Дорогу осилит идущий

POV Макао — Пи’Марк! Пи’Марк постой! — угнаться за спортивным шагом лучшего пловца — дело нешуточное. Но всё же сумел поравняться с ним, пытаясь на ходу восстановить сбитое дыхание. Старший даже не удостоил презрительным взглядом. Лишь немного замедлился и снял наушники. — Чего тебе, Тирпанякун? — голос сквозил скучающим безразличием. От него хотелось отмыться под холодным душем. И больше никогда не слышать. — Пи’Марк, не будь букой! — Марк зря старался отвратить от себя. Видал экземпляров и похлеще. — Ты поболтать со мной решил? Или что-то существенное? — впрочем, его отстранённость будоражила, побуждала искать способы подобраться ближе. — На самом деле хотел попросить тебя помочь с примером по матану! — забавно наблюдать за недоверчивым изгибом бровей и губами, дёрнувшимися в язвительной усмешке. — Пи’Порчэ в помощь! — Пи’Чэ занят! Самому бы кто помог. Нет же — сам побьётся об стенки да доберётся до сути! Я так не хочу. Мне башка дорога! Когда Марк улыбался, всё озарялось мягким, тёплым светом. Когда Марк смеялся — хотелось смеяться вместе с ним, греться в лучистых кошачьих глазах, сощуренных искренним весельем. Но смог позволить себе лишь приподнять уголки губ. — Ты — ленивец, Тирпанякун! Вот в чём фишка! Тебе дай на диване поваляться и в телефоне позалипать. Не любишь шевелиться! — Люблю! — вскрикнул с праведным возмущением. — Только не так рьяно! — Пи’ захохотал ещё громче. — Ты не представляешь, как это — вертеться ужом на раскалённой сковороде. Тебя баловали. Защищали. Старались оградить от трудностей. Теперь нужно привыкать к самостоятельности, — Марк несколько минут молчал, оценивающе разглядывая. Поёжился от пристального взгляда, борясь с желанием прижать учебник к груди и смыться подобру-поздорову восвояси. Но ненавидел отступать. Лишь один раз отступил — для того, чтобы встать на правильный путь. Шаг вперёд — два назад. Таков закон. — Мне нравится твоя уверенность, Макао! Вздрогнул от неожиданности, услышав своё имя из этих суровых уст. Пи’Марк произнёс его впервые со дня нашего странного знакомства. По прошествии времени вспоминал тот момент с облегчённой улыбкой. — Пошли! Покажешь, что у тебя там? — и снова он шёл широким шагом. На этот раз умудрился подстроиться сразу под спортивный темп. Не потерял дыхание. Не свернул с намеченного пути… До конца перемены оставалось десять минут. Мы вошли в пустой класс. Марк уселся за парту и жестом сказал поторопиться. Испытывал волнение, когда доставал тетрадь. Оно сдавило горло жёстким комком, который ни сглотнуть, ни смягчить. Постарался успокоиться. — Чего такой дёрганный? Расслабься и получай удовольствие от знаний!

«Блин, а Пи’ все такие проницательные? Будто мысли читают! Ничего не утаишь!»

Наконец, устроился рядом и указал на нужную страницу. — Так, посмотрим! — Марк внимательно пробежался по строчке примера и мягко засмеялся. — Квадратные уравнения одолели? — он смотрел ласково, понимающе.

«Почему так больно?»

