По ту сторону объектива

***

— Господи, слава богу, эту студию никто не занял, иначе промокли бы под дождём… Как же так? Он не посмотрел погоду? В такой день начинается настоящая буря после двенадцати, меня чуть не сдуло. Спасибо, хоть показал, где спрятаться можно… Я смотрю на брюнета и невольно подаю смешок. Теперь он смахивает на Альбедо с утра. — Что? — Он смотрит на меня, словно кот в недоумении, я вижу даже, как он воображаемое ушко опустил вниз. — Да так, ничего. Можно полотенце для моих вещей? — Я раскладываю детали и молюсь всем богам, чтобы они были целы. Я чуть почку не продал за эти материалы. — Конечно, — Сяо копается в своих сумках, и по-моему, где-то тут он и живёт. Или же, тут только вещи для съёмок. Он протягивает мне белое махровое полотенце, и мне даже жалко им вытирать объективы от воды. Пока я чищу вещи, неосознанно провожу языком по нижней губе и ойкаю. По-моему, губы обсохли и уже до крови потрескались… — Ц Я рыскаю по карманам брюк пепельного оттенка и пытаюсь найти хоть какую-то гигиеничку, потому что так я останусь с одним мясом на губах. Нахожу блеск… Вообще не ебу, чем он мне поможет, но хоть что-то. Я быстро мажу обсохшие губы и хочу её уже спрятать обратно в карман, как меня отзывает темноволосый рядом. — Можно попробовать блеск? Тоже губы чуть обсохли. — Не могу понять, куда он смотрит, то на мой нос, то в мои глаза… И вообще, это не гигиенично… — Ладно… Держи, — Я протягиваю ему вещь персикового оттенка, но тот не спешит её брать. Он лишь подходит ко мне ближе, и я в недоумении упираюсь об край стола. Чего это он? — Сяо, что ты… Но договаривать я не успеваю, как чужие руки упираются по бокам меня о стол, а на своих треснутых до крови губах я чувствую чужие. Я сильно жмурюсь, сердце бьётся невероятно, я просто не мог двинуться. Сердце, и вправду, словно в пятки ушло, а в комнате на несколько градусов поднялась температура. Чувствую, как чужие губы прикасаются то к моей нижней, то к верхней. Я плавлюсь, словно подросток, но поделать ничего не могу. Хочу оттолкнуть, это неправильно… Но я только сжимаю чужую кофту тёмного цвета в плечах и медленно сажусь на край стола. Не могу остановиться, губы болят от чужих зубов, в лёгких воздуха я уже не имею. Его руки прикасаются к моим бокам. — Мх… Мои очки соскальзывают с переносицы и звонко падают на пол, ладони верно запускает под мой объёмный свитер и прикасается прохладными руками к моей тёплой коже. Нельзя, нельзя, но я не могу… Я чувствую, как он становится между моих ног и просто хочу умереть, ощущаю его тяжёлое дыхание у моего лица и, о боже… Кажется, я полностью пропах ароматом лотоса. Он отрывается от моих губ и без слов, без комментариев, игнорируя мои слабые попытки оттолкнуть его. Прикасается к моей мочки уха, что-то шепчет, а что, понять не могу… — Мха… С-ст… Он спускается к моему вороту и отводит его в сторону, нужно прекратить, я так умру. Его руки поднимаются по моему животу, а я готов упасть спиной на стол, но меня держат, не дают убежать. И, о боже… — С-Сяо…

