По ту сторону объектива

***

— Зачем нужно было брать на слабо того мужика, который больше тебя в три раза? Слабый ветерок развевает мои блондинистые пряди растрепанного хвостика. Девушка обнимает меня за шею и прекрасно устраивается на моей спине, пока я размеренным шагом иду по набережной вечернего Берлина. — Этот козёл насмехался надо мной! — Люмин пьяно воротит носом и чуть не падает назад спиной. Я нагибаюсь вперёд, чтобы та упала обратно на мою спину. — Люмин! Сиди на спине спокойно или поедешь на скорой в больничную койку солдатиком! — удобнее подхватываю сестру под колени и выдыхаю, она ещё легче, чем я. — Больше не позволю твоей импульсивной натуре с кем-то разговаривать. — Ну-у-у, солнце, зато я выиграла, хе-хе… — она глупо хихикает и прижимается к моей щеке своей макушкой. — Ты выиграла, потому что у него прихватило печень, мужику было явно не двадцать три, — как вспомню эту сирену и врачей и как я пытался заткнуть блондинку, которая кричала неосознанно глупости. Не хватало ещё и её из полицейского участка забирать в первый же день её приезда. Тащить на себе девушку, три пакета с одёжкой — не сильно лёгкое дело, которое я делал в своей жизни. Да, Люмин не в первый раз тащу, но в этот раз она бонусом ещё и пьяная. Красивые фонари освещают дальнейшую дорогу домой, почему мы не поехали? Люмин бы укачало, а мне ещё одни казусы этого дня не нужны. Я отдохнул неплохо, потанцевал с сестрой, даже решился выпить за компанию с ней текилу, но не больше. Почему пить не люблю?.. На то есть свои причины. — Братик… — Люмин слабо отзывает меня, и я внимательно её слушаю, останавливаясь на пути, чтобы подкинуть её выше на своей спине. — Почему ты такой нелюдимый?.. — она грустно меня спрашивает, и я даже выпадаю на пару секунд из реальности. — Разве? — чего это вдруг ей взбрело такое спросить… Я же совсем не нелюдимый… — Ты удалил все соцсети… Тебя нигде не найти… И словно засел в своей коморке, норе… — Люмин шмыгает носом, а мне уже становится неприятен этот разговор. — Поставил глупые правила жизни, ты боишься перемен? Я останавливаюсь на месте, смотрю в серые плитки дороги. Я не слышу, как урчит вода за металлической перегородкой, не слышу, как мимо нас проезжает пару такси и обычные машины. Боюсь перемен? А зачем они, если и так хорошо живётся… — Люми, не беспокойся обо мне, я не маленький, в конце концов. — Но… — Тш… — я отпускаю одну её коленку, чтобы нежно провести по блондинистой макушке. — Спи, домой донесу и уложу сам, отдыхай. Люмин хлопает ресницами и окончательно расслабляет свою голову на моем плече. Снова перехватываю её ногу и иду уже в полной тишине, направляясь в сторону дома. Впереди меня ловко пробегает рыжая кошка и запрыгивает на скамейку рядом со мной. Она смотрит на меня зелеными, словно изумруд, глазами и мяукает. — Прости, для тебя у меня ничего нет, — неловко улыбаюсь животному и иду вперед, а эта прохвостка поплелась за мной, тихонько подпрыгивая сбоку меня. — Ну и чего тебе? Она снова мяукает и Люмин потирается кончиком носа об мое плечо, словно он у неё зачесался. Девушка снова положила на мое плечо макушку, и теперь с кошкой ухожу домой. Надеюсь, она не забежит в подъезд, мои соседи мне этого никогда не простят. Вспоминаю кошку дома у Альбедо, она безумно на него была похожа. Интересно, она до сих пор у него сидит или художник её выгнал?

