По ту сторону объектива

***

Легкий очередной сгусток сладкого дыма растворяется в воздухе, словно его и никогда и не было. Люди очень тихо рассказывают о своей жизни или же просто обсуждают своеобразные и личные темы между собой в каждом уголочке заведения. Я выгибаю лопатки и окончательно расслабляюсь на мягком темно-красном бинбэге, верчу в руке мундштук от кальяна и разглядываю причудливые узоры колбы. Всё-таки Люмин не прогадала со вкусом, откуда она столько опыта набралась? Где мой ангелочек? — Да-да… Так, всё, вали к черту, я с братом отдыхаю, — отвечает тихим голосом девушка и отключает телефон, даже не выслушав чужие вопросы. — Кто это? — любопытно спрашиваю, даже не ожидаю ответа на этот личный вопрос. Втягиваю новый сгусток сладкого дыма, слыша, как в колбе заурчала жидкость. На губах остаётся сладковатый вкус. Я там обещал себе не курить, да? — Да так, человек, без которого мои дизайнерские вещи могут потерять новый поток клиентов, — огорчённо отвечает Люмин и тянется ручкой к трубке, я отдаю и падаю головой на подушку. — Ты нашла кого-то? — я начинаю разглядывать заведение, которое мне безумно понравилось с первых секунд. Тихое место с выключенным светом, освещение — это неоновые подсветки и всяческие украшения, сопровождающиеся маленькими лампочками или же неоновой лентой. Тут были отдельные залы, потому других людей я не слышу. Тут очень уютно, надо будет как-нибудь сюда сходить с Альбедо. Без Кли, естественно. — Ага… Чем я думала, когда соглашалась, не пойму, — двигает плечами девушка и аккуратно перекидывает ногу на колено, поправляя пальчиками край белой юбки. — Настолько плох? — усмехаюсь и тянусь рукой к сырным шарикам в луке на палочке. Питательная дрянь, но уже настраиваю себя на явные проблемы с кожей. Откусываю целый шарик с деревянной палочки, наслаждаясь вкусным плавленым сыром с луком. — Не то чтобы, просто модель какая-то конченая, — замечаю морщинки между светлыми бровями девушки и сдерживаю смешок. — Настолько придирчивая? — я тянусь к прозрачному пластиковому стаканчику с трубочкой, проверяю, не сильно ли холодный лимонад. — Как раз-таки наоборот! Ему насрать! — Люмин чуть сильнее повышает голос и под укорительным взглядом хозяина заведения падает спиной на мягкую поверхность мешка. Я немного начинаю задумываться, про какую модель идет речь, особенно, когда этой модели всё равно… Мотаю головой и отпиваю сладкий напиток из стаканчика через трубочку. Невольно начинаю её грызть одним из своих клыков. — В любом случае, меня бесит решать всё самой, и так на побегушках бегаю за всеми, втюхиваю свои тряпки, а тут ещё и сама подбирай наряды. Боже… — она расслабляется на этом мешке и отдаёт мне тот мундштук, но не решаюсь снова курить, я же планировал бросать… — Итэр, что-то не так? Вкус горелый? — блондинка смотрит с беспокойством на мой растерянный вид, хотя я просто задумался о том, кто эта модель. — Всё в порядке, вкус сладкий, ты угадала, как обычно… — усмехаюсь, снова вдыхаю лёгкий дым и чувствую, как на языке остаётся сладкий вкус яблока. Оглядываюсь и решаю снова пересмотреть помещение. Забавные украшения в виде неоновых вывесок светились разными цветами, от розового до белого даже. Тут было очень много картин, на которые я не сразу обращаю внимание. Знакомый стиль, неужто это от одного и того же автора? Этот человек, насколько я знаю, никогда не изменял своей палитре цветов, и все картины выполнены в одних оттенках. Но они всё равно такие разные… Передо мной миниатюрный столик на маленьких ножках, на нём стоит холодный чай Люмин, мисочки с песочным печеньем и сам же кальян. Девушка чуть поднимается и маленькими щипчиками переворачивает горячий уголь. — Итэр, я знаю, что ты