***

— Блять! Я словно ошпаренный подскакиваю на кровати и тяжело дышу. Давлюсь своей же слюной и пытаюсь откашляться, а сердце моё не перестаёт колотится. Часто начинаю моргать и не понимаю, что с моим разумом не так. — Какого хуя… Матерюсь много, а кто б не матерился? Как такое мог создать мой мозг, да ещё и я всё прекрасно ощущал. Чувствую, как мои щёки горят, а чувство стыда невероятно заполняет мою душу. Как я буду ему в глаза смотреть? Мне понадобится неделя, чтобы от этого отойти… Согнул ноги в колени и зарылся в них лицом. Я и не заметил, как на моём животе лежит чужая рука, а рядом мирно сопит человек. Скрепу челюстью и почёсываю свою блондинистую чёлку. В окно светит раннее солнце и снова лучами ползёт по белому одеялу ко мне, а я хочу сбежать от него. Смотрю на спинку кровати, на которой стоит пульверизатор и снова смотрю на художника. — Я предупреждал…– Хватаю вещь и другой рукой убираю чужую. Похоже, эту соню ничем не разбудишь, вода тут не сильно тёплая… Моя тень нависает над Альбедо и я пшикаю на него с пульверизатора. Он, словно кошка шипит и пытается спрятаться от холодных капель воды. Я наблюдаю с садисткой улыбкой, как тот мучается в агониях. — А я говорил не прикасаться, — улыбаюсь и снова пшикаю на парня, но тот уже залез по мокрую макушку под одеяло, и достать его я не могу, — ладно-ладно, вылезай. Мне к половине первого нужно быть в центральном парке. А сейчас… — Я смотрю на современные часы на прикроватном столике и вижу на циферблате начало девятого. «– С таким сном, я должен был проснутся в шесть утра, или раньше…» — Итэр… — Слышу хриплый вой под одеялом, и эта туша, всё-таки, вылезает из тёплой ткани и чуть не падает с постели, — ты че так рано… — Я ж не бездельник, как ты, пашу, как конь.– Огрызаюсь я из-за паршивого настроения с утра. Мне срочно нужно пойти умыться. Я игнорирую любые вопросы или ответы и ухожу в свою родную ванную комнату, где я бы хотел прожить всю жизнь. Тёплый пол работает регулярно и в помещении всегда приятная температура. Свет неяркий, такой нежный для глаз спросонья. Махровый коврик греет босые ноги, и я протяжно зеваю. Как же я хочу остаться дома, но меня жизнь не спрашивала, хочу ли я рождаться. Беру в руку белую щётку и на автомате — мятную пасту, приступаю чистить зубы. Вкус её немного щиплет, но к такому я привык с детства. Вспоминаю, как мы с Люмин чуть ли не ссорились из-за цвета щёток, а одинаковые нельзя –перепутали бы. В комнате приятно пахнет ванилью и разными шампунями, иногда даже голову кружит. Я не стал искать светлые тона для кафеля и взял на подобие тёмного дуба. Никогда не жалел о своём выборе, и сейчас не жалею. Слабый свет по бокам зеркала освещает моё лицо, и с горем пополам, я смог сконцентрировать своё зрение. Красные отёки сильнее расплылись на моём лице, а растрёпанные волосы запутались в кончиках. Моё желание всех послать росло всё выше и выше, так же, как и желание бросить всё к херам. Но я вздыхаю и выплёвываю пену от пасты. Быстро умываюсь и тру свои глаза, как же я не люблю утро. Я сонный, как моль, слепой, как крот, и при таком состоянии вы мне говорите что-либо делать? Беру в руки расчёску из выдвижного шкафчика раковины, где у меня творится, ну, полный бардак. Надо будет как-то потом с этим разобраться. Маленькие бутылочки с маслом для кончиков волос валяются среди заколок и прочей ерунды, стоп, что тут делает коробочка с палочками для аромата? — Чёт пора голову лечить… Уже всё забываю. — Бурчу и пытаюсь расчесать своё гнездо расчёской с деревянной ручкой. Уже от раздражения начинаю рвать волосы, но мои психи останавливает чужая рука, которая перехватывает вещь из моих рук. Я пугаюсь и чуть не бью Альбедо локтем. От же придурок, я ж предупреждал, что пугливый. — Не дери прекрасный шёлк, давай помогу.