***

В квартире прохладно, даже слишком. Из приоткрытого за тёмной шторой окна в помещение проникает прохладный ветерок весенней ночи, а мрачные покрывала большой постели пропитались холодом. Стеклянный стакан с такой же холодной водой медленно опустошается, а записи черной шариковой ручки продолжаются и продолжаются на слабо пожелтевших страницах ежедневника. Стук в дверь — звук скрежета шарика ручки об слой бумаги резко исчезает, а последующему громкому и резкому звуку послужил закрытый блокнот. — Кто? — с хрипотой от фильтрованной воды из стакана спрашивает парень и прожигает взглядом дубовую дверь с боку. — Твой несчастный помощник, — грубо отвечает синеволосый и нагло входит в номер отеля. На пороге стоит парень в однотонной фиолетовой футболке и в темных шортах с большими карманами и с висящими ремешками. Его передние прядки забавно были заправлены назад за макушку, их держала маленькая заколка того же цвета, что и его свободные шорты. — Сяо, вижу, ты весь на взводе, — лыбится тот и с такой же наглостью, возможно, даже больше, падает на чужие простыни, разминая свои мышцы. — Не твоего ума дело, хоть капля уважения у тебя имеется? — Сяо оборачивается на парня в его постели, и тот ни капли не стыдится. — М-м-м… — синеволосый показательно задумывается и словно осмысливает мировой заговор. — Нет? — Я заметил, — бурчит брюнет и отворачивается к своему блокноту, который он быстро захлопывает ладонью и прячет в выдвижной шкафчик. — Ты куда завтра намылился? — парень с радужками цвета сапфира перекатывается на грудь и сдувает прядь с бледной кожи лица. — Отменил все свои дела, предупредил директора, что завтра тебя не будет. Ты планируешь суицид или что? — Не смешно, — Сяо хмыкает и отодвигает стул, уходит в сторону окна, замечая позднее время на часах. — Просто появились дела. — Да ты что? — Скарамучча снова показушно обижается и перекатывается обратно на спину, помяв уже все тёмные простыни постели. — Даже спасибо за помощь сказать не хочешь, вот и помогай тебе после этого. — Помощь? С чем ты мне помог? — Сяо поворачивается и, словно котенок, в недоумении смотрит на наглую особь на своей кровати. — Думаешь, Итэр ни с того ни с сего бы тебя позвал гулять? — Скарамучча улыбается и получает взгляд полного страха и удивления. — Что ты ему сказал? — со скрипом в зубах спрашивает молодой айдол. — Да так, ничего. Просто, не упусти свой первый шанс нормально с ним пообщаться, а то больше тебе помогать не буду, уяснил? — Скарамучча! — Сяо пыхтит от злости, ведь этот человек напротив него мог наговорить много чего, и будут ли эти слова в пользу брюнета — знать никто не может. — На съёмках нормально поговорить с ним не можешь, а потом сидишь и жалуешься мне, какой ты идиот и хотел тогда сказать совсем иное, — синеволосый встает с чужой кровати и медленно направляется в сторону выхода. — Я ушел, бай-бай, — махает рукой Скарамучча, быстро закрывая дверь от летящего в него будильника. Вещь разлетается на винтики и пружинки, отскакивая пару раз по полу. Сяо сжимает кулаки и сразу же их разжимает, трудно дыша носом. Он оседает на край помятой постели и разминает выпирающие костяшки, пытаясь отвлечь себя от наступающего и раздражающего гнева в теле. — И почему я такой вспыльчивый?.. Он же ничего плохого не сделал… — брюнет случайно царапает ноготком кожу и шипит. Раскрывает ладонь и смотрит на недавно заживший шрам от осколков стекла того хрупкого стакана, невольно жмурясь. — Или само упоминание Итэра вызывает бурю эмоций? Не знаю… — Сяо цокает и снова поглядывает с постели на чуть приоткрытое окно, свежий воздух он всегда любил, ненавидит запах гари и плесени, а на улице совсем недавно прошел маленьких дождик, оставив после себя одну сырость. «Если лягу спать с открытым окном — пострадает моя шея, лучше закрою» — мыслит парень и проходит босыми ногами по прохладному кафелю номера к стеклу, оформленному чистой белой рамкой. Совершенно обычный и уютный номер, даже если увидишь силуэт в окне — и мысли не будет, что там спит знаменитость или же популярный человек. Сяо щёлкает ручкой, пробегает глазами по звездному небу, ища возможное созвездие, но так и не находит. Прикрывает густые ресницы и быстро задёргивает штору. Проходит в сторону светлой лампы и мимолётно нажимает на сенсорную кнопочку, выключая последний источник света в комнате.