— Смотри, Нонг’. Тут всё очень просто! Следил за ручкой, выводящей аккуратным почерком формулу. Жадно слушал чёткий голос, лаконично объясняющий математические дебри. Смотрел, как красиво размыкаются тонкие сухие губы, глаза перебегают с строчки на строчку, изредка устремляясь на слушателя, проверяя, слушает ли? Понимал да утрачивал нить объяснений. Читал да не видел острых краёв букв. Только знал, что голос отложился в подкорке, и теперь оставалось выудить из красивого звука… смысл. — Теперь понимаешь? — утвердительно закивал, избегая прямого взора. — Не понимаешь…, — чёрт! Марк закрыл тетрадь и положил её в сумку. — Урок начнётся через две минуты. Беги! Будут вопросы — обращайся! Бежал быстро, лишь пятки сверкали. И вдогонку слышал мягкий смешок. В котором не было ничего, кроме… истинной, безоговорочной, принимающей силы… Тот пример был решён безупречно. Учитель недоверчиво хмурил брови, но поставил четвёрку со словами: — Сдашь завтра контрольную — поглядим. В этот самый миг принял решение. Оно далось нелегко. Через сомнения, долгий анализ всех плюсов и минусов. В конце концов, знак «равно» между ними завершил бессмысленные метания. Почему «равно»? Всё просто. При любом раскладе это будет бесценным опытом. Пытаться жить — не так плохо, верно? На перемене ждал сюрприз — Пи’Марк стоял возле класса, читая… «Мастер и Маргарита».

«Чё, других книг нет? Пи’Чэ зачитывает до дыр. И Пи’Марк туда же. Что они в ней нашли?»

— Нонг’. что-то не так? Хлопок книги заставил вздрогнуть. Хотел уже наплевать на своё твёрдое решение и поскорее ретироваться домой. Но Пи’ огорошил: — Слышал, у тебя завтра контрольная. И подумал: может могу помочь разобраться с темой? Что скажешь?

«Что сказать? Мне бы дышать не забыть!»

Хотел съязвить. Попросить заниматься своими делами и не прикидываться, что беспокоится о непутёвом ленивце. Но здравый смысл зашептал поломанным голосом Пи’Чэ:

«Не груби тому, кто протягивает руку помощи. Он не виноват в твоих сомнениях и плохих мыслях. Просто прими это как шанс. Шанс стать чуточку лучше!»