сигареты собирался бросать курить, но такими темпами только больше начнёшь, — цитирует сестра, упирается локтями в колени под белой тканью юбки и смотрит на три оставшиеся печеньки в прозрачной мисочке. — Знаешь, что бросаю курить, и повела в кальянную, ты сама гениальность, — без страха получить по лбу говорю я и снова выдыхаю дым, он так прикольно растворяется в воздухе… — Дурак, — бурчит девушка и дует пухлые щеки. — Сейчас отдохнем и перед клубом пойдем купим тебе одноразки, они получше будут, чем вот эта дрянь в твоем кармане брюк, — я дергаюсь на месте и не понимаю, откуда она узнала, что прямо сейчас в моем кармане новая пачка сигарет. — Не смотри на меня так, в следующий раз не ври, что идёшь оплатить коммуналку, при этом уходя в противоположную сторону. Врать сестре ой как плохо… — хохочет светловолосая, а я сижу и пытаюсь не умереть от стыда. Натягиваю на нос ворот оливковой кофты и прямо туда выдыхаю дым от кальяна, чувствую, как уши алеют от неудавшейся лжи. Ещё ж поджидала момента меня ввести в неприятное положение… Вся в отца. — Хех, ну не дуйся… — она щипает меня за щеку, словно с маленьким ребенком сюсюкается. — Люмин, перестань, — я пытаюсь спасти свои щёки и отцепить от себя энергичного клеща. — Какие одноразки? Та сладкая дрянь? — скрещиваю руки на груди и пытаюсь сдуть вылезающую прядку волос с лица. Не получается. — Эта дрянь хотя бы станет началом, — отбирает из моих рук мундштук и вдыхает глубокий клубок дыма. Профессионально смогла сделать аккуратные колечки, которые снова исчезли в воздухе над нашими макушками. — Как скажешь… С ней спорить бесполезно, как и с отцом, в принципе. Я в них разницы не вижу, целая копия, можно сказать, женская версия моего отца. Но её данная спёртость никогда не сравнится с его… Он на самом деле и вправду как баран надумает себе определенных решений в голове, и никто никогда не сможет его переубедить, насколько бы абсурдными решения не были бы. Даже наша мама не могла с этим справиться… Мы с сестрой пошли полностью от пяток до последнего волоска на голове в мать. Только глаза от отца достались. Благодаря этой удачнейшей смеси, мы словно медовые соты из улья: светлые волосы, светлая радужка глаз. Но кожа бледная только у Люми, она-то следит за кожей, а я… Ну, как ранее выражался: «солнце в задницу поцеловало». Веснушки, родинки, какие-то непонятные мне пятнышки ниже живота. Далматинец… Надеюсь, меня никто в контактах так не подписал. — Будешь? — я вылетаю из своих мыслей и смотрю на протянутую печеньку перед моим носом. Я пару секунд на неё смотрю и хочу выхватить её из чужих рук и сам съесть, но Люмин со мной не согласна. — Давай, как в детстве, с ручек покормлю, — смотрит на меня щенячьими глазами обладательница светлых волос, но я игнорирую все эти прихоти и выхватываю из чужих кистей печенье и быстро сам съедаю. — Злюка. Я быстро съедаю пищу и облизываю губы от мелких крошек: — Мне не пять лет. Иди гуляй, — махаю рукой, мол, «уйди», и Люмин сдерживается, чтобы снова не начать меня тягать за щеки. — Собирайся, пойдем покупать тебе одноразки, но сначала… — она тянется к своей сумочке на соседнем пуфе и ищет определённую вещь среди маленьких кармашков. Достаёт две забавные вещи, одна оранжевая, а другая с нежно-розовым переливом. Сначала я вообще не понимаю, что она достала. Помады? — На, попробуй, то же самое, что и сигареты,— она протягивает мне оранжевую, как я уже понял, одноразку, и я делаю первую втяжку. — Кхм! — откашливаюсь из-за причудливого вкуса, который был в пять раз слаще и сильнее, чем кальян. — Неплохо, и сколько одна? — Бери на тысячу пятьсот затяжек, цена не сильно отличается от курилок на тысячу, но скуривать их нужно будет быстрее. Разряжаются, — она