– Альбедо второй рукой ловко берёт сзади меня раскладной деревянный стульчик и ставит его прям мне под задницу. Выбора у меня нет. Присаживаюсь на стул и почёсываю глаз, словно ребёнок, которому по утрам мама делает тугие хвостики да косички. Я чувствую, как он нежно расчёсывает мои локоны, и возможно, я бы хотел, чтобы он оставался хоть только по этой причине. Я не слышу звук вырванных волос, как делал до этого, даже боли той не чувствую. Клюю носом и решаю делать два дела одновременно, беру крем для лица и хоть как-то пытаюсь себя привести в порядок. Не люблю отечественную фирму, всегда заказываю из Кореи, хоть и дорого до жопы. Мне ещё нравится их визуализация, очень мило. Тут нарисована какая-то милая свинота, и просто открываю крышку. Двумя пальцами набираю крем и растираю по лицу, боюсь, увидели бы это незнакомые люди — ждали бы уже под подъездом. — Хм, следишь за собой? –Альбедо хихикает, а я грозно щипаю его за локоть. — Тебе б тоже не помешало, несёт за километр.– Получаю щелбан по затылку, что ж, признаю, плохо пошутил. — Я не привык просыпается так рано… –Альбедо откладывает расчёску и минуту разглядывает мои волосы, я уже втёр крем в свои щёки, и они приобрели более-менее живой оттенок, — какую причёску сделать? — Какую хочешь, главное, чтоб в лицо не лезли. — Монотонно отвечаю и беру в ладони уже крем для рук с каким-то нарисованным челипиздриком на упаковке. — Могу налысо побрить Теперь пинаю его я, что ж, веду себя с ним, как с братом, а не другом. В жизни мне всегда не такого хватало. Сестру я и пальцем тронуть не мог, в то время, как братья могли друг друга с дерева скидывать и потом смеяться. Руки увлажнил, лицо в норме и я умылся холодной водой, осталось с волосами разобраться и понять сегодняшнюю погоду. Что-то Альбедо долго возится, точно, он же творец, совсем забыл, что он сейчас из моих волос кувшин слепит. И бонусом цветов приклеит. — Ты чего вскрикнул? Кошмар? — Вдруг начинает художник и продолжает плести мне одну косичку с боку. Я снова вспоминаю тот сон, и лучше бы это был кошмар, но я же не могу ему сказать, что я, буквально, сосался с Сяо в студии, сидя на столе для работы? Конечно, он замечает мои красные уши, а кто б не смутился? Но я не отвечаю, просто продолжаю смотреть в отражение, и моё уставшее лицо напоминает побитую собаку, хотя это только середина недели. — Что кушать будешь? — Альбедо что-то творит с моими волосами с другой стороны, а я просто уже словил дзен. — Что-то, кроме бутербродов… Меня от них уже тошнит.– Шепчу и чувствую, что мои волосы уже собирают в высокий хвост. Бесящая чёлка до сих пор осталась торчать спереди, но я спокоен. — Тамагояки будешь? — Альбедо чуть сильнее, чем обычно затягивает мой хвост, и я сильно жмурюсь. — Это что за дичь? — Смотрю в зеркало и верчу головой, высокий хвостик забавно виляет туда-сюда, а две косички из передних прядок сплетены в ещё косички и продолжаются в хвосте. — Очень вкусная дичь, которую любит Кли.– Альбедо уходит из ванной комнаты и начинает шуметь на кухне. Я встаю со стула и убираю его на законное место, уже собираюсь уходить, как локтем задел иголки кактуса, как украшение для интерьера. Прикусываю губу и долго набираю в лёгкие воздух, лишь бы не заорать на всю квартиру. И тут резко меня передёргивает — я слишком сильно хочу курить. Я сдерживаюсь сквозь зубы, нельзя или угроблю свои лёгкие. В детстве я уже накурился этой дряни, с меня хватит. Чувствую холод из кухни и вижу, что художник открыл окно на проветривание, я быстро бегу его закрывать и по-злому смотрю на парня. — Не смей открывать окна, я за тепло плачу больше, чем за все заморочки квартиры! — Я усаживаюсь на стул, дрожа от холода. И тут постепенно на кухне стал появляется аромат уж точно вкусного завтрака. — Итэр, у тебя есть соевый соус? — Да, вон там, справа.