Сглотнул надоедливый комок и спросил, стараясь выглядеть непринуждённо и хитро: — Хочешь стать моим репетитором? Очевидно, Марк не рассматривал такой вариант. Удивлённо вскинутые брови придают ему ещё больше изящного очарования. — Не забесплатно конечно! — поспешил уточнить. — Просто… лучше, чем ты никто не расскажет и не покажет. Марк коротко хохотнул. Видно было: ему приятно, что кто-то отметил талант. — Что ж, я не против попробовать! Где будем заниматься? — У тебя! — выпалил, чувствуя, как краснеют уши. Но решение должно быть доведено до конца. На удивление, Марк не стал спорить: — Хорошо. Приходи в восемь. Адрес скину позже. Договорились, Нонг’Као? — взволнованно закивал. Ощущал, как сменился тон. Пи’Марк дал шанс. Который нельзя упустить… *** — Макао, что с тобой? Ты весь вечер сам не свой! — Танкхун смотрел обеспокоенным взглядом. Глубокие глаза подмечали каждое нервное движение ручки, скрип тёрки об бумагу, шуршание точилки при очередном резком повороте карандаша. Понятия не имел, как объясниться… Но помощь пришла с неожиданной стороны... — Као, чего мнёшься? Или мене фсё раааассказать? — у Порчэ трудный период. Говорил он с большим трудом. Меньше всего улыбалось заставлять его надрывать связки. — Мне Пи’Марк предложил помочь с подготовкой к контрольной. Хотел спросить разрешения поехать к нему, да не знал, с чего начать! — Кхун хихикнул, отпуская тревогу. — Как бы поступил Вегас? — обратился он с вопросом к сидящему у него под боком Чэю. — Отпустил бы? — Га! — ответил Пи'Чэ после секундной запинки. — Только сам бы отвёз и привёз. Закатил глаза. Порчэ знал моего старшего брата лучше всех. Чувствовал тоньше и глубже. Не удивительно, ведь Ви… — его ангел-хранитель. Всегда охранял незримо. Ненавязчиво указывал Поршу на причину надвигающейся опасности. Всеми силами пытался её предотвратить. Одна из них — Пи’Марк. Провальная миссия. Но долгосрочная перспектива. — Не проблема! — оживился Кхун. — Собирайся! Искренне улыбнулся Ангелу, кутающемуся в плед. Поинтересовался: — А где Ким? — На кукне. Вознамерился ужин сготовить, — Чэ смешно наморщил носик. — Судя по всему, первый блин комом. — Эй, не обижай моего кузена! Сначала дождись! — весело смотреть на то, как Чэй невинно моргает. И смеётся тихо, похлопывая по плечу: — Слушайся Пи’Марка, хорошо? Последнее, что увидел перед тем, как закрыть дверь — Ким с тарелкой, полной пышных оладьев, и Порша, говорящего со смехом: — Любовь — это найти тысячу и один способ испечь безопасные пышные оладья. Для первого раза — просто песня! Да, он прав… *** Домашний Пи’Марк — что-то уютное. Растрёпанный, в растянутой майки с принтом рок-группы и шортах настолько больших, что в них поместится ещё один человек, он выглядел гостеприимным домовёнком. Казалось, сейчас посадит и будет потчевать пирогами да чаем из самовара. — Ау, Нонг', заснул? — понял, что уставился нечитаемым взглядом на Марка. Какой стыд! — Ты со мной, Као? — Да-да. Прости, Пи’Марк! — засуетился, чтобы не помереть от смущения. А потом мы… погрузились в изучение квадратных уравнений. На этот раз не пропускал ни одной реплики. Внимательно вчитывался в текст. Старался запомнить как можно больше и точнее. Слушал с огромным любопытством голос, методично расставляющий всё по полочкам. — Вот теперь вижу — понял! — с широкой улыбкой похвалил Марк. — Завтра утрёшь нос Кхун Суппаситу! — Веришь в меня? — посмотрел с надеждой. Пришло осознание, что больше не представляю свою жизнь без Марка. Хотелось бы, чтобы это было взаимно. Пи’Марк снова улыбнулся так, словно хотел согреть весь мир. Протянул руку и коснулся пальцев, судорожно сжимающих ручку, аккуратно забирая её. Заключил в свои тёплые ладони, поглаживая костяшки. Тихо шепнул: — Верю…, — и оставил лёгкий выдох на коже. На удачу. — Любишь «Звёздные войны»? — спросил внезапно Пи’, вгоняя в ступор. Быстро совладал с собой и ответил: — Обожаю! — Тогда предлагаю отдохнуть и посмотреть четвёртый эпизод. Кстати, пирожки есть? Будешь? Ну точно — домовёнок! Мы расселись на диване перед огромной плазмой. В руках — по кружке тёплого молока и пирожку с малиной. Мы смеялись и обсуждали каждый