выпускает комок дыма, и я даже запах чую — клубника. — Мм… Вроде хочешь меня отучить, а в итоге говоришь покупать как можно больше, хех,— усмехаюсь и снова делаю затяжку, всё-таки очень зависимая дрянь, но сладкая. От этих штук такой густой дым, что мне надо десять секунд, чтобы увидеть Люмин. — Нехер было в шестнадцать лет начинать. Они не такие вредные, и вообще отдай, скуришь всё, будешь возвращать с процентами, — я отдаю эльбар, грустно смотрю на это, словно у ребенка конфету отобрали. — Я не виноват, что был слишком любопытным, — снова ворчу, как же без оправданий моих школьных выходок. — Не поспорю, ты и вправду был слишком любопытным. Или же лишённым внимания отца, — неосознанно выдает девушка и в испуге прикрывает ладошкой свои губы, слабо по ним хлопая. Я резко открываю глаза и смотрю даже с неким осознанием в пол. Чёлка резко опустилась на мои глаза, и внутри снова появилось чувство… Какое? Я не могу понять… — П-прости! Я правда не хотела! Оно само… — она подбегает ко мне, и я лишь слабо махаю головой. — Ничего, ты привыкла говорить правду, вот и всё… — я усмехаюсь, но настроение и вправду чуть подпортили. Но она не виновата, не виновата, что привыкла говорить прямо… Но самому же не легче. — Забудь, пошли. Я не дожидаюсь, пока та очухается, и лишь беру телефон с столика. Напоследок втягиваю оставшееся облако дыма из кальяна и оставляю трубку на столе. Они уберут, мы заплатили за три часа, а просидели тут два часа и двадцать минут. Оборачиваюсь у выхода и пытаюсь сделать те колечки, которые делала Люмин. Не получилось… — Выходи, я сейчас приду, — говорит девушка и убегает в сторону официантов, я вздыхаю и выхожу из заведения. Мои глаза, привыкшие к темноте и слабому цвету неона, атаковал яркий свет дня. Сильно жмурюсь и даже теряюсь немного в местности, но ненадолго. Через огромный стеклянный купол центра просвечивают теплые лучи весеннего солнца, и они уже начинают греть мою кожу. Через очки они освещают мою медовую радужку, но, слава богу, не испепеляют её. Выхожу на балкончик и поглядываю вниз, где находится красивый и чистый фонтан. Упираюсь локтями и снова ухожу в себя, пока жду сестру. Здесь очень много растений, украшений и цветов, и почти с каждым из них сфотографировалась молодая девушка. Снова вспоминаю прошлое, Люмин умеет навести суету… Может, она права? Я такой, потому что не получал внимания от обоих родителей? Неужели это всё может влиять настолько сильно? Никогда не задавался вопросом, а почему отец любил Люмин больше меня… Даже когда я сам лично у него спрашивал, он или игнорировал, или же говорил, что несу полнейший бред и мне так кажется. Но я то знаю, что это не так. Я не виню его за гнев того дня и уход из дома… Я виню его за то, что оставил маму одну в этом городе. Да, он с ней связывается, и они даже видятся, но если у него отвращение ко мне, то почему страдают другие? Я зарываюсь руками в кудрявую чёлку и чуть почёсываю ноготками кожу. Слабая и очень спокойная музыка играет в огромном центре, на уши не давит, я могу даже слышать спокойное урчание воды в кристально чистом фонтане. Так умиротворённо… Но эту всю атмосферу нарушают крики маленьких детей из детской комнаты, подростков в «Food Zone». Мне нужно настраиваться на громкую музыку, ведь Люми точно не передумает насчёт клуба… Боги, дайте сил… Моё плечо снова тревожит чужая ладонь, и я подпрыгиваю, хватаясь рукой за место, где должно находиться сердце. Звонкий смех раздаётся рядом со мной, и я просто не выношу эту девушку. — Люмин! Она продолжает смеяться, прикрывая рот ладошкой. А я медленно дышу, пытаясь выровнять сбитое испугом дыхание. — Прости-прости! Просто ты так мило пугаешься, даже от обычных внезапных