– Я указываю пальцем на угловой шкафчик, но походу Альбедо с утра такой же слепой крот, как и я. Встаю со стула и иду к этому бедному человеку, растерянности в его лице слишком много, чтоб не смеяться, словно я его бить иду. В шутку замахиваюсь, и тот чуть от меня отскакивает, я лишь смеюсь и достаю ему соус в стеклянной бутылке. — Не буду бить, що ты трясёшься? — Смеюсь и сажусь на пол, ведь он был теплее, чем стул у окна. — Аж на украинском заговорил, от тебя все уже шугаются. — Бурчит Альбедо и накладывает на две тарелки пищу, и мне уже не терпится попробовать стряпню светловолосого. Я, словно кошка, которая ждёт еды, сижу, жду, пока он сделает покушать, и потом только пойду за стол, а сейчас, буду торчать над душой. Я без понятия, что он сделал, но выглядит это вкусно. Мы садимся за стол и просто молча приходим в себя после утра. Моя пятая точка нагретая и я довольный сижу и жую завтрак, в котором я не чувствую сливочное масло с колбасой и хлебом. Альбедо сделал нам ещё по чашке чая с ромашками, я никогда довольным таким не был. — Спасибо.– Благодарю за действительно хорошее утро и уплетаю за обе щеки еду. — Ты и вправду, как какой-то зверек, сначала приучи, а потом получишь хоть какую-то благодарность. — Ага, радуйся.– Накалываю на вилку кусочек тамагояки и сижу радостный, поглядываю в окно, где люди спешат на работу, как же я рад, что работаю на себя, ей богу… — Может, в знак благодарности… — Я не дам себя рисовать голым, даже не думай. — Перебиваю его хотелки и доедаю завтрак, да и ему пора домой уже. Зачастил он у меня, даже на ночёвку позволил остаться, даю слабину. — Эх… Я пытался.– Альбедо отпивает чай и я не понимаю откуда, но он достаёт очередной блокнот и карандаш. А, сзади его шоппер висит, всё ясно. — Опять меня рисуешь? — Я облокачиваюсь на спинку и постукиваю пальцем по столешнице. — Да нет, решил твою тарелку и крошки еды зарисовать, а что? — С сарказмом отвечает парень и продолжает черкать своим карандашом по бумаге. Я немного откашливаюсь и начинаю напрягаться. Не дай бог, я заболею, это будет катастрофа. Беру тарелку с пустой чашкой и быстро швыряю их в раковину, после работы помою. Сейчас пол двенадцатого, и мне бы поторопиться. Лучше перестрахуюсь и оденусь потеплее, захожу в комнату и перебираю на вешалках толстые свитера. С воротником я так и не купил, за что уже себя прихлопнуть хочется. Вижу свитер с коровьими пятнышками, и мне он симпатизирует побольше, чем обычный коричневый. Быстро снимаю футболку и швыряю её на не заправленную ещё постель, которую освещает утреннее солнце из окна. Из штанов я решаю одеть белые спортивные на шнурках. Если я куплю без шнурков, то придётся подшивать, а мне оно не надо. Делаю тугой бантик на штанах и расправляю свитер, прикрывающий не только мою поясницу, но и ниже. Плюс — сверху у меня будет пальто, и я смогу дойти в тепле и в уюте, а уже потом сниму для удобной фотосессии. — О, ты уже одет? Я вскрикиваю и быстро беру пластиковый стаканчик со стола и кидаю его в дверной проём. — Не пугай! — Моё сердце не выдержит этого, господи, убью. Альбедо уклоняется от стаканчика, который с громким звуком ударяется об стенку коридора. Его довольную ухмылку я хочу уничтожить, но я лишь говорю, чтоб тот торопился, ведь мне нужно уже бежать. Пожил у меня, и хватит, пусть своими делами займется. — Понял-понял, мне тоже нужно уже дописывать картину, а то обленился. — Хоть понимает, я смотрю в зеркало и рад, что причёска не растрепалась. Поправляю цыпочку пирсинга в ухе и беру из футляра свои любимые очки.        