момент. Мы шутили и понимали друг друга с полуслова. Мы смотрели фильм так, будто видели впервые, и спорили о его концепции и смысле, спрятанном меж строк. Необъяснимое чувство овладело душой. Словно знал этого человека всю свою жизнь. Точно это — наша с ним встреча после долгой разлуки. Без него жизнь была однообразно пустой. Ни радости, ни злости, ни грусти. Ничего в ней не существовало. Но появился Марк — и захотелось попытаться пожить. Познать цену крепкой дружбы. Измерить аршином глубину первых неизведанных чувств. Понять, почему люди совершают ошибки, разбиваются об них на мелкие осколки и всю жизнь собирают их, развеянные ветром перемен, в тщетной попытке склеить. Пи’Марк знал всё об этом. Он сумел вовремя сделать выводы и не рассыпаться. И теперь помогал не рассыпаться одному щенку с промытыми мозгами. Сначала — грубой и отталкивающей силой. Сейчас — принятием и терпением. Осторожно ставил каждый камешек, воздвигая нерушимый фундамент взаимопонимания. Сегодня — позволил узнать себя лучше. Положил начало стремительному сближению. Смелое решение никогда не было настолько верным. Всё шло как надо. Всё просто замечательно. Кончился фильм. Тихонько задремал, устроив голову на подставленное Пи’Марком плечо. И сквозь сон слышал приглушённый голос: — Горжусь вами! — и ответ Марка: — Заслуженно! Отныне Макао — моя забота, Кхун’Вегас... *** POV Вегас Доводилось ли Вам видеть рождение и расширение маленькой вселенной? Её первые крохотные взрывы, обволакивающие туманности и бесконечные планеты, совершающие свой собственный путь, но всегда остающиеся в нежно-жемчужной тени мудрости? По чудесной прихоти Судьбы, этой крошечной Вселенной был мой друг. Сейчас он сидел по соседству и смотрел на проносящиеся мимо пейзажи, крепко задумавшись. Успел пожалеть раз сто, пока мы ехали к пункту назначения. О том, что послушал и взял любопытного мальчугана с собой: — Пи’Вегас, дом же пуст... Пуст, да не совсем. Поехал только потому, что один из телохранителей случайно проболтался, что отец вернулся домой и осел в гордом одиночестве. Эту информацию услышал мой маленький друг и незамедлительно сообщил, предварительно напросившись за компанию. Под «дом же пуст» имелось в виду, что он без охраны. Но кто может быть уверен в этом? — Порчэ…, — мягко нарушил гнетущее молчание, боясь напугать. — Почему так хочешь… — Потому что чувствую, что там есть моё незаконченное дело…, — ответил юноша будничным тоном. — Не волнуйтесь, Пи’, я не доставлю проблем! Крошка всегда волновался о других. Никогда не хотел быть обузой. Старался приносить миру и людям максимум пользы. Не сознавая, что своим существованием делал окружающий мир лучше, чище, добрее… *** Бывший дом Побочной семьи походил на готический особняк из фильмов ужасов. Огромный двор зарос травой по пояс и колючими кустами. Поломанные ветром ветки деревьев висели рваными лохмотьями, мотаясь и создавая устрашающие образы монстров. Внутри пахло сыростью. Стены покрылись сетками бесчисленных паутин. Повсюду бегали огромные жирные крысы, потерявшие всякий разумный страх. Куски еды, разбитое стекло, окурки валялись на полу смрадной кучей. И тишина, вязкая, пустая, проникла в каждый забытый Буддой угол. Хотя… Нет. Не успел усомниться, что в этом дрянном месте кто-то остался в живых, как наверху послышались громкие шаги и трёхэтажный мат. Впрочем, всё стихло, едва обнаружились нежданные гости. — Отец? — Мама? Мы с Порчэ проговорили эти слова стройным хором, в котором не было ни радости, ни злости. Лишь тоскливый шок. — Вегас, — а вот отец совсем не удивлён. — Не ожидал, что решишь проведать! — Да я случайно мимо пробегал! — постарался звучать невозмутимо. — Вижу, Вы тут неплохо устроились! — Знаешь…, — задумчиво произнёс Кан, медленно подходя ближе. — Это прозвучит странно. Но сейчас я по-настоящему счастлив. Впервые в жизни чувствую, что нахожусь в моменте. Нет постоянного страха за жизнь. Только умиротворение и уверенность, что завтра всё будет только лучше! — отец ярко улыбнулся и повернулся к стоящему неподвижно Порчэю. — Порчэ? — нервный кивок. — Он такой лапушка, Нампын! — застывшая за его спиной женщина