По ту сторону объектива

***

— Ты согласился… На что?! Мои уши атакует громкий голос, и я сдерживаюсь от того, чтобы не взять подушку и не придушить человека, сидящего со мной на моей кровати. И вообще, я ему разрешал садится на моё спальное место? — Альбедо, не кричи… — Я убираю ладони от ушей и смотрю на Альбедо, которому позвонил, чтобы тот пришёл просто пообщаться. Хочу отдохнуть немного перед средой, всё-таки, вторая съёмка, а мне Он до сих пор ничего не написал. «– Неужто, передумал…?» — Как мне не кричать, если ты своё же правило нарушаешь? Не хочешь быть обсуждаемым, чтобы кто-то знал о тебе, а в итоге, фотографируешь знаменитость… — Альбедо потирает переносицу. — Ну… Не я такой, а жизнь такая. — Я встаю с постели и ухожу на кухню, кофе с бутербродами я безумно хочу. Слышу, как с нытьём о раннем утре, а на минуточку, десять утра, плетётся за мной Альбедо. Неужели, у него настолько угроблен режим? А ведь, совсем скоро у него выставка его работ, а он позволяет себе такое. Я присаживаюсь напротив Альбедо и задёргиваю от яркого солнца шторы. Слишком много сегодня работы, плюс — обрабатывал каждый снимок до трёх часов ночи, и кофе был моим единственным помощником. И чувствую я себя очень нехорошо. — Итэр, ты же понимаешь, что тебя уже начинают фотографировать и распускать сплетни? — Он самостоятельно забирает один из моих бутербродов себе и просто откусывает один кусок. Сказал бы мне, сделал бы и ему. — Ну, мало ли, что они там распускают… Думаю, привыкну, и тем более, съёмки происходят в закрытых помещениях, где, кроме нас обоих, никого нет. — Я отпиваю глоток тёплого кофе из кружки с рисунками странного существа. Чем я думал, когда покупал посуду с голубым котом… — Итэр, — я слышу впервые серьёзный тон от моего друга, и обращаю на него внимание, — я волнуюсь, ты не помнишь, что произошло в школе? — Лазурные глаза смотрят прямо мне в душу, и я невольно вспоминаю огрызки прошлого. Я громко ставлю кружку обратно. — Кисточка, — называю его по-бывшему прозвищу со школьных времён и слабо улыбаюсь, — я ценю твоё беспокойство и волнение за меня, но мне же не восемнадцать, правильно? — Пусть, сначала со своими проблемами разберётся и не нагружает себя ещё и мной. Он тяжко вздыхает и достаёт из шоппера, висящего на краю спинки стула, небесный скетчбук и заточенный карандаш с клячкой.– Я понимаю… Ладно, делай, что хочешь, но знай, я всегда смогу дать помощь и поддержку… — Мгм… — Киваю и чувствую, как привычное тепло дружбы и близкого человека рядом со мной расползается в груди. — Я могу тебя нарисовать? — Слышу вопрос и давлюсь крепким кофе, а его непринуждённое лицо сейчас находится прямо передо мной. — Это и вправду пугает, — его одержимость меня рисовать в каждом уголке мира немного настораживает, хотя, где-то в глубине души, мне это льстит, — делай, что хочешь… — Тихо отвечаю и просто пью дальше свой напиток. Альбедо одёргивает штору, и я, как кошка жмурюсь. Слышу тихие звуки грифеля карандаша о бумагу, замечаю, как голубые глаза иногда поглядывают на меня и изучают, где-то сзади плавают рыбки и иногда пугаются шума фильтра. Возле меня вибрирует телефон, и я быстро хватаю его, мало ли — Он написал, мне же нужно знать информацию. Игнорирую хмурые брови своего друга, что сдвинулся с места, и открываю сообщения. Да. Это был Сяо, и он прислал просто два сообщения. — «В пол первого.», «В центральном парке.»