Сегодня я не депрессивный житель Берлина с проблемами, а парень, у которого всё прекрасно. Ну, правда, я доволен прикидом. Альбедо уже надевает жилетку, и я ухожу собирать вещи для фотографий. По пути смотрю в телефон, мало ли какие уведомления пришли. И к моему счастью — ничего меня не тревожит. Я пытаюсь не вспоминать о сне, ведь сегодня мне нельзя подвести Сяо. Да и я в шоке, в такую погоду представлять летнюю коллекцию, сумасшедшие! — Ты готов? — Складываю фотоаппарат в сумку и смотрю на Альбедо, тот уже, как живчик. Надо будет по пути зайти за карамельным латте, чёт потянуло на него. Пока Альбедо копается в том, что он не забыл у меня дома, я уже стою у выхода и периодически бью ногой по полу. Слава богу, к моему выбору у меня есть два пальто, потому что коричневый вверх — максимально убого. С вешалки беру белое пальто, менее деловое и подходит почти под всё. — Ты готов? — Я уже открываю дверь и чувствую запах сырости, я держусь. — Выбегаю! — Альбедо вылетает пулей из моей квартиры и спускается по лестнице, я в шоке стою с ключами от квартиры, — прости! Сахарозе уезжать надо, мне Кли забрать нужно! Кричит художник, и я слышу, как с грохотом открывается дверь подъезда. Что ж, пройдусь в тишине по городу. Я без понятия, как я найду Сяо, если парк арендован, значит, должна быть какая-то охрана, да? Ладно, потом с этим разберусь. Сыростью не пахнет, дороги сухие, и солнце греет уже теплее, но я всё равно не чувствую жара в такой одежде, как другие люди. Я уже вижу двух девушек в топиках, а я, как на зиму оделся… Ну, зато лично мне тепло. Парк от моего дома не так далеко, а по дороге могу зайти за кофе в тот магазинчик, в котором мне Альбедо покупал круассан. Не бегу и не волнуюсь, сегодня мне слишком хорошо, чтоб о чём-то беспокоиться. Спокойно пофотографирую Сяо и не буду вспоминать тот сон, от которого я уже отвлёкся. Потом приду домой, доделаю фотографии девушки из частного сектора и лягу спокойно спать. Я подхожу к тому кафе и прикладываю силу, чтобы отворить дверь, или я слабый, или она тяжёлая. Внутри не так много людей, и я без очереди заказываю свой латте. Из динамиков играет приятная мелодия, похожая на стук палочек, а на заднем фоне кто-то играет на гитаре. Мило. Меня окликает девушка и красивыми зелёными глазами, и я точно хочу её сфотографировать на её же память. Но доставать фотоаппарат мне лень, в следующий раз спрошу разрешения. Благодарю и беру из деревянной ёмкости салфетку, чтобы не ошпариться о стаканчик. Люблю дружелюбных людей, с ними так просто жить, да и нервы целы. Я понимаю, что не у каждого в жизни может быть всё хорошо, но своё дерьмо оставь при себе. Плохое настроение? Запрись дома и отдохни, если нужно выйти на работу, то уж держись, свою агрессию на невинных людей скидывать не нужно, они не виноваты в этом. Прохожу по набережной и поглядываю на гладь воды, отпивая глоток карамельного латте. Тёплый напиток приятно греет горло, и мне словно легче становится. Тут ночью очень часто тусуются уличные музыканты, и их музыка очень комфортна для ушей, надо будет сходить посмотреть. Альбедо завален работой, а Люмин — в другой стране, и кого мне звать? Тарталью? Упаси Боже, я настолько потеряю на него энергии, что потом буду отсыпаться дня два или три. Одному? Как-то даже грустно звучит. Я уже подхожу ко входу в парк и вижу двое людей в костюмах, сразу понял, кто это. Я выдыхаю и выкидываю пустой стаканчик в ближайшую урну. Сказать, что мне страшно? Да нет, просто не хочу с ними возиться, меня, в любом случае пропустят, а вот насколько сильно я искалечу себе нервы — зависит уже от них. Я подхожу ближе ко входу, и они меня, как обычно, останавливают, я косо на них смотрю и рыскаю в карманах свой паспорт. — Я фотограф вашего Айдола, вот.