заморгала, очнувшись. — Не хочешь поговорить с ним? В глазах Нампын — скользкая брезгливость и чёрная ненависть. Всё. — Нет. Мне не о чём говорить… с уродцем. — А мне… есть что сказать! — Порчэ дрожал, заламывал руки, причинял себе боль, чтобы не терять рассудок и сказать кристально чисто. — Я не держу на тебя зла, мама. Ты тоже прошла долгий и трудный путь. И заслужила жить так, как тебе хочется. Прошу: Будь счастлива. И никогда не возвращайся назад. Слова Порчэ — безграничное великодушие. И безмерная жестокость. Вот такой он — малыш со стальным стержнем. — Сынок! — вздрогнул, когда услышал голос Кана — непривычно мягкий и печальный. — Уверен, наша Семья теперь вместе! Все получили то, что снискали. Проследи, чтобы Макао вырос достойным гордости. Быть может, когда-нибудь я осмелюсь заглянуть в гости. Но пока — буду наблюдать со стороны и радоваться семейному счастью. Не плачь, Ви! — не заметил, как из глаз покатились слёзы. Отец нежно коснулся губами лба, оставляя короткий поцелуй. — Уходи, Вегас. Будь здоров, малыш. Мы не оглядывались назад. Только спиной чувствовали взгляды — убийственно острый и нежный, полный невысказанной любви. Странно ощущать такие разные взоры людей, от которых их совсем не ждёшь. Всегда считалось, что Нампын — жертва обстоятельств, а Кан — идеальная тень Корна, послушная, одержимая алчностью. Реальность… до смешного скучна своими головокружительными кульбитами. Думал, меня ничем невозможно удивить. Но как же сильно ошибался. Только вот всё равно… скучно… Всю дорогу до дома мой маленький друг молчал. Казалось, от пережитых эмоций он впал в оцепенение. Но, к счастью, просто обдумывал свои действия. — Пи’Вегас, я неправильно поступил? — спросил, наконец, Порчэ, глядя виноватым взглядом. — Я должен был… — Порчэ…, — мягко остановил несвязный поток мыслей. — Нампын не заслуживает твоего волнения, поверь мне. Ты поступил по совести, и это главное. Пришла пора забыть о ней. Понять, простить и отпустить. И ты смог, Ангел. Завершил то, что не смог когда-то Порш. Я горжусь тобой, мой маленький друг! Порчэй застенчиво заулыбался. Прижался к моему плечу и умиротворённо вздохнул, прикрыв глаза. — Спасибо, Пи’Вегас! Рядом с Вами я чувствую, что всё же нахожусь на правильном пути, — немного помолчав, добавил. — Вы вырастили прекрасную сплочённую Семью. Вы защищали меня и моего старшего брата. Пи’Ви, Вы — лучший старший! Мне так повезло быть частью Вас! Я так горжусь Вами. Глаза защипало. Незаметно смахнул сорвавшуюся слезу и обнял Порчэ, прижимая к боку теснее. Коротко поцеловал в растрёпанную макушку, слыша, как малыш тихо засопел, уткнувшись носом между плечом и ключицей. Нет счастливее момента, чем осознание: прошлое осталось позади. Справился… *** — Пит, что происходит? — Терпение, родной! Пит не давал смотреть в окно, отвлекая милой болтовнёй. Сидящий за рулём Танкхун хитро щурился, но хранил молчание. Никто ничего не сказал за весь день. Кроме Ангела, шепнувшего на ухо: — Что бы ни случилось, Пи’Вегас, будьте спокойны и получайте удовольствие. Ни о чём не переживайте. Старался слушаться. Честно. Но с каждой секундой, проведённой в неведении, злился всё больше. — Не хмурься, Ви. Тебе не к лицу! — подал голос Кхун. — Угу! Как же! — гнев кипел, грохотал внутри. Сделал глубокий вздох, успокаиваясь. Машина остановилась. — Счастливого путешествия, кузен! Пит, присматривай за ним! А то ещё в обморок грохнется от мирской красоты! — во все глаза пялился на широко усмехающегося Кхуна, переводя ошеломлённый взгляд на смутившегося Пита. Хотелось дико заорать, послать куда подальше неугомонных затейников, но лишь снова набрал в грудь побольше воздуха и сказал с ухмылкой: — Чего застыл, Пит? Мы, вроде как, на самолёт спешим? — Во! Другое дело! Вылезайте! — оставалось послать любимому старшему кузену воздушный поцелуйчик. И показать средний палец, пока тот не видел. Ну, а что? Достали со своими заговорами… Лететь нам, как уведомил Пит, почти тринадцать часов. А потому можно спокойно почитать книгу, посмотреть фильм или полистать ленту. Из всех зол выбрал последнее. Умилился фото-отчётом мелкого из спортивного зала.