***

— Итэр, ты уверен, что хочешь с ним встречаться? Скользкий тип, — парень с маленьким пучком за макушкой черкает карандашом и неумело проводит линию немного кривой вазы. Дальние гулы коридора блондин не слышит, как и чужих криков на большой перемене. Он сидит напротив художника в дальнем углу и перебирает в руках мягких брелок с его белоснежного портфеля. На нём около пяти брелоков из разных аниме и три брошки, которые плотно закреплены острой иголочкой на ткань. — А что я теряю? Вижу, что в меня влюблен, а он хоть и скользкий, но сильный и высокий… — бурчит парень и тихо чихает от поднявшегося облака дыма от дурных побегушек его одноклассников. — Всё равно, он мне не нравится, будь осторожен. Подростковые любовные похождения заканчиваются не сильно хорошо, — парень с небесными радужками снова проводит линию и тихо матерится, доставая из пенала с нарисованными кактусами ластик. Его пушистые волосы словно купа гнёзд соловеек, он за ними совсем не следит, вот и выглядит как только что высушенный котёнок после водных процедур. — Кисточка, я не девушка, которая может залететь, мне-то чего бояться? — Итэр раздвигает колени чуть шире и опускает ноги на пол, не заботясь о чистоте своих светлых брюк. — Разрыв сраки тоже не уступает залёту, знаешь ли, — отшучивается парень, и по молчаливому приказу блондина около него пинает дверь один из парней, и она сильно бьёт того по плечу. — Ай! Бляди, съебали! — художник выглядывает из-за двери и болезненно потирает плечо — его взгляд полон жажды крови и убийств. — Альбедо! Т-там… — Итэр прикрывает рот рукой и пытается сильно не смеяться, пока сверху вниз на парня рядом смотрит их учительница по биологии. — Ой… — Альбедо смотрит на женщину и глупо моргает. — Извиняюсь… — Не ожидала я от тебя такого… — осуждающе цедит та и с цокающим звуком туфель уходит дальше по коридору, в то время как Итэр заливается смехом на все помещение. В одноклассника полетело пару карандашей пастельных оттенков и сменка для обуви. — У кого-то репутация одуванчика уже полетела в канаву, — Итэр смеётся и ловит перед собой чужой портфель одной из девочек класса, который кинул бессовестно в него светловолосый. — Сказал тот, кого спалили за курением за школой, — Альбедо бурчит, медленно поднимается с грязного пола. — Уходим, через минуту урок по алгебре, математик не потерпит нашего опоздания, — он аккуратно заправляет прядки волос за косички по бокам и прячет свой блокнот с крафтовой бумагой обратно в шоппер. — Да-да… — И ещё раз повторю, этот человек мне не кажется хорошим, но я не в ответе за твою жизнь, — легко бросает слова парень, пока спускается по лестнице вниз. А Итэр, стоящий с открытым портфелем, роняет один из своих брелоков на пол, пугается звонкого звука удара пластика об плитку коридора. Альбедо сначала ждёт блондина на лестничной площадке, но тут же его глаза чуть расширяются в удивлении и он опускает голову вниз, словно не замечает ничего. Длинноволосый оборачивается назад и видит объект своего школьного несчастья. Этот человек слабо улыбается и нагибается за штучкой парня рядом. Протягивает. — Держи, цыпленок… — его глаза смотрят прямо в радужки сладкого мёда, отчего последнему приходится в смущении отвести взгляд. — Мы не настолько близки, чтобы ты мог меня так называть… — шепчет Итэр и забирает свою вещь из чужой ладони. — Тогда… — он чуть нагибается и упирает кисть в стенку рядом с блондинистой макушкой. — Что нам мешает стать ближе?