– На всякий случай показываю свой паспорт, и они его без резкостей берут в руки, оба проходятся глазами и просто мне его отдают. Кивают, и я прохожу в парк, и если честно, для меня это диковинка. Так тихо, ни души в центральном парке. Конечно, его не весь арендовали, походу только там, где будут съёмки. Это было бы тупостью, парк слишком огромен, и обычных людей жалко. Хоть они и потребители этих журналов. — И где мне его искать? — Я оглядываюсь и лишь немного, даже со своим стопроцентным зрением, вижу вдалеке, тёмную макушку. Только потом, подходя ближе, я убедился, что это он. Он стоял в широкой кофте, и сейчас вышитые на одежде бабочки или цветочки походу модно. Помню, Люмин рассказывала, что мода циклична, и всё рано или поздно придёт к тому, с чего начиналось. — Сяо! Я не опоздал? — Я подбегаю и осматриваю местность. — Не-а, не опоздал, как раз вовремя. — Он отрывается от своего телефона, а в руках держал такой же стаканчик из-под кофе. — Ага… Значит так, тут на лавочке можно, с деревьями — кринж… Тут есть фонтан? — Сразу рассуждаю в слух и быстро мельтешу глазами. — Фонтан есть, — брюнет подходит ко мне ближе и выбрасывает в мусорник стаканчик, и только сейчас я замечаю ужас. — Что с рукой?! — Взвизгиваю я и беру в свои руки его перебинтованную ладонь, напрочь позабыв о том, что по статусу он выше меня. — Поранился.– Беззаботно и в удивлении отвечает парень, а я бешусь сильнее от его безразличия. — Та вижу, что не просто поцарапался! Господи…– Я падаю на скамейку и прикрываю рукой глаза, ну вот, взрослый человек, а ума, как у ребенка, — тебе сколько лет? — М? Это имеет значение? — Я вижу, что Сяо в полнейшем в шоке, ну да, не ему ж теперь подбирать ракурс, чтобы руки не было видно. — Просто ответь.– Я злюсь, очень сильно, мне кажется, если это услышит его охрана — меня убьют на месте. Выпадаю с его нейтрального состояния. — Двадцать один, — спокойно отвечает парень и скрещивает руки на груди. — А, двадцать о… Сколько?! — Я снова вскакиваю с месте и с шарами место глаз перевариваю информацию. Я старше его на два года… — Двадцать один… Если тебе мешает бинт, я могу его снять.– Он, словно ребенок смотрит на руку и уже хочет развязать бинт, я еле успеваю его остановить. — Смерти моей хочешь?! — Проверяю на месте ли рука, и не выехал ли за мной отряд. Вздыхаю, и всё-таки, успокаиваюсь, я смогу избежать кадра с рукой, только вот, каким придурком надо быть, чтобы не поволноваться за это? — Я сейчас разложу объективы и вот такая вот просьба… — Я замялся, пытаясь мягче это сказать. — М? — Он подходит ко мне и снова разглядывает мои вещи. — Можешь не превышать дистанцию между нами больше тридцати сантиметров? Мне немного не по себе…– Я пытаюсь сказать это менее резко и грубо, словно мне он противен. Нет, просто банальные личные границы, особенно после такого сна, мне нужна неделя, дабы отойти. — Как скажешь.– Я не вижу на его лице отрицательных эмоций, да и вообще каких-либо, не зря амёбой подписал. Разглядываю Сяо с ног до головы, и тот походу понял почему, стоит смирно и не рыпается, я доволен. Футболка нейтрального цвета, скорее всего, чтобы выделить ту одежду, которая будет в новой коллекции. — Ну что, приступаем? — Я вижу его кивок и делаю снимок.