… — Зачитываю сообщения, и моя душа уходит в пятки, если он собирается фотографироваться в центральном парке, то он конченный идиот. — Твоё лицо побледнело… — Альбедо откладывает в сторону блокнот с карандашом и пытается заглянуть в сообщения. — И волосы поседели… Пиздец… — Я прикрываю рот рукой и не знаю, что делать. Если он хочет в парке…нам же мешать будут! Он же — знаменитость, так как же он может вот так.? От меня не отстанут, от него, тем более. Я-то выкручусь: скажу, что обознались. — Итэр, он отменил вашу фотосессию? — Лучше бы отменил… — Я прячу телефон в карман пижамы и ухожу в сторону своей комнаты, мне нужно развеяться. Пока не буду отвечать на сообщение, да и что ответить, простое «ок»? — Ты куда? — Я услышал шаги к моей комнате, но не обращаю на них внимание. — Пошли прогуляемся… — Тихо шепчу я, но так, чтобы он услышал. — А, хорошо… Я снимаю свою пижаму и только через минуту слышу, как от открытой двери уходит человек. Поворачиваюсь к зеркалу на колёсиках и рассматриваю, до чего я докатился. Веснушки, как и на лице, усыпаны по плечам, и не могу понять, откуда они. Мои родители не имели чего-либо похожего, а у сестры только родимое пятно между лопаток. Откуда я подхватил, одному Богу известно. Провожу кончиками пальцев чуть ниже пупка по маленьким пятнашкам, похожим на родимые пятна, но это не они. Вздыхаю и надеваю на себя гольфик молочного цвета. После того свитера-топа мне некомфортно совершенно. Натягиваю свободные, клетчатые брюки оттенка серого металла и случайно пальцем задеваю свой недавний пирсинг уха. Сказать, что я чуть не умер от боли — это ничего не сказать. Пару матюков я издал, но привёл себя в порядок и собираюсь сделать свой любимый хвостик. Как обычно, передние прядки волос выскакивают перед глазами и я просто забиваю хер. — Альбедо! Пошли.– Я жмурюсь от неприятного чувства в горле и ухожу в сторону коридора, где уже одетый художник ожидает меня. Кофейные брюки с молочным, как мой гольфик, поясом. Свободная рубашка, заправленная в нижнюю часть одежды, а сверху — его приятно греет жилетка каштанового оттенка. Причёска у него, хоть и причудливая для многих, а для меня — обыкновенная: две косички сплетены сзади в торчащий маленький хвостик. — На сову похож.– Позволяю улыбке расплыться на моём лице, пока я завязываю шнурки на моих новых джорданах белого цвета. — Хм? Ха-ха… А ты — на цыплёнка.– Альбедо прячет телефон в свою сумку и скрещивает руки на груди, смотря на меня спокойными глазами.– Твои покраснения под глазами не ушли? — А? — Встаю в полный рост и схватываю любимое мной пальто с крючка, — как видишь, нет… Врач сказал, что это оттёк и всё, не стоит беспокоиться. Ещё один фактор, испортивший мне настроение. Я не люблю говорить на эту тему, но Альбедо снова её поднял. На него не злюсь, просто грустно. — Давай не будем, хорошо? — Я забираю ключи и толкаю светловолосого в спину из своей квартиры, громко хлопаю дверью и слышу, как что-то металлическое упало за ней. Приду, потом уберусь. — Давай в кафе сходим? — М? — Я плачу, — подмигивает мне Альбедо, а я лишь хмыкаю, — и я заблокирую тебя, чтобы ты в три часа ночи не переводил мне деньги за прошлую выпечку. Подарки он не принимает. Мы спускаемся по лестнице, и тут я явно чую запах сырости, господи, когда же люди это исправят? Невольно смеюсь сильному заявлению Альбедо и открываю дверь подъезда. — Подарки на праздники дарят. — Утверждаю я и достаю обратно свои очки из того же кармана, что и вчера. — Каждый день, проведённый с тобой, для меня — праздник .– Слышу его ответ и роняю очки на асфальт. — Чё… — Я сконфуженно поворачиваюсь на парня рядом со мной, наугад пытаюсь найти очки на полу. Я не выкупаю шутки или прикола. — Хех, не бери в голову.