблем, — двигает плечами темноволосый и делает пометки в своём тёмном ежедневнике. Когда золотые глаза устремляются в мою сторону, я двумя пальцами показываю замочек и провожу по губам. На лице Сяо появляется лёгкая улыбка, и он снова черкает по бумаге чёрной ручкой. — А в какой стране? Ставлю пятки на край стульчика на колёсиках и обнимаю руками колени. Кладу подбородок на руки и наблюдаю за Сяо, словно за маленьким милым существом за стеклом. Как будто крохотный зверёк просто делает свои обыденные дела, а людей так легко растрогать обычным движением. Если бы айдол знал, с кем я его сравнил, по любому у него появилась бы морщинка на лбу. — В Китае. Скарамучча за вами заедет в аэропорт и отвезёт в отель. — Я вообще-то согласия не давал! — кричит Скар, но как только в него прилетает тот самый блокнот Сяо, быстро затихает. — Так вот… — хрипит темноволосый и зевает, прикрывает рукой губы. — Постараюсь выбрать вам места на балконах, ты высоты не боишься? Эта забота сводит меня медленно с ума. Как я могу охарактеризовать Сяо? Часто он холодный и молчаливый, скупой на комплименты и на касания, хотя зависит это от его настроения. Если день у него хороший, то и касаний к моей щеке или к волосам будет больше, но лишь с моего согласия. До ночёвки мы неделю не переписывались, он уставал от репетиций, и, как оказалось, у него была даже своя команда. Почему я не воспользуюсь интернетом? Я хочу услышать это из чужих уст, хочу услышать эти рассказы голосом темноволосого, а не читать в интернете статьи. — Нет, не боюсь… — уголки моих губ дёргаются вверх. — Тебе во сколько вставать? — В семь… Верно? — начинает брюнет и спрашивает у Скарамуччи, который двигает плечами и утыкается на заднем плане в книгу. Ответа он внятного от парня так и не дожидается. — Ляг пораньше, хорошо? — прошу айдола и хмурюсь. Сяо кивает, а я замечаю Скарамуччу, который целится книжкой в голову темноволосому, взмахивая ею, словно определяет силу, с которой швырнет. Но брюнет улавливает мой взгляд и резко разворачивается, а Скарамучча швыряет книгу на постель рядом и свистит, уводя взгляд. — Надеюсь, мне показалось, — рычит Сяо, а синеволосый одаривает его улыбкой до ушей. — Сяо, — заставляю его отвлечься на меня и скрываю своё раздражение с лица из-за Скарамуччи, — я пойду на боковую, спокойной ночи. Улыбаюсь и отключаюсь от звонка, когда слышу уставшее «спокойной». Тянусь и разминаю затекшую спину. Она хрустит, и блаженно откидываюсь на постель. В голове у меня мысли по поводу тех людей с камерами, а в груди тревога, что они придут завтра утром. Почему они были тут? Откуда они вообще могли узнать, что Сяо точно в этом подъезде и именно в этом доме? Кто-то подкинул им информацию? Кто-то следил за нами? Боже… Меня охватывает озноб, и я быстро зарываюсь с головой под одеяло. По коже бегут мурашки от мыслей, что за нами кто-то мог следить. Человек, который не может быть сконцентрирован на своей жизни и теперь лезет в чужую. Бесит. На улице начинается снежная буря, а ветки сильно бьют по окнам, покрытых зимним инеем. Такого снега ещё никогда не было, почти всегда зима была тёплая. Батареи недостаточно тепло обогревают квартиру, и приходится накрываться двумя пледами с одеялом. От такого тепла и уюта быстро клонит в сон, и я вырубаюсь за пару минут. Кошмары меня этой ночью не преследуют, хоть и лёг я с тревогой в сердце. Сны, где присутствует моя семья и… Отец… Он не смотрит на меня с призрением свысока. Не тычет пальцем, говоря какое я позорище семьи. Не отстраняется, и я не ощущаю от него бурю и холод, как в Антарктиде. Моя кожа не покрывается льдом от этого холода, и от прикосновения моих пальцев к его коже я не распадаюсь на осколки. В этом сне Люмин мне улыбается, сидя в нашей беседке. На столике стоит стеклянный чайничек, в котором плавают кусочки лимона и апельсина с травами. А рядом с ней сидит Альбедо с Кли. Девочка дёргает за передние пряди художника, а тот пытается отвлечь её печеньем, чтобы не остаться лысым. Отец помогает моей маме вынести вишневый пирог и… Улыбается мне. Он рад меня видеть, он не гонит меня метлой из дома… Он смотрит на меня, как на сына… На моих плечах появляется тяжесть чужих рук, я дёргаюсь и оборачиваюсь, но сзади меня только Сяо. Слабо мне улыбается и сразу же возвращает нейтральное выражение лица, когда замечает мою семью вдалеке. Его волосы немного отросшие, длиной до плеч, а одет он в… В мою оранжевую футболку… — Это называется домом? — слышу давно знакомый мне голос обладателя золотых глаз.