***

— Сяо, можешь чуть лицо повернуть? — Я сижу на корточках и уверен, моей спине потом обязательно понадобиться массаж. Он выполняет мою просьбу, и я ловлю неплохой такой кадр, всё-таки, представление новой летней коллекции — нелёгкая работёнка. Я поднимаюсь с корточек, и мои ноги жуть, как неприятно заныли. Походу, мне будет трудно когда-то закончить с ним работу. Но пока что, я счастлив делать красивые и яркие снимки молодого человека. Меня удивляет тот факт, что я его старше, хоть и на два года. Разницы почти нет, да и по факту, он меня выше… Да и телосложению, наверное, помускулистей, хоть и изящен. Эх, все мои фетиши в один букет собрал, да что ж… — Ну, как снимки? — Я отскакиваю от него и хлопаю ресницами, убью гада. — Ты знаешь, как обычно красивы… — Я любуюсь первыми фотографиями на скамейке, где Сяо проницательно смотрит в душу через объектив. Его второй половинке безумно повезёт, или уже… Не понимаю почему на моей лице пропала улыбка, но я быстро помахал головой и продолжил анализировать снимки. В этот раз брюнет не подходит ко мне, а просто пьёт воду из бутылки. Краем глаза вижу, как при каждом глотке его кадык дёргается, и я невольно сглатываю. — Сяо. Пошли к фонтану.– Тихо шепчу я, уплывая в пении птиц на ветках. — Мгм Я собираю сумки и вижу, что тот переодевает верхнюю кофту на другую, и замечаю, что у него не футболка… А майка и ткань имеет обтягивающий ворот. Я застываю на месте и смотрю на чужую спину, пока тот никого не трогает и переодевается. Смотрю на мышцы, которые обтягивает тонкая ткань. И сон всплывает в разуме, как напасть, я тону в красной краске не потому, что из-за сна втюрился… Нет, он — мой клиент, а это — реакция организма на долгое отсутствие любви и ласки, да и только. Я отворачиваюсь и нервно начинаю кусать кожу у края ногтя. Дайте мне сил пережить эти съёмки и потом отложить этого человека на неделю минимум. Сяо переодевает другую кофту более тёмного цвета, по его лицу я вижу, она ему что-то мало нравится. — Может, другую наденешь? — Рискую я, всё-таки, при фотографиях главное — чтобы нравилось, как ты выглядишь… Да? — Нет, по контракту я должен иметь фотографии со всеми кофтами… Иначе сделка не состоится.– Как-то даже печально отвечает Сяо, словно он вообще не любит фотографироваться, хотя по снимкам не скажешь. — Тебя заставляют? — Мне кажется, я перехожу черту… — Это не тебя, не меня не касается.

Да, перешёл.