***

Я, наверное, пролежал на постели минуты три после пробуждения. Не слышу звонкого щебетания птиц за окном, и слава богу, голова немного побаливает. Лучики солнца ползут по белоснежному одеялу, а на часах было ровно девять утра. Убираю руки чуть выше и укладываю на ладони свой затылок, смотря прямо в натяжной потолок. Сон? Не думаю, скорее всего, воспоминания возвращаются… Даже интересно становится, кто это мог быть. Лица я не узнал, оно было словно размазанным мылом на зеркале. Не могу понять форму лица или же цвет радужки его глаз… А голос… Такой глубокий и проницательный, словно он знает всё и вся. Аж мурашки по коже пробежали. Жутковато даже как-то, я подтягиваюсь и принимаю сидячее положение. Рядом со мной сопит уставшая особа, у которой каре превратилось в неаккуратную мочалку. Она валяется на животе и щекой упирается в подушку. Люмин точно проснётся с головной болью из-за её вчерашней пьянки в клубе, потому иду спасать вроде взрослого, но такого безрассудного человека. Встаю с постели и даже не заправляю за собой кровать, сестра все равно свернётся клубочком. Так оно и случилось, я оборачиваюсь на шорох одеял, там лишь кокон бабочки, ведёт себя как я, ей-богу. Потягиваюсь и хрущу поясницей, такого наслаждения я ещё в своей жизни не чувствовал. В комнате светло, я не зашторивал окна, сил уже на это банально не было. Люмин бунтовала в пьяном бреду и чуть не задела мой дорогой штатив с камерой, тогда я постарел лет на десять так точно. — Сделаю-ка я чай… — шепчу и ухожу в сторону своей скромной кухни, где я слышу очередной всплеск воды. Рыбки, походу, бушуют насчёт корма. Подхожу ближе и быстро засыпаю им мелкие хлопья корма. Делаю обычную утреннюю рутину: заварить чай, умыться, сделать неаккуратный хвостик. Запах заваренного бергамота в двух чашках распространяется по всей квартире. Ухожу с двумя чашками, на которых нарисованы две жабки. Ну не мог же я не принять подарок от Кли! Слишком светлый ребенок, даже думать о том, чтобы довести до слёз, равносильно смертельному греху. Одну чашку ставлю на беленький столик у изголовья кровати, где спит сестра, а свою чашку оставляю на столе. Этот бардак с криво распечатанными фотографиями меня жутко бесит. Просто скидываю их все в полупрозрачную папку на замочке и прячу в выдвижной шкафчик. Мой телефон коротко звенит, и я быстро подбегаю к нему, пытаясь не разбудить Люмин рядом. Забираю телефон со столика и переключаю на беззвучный режим, кому и что от меня надо? Сонно зеваю, присаживаюсь на стул и облокачиваюсь об спинку, та грозно скрепит. Вижу, что мне пришло сообщение, и только потом понимаю — это написал мне Сяо. Чуть не давлюсь горячим чаем и вспоминаю, что мне сегодня идти на прогулку… И как Люмин об этом сказать? А что надеть? И куда нам пойти?.. Сегодня всё в силе? [9:34] Хочу написать ему вопрос, но понимаю, что он тут как бы проездом, а ему-то откуда знать, куда нам сходить пройтись. Вспоминаю один парк, где можно спокойно посидеть, там даже есть красивые водопады… Не огромные, конечно, но глянуть можно.

Да! Можем сначала сходить прогуляться в кое-какой парк, а потом по вечерней набережной пройтись. А то бледный как смерть, на солнце выйдешь, погуляешь хоть. В одиннадцать встретимся возле моста.

[9:37]

