Дорогу осилит идущий

Тогда... 13,5 лет назад... Слышу громкий лай за спиной. Прижимаю спящего на руках Порчэ плотнее к груди и быстрым шагом продолжаю путь, стараясь не показывать страх. Наивно надеюсь, что собаке надоест глупая игра, и она отстанет. Но нет… Огромная псина смотрит с заигрывающим интересом, следуя тенью по безлюдному переулку. Понимаю, что негде спрятаться, а до дома ещё не близко. Как назло, просыпается малыш и начинает хныкать. — Тише, маленький мой, тише, — шепчу, натягивая на головку Порчэ капюшон. Горблюсь, закрывая малыша всем собой. Потому что вот уже минуту стою, боясь шелохнуться, и чувствую, как огромная пасть сомкнулась на бедре и вот-вот вонзит в плоть клыки… Выстрел… Падаю на спину. В глазах темнеет, с трудом держусь за убегающее сознание, чтобы не выпустить из рук брата. — Пит, забери ребёнка, — чеканит чей-то голос. Кто-то подходит, опускаясь на колени и медленно протягивая руки к Порчэю. — Нонг'... Я клянусь, что не причиню вреда малышу. Слабо сопротивляюсь, не желая отпускать брата, но понимаю: если не отдам — просто выроню и покалечу Порчэ. А потому аккуратно расслабляю руки. — Боже, какой прелестный малыш! — голос незнакомца тихий и нежный. — В порядке? — спрашивает всё тот же грубый голос над ухом. Сильные руки помогают принять вертикальное положение и что-то подносят к пересохшим от страха губам. Вода? Минералка? — Да, Вег, малыш в порядке, — рядом хмыкают. Оторвавшись от бутылки, тихо мямлю: — Спасибо! Краем глаза замечаю труп псины с простреленной башкой. — Не нужно жалеть ни собаку, ни её бестолкового продажного хозяина, — холодно говорит незнакомец, смотря жёстким взглядом. — Вег! — звучит с укором. — Хотя бы представься мальчику. Прости, милый. Ты напуган. Но теперь вы с братиком в безопасности, — парень держит Порчэя с трепетной осторожностью, улыбаясь, когда малыш в его руках затихает. — Я — Пит, а это Вегас, — он кивает на сидящего на корточках мужчину. — Порш. Всё, что могу выдавить. Вегас кивает и молча ставит на ноги. — Посидите у нас, отдохнёте, и я провожу вас до дома. Соглашаюсь. Чувствую, что этим людям можно доверять. Иду, слегка пошатываясь, за Вегасом, слушая, как воркует над Порчэ Пит. — Что ж, дядя, не получилось… Наверно, этот злой шепот только кажется… *** Сейчас... Вегас понимает и принимает Киттисаватов со всеми их заскоками, считая счастливой случайностью знакомство с ними. Одного понять не может: почему никоторые из них так ненавидят Порчэ? Особенно пугает Кори со своими вечными причитаниями: — Боже, я сидела рядом с ним. Надеюсь, всё обойдётся? — после каждого семейного ужина, на который Порш буквально силком притаскивает Порчэя. Вегас содрогается всякий раз, когда девочка приходит к ним в гости. Соседи же! С недавних пор… Дядя Пит отлично готовит. Почему бы не пожрать на халяву? И не выебать мозги?.. Пит относится ко всему этому с прагматичным спокойствием. Молча выслушивает бредовые жалобы девчушки, попутно отправляя мужа в гараж, дабы в один прекрасный момент у него не перегорели нервы от этого идиотизма, кормит вкусным пирогом и любезно выпроваживает домой, ссылаясь за чрезмерную занятость. Вегас безумно благодарен Питу за выстроенную тактику. По-иному обстоят дела, когда к ним в гости захаживает маленький ангелочек, получивший от брата задание захватить у Пита пакет молока, когда будет возвращаться со школы. Теперь Порчэ активно общается благодаря планшету. Вегас испытывает чувство трепетного тепла и какой-то невыразимой тоски с малюсенькой щепоткой удивления, когда наблюдает за сосредоточенно печатающим ответ мальчиком. И поражается его разносторонности.