— Прости, пошли.– Сухо отвечаю и направляюсь к фонтану. Я совсем забыл — мы не друзья и даже знакомые… Слава богу, он мне напомнил об этом. Я не слышу ответа, но слышу шаги. Что ж, сделаем снимки, и я поеду домой, что-то мне нехорошо. Я першу горлом и хмурюсь. А на небе я уже вижу грозовые тучи, и походу съёмка накрылась медным тазом у фонтана. Останавливаюсь с сумкой на плече и с фотоаппаратом в руках посередине дороги и долго смотрю в небо. Понимаю, что в моих медовых зрачках отображаются тучи, а на макушку падает первая капля холодной воды. — Сяо, дождь. — Выдаю вердикт и быстро прячу камеру. — Вижу. — Соглашается парень и смотрит на меня своими пронзительными глазами. — Ты беги в машину, чтобы одежду не испортить.– Я проверяю все вещи и уже хочу бежать. — Тебя подвести? Я останавливаюсь и оборачиваюсь на Сяо, мои волосы развевает ветер, а на кончик носа падает очередная капля воды. Нельзя, нельзя, нельзя, нас увидят и мне потом не убежать от людей. Сяо всё равно — это видно, но не мне. Я не привык к такому, я ранимый и слишком пугливый для таких ситуаций. Полностью осознаю свою психику и понимаю — я такое просто не смогу вытянуть морально, мне понадобится психолог. — Мне не далеко, добегу! — Кричу я, убегая подальше от парка. Результат есть, фотографии прекрасными получились. Нужно просто обработать, жаль, погоду не рассчитали, фоткались на половину меньше по времени, чем планировали. Мне главное — не промокнуть и добежать до дома.

***

Сказать, что я жалею о том, что не согласился сесть к нему в машину — это ничего не сказать. Я промок до нитки. Мои джорданы полностью в воде, я уже походу заработал насморк. Пальто насквозь мокрое, ливень страшный. Слышу, как в комнате открылось окно, и все мои бумаги летают по квартире. Я проверяю сумку, которую засунул хоть как-то под пальто — сухая, и это главное. Белые штаны уже точно не белые из-за грязных луж. Я, словно псина: промокший, замёрзший, весь дрожу, как осиновый лист. Про волосы я вообще молчу, пока бежал, мои очки несколько раз грозились слететь с моей переносицы. Я быстро снимаю обувь и бегу закрывать окно, от бардака мне становится плохо, к и так сильной боли в голове, добавляется ещё и стучащая. Я резко берусь за виски, и в них прошла боль, я незаметно для себя зашипел, это ужасно неприятно. По-слепому закрываю окно, бегу в тёплую ванную и блаженно выдыхаю. Мне точно нужен душ… Нет, полная воды ванная с ванильным запахом пенки. Махровая пижама, только что высушенная и одеяло… Снимаю с себя мокрый свитер, и промокшие до нитки штаны. Господи, как же холодно! Я чувствую, как покрываюсь мурашками, и как отвратительно воспаляется нос. Кто ж знал, что будет такая буря… Ванная быстро наполнилась, и пенка уже прикрывала слой воды. Я медленно опускаюсь и встаю на колени, слишком холодно, чтоб стоять без воды. Распутываю волосы и погружаюсь в чистую, горячую воду. От такого и экстаз можно получить… Как только я выныриваю и успокаиваюсь, сердце перестаёт колотится, а дыхание постепенно восстанавливается. Комнату освещает только два источника света — подсветка зеркала, и подсветка под ванной солнечного цвета. — Тяжёлый день… — Сразу беру в руки белую мочалку и выдавливаю корейский гель запаха персика на неё. Провожу по коже и окончательно расслабляюсь. Что мне нужно для счастья? Здоровье близких, деньги, и приятных отдых. Любовь… Это слово для меня пока за пределом. Была симпатия, влюблённость… Но не любовь. Любовь — когда ты любишь человека полностью, его недостатки, знаешь, что он любит кушать и сколько у него родинок. Какая у него реакция на те или иные вещи… Вот это любовь… а остальное так, временное. Я спускаю воду и быстро протираю себя мягким полотенцем, затем, кидаю его в корзину. Надеваю махровую пижаму пахнущую порошком и выхожу из ванны. На волосы я забил, дома всегда тепло — высохнут. Вот и сейчас квартира уже протопилась и я прыгаю в мягкие простыни. Заворачиваюсь, словно гусеница в одеяло и падаю на подушки тёплой постели.

      Я не вижу, сколько времени… Но в сон клонит безумно, и я даже не замечаю, как отключаюсь спустя минуту в три часа дня среды.

***