прикосновений, ха-ха! — она махает ладошкой, якобы «тише-тише», но я не могу за секунду стать «тише-тише»! — Не прощаю… — я угрюмо бурчу и снимаю очки с переносицы. — Ты где была? — задираю оливковый, шитый из тоненьких ниточек рукав и протираю пальчиками стёклышко очков. — Чай покупала с собой, ты тоже хочешь? — она удобнее перехватывает картонный коричневый стаканчик и смотрит на меня большими стеклянными глазками, словно любопытный ребёнок. — Не, не хочу чай… — я убеждаюсь, что очки не грязные, и надеваю обратно на переносицу. — Где продаются эти штучки? — М-м-м… Внизу вроде как видела, пошли, — она схватила меня тонкими пальчиками за край широкого рукава и потащила слабо за собой к лестнице вниз. Я как призрак за ней плетусь, разглядываю её короткое каре и задумываюсь тоже отрезать свои волосы… Хотя, Люмин меня убьет, с самого рождения моя мама решила, чтобы я отращивал волосы так же, как и сестра. У нас у обоих были длинные волосы, но в итоге она с каре, а я с водопадом по колено. Папа также был этим недоволен, почему парень отращивает волосы? Даже пару раз хотел сам постричь меня, когда ребенком был, но мама всегда спасала мои локоны. А уже в подростковом возрасте… Я стал огрызаться. Чтобы не портить нервы ни себе, ни мне, он закрыл глаза и только больше от меня отдалился… Может, это и к лучшему… — Итэр, понюхай, — она подставляет к моему кончику носа открытый стаканчик, и я улавливаю запах очень сладкого чая, теперь жалею, что тоже себе не взял. — Вкусно, — улыбаюсь, и она гордо закрывает его пластиковой крышечкой, пока мы проходим мимо фонтана. — Крем-брюле, запомни название, очень вкусный, — хвастается девушка, словно она знаток всех чаёв на свете. А я лишь закатываю в ухмылке глаза. Весёлая женщина, ей-богу. Мы проходим мимо магазинчиков с одеждой и спортивной обуви, я уже подозреваю, куда смотрит этот пронзительный медовый взгляд особы рядом со мной, и ищу, куда отступать. Ведь этот юный дизайнер от меня никогда не отлепится, пока на мне не испытает все виды рубашек и джинсов. А я уже после первой примерки рубашки готов упасть на пол от полного бессилия. — Люми, нет, — по моему лбу скатилась капелька пота. — Люми, да, — она смотрит на меня, а я смотрю на выход. — За-а-а-ай… — девушка хватает меня за рукав и крепко держит. — С чаем туда не пускают, — говорю отговорку, сглатывая большой комок переживаний. — Допью, не волнуйся, солнце, — словно лиса, улыбается девушка, а её глазки и вправду напоминают вырез глаз хитрого животного в лесу. В придачу к её виду нужна одежда ярко-апельсинового оттенка, и тогда точно не отличишь. А я похож на загнанного в угол кролика, который поджал уши и не может понять, куда ему деваться. Дёрнешься — съест, останешься стоять — сожрет с потрохами. Люмин тянет меня в сторону входа в магазин, по пути допивая свой вкусный, с тремя пакетиками напиток. — Спасите… — с мольбой обращаюсь к прохожим, но они смотрят на меня как на идиота. Я с ними согласен, я и вправду идиот. — Хе-хе… — смеётся девушка, уже таща меня между вешалок одежды, как мужской, так и женской. Тут не ярко, глаза не режет и даже чуть в сон клонит. Людей тут тоже не сильно много, будние дни — идеальное время для покупки в универмагах… Но я люблю сидеть дома и спать… Блондинка отпускает мою руку и разбирает уже лёгкие рубашки для лета на вешалках. Сажусь на пуфик для мерки обуви и жду своей казни. Она весело пританцовывает и уже откапывает мне две рубашки: одна малинового оттенка с свободным рукавом, на запястьях нет узких манжет, чтобы она не сползала по локоть. Другая же рубашка цвета белого снега с вышивкой на груди, и на запястьях присутствует этот узкий рукав с чёрной пуговкой. — Вот две есть, иди меряй, я найду