– Альбедо улыбается и уходит вперёд, пока я на корточках поднимал свои уцелевшие очки. Не брать в голову, говоришь? Как скажешь, всё-таки, — это его манера общения. Я иду рядом с ним и снова утопаю в своих мыслях на счёт следующего дня. Не собирался искать хоть какие-то статьи про того человека, которого я фотографирую. Потом наслушаюсь сплетен, и расслабления больше никогда не будет. Лучше, я буду в неведении его профессии, чем потом буду напряжен при его присутствии. Мы подходим с Альбедо к местной…кафешке? Или, правильнее будет сказать, забегаловке с едой быстрого приготовления, похоже на то. Я не против, давно я не кушал чего-то прожаренного. Я часто замечаю, что Альбедо меня читает, как открытую книгу. Сразу знает, что я хочу, или о чём я думаю. Когда могу позволить себе слёзы, не задаёт лишних слов и просто гладит меня по плечу. Хороший друг, не позволю ему страдать. Мы заходим внутрь, и я чую блаженный запах фастфуда и, о боже, эти наггетсы, я хочу их. Альбедо словно видит мои слюнки и просто идёт заказывать еду, а меня просит занять столик. Я быстро ищу медовыми глазами столик с диванчиками у окна и вижу уходящую парочку, а так же, направляющегося туда мужчину. Проскальзывая между столиками и быстро сажусь на диванчик, с яркой улыбкой смотрю на мужчину. — Извините, с той девушкой мы договорись, что я займу место.– Ямочки на моём лице дают ещё раз ему убедится, что такому ангелу, как мне, не свойственно врать. Я слышу его бурчание, но тот без слов уходит. Лыбу давлю, да такую, что челюсть болит. Позволяю себе в ожидании лечь на весь диван спиной и от скуки разглядываю потолок забегаловки. Случайно прядка попадает в мой рот, и я от неприятного чувства её выплевываю. Снимаю очки с переносицы и оставляю на столешницу с окрасом в виде мрамора, конечно же, он не настоящий. Вытягиваю руку вверх и пальцами убираю ткань плотного гольфика, и вижу красную верёвочку. Обычно их привязывают на запястье, чтоб не сглазили, слышал такое, но вот откуда оно — смутно помню. После операции часть моей памяти испарилась и мои родители были в полном трауре. Зато Альбедо я не забыл, и не забыл прошлых друзей и сестру. Но кого-то из памяти я упустил, и именно эту верёвочку дал мне этот человек. Точно помню, что это было в школьные времена, именно тогда, когда я заканчивал школу. — Хоть убей, не вспомню…– Зачем берегу? Не знаю, пусть будет, я привык к ней. Задёргиваю рукав до начала ладони и покусываю нижнюю губу. Вроде, я и привык к тому факту, что забыл, возможно, дорогого мне человека. А вроде, и нет… Я отчётливо помню, что с кем-то встречался в школьные дни. Я точно помню, что этот человек мне был дорог, но, почему-то, я решил расстаться. Определённой причины поставить точку в тех отношениях не осталось в моей памяти. Главное, что я не забыл близких, и, наверное, если вдруг встречу его — я точно его вспомню. — О чём задумался, сахарок? — Краем уха слышу парня и звук подноса с тёплой едой. — Первое — «сахарок», и ты останешься без глаза, второе — не о чём… Просто, снова утопился в смоле. — Я принимаю сидячее положение и хватаю картошку во фритюре. Я так счастлив, господи! — Злюка ты.– Раздаётся смешок и я кидаю в него картошку: попадаю прямо в лоб. — Трёхочковый! — Снова радуюсь и откусываю кусочек новой картошки, пока первая упала на пол с чужого лба. — Ех… Ты, как коала.– Выдаёт вердикт художник и садится напротив меня, а я выгибаю светлую бровь. — Коала? — Вижу пластиковый стаканчик с трубочкой и решаю заглянуть, что он мне там купил. Я ожидал там колу, но там был только мой любимый, прохладный апельсиновый сок, и я блаженно через трубочку стал его пить. — Они с виду очень милые и пушистые, — цитирует из статьи в интернете Альбедо, отпивая с такого же стаканчика колу, — но безумно агрессивные.