***

— Дом…? — сонно бормочу, чувствуя, как из моих волос уже сплели тысяча и одну косичку. — Кли, я же просил не будить его, — строго отзывается художник рядом на сидении, смотря на девчонку между нами. — Я аккуратно! Это он спит плохо! — в оправдание пищит Кли и угрюмо смотрит в сидение впереди неё. И не заметил, как уснул в самолёте. Настал день, когда я впервые увижу Сяо на сцене. Интересно, он вообще улыбается своим фанатам? Конечно же, я мог посмотреть видео в интернете, но хочу увидеть всё своими глазами. От этого трепет в душе становится сильнее. Альбедо кое-как укладывает Кли спать, ибо лететь ещё три часа, а её истерика была уже на старте. Её ноги лежат на моих коленях, а макушка на коленях художника. Вот удобно ей, а мне тут корчиться от болей в спине. Смотреть ничего не хочется, скачанные фильмы в планшете валяются нетронутыми. Мультики для Кли я тоже скачал, но ей было интересно пихать переднее сидение, из-за чего Альбедо тысяча раз извинялся и пытался успокоить младшую сестру. Я лишь молча за этим наблюдал и ждал, когда самолёт оторвётся от земли. Кли часто кашляла, Альбедо ей протягивал салфетки, чтобы она кашляла в них. В итоге на все косые взгляды на якобы больного ребёнка он показывал справку от врача, что она не заразит их. — Я так устал… — Мы только пролетели полпути… — Я зае… Прикрываю его рот рукой, и он замолкает. Может, Кли и спит, но точно бы услышала эти прекрасные слова. Альбедо очень уставший, чтобы выделить время на эту поездку ему пришлось доделывать заказы досрочно. В итоге с Кли сидел я чуть ли не каждый день, она немного мешала художнику… Ну, как немного. Она активный ребёнок, и у неё ежедневно появляется шило в заднице. Я просил парня записать её в спорт, ведь там её активность как пригодится. Но он лишь покрутил пальцем у виска, а-ля «какой спорт в таком возрасте?». Предложил гимнастику, в меня сразу же прилетел пенал с кисточками. По его мнению, гимнастика калечит детей, не поспорю, меня пугает, как они могут изгибаться и под каким углом. — Потерпи… Скоро прилетим и отоспимся нормально в отеле… — Раз Сяо такой мажор, почему он не выделил нам вип-места? — Губу закатай, я не позволю Сяо так тратиться, — фыркаю и скрещиваю руки на груди. — Он предлагал? — косо смотрит на меня светловолосый, поглаживая Кли по макушке. — … — Ты отказал?.. — … — Дебил. — Я не могу принять такие дорогие поблажки! Он и так все места нам оплатил! А карточку отказался давать свою, чтобы я деньги вернул ему… — Ты реально дебил. — Иди в пизду, — игнорирую свои же мысли, что материться при Кли нельзя. Окончательно отворачиваюсь к окну и разглядываю ночные облака. Ночной рейс самый лучший, ведь утром ты уже прилетаешь в страну и можешь гулять по улицам города. Хотя я бы не против отоспаться в номере отеля. Спустя часа три чувствую, как колесики бьются об землю, и меня дёргает от такой «гладкой» посадки. Чемоданы, к счастью, мы получаем почти первые и занимаем очередь на паспортный контроль быстрее всех. Перед нами всего два человека, и мы быстро проходим проверки. Кли ни в какую не хотела проходить сквозь металлоискатель, но после взгляда Альбедо она быстро передвигает ногами. Не могу понять, почему Кли стала себя так вести, хотя, может, она нервничает из-за поездки, и потому истерики происходят по любому поводу. Вдалеке я вижу синеволосую макушку, и мои скулы сводит. Скарамучча с улыбкой лениво нам махает, но я-то знаю, что это за улыбка. Улыбка под таблетками, может означать «вам пиздец» или «мне похуй, но таблетки считают, что я рад». Кли машет в ответ рукой, и мы садимся на заднее сидение темной Мазерати. Брали мы вещей с собой немного, ведь приехали всего-то на три дня. Работа нас не ждёт дома. Скарамучча докуривает сигарету и только тогда садится за водительское кресло. Альбедо и Кли садятся сзади, я хочу сесть с ними, но темноволосый указывает мне сесть на пассажирское. С укором смотрю на него, но решаю не злить лишний раз. В салоне пахнет ароматизатором для машин, и он мне не противен. Похоже на манго, но с одной стороны я ощущаю запах банана. Такой сладкий и терпкий по сравнению с внешним видом машины. — Как долетели? — Не разбились, не расстраивайся, — огрызаюсь и пристёгиваю ремень безопасности, замечая взгляд замешательства в переднем зеркале. — Жалко, — шепчет Скарамучча и трогает с места, выезжая на основную дорогу. Кли рассматривает через стекло огромные здания, по сравнению с нашим городом, тут царит полная суматоха. Здания возвышаются одно за другим, а между ними узкие улочки, где может поместиться в ширину, дай бог, двое человек. Неоновые вывески не светят, но ночью тут будет царить просто радужное и токсичное месиво. Люди с утра уже толпятся на каждом из тротуаров, а на пешеходном переходе проходит минимум по пятьдесят человек за раз. Как же здесь неспокойно… — Советую держаться рядом со мной, а то потеряешься, цыпленок. — Ещё раз меня так назовёшь и услышишь хруст своего черепа, — прожигаю глазами лобовое стекло. — Да? Попробуй, — ка красном свете светофора он нагибается ко мне и хлопает глазками, выжидая удар по носу. Альбедо старается отвлечь Кли от наших перепалок со Скарамуччей, но тот лишь со мной играется и мучает мои нервы. Отмахиваюсь рукой и перевожу внимание на китайские магазинчики и здания с азиатской кухней. Не хочу даже знать, сколько это всё стоит. — Гулять здесь ты с Сяо не сможешь, увидят, и мне придётся перебить всю жёлтую прессу. А мне лень, — скучающе предупреждает меня и зевает, нажимая на педаль газа, уезжая дальше по дороге. — И не собирался, — бубню себе под нос и прикрываю веки. В один прекрасный день я смогу врезать Скарамучче, но пока что буду держаться от него подальше. Понятное дело, что не смогу погулять тут с Сяо. Он певец из этой страны, и его будет знать каждый житель столицы. Да и не только столицы. Уж рисковать так не намерен. Интересно, Сяо заметит меня среди людей на концерте? Как-либо отреагирует на меня?

***