тебя, — она всучивает мне две рубашки и ускакивает в другие отделы гардероба. Прячу телефон в карман брюк и плетусь в одну из раздевалок. Обхожу пару девушек и парней, быстро заскакиваю в свободную кабинку. Не хочу торчать ещё и в очереди. Тут огромное зеркало в полный рост, маленький стульчик рядом со мной, а с правой стороны крючок для верхней одежды, но я вешаю туда две рубашки и снимаю, слава богу, свободную кофту без каких-либо застёжек. Беру с вешалки малиновую рубашку и, даже не расстёгивая пуговицы, натягиваю через голову. Она свободная и не сильно прилегает к телу, но рукава… Мне точно будет неудобно употреблять пищу, и всегда буду бояться её запачкать. Как никак, средства для стиральной машинки дорогие, а сам я не очень люблю стирать. Аллергия на химию. Когда я мою посуду, мои пальцы покрываются мелкими ранками и безумно чешутся. Часто подумываю есть из пластиковой посуды и просто её выбрасывать, скоро и пластырей дома не останется. Быстро снимаю её и даже не вешаю обратно, просто кидаю на тот стульчик в уголке. А вот вторая рубашка мне симпатизирует в три раза больше. Беленькая, на рукавах удобные пуговки, которые держат ткань так, как мне удобно. А эта вышивка в районе правой груди… Английская буква «X» … Что бы это означало? Поправляю воротник и даже немного в ней позирую. Удобная… Люмин настоящая ведьма, чтобы опустошить мой кошелёк… — Итэр! — слышу голос и то, как мою шторку нагло отдёргивают. Я оборачиваюсь и медленно ловлю сердечный приступ. — Смотри! Десять футболок по два разных размера — померяешь, — девушка всучила мне их в руки, даже не смотря на мое побледневшее лицо. — Новая коллекция джинсов клёш, померяешь, — сверху футболок мне всучила четыре пары штанов, а мои руки уже невольно начинают болеть, — и вот ещё пять толстовок с аниме, к моему удивлению, оно стало модным, держи! — пару толстовок упало на мою макушку, и Люмин со смешком закрыла шторку, пока я с грохотом падаю на пол с кучей вещей. — Н-е-е-т…. — я смотрю на всё это, и мне безумно становится больно в моём хрупком сердечке. — Ну не-е-е-е-т…

***

— Ну не плачь, зато модный, — сестра гладит меня по макушке, а я, уложивший свою голову на её колени, рыдаю от списывающегося счёта с карты. Мы сидим на скамейке, ведь мне нужно отойти от инфаркта и сердечного приступа одновременно. Это слишком жестоко по отношению ко мне, я же ангелочек без крылышек… — Люми… Денег нет… Мир жесток ко мне… — ною в чужой кардиган, словно маленький ребенок, мне можно. — Не надо преувеличивать, нам ещё покупать тебе одноразки, а потом клуб, — ярко, словно настоящее солнышко, улыбается блондинка и перебирает между пальцами прядки из высокого хвостика. — Твою мать… — я снова пускаю слезу, но и ныть целый день не сильно хочу. Подрываюсь с места и хватаю три больших картонных пакета с двумя футболками, белой рубашкой и джинсами клёш. — Пошли, быстрее потратим деньги, быстрее осознаю, что потратил все свои сбережения. Люмин лишь хихикает, довольная тем, что снова меня нарядила как куклу Барби. Главное, чтобы она не была грустной и я, как её брат, поднимал ей настроение. Оно у неё и так шаткое, то плакать начнет, то, спустя секунду, будет злая на всех как последняя собака, обвиняя всех во всех своих проколах жизни. Со мной она быстро успокаивается, выплёскивает свои эмоции на мне. — Никогда не забуду, как ты в порыве злости пошла и накрасила мне ногти розовым лаком, — она смотрит на меня большими глазками и снова заливается смехом. — Ха-ха… Прости! В школе доставали, вот и выплеснула нервы… — признаётся она, а я резко останавливаюсь на месте. — Кто? — без смеха… Без улыбки спрашиваю у Люмин. У меня шок, и сердце застыло в недопонимании, она мне не