«Я сегодня сдал тест по математике на 5! Представляете! И Кхун Суппасит не смог оспорить данную оценку, потому что проверял не он, а практикант, пришедший к нам из института. Видели бы вы его лицо, когда он увидел оценку!»

— Ты ж моя умница! — радуется Пит, ласково потрепав по щеке. — Порш уже знает? — Чэй отрицательно мотает головой. — О, это будет для него лучшим сюрпризом после трудного дня. Кстати, а что по биологии? И по обществу? — Вегас слушает тихое постукивание по экрану, заглядывая через плечо:

«В ноябре будет местная олимпиада по биологии. Учитель хочет отправить меня, так как я лучше всех сдал последние две контрольные по анатомии человека. Я не уверен, идти мне или нет? Будет стыдно, если я проиграю. А по обществу… Я готовлюсь к экзамену.»

— Иди на олимпиаду обязательно, Порчэ. Это твой шанс показать себя и свои знания. Мы с Питом в тебя верим. А если ты выиграешь её, я тебе кое-что подарю, — обещает Вегас, получая в бок, но оставаясь при своём решении, глядя на улыбающегося Киттисавата. Да, для них Порчэй, как и Порш, больше, чем друг. Они — их семья. Вегас никогда не забудет тот страшный год, когда старшему Киттисавату нужно было ехать на последнюю весеннюю сессию, а Чэй взялся болеть без перерыва. Тогда они с Питом забрали мальчика к себе и ухаживали за ним до приезда брата. Порш не перестаёт благодарить их до сих пор. *** Вегас стоит у дома Киттисаватов. Он слышит жуткие вопли и с грустным смешком понимает: Пиздец в виде мамаши снова ворвался в жизнь братьев. Глубоко вздохнув, мужчина приоткрывает незапертую дверь. — Зачем ты приехала, мама? — Я хочу начать всё с начала! Не отворачивайся от меня, солнышко. Мама никогда больше тебя не покинет, обещаю! — голос Нампын звучит нежно, дрожит от эмоций. Но Вегас не доверяет подобным заморочкам, так как знает, что это всего лишь игра с доверчивым мозгом Порчэ. Который сидит на диване, безмолвно уставившись в одну точку, и совершенно не реагирует на происходящее вокруг. Он всегда впадает в ступор, когда возвращается мама. Это своего рода защитная реакция от той боли предательства, которую испытывает юноша. Вот только после каждой такой встряски Чэ очень долго приходит в себя. Именно поэтому главная задача Вегаса в таких ситуациях заключается в том, чтобы не дать ему уйти в себя. — Я заберу Чэя к нам на пару часов, Порш? Постарайся разобраться со всем этим дерьмом! — старший лишь благодарно кивает, аккуратно поднимая Порчэя с дивана и передавая в руки Вега, прошептав: — Я зайду за ним, как только всё улажу. *** — Вот как, всё по одному и тому же сценарию? Может, пораскинешь мозгами и придумаешь что-нибудь новенькое, м, мам? Или они у тебя совсем сварились в ёбаную кашу, блять? И, кстати, что тебе нужно от Порчэ? Ты же в прошлые разы даже не замечала его? — со злостью вопрошает Порш. Нампын опускает глаза, теребя уголок засаленной рубашки. — Ну? — Я хотела бы забрать его к себе, Порш, — старший Киттисават несколько секунд таращится на мать, прежде чем задушено прошипеть: — Что, прости? — и Нампын пускается во все тяжкие. — Я думаю, ему будет лучше со мной. Мы будем путешествовать вместе, я буду заботиться о нём лучше тебя, потому что я его мама. Он будет счастливым и свободным, — она говорит это с сумасшедшей улыбкой. Верит! Порш