Теперь у меня другая проблема… Я, конечно, могу одеться как бомж, но желание покрасоваться в людях у меня появилось ещё с утра. Я что, зря потратил последние сбережения на шмотки вчера? Уж лучше я как человек приду, главное, Люмин не разбудить, а то она меня точно два часа в покое не оставит. Подхожу к картонным пакетам в коридоре, которые пришлось оставить там из-за туши на спине, и достаю оттуда свою молочную рубашку. На улице будет солнце, не хочу обгореть. Кепку на свою макушку и… Шорты? Главное, не испачкать все эти светлые вещи… Вешаю рубашку на спинку стула и ухожу умываться, не могу нормально веки открыть, ненавижу утро. Будешь чувствовать себя человеком только после того, как умоешь свою рожу и почистишь зубы, а для некоторых обязательным пунктом является кофе. Слышу чужое бурчание из моей комнаты, а последующий грохот раздаётся спустя секунду после одного мата. Я выбегаю из ванной комнаты с щёткой в зубах и с испугом, что там происходит?! — Люфи? — щётка мешает мне внятно говорить, я сконфужен. Девушка в одеяле лежит на полу лицом в пол, а её растрепанное каре прикрывает все участки кожи лица. — Итэр… Ты где?.. — она поднимает лениво макушку и оглядывается, словно ищет меня. — Тут я, вставай с пола, я не включал отопление, чтобы на нём вот так валяться, — вытащив щётку изо рта, я ухожу выплевывать пасту, неприятно начинала щипать язык и нёбо. Если быть полностью честным, я не думал, что тот так просто согласится пройтись по Берлину, моему родному городу. Тут я родился и учился вместе с Альбедо, никуда не уезжали и не переезжали… Люмин в моём классе не было, ей нужна была другая направленность, и чтобы нас с ней не дёргать из одной школы в другую, сразу отправили в те, что нам нужны. И всё-таки этот человек знаменитость, а я мало того, что поставил себе правило вообще не водиться с ними, так ещё и позвал гулять… А я ещё и инициатор этого события, класс. Итэр, ты катишься медленно и верно в пизду. Если я ещё и соглашусь на авантюру Скарамуччи, то я могу со спокойной душой писать завещание. Аккуратно расчёсываю свои волосы и чувствую, как кончики блондинистых прядей прикасаются к коже моих икр. Щекотливое чувство, но они слишком длинные, надо будет чуть подстричь их. А то годика два, и уже по полу волочить буду… — Итэр! Подпрыгиваю от громкого звука и швыряю щётку в ванную, ну можно потише говорить? Я же за стенкой! — Тут я! Чего тебе? — я вхожу обратно в свою комнату, Люмин перебирает в руках ту рубашку, которую я вытащил из пакета, в другой руке за ручку держит кружку с тёплым чаем и тремя ложками сахара. Она так же, как и я, любит сладкое. — Ты куда-то идёшь? — Да, по делам, — зачем вру? Она потом не отцепится от меня. Начнет расспрашивать о том о сём, а я не сильно хочу на это тратить время. — Врать не умеешь, сказал бы, что гулять идёшь с другом… — она хихикает и складывает мою рубашку на стол, где вразброс валяются мои записи с разноцветными маркерами. — С чего ты взяла? — я подхожу ближе и забираю свою кружку чая, чуть не капая на молочную рубашку. Моё сердце скоро не выдержит с такими фокусами. — Да так, сообщение на твой телефон одно пришло, а я случайно его заметила… Я злюсь, хмурю свои светлые брови, а она хихикает и притрагивается к моим веснушчатым щекам, чуть прищипывая их. — Щёки покраснели, стесняшка ты мой, — она хихикает, а эти красные пятна у меня из-за злости, мне кажется, из ушей у меня аж пар исходит. — Давай нарядим тебя, куколка ты наша. Я дёргаюсь и чуть не роняю чашку на пол, слава богу, я успел её поставить на край своего рабочего стола. Что-то мне нехорошо от этого прозвища… Я сам пугаюсь своей реакции, а девушка и подавно рядом со мной. — Ити? — Всё нормально, просто не называй меня так, хорошо? — я улыбаюсь и слабо хихикаю, сонно присаживаюсь обратно на стул, ноги что-то болят… Почему-то это прозвище меня пугает… Это из моей потерянной памяти? — Так… Давай косичку тебе аккуратную сделаем, — она отводит меня от этой ситуации и перехватывает мои длинные волосы, ахая от удивления. — Они такие длинные… И мягонькие, тебе каждая девушка бы завидовала, и я в том числе! — она хмыкает и расчёской распределяет по три больших пряди. — Ты же сама каре обстригла, так чего возмущаешься? — я жду, пока мои пальцы перестанут дрожать, неужто это всё от этого слова?.. Я чё, кукол боюсь? — Хм! Не твоего ума дело, — она меня дёргает за волосы, и я от боли ойкаю, что ж, в данной ситуации у меня нет права на шуточки в сторону Люмин. — У тебя есть короткие белые шорты? Под свободную рубашку объёмные шорты никак не смотрятся. — Хм… Ну есть одни, только не уверен, что к ним будет ремень. С меня-то всё спадает без него… — не люблю я свою худобу… Из-за быстрого метаболизма, сколько бы я не ел, вес мой никак набраться не может. — Свой дам, белый матовый, — она заплетает последние штрихи причёски и достаёт из кармана тоненькую белую резинку для волос. — Иди надевай рубашку, а я покушать нам риса сварю. У тебя есть вареные овощи? — Да, в морозилке есть нарезанные, с рисом в мультиварке свари, — я беру белое зеркало с одной из полок и разглядываю свою причёску: кудрявая чёлка, косичка, слава богу, ровная. Люмин уходит, а я покорно снимаю футболку с зелёным авокадо, которая мне приглянулась ещё прошлым летом. Нечасто я могу купить вещь и пользоваться ей дольше года, а эта пока не надоела. Ловко растягиваю первые пуговицы у горла и надеваю сразу рубашку через макушку. Она такая тонкая и лёгкая, что от любого порыва ветерка немного поднимается, не критично, но бегать в ней не стоит, наверное. Снимаю домашние штаны в серую клеточку и беру с полки свои белые шорты. Из-за длины молочной рубашки их почти не видно, как будто я в одной рубашке вышел на улицу, но некоторых извращенцев в парке я огорчу. Довольный кручусь вокруг себя и любуюсь летним и лёгким прикидом. На коленях пластырей не осталось, но корки от ранок ещё присутствуют. В любом случае, не критично. Подхожу к свой шкатулке с серёжками и всякими побрякушками. А почему б не повыделываться? Аккуратно достаю золотую цепочку с кулоном в виде солнышка, у Люмин есть такой же, только в форме маленького месяца. А на ухо нацепить… Может, серёжку с двумя маленькими золотыми бабочками? А почему нет? — Итэр! Я поесть приготовила! Пиздуй сюда! — Иду! Быстро застёгиваю длинную сережку на мочке уха. Забираю с полки свои белые очки и надеваю их на свою переносицу. Ухожу на кухню, где чую вкусный запах вареного риса с овощами. Давно я нормальную еду не ел.