рассказывала. — А… Ой… — она снова прикрывает губы ладошкой и смотрит на меня уже виноватыми глазами. — Итэр, не бери в голову, это было в прошлом! Пошли… Пошли тусить… — я замечаю, как она начинает покусывать свою внутреннюю щёку и слабо теребить между пальцами край кофточки. — Так, дома поговорим, пошли, — я прохожу мимо неё, даже не беря за руку или ещё что-либо, не знаю, почему это меня так задело. Недоверие или скелеты в шкафу… Меня это раздражает, раздражает, когда ты для человека как открытая книга, а он продолжает ставить новые пароли на свой сейф. Я же выслушал бы… Защитил… — Итэр! — она подбегает ко мне и аккуратно обхватывает мой локоть ладошками. — Я приехала, чтобы не портить нам настроение и не ворошить прошлое… Я не хочу это вспоминать… Не злись, — она смотрит на меня жалобными глазками, и я сдаюсь. Любой мужчина в её власти, даже брат. — Ладно… Тяжело вздыхаю и заворачиваю в отдел табака и прочей дряни. Она уже позабыла о недопонимании минуту назад, может, это и к лучшему… Но теперь я чувствую себя не очень хорошо. Сжимаю в ладонях кончики рукавов лёгкой кофты с мишками и только спустя пару окликов сестры замечаю её. Подхожу ближе, и она тыкает пальчиком стекло, где находились красивые и яркие коробочки. Я бы купил их, чисто чтоб на полочке стояли. Умеют же производители привлекать клиентов. — С апельсином? — она смотрит на меня, а я разглядываю все варианты, и от этих цветов радуги и пастельных оттенков мне становится плохо. — Глаза болят… — снимаю очки и потираю двумя пальцами веки, что-то я старею. — М… Может тогда ананас… Или голубика… Клубника? — она проскальзывает передо мной и идёт к более дорогим фирмам, мне точно не туда. Я цепляю взглядом причудливое название и искренне не понимаю, как можно такой вкус передать в клубке дыма. Дотягиваюсь до края кофточки Люмин на спине и дергаю на себя, она пищит, ведь чуть не грохнулась спиной назад. Подбегает ближе, и я указываю пальцем чуть выше фруктов. — «Солёная карамель»? Уверен? — она снова любопытно смотрит на меня, и я утвердительно киваю. — Хм, ты всегда выбирал что-то особенное… Может, второй вкус? — Из моего кошелька уже постепенно вылетает моль, пошли на кассу, — Люмин пыталась снова уговорить, но в этот раз своими женскими трюками в виде милых глазок и губ уточкой. Молча подхожу к человеку за стойкой и трачу свои последние копейки с телефона. Технологии — нечто, конечно. Парень улыбается и лишь машет мне ручкой, пока выхожу, чуть сильнее толкая стеклянную дверцу. Люмин проскакивает за мной, пока дверь сама не закрывается. — Пошли на улицу, — сестра ловко забирает два пакета из моих рук и убегает в сторону выхода. Я устало вздыхаю и медленными шагами иду к выходу из здания. Разглядываю красивые прилавки с яркими бомбочками для ванны самых разных форм. Сердечки, большие шарики с разными оттенками цветов, цветочки… Останавливаюсь у одного из этих магазинчиков и поглядываю то на выход, то на этот магазинчик. Люмин мне много чего подарила, как сам свой приезд ко мне, так и кофту, в которую я сейчас одет, а бомбочки тут очень пахучие и качественные. — Ладно, ещё не все копейки потратил,— решительно вхожу в помещение и задыхаюсь от запаха химии. Как тут люди вообще работают? Закидываю свою новую привычку в пакет и постепенно разглядываю каждую игрушку для ванны. Ну а как их ещё назвать? Побулькают и навоняют, и всё, а потратил на них все сбережения. Но девушкам они нравятся, особенно Люмин, она обожает блестящие вещицы со стразиками или блёсточками. Это не относится к её стилю одежды, но я уверен, её квартира — это ад для дальтоников. Присматриваю пару бомбочек размером с мою ладонь и принюхиваюсь. Запах не тот, она любит свежее и сладкое. Снова гуляю