с силой трёт глаза, пытаясь прогнать предательские слёзы. — Где же ты была, когда он нуждался в тебе, мама? Порчэ рос без твоей поддержки, перебарывая все проблемы вместе со МНОЙ. Я помогал ему, я растил его. И ты смеешь говорить подобное, принимая нулевое участие в жизни семьи? Ты — страшнейший кошмар Чэ, мама. Разве ты не видишь, как он реагирует на каждое твоё возвращение? И да, я прекрасно знаю, что тебе нужен не он, а мизерное пособие по инвалидности. Так вот, убирайся из нашего дома нахуй, мама. Ты не заберёшь Чэя без его согласия, а он пойдёт с тобой разве что под дулом пистолета. А теперь, прошу, освободи нас от твоего присутствия. Порчэ нужно вернуться домой. Порш только сейчас замечает притихших сестру и дядю, наблюдающих за их разговором. — Ты тоже можешь валить вместе с ней! — дядя Арти осуждающе качает головой. Этим же вечером Нампын покидает дом, пообещав Арти вернуться, когда наступят «лучшие времена». *** — Ты в порядке, Ангел? — спрашивает Пит, ставя перед ним тарелку с куском яблочного пирога. Он встревоженно глядит на сгорбившегося на стуле юношу, бездумно тыкающего вилкой в многострадальный пирог и вздрагивающего от каждого звука. — Да, Пит, я в порядке. Транно, я голжен привыкнуть к внезапным возвращениям мамы. Но в этот раз сыграло то, что она заговорила со мной. Она была так ласкова. Вегас жестом приказывает мужу помалкивать, а сам берёт из рук мальчика вилку и начинает осторожно кормить, стараясь, чтобы тот отвлёкся, и спрашивая про сегодняшний урок с Пи’Кимом. Вскоре Порчэ взахлёб рассказывает про то, как он держался на воде, и что Кимхан пригласил его на Хэллоуинскую вечеринку. Вегас незаметно выдыхает, радуясь, что сумел удержать от падения в пучину. Потом приходит Порш, и Пит, провожая сытого и немного оживившего Чэ, напоминает: — В день вечеринки приходи к нам. Я сделаю тебе грим, а Вегас... подготовит для тебя чудесный сюрприз. Идёт? — юноша с чувством обнимает парня и крепко пожимает мужчине руку. — Спасибо Вам огромное за всё. Обязательно приду, — когда братья скрываются за дверью, Пит нежно целует Вегаса в губы. — Я так горжусь тобой, дорогой! Не думал о том, чтобы выучиться на психотерапевта? — Вегас задумчиво чешет гладкий подбородок, размышляя над словами возлюбленного. Да, он определённо подумывает о том, что его истинное призвание — морально помогать людям, тонко чувствуя настроение и дотошно вникая в волнующие их мысли. А поэтому, усмехнувшись, молвит, пожав плечами: — Почему бы нет? *** Ким: 1.00 Ты спрашивал меня однажды про отца. Мол, почему ты говоришь о нём с такой неприкрытой ненавистью? Я тебе расскажу. Корн. Человек, разрушивший жизни сотням семей. Ради достижения целей готовый убить собственных сыновей. Он заставлял меня и моих старших братьев избивать, а порой и убивать слабых. Хотел создать идеального преемника, чтобы передать грязные делишки. Но самое смешное в этом то, что в итоге никого не останется. Потому что Корн никогда не расстанется со своей властью. Благо, у нас с Кинном своя голова на плечах, и мы ушли из Семьи, как только подвернулась такая возможность. Но… когда-нибудь Он заберёт нас… Вот кто такой мой отец! И как прикажешь не ненавидеть его?

Ангел: 1:11

Пи’Ким, ты пьян? Где ты? С тобой всё хорошо?

Ангел: 