– Улыбается и смеётся с моего, ну уж, слишком недовольного лица. — Да иди ты! — Не хватает у меня на большее, я чувствую, как уши мои горят, а сердце пропустило удар от первого комплимента. Не могу понять, почему я к этому не привык? — Хе-хе Мы сидим и болтаем о своём, плохие мысли меня не беспокоят, пока я отвлечен чем-то. Моя жизнь вроде и однообразная, и скучная, но меня устраивает. Нет желания где-либо светится, зарабатывать вместо зарплаты выговоры, или же, странные поручения. Я просто хочу жить в тепле и в уюте, встречать у себя дома иногда сестру из Венеции с тёплыми объятиям. Всё таки, я по ней скучаю. Я открываю пластиковую крышку своего напитка и смотрю, как льдинки плавают среди покрашенного красителем сока. Но он менее вреден, чем та же кола у Альбедо. Снова падаю в мысли, пока светловолосый рассказывает то, что ему придётся рисовать обнажённую девушку. Я смеюсь в кулак, а Альбедо фальшивой улыбкой на меня смотрит, сдерживаясь, дабы не прихлопнуть. — А сам-то? Никогда на фотографии такого заказа не получал? — Он смотрит то на меня, то на стаканчик передо мной. — Не-а, но я бы хотел.– Признаю и пытаюсь вернуть крышку обратно на место. — Ого, даже не отрицаешь, — не понимаю удивления Альбедо, но продолжаю есть свои наггетсы с соусом тартар, — хм, а если бы та модель согласилась бы на такое? — Он щурится, смотрит на меня с хитростью и проницательностью, только вот, в ответ я просто хмыкаю. — Он вряд ли согласится, если, конечно, альбом не будет вынуждать таких фотографий…– Я даже грустинку пустил, а ведь, были бы такие красивые фотографии, эх… — Хм, Итэр, даёшь слабину? — Слышу насмешку и гневно смотрю на Альбедо, — раньше ты кафель грыз, но добивался своего, а сейчас… Скукота.– Он показушно расстраивается и допивает свою вредную колу. — Альбедо, если захочу, заставлю за мной бегать.– Выпаливаю я и тут же осекаюсь. — Бегать, как за фотографом, или же, иначе? — Снова он хитро на меня смотрит, а я невольно вжимаюсь в спинку дивана. — Ага, губу закатай. — Я злюсь уже по-настоящему, что он там себе по напридумывал? Человек, у которого окружение, я уверен, состоит из богатых девушек и друзей, никогда даже не взглянет на обычного фотографа. Даже подумать о таком глупо, не то, что утверждать или предполагать. Даже если бы я по-настоящему влюбился в него, не только во внешность и его навыки модели, он бы мне попросту не поверил. Я упираюсь на то, как бы я поступил в данной ситуации — не поверил. Подумал бы, что ему лишь бы удачно жениться и поиметь деньжат. Или это я настолько недоверчив? — Тише, я ж шучу, — он принял спокойное выражение лица и пытался меня чуть успокоить, — я-то знаю, что мозги у тебя есть, и на такое не пойдёшь. Почему эти слова меня задели? — Давай не будем.– Я закрываю картонную, пустую коробочку и падаю обратно спиной на диван. Снова тишина, иногда прерывающаяся голосами в помещении. После таких слов, хочется на зло ему доказать, что могу. Но оставляю ребячество в стороне и беру свой телефон, в поисках идей и вдохновения. Вспоминаю, что совершенно не узнал детали от Сяо и решаю написать своё мнение. Мне же нужно рассчитать время, подготовить материал и все остальные мелочи. Сяо, можешь написать, где именно будет фотосъёмка? Как ты хочешь, чтобы фотографии выглядели в альбоме? И в чём ты будешь? [12:34] Смотрю и вижу, что он никак не подписан, потому сижу и думаю над названием в контактах. Подписать просто как «Сяо»? Не хочу быть скучным. Привстаю на локтях и прожигаю дырку в художнике. — М? — Он уже давно погрыз трубочку стаканчика, чему я не удивлён. — Как бы ты подписал человека, который не проявляет никаких эмоций? — Мне было и вправду интересно. — Хм… Амёба. — Пф! — Я сдержал смех, ведь именно такое прозвище ему безумно подходит. «– А как я у него подписан?» Не задаю себе глупых вопросов и просто ставлю слово «Амёба» в строке имени контакта. У кого-то я «косичка», а кто-то будет амёбой. Чёт, мне кажется, это звучит жёстко. У меня снова першит в горле, и невольно оттягиваю ворот гольфа, если я заболею, я себе этого никогда не прощу. На мой телефон приходит сообщение, и очень сильно надеюсь, что это Сяо. И я был прав.