между причудливыми бочками, в которых и лежит вся эта красивая химия. Замечаю сердечко с блёстками, да и ещё запах манго и клубники, ей точно понравится. Зову работника и прошу запихнуть в красивую коробочку эту вещь. — Только можно новую? А то мало ли кто к ней притрагивался, пожалуйста. Девушка мило улыбается и уходит за запакованной бомбочкой из склада. Всё-таки я придирчивый человек, хоть сердце и начало сильно стучать. Никак не привыкну быть клиентом… Подхожу к кассе и вижу там нежно-апельсиновую коробочку с порезанными внутри ленточками оттенка голубого неба. Внутри посередине лежит целое сердечко в тонкой плёнке. Прекрасно. Девушка за столиком аккуратно заклеивает двойным скотчем края маленькой коробочки и для красоты ещё наклеивает бантик. Люмин пищать от красоты будет, я уверен. — Держите, — она протягивает мне вещь, и я прячу эту коробку под слои одежды в пакете. Трачу уже точно последние деньги на этот подарок для наглой особы, поселившейся в моей квартире. — Для девушки? Я осекаюсь и смотрю снова на девушку с причудливыми кудряшками цвета ночи. — Не, сестре, — улыбаюсь и перехватываю удобнее пакет. — Любит она такие безделушки. — Тогда простите за мою бестактность! — она поспешно приносит извинения, и я даже удивился, что такого в обычном человеческом любопытстве? — Всё в порядке! — неловко выдаю улыбку и пытаюсь улизнуть. — Извините, мне уже пора, хорошего дня! — Приходите ещё! — она махает мне ладошкой, а я просто киваю. За стеклянными дверьми вижу Люмин, которая уже вовсю выпускает пар клубничного вкуса и печатает кому-то на телефоне. Дверь слишком тяжёлая, и мне нужны усилия, чтобы выйти на свежий воздух и на теплое солнышко. — Ты чего так долго? — Знакомого встретил, — вру я и становлюсь рядом с сестрой. Подарок вечером сделаю, пусть думает, что он куплен до её приезда. — М… Попробуй вкус, всё-таки уже на три процента здоровее станешь! — она толкает меня в плечо, сильно ойкаю, ведь ударила она прямо в тот синяк. — Больно?! — Не-не… Всё в порядке… — шиплю от боли и роюсь в пакете в поисках этой одноразки. Быстро распаковываю и сразу выбрасываю картонную упаковку в мусорный бак у входа. Она снова делает затяжку и выдувает мне прямо в лицо. — Узнала бы мама, убила бы… — хихикает блондина и выключает телефон. — Не дети уже, — не выкупаю её шутки и выдыхаю первый клок дыма. Как обычно, не жалею о своем выборе. — Но мы же её дорогие дети… Ты не представляешь, как она плакала после твоей второй операции… Они с отцом были в полной панике, — Люмин грустно опускает уголки пухлых губ в гигиеничке. А мне нечего сказать, я помню лишь третье свое пробуждение от наркоза и сильнейшие боли в голове. — Ты тогда забыл нас, а при втором пробуждении забыл Альбедо. Он в истерике был и уже планировал план, как стать снова друзьями с тобой, — она выдыхает комок дыма снова мне в лицо, смахиваю его ладонью. — А я-то думаю… Чё он разревелся у меня на коленях… — Люмин хохочет, хватаясь за живот двумя руками. — Жаль, я не снимала! Ты при первом пробуждении такой бред нёс, что отец еле сдерживался от того, чтобы не сдать тебя в мягкие стены. Я не помню, что бормотал после наркоза, но, надеюсь, не про то, что я чуть случайно не съел окурок сигареты в шестнадцать лет за школой. Альбедо откачивал меня. Всё-таки я не ангелочек в своей жизни, но и не настоящий демон с сотней грехов на плечах. Я и не псих, но явно не здоровый полностью. Снова выпускаю дым карамельного вкуса, и он быстро растворяется в воздухе, а желание уехать домой и отдохнуть с сестрой при просмотре фильма, а не в громком клубе, поднималось всё больше и больше. Пить я точно не буду, мне завтра утром нужно нормально одеться на прогулку с кое-каким парнем…

***