«На одной волне с Пи’Чэ!»

Макао и Порчэ лежали рядышком, готовясь сделать двести подъёмов от пола наперегонки. А над ними возвышался Кимхан, недовольно хмуря брови. Итоги предсказуемы… Или же нет?.. Посмеялся от души над Поршем, с кислой миной разгуливающим по торговому центру. Подпись от Чэ:

«Незапланированная прогулка по ТЦ сделала Хиа’ самым несчастным человеком на свете. Срочно верните его под бок Пи’Кинна!»

Действительно, не стоило отпускать Порша одного. С горя скупит стенд с машинками. Время пролетело незаметно. Казалось, вот только мы взлетели, а уже Пит будил мягкими поцелуями и нежным шёпотом: — Проснись, родной! Прилетели! *** Пит… За какие деяния заслужил такого внимательного, чуткого, бесконечно любящего мужа — не имел ни малейшего понятия. Когда мы встретились… Тот Вегас не отличался добросердечием и умом. Был юн и глуп. Пытался подстроиться под систему, чтобы выжить. Но Пит… каким-то чудом увидел в этих гнилых ошмётках что-то, что привлекло, заставило углубиться в причину корявого образа и… полюбить всем сердцем покалеченную душонку, однажды указав причину сопротивляться. Стал ею. Нашёл способ выковать броню и с трепетом облачил в неё раскрытый разум, делая непроницаемым для манипуляций. — Ты нужен маленьким кузенам. Без тебя Семья перестанет существовать. Ты необходим мне… Когда отступался — протягивал руку помощи. Когда впадал в отчаяние — напоминал о том, что он рядом. Ничто не могло пошатнуть его веру в меня. Благодаря Питу мы здесь… На самой высокой площадке Эйфелевой башни. Прекрасный Париж лежал на вытянутой ладони колдовским миражом. На ум пришло стихотворение, которым хотелось описать всю бурю чувств, ибо собственными словами их не описать:

Не проси рассказать о Париже — Никому не узнать тайных грёз, Что хранят черепичные крыши В сером пепле сгорающих звёзд. Под мечтательным небом Бальмонта, В красках чувственного Пикассо Восхищает в лучах позолоты Озорного Парижа лицо.

Щёлкнул фотоаппарат мгновенной печати. Пит радостно приплясывал, размахивая вышедшим снимком. — Так выглядит ошеломительное счастье! — улыбнулся он, жадно разглядывая получившееся фото. — Хочу сделать альбом из первых впечатлений! Поймать каждую грань твоего восторга. Ты так красив, Ви, когда счастлив. Нас ждёт ещё много восхитительных мест! Отпуск будет наполнен эмоциями! Обещаю! Можно ли быть счастливее? Всё было безупречно. Самый дорогой человек нежился в моих крепких объятиях. Вокруг — мир, в котором мы свободны и счастливы. Что ещё нужно? Зазвенел телефон. Принял вызов и чуть не задохнулся от нежности, наблюдая спящего на сильном плече Марка Као Проговорил сквозь слёзы: — Я горжусь вами! Услышал тихий смех и торжественный голос: — Заслуженно! Отныне Макао — моя забота, Кхун’Вегас! Отдыхайте! Любите и будьте безмерно любимым своим очаровательным мужем…

Вот теперь точно всё — безупречно!