Место – арендованный парк, люди мешать не будут. Директор сказал, что это должна быть летняя одежда, на это упирайся. Требования журнала – это повседневность и лёгкость. Сможешь?

[12:59]

Господи, куда я денусь? Это же — моя работа… Я хотел написать, чтобы он не волновался, но потом думаю, что человек взрослый, волноваться и Сяо — это антонимы. Конечно. [13:02] — Альбедо, я поел, пошли гулять, — хрущу спиной и ловко встаю с дивана, вечером обдумаю все варианты для фотографий на свежую голову, а сейчас, я устраиваю себе выходной до четырёх часов дня, всё-таки, отменять съёмку девушке неуважительно, да и обидно, — потом, я по делам. — Я смотрю на Альбедо и думаю, как лучше поступить, — у кого Кли? — М? Кли у Сахарозы снова, я у неё спрашивал, не скучно ли ей. Она отвечала, что нет, тем более, там, она рассказывала, во дворе есть другие дети, с которыми она познакомилась.– Альбедо невольно улыбается и я выдыхаю. Всё таки, лучше она побудет с Сахарозой, чем потом успокаивать её, объясняя почему Альбедо сошёл с ума и танцует под Инстасамку. — Возьми ключи и посиди у меня дома, за рыбками присмотришь.– Я ему кидаю ключи и он чуть их не роняет на пол. — Откуда такая благодарность? — Хихикает светловолосый и просит меня убрать мусор. — Не благодарность, просто, после работы хочу с тобой ещё пообщаться, давно мы не разговаривали по-нормальному… Это правда, уделяем друг другу времени очень мало, по сравнению с другими друзьями. У него работа, у меня — завал, даже поехать никуда не можем из-за того, что количество отпускных дней у нас разное. Да, мы буквально работаем на себя, но и дел у нас не меньше. Чтоб поехать в отпуск, нужно сначала выполнить все заказы, дабы не беспокоили. А почти каждый второй человек нас гонит, как собак, чтобы сделали работу поскорее. Завтра вторая съёмка, нужно после работы пообщаться и со спокойной душой лечь спать.

***

Солнце затмевает тучи, а на улицах снова поднимается облако тумана. Слабый ветерок уже сильнее развевает мои волосы заплетённые в косу. К моему удивлению, она не расплетается, у Альбедо золотые руки, всё-таки, не зря ребёнку часа три африканские косички делал. Я подаю смешок и прохожу мимо сада Клорис, именно маленькой девочки, а не её родителей. Хотя, им отдельное спасибо, что поддерживают своего ребенка в его начинании. Такого красивого сада я ещё не видел, да и в этом частном секторе много чего увидеть можно, отдохнуть от городской суеты. Красивая сирень цвела вдоль сетчатого забора, а за ним, через листочки цветов, можно рассмотреть красивые кустики колючих роз. Спокойно ступаю по тротуару, тут так тихо, что, мне кажется, город вымер. Но на самом деле, тут просто живут или же пожилые люди, жаждущие покоя. Или родители на два дня приехали с детьми отдохнуть. Желание купить тут участок рос всё выше, но, к сожалению, денег хватает еле-еле оплатить за электричество и воду в моей квартире. Продукты и подписки в программах, где я работаю стоят недёшево. Чувствую, как на мой телефон звонят и нарушают мой покой после работы. И злость моя остывает, когда вижу имя дорогого мне человека. Провожу по сенсору и прислоняю телефон к уху без пирсинга. — Привет, мам… – Ты как? Давно ты мне не звонил, солнце… Я слышу уставший голос своей мамы и лишь тяжело вздыхаю, заработалась совсем… — Ты отдыхаешь? Или ты снова была на ночной смене? Я же присылаю вам деньги… Хоть убей, не пойму её нрава к работе… – Сынок… Нам всего хватает, ты не представляешь, как мне дома одной скучно… Её голос был нежен, словно колыбельная. Я сразу вспомнил, как она нам читала сказки, пока я с