***

— Ну где же он… Я верчусь вокруг себя и оглядываюсь на мосту, уже начинаю переживать, что тот не придёт. Сяо мне написал лишь обычное «ок»… Ненавижу, когда так пишут, убить готов. Но права на это я никакого не имею… Аккуратно поправляю свою белую с голубой бабочкой панамку, становлюсь на носочках, чтобы посмотреть вдалеке на другой конец моста. Может, решил пошутить? Да нет, он не похож на такого человека… Или я в очередной раз ошибся? Но мои сомнения разрушаются с громким треском стекла, когда до моего плеча прикасаются, я снова подскакиваю на месте. Мои очки звонко летят на пол, а я медленно открываю веки и вижу человека, которого я не узнал, если проходил бы мимо. Только по глазам узнаю Сяо… На его изумрудной макушке тоже темная панамка, только вот там тоненькими серыми линиями нарисованы узоры китайских драконов. Чёрная маска натянута на кончик носа, наверное, чтобы не узнали… На плечах тёмная кофта на застёжке с большими карманами, а взглядом я задеваю майку с высоким воротом, она плотно прилегает к телу, на которое я сейчас бесстыдно пялюсь. — Напугал? Извини… — он неловко почёсывает затылок и нагибается, чтобы отдать мне мои белые очки. — Не разбились? — Стекло не хрупкое… не переживай… — как-то не приходя в себя, я забираю из чужих ладоней очки и лишь протираю стёклышко рукавом молочной рубашки. — Кхм, пошли сначала вон туда, — я указываю пальцем в сторону парка, до которого можно добраться по набережной. Он лишь покорно мне кивает, а я понять не могу, почему я так переживаю? Это же просто прогулка знакомых… Тогда почему сердце так быстро бьётся? Наверное, из-за очков переживаю, да, всё верно.

***