сестрой не усну. А я запомнил каждую сказку, ага. Я отвлекаюсь от телефона и жду остановку местного трамвая в город. — Мам, ну, не на работе же себя гробить, тем более, как одна? А отец? – Он, после того случая, не вернулся домой. — Что… Я спотыкаюсь об ступеньку в трамвай и чуть не падаю носом о пол. Благодарю мужчину, который меня поймал, пытаюсь успокоить маму в телефоне, что я не расшиб себе пол лица. — Нет, всё хорошо, мам! Просто, неужто, он до сих пор с этим не смирился? Мой отец… Он хороший человек и никогда руку на меня не поднимал и, всё равно, сестру любил больше, чем меня. Хотя, меня это больше забавляет, чем обижает, зато Люмин теперь не жаждет мужского внимания и имеет чувство самоуважения. – Итэр, солнышко, пойми его, ему трудно это принять… Я слышу женский всхлип и начинаю потихоньку себя ненавидеть. Чувство вины за тот скандал между мной и отцом оставил у всех гнусные воспоминания, кроме меня. Люмин пыталась поговорить с ним, но он лишь отвечал не забивать умную голову ерундой и отключался. Я лишь горько вздыхал и зарывался в плечо своей сестры, получить хоть какую-то поддержку. А для матери, я был единственным сильным плечом, тогда он просто психанул и ушёл. А я-то думал, что если я уеду, он вернётся… — Пусть меня не любит, пусть ненавидит, но ты и Люмин не при чём! – Итэр, просто забудь, как работа? Профессионал в изменении темы разговора, но я ей за это благодарен. На эту тему можно спорить часами. Я сижу на одном из свободных мест у окна и прислоняюсь лбом к стеклу. Такое прохладное… — Всё стабильно, работа — это моё хобби… Я упустил то, что фотографирую знаменитость, она слишком впечатлительный человек, и накручивает себя, как карусель. — Я так рада за тебя, сынок, как Люми? С ней всё хорошо? Я понимаю, что с Люмин я так давно не общался, даже по СМС, понять, как у неё дела невозможно. На то были причины, она, ну уж, слишком занятой человек, всё расписано по полочкам и для неё самое главное в жизни — это лечь пораньше спать. Работа дизайнера слишком сложна для такой девушки, как она. — Да, всё в порядке, она обещала приехать ко мне в следующем месяце. В окне мелькают улицы и поля золотой пшеницы, а впереди уже постепенно виднеется очертания моего любимого города. – Вы же заедете к своей матушке, верно же? Я слышу её смех и позволяю улыбке расплестись на своей физиономии. Людей в трамвае не слишком много, никто не кричит, а солнышко, вылезавшее после густого тумана, освещает лица людей. В динамике играет расслабляющая музыка, словно клавиши того самого фортепиано смолистого оттенка. И тут я фантазирую, как эту мелодию мог сыграть тот человек с изумрудными прядками. Как ветерок из приоткрытого окна развевал его ленточки на руках, а глаза с умиротворением следили за тонкими пальцами, которые аккуратно нажимают на белоснежные клавиши. — Куда мы денемся? Конечно заедем. Это было бы слишком красиво, я бы просто остался, чтобы послушать его игру. Словно ребёнок сидел бы в позе лотоса на чистейшем мраморном покрытии и рассматривал зрачками игру, пока мою кожу греет слабое солнышко. И после последней ноты, он бы перевёл свой взгляд золотых радужек на меня и спросил «Ну как?»… А у меня и слов бы не было… — Итэр? — А! Я ударяюсь о стекло лбом и сдерживаю писк, лишь бы её не волновать. Я что, задумался о таком? — Ты занят, солнце? — Д-да, мам, прости, мне нужно бежать, сроки горят по фотографиям! Вижу свою остановку и быстро прощаюсь с ней, я так сильно хочу домой. Надеюсь, Альбедо никуда не ушёл и я смогу попасть домой. Или же, я вычислю его местоположение и засуну уже холсты в жопу.

***

— Я обещал, что засуну холсты в задницу, верно? — Сидя на кресле, я пытаюсь не убить Альбедо на месте. — Клянусь, это был последний раз.– Он сидит напротив меня на постели, словно побитая кошка. — Господи, спасибо, блять, что просто шейк выпил. И то, мог бы и мне взять сока… — Я обиженно дуюсь и начинаю крутиться вокруг себя на стульчике. — Ну я не пьяный в стельку. Во! Тем более уже трезвый.– Альбедо хихикает и направляется в сторону меня, где я пытаюсь не обращать внимания на такие раздражающие факторы, как Альбедо. — Это потому что я тебе дал лекарства вовремя, идиот.– Снова бурчу я и включаю несильный свет настольной лампы, регулируя его с помощью сенсора. Удобно… — Извини… — Альбедо присаживается на край стола рядом со мной, и я хочу его скинуть, желательно в окно. — Слезь со стола, неприлично.– Упрекаю его и продолжаю редактировать яркость человека на экране. Альбедо не слушается меня и смотрит тоже в экран, только потом я замечаю его сконфуженное лицо при освещении слабого света лампы. — Это… Это тот человек, которого ты фотографируешь? — Он как-то странно на меня смотрит, ну, а дела-то до его тараканов мне нет. — Да, Сяо, только не вздумай никому говорить, урою нахуй. — Я заканчиваю последние штрихи и сохраняю работу, молясь богам, чтоб программа не вылетела. — М… Ясно Альбедо как-то поникает в себя, и вот это уже меня интересует намного больше. Неужто, его знает? — Знаешь его? — А? Нет, просто напоминает кое-кого, ничего страшного…– Тихо отвечает светловолосый и медленно расплетает свои косички. — Представляешь… — тихо начинаю я, утопая в чужих радужках, пока происходит процесс сохранения, — мне тоже… А вот кого, не знаю… Ответа я не получил, да я его и не ожидал. Меня волновало то, что Альбедо ещё не ушёл домой, и походу, не собирается. А как же Кли? — Альбедо, ты домой собираешься? — Я встаю со стула и пытаюсь размять свою измучанную поясницу часами работы за компьютером. — Вот хотел спросить, я могу остаться у тебя на эту ночь? — Он не рискует смотреть на меня, оно и правильно, я злой, как псина. — А что с Кли? Тебе не кажется, что ей ну слишком одиноко? А тут и ночь без тебя! Она — ребёнок, тебе объяснить, как работает психика детей? — Я снимаю с себя гольфик, не заботясь, что в комнате есть другой человек. Слишком сильно я устал, чтобы об этом заботиться. — Она с Сахарозой, и она не против… — Тихо отвечает парень, поглядывая на ночной Берлин. — Кли всегда будет соглашаться, пока не станет взрослой и не начнёт закатывать тебе истерики и уже не только я буду тебя отчитывать за пьянство. — Ту пижаму я сложил в стирку, поэтому — беру обычную футболку с подсолнухами, которую мне подарила Люмин. Подсолнухи не просто нарисованы, они были в стиле… Кубизма? Странное название, но смотрится очень даже не плохо, я горжусь ею. — Я понимаю… Просто, дома как-то мне неспокойно… Я впервые вижу Альбедо таким, а его внутренний радар катастроф всегда работал. Если уж причина в этом, я не против. Кли у Сахарозы, он со мной… Квартира его пуста, значит, никто не пострадает. Заварю ему чай с мелиссой, чтобы унять его нервы и переживания. — Иди, чай сделаю, и возьми футболку из моих на вешалках. Не позволю спать в той рубашке, в которой ходил во городу. — Говорю и ухожу на кухню. Я слышу, как он говорит мне спасибо, а я в очередной раз улыбаюсь. Я люблю помогать людям, не злой и просто так не завожу конфликты. А если я и отвечаю резко… То это просто манера общения с друзьями, да и только. Стою минуты две у столешницы, пока заварится чай. Разглядываю свои детские фотографии в рамках и снова чувствую прилив радости. Моя жизнь идеальна, я никогда не жалуюсь на что-либо, я благодарен тому, что у меня есть на данный момент. Да, может быть я в ссоре с отцом, но в детстве он мне был примером для подражания, я всегда хотел быть таким, как он. И, возможно, я им стал, наверное, поэтому мы с ним часто собачились. Моя дорогая сестра Люмин, ещё в утробе забрала мой иммунитет и здоровье. Я даже доволен, никогда не заболеет. Никогда не ругались, но часто говорили факты в лицо, какими бы они не были. В школьные времена она следила за мной (так и не уследила), а теперь я приглядываю за Альбедо. Люмин слишком быстро выросла… В то время, как я бегал с ребятами в местный ларёк за чипсами и гробил желудок, она сидела за ноутбуком и занималась фрилансом, развивала свои способности, как дизайнер и пыталась более-менее учится. А я — раздолбай, который, походу, слишком поздно стал расти не только в росте, но и в развитии. Мама… Люблю её всем сердцем, хоть и нервы трепал, когда подростком был. Я, как будто, был уродливым лебедёнком под крылом матери. Если в детском садике Люмин из-за воспитания отца палками била парней, то я сидел играл в кубики и не понимал, почему три плюс три равно шесть, а не семь. Про цифру шесть я, вообще, не знал. Мама всегда меня лелеяла, и если какая сволочь посмеет навредить моей семье, я его в живых не оставлю. Беру уже более-менее тёплый чай и ухожу к Альбедо, тот уже валялся на моей постели в моей же футболки, только вот, из-за его мышц моя футболка грозилась растянутся в плечах и рук. — А ты что тут делаешь? На диванчик, кыш-кыш. — Я ставлю чашку на стол рядом с фотографиями и прогоняю большую кошку с кровати. — Ну, Итэр, давай, как в школьные времена на ночёвках? — Улыбается этот придурок, нанюхавшийся краски. — Взрослый мужик сам не может заснуть? Иди на ковёр, мне-то что? — Бурчу я и пытаюсь поднять тушу, но в итоге, я чуть не ломаю ноготок, — хрен с тобой, не дай бог, во сне ко мне притронешься! Вон чай! Хлебай, — Клянусь, я не злой. — Спасибо! — Альбедо встаёт с постели и идёт пить свой проклятый чай, сахар я не добавлял, он его не любит в больших количествах. Я не жду, пока он ляжет спать и допьёт свой чай, я слишком сильно устал. Складываю очки обратно в футляр и быстрее залезаю под толстое одеяло. Завтра тяжёлая работа и мне стоит экономить силы, а с художником это невозможно.

***

На улице градус снижается намного ниже, а ветер усиливается и разносит к чертям мусорные баки. Из-за тёмных туч неба не разглядеть, а звёзд не увидеть. Человек с гнездом на голове медленно поднимается с постели и босыми ногами идёт закрывать окно. Он не хотел, чтобы кое-кто разболелся. В квартире прохладней, чем под одеялом и он не издавая шума ложится рядом с обладателем блондинистых волос. Он слышит его мирное сопение, как мило завернулся клубочком в купе подушек и уткнулся носиком в наволочку. Его ресницы не подрагивают. — Зачем ты за ним пришёл?.. Ты ж беду на него нашлёшь… — Альбедо упирается локтем и смотрит на светловолосого своими лазурными радужками глаз. Другой рукой, аккуратно, чтобы не разбудить злую чихуа хуа, — убирает прядку волос с его лба. Разглядывает каждую его веснушку, его нежные покраснения под глазами. Сколько он бы его не рисовал, никогда не мог передать его красоты. Да, он не знаменит, но длинные волосы у парня не каждый день увидишь. Альбедо берёт в руку одну из прядок и проводит по ней пальцами. На вид, прекрасная пшеница, а на ощупь –прелестный шёлк. — Если тебе кто-то навредит… Не отрекайся от меня… Прошу.– Шепчет он и ложится обратно на подушки, только вот, уже позволяет приобнять парня за живот и уткнуться в купу его мягких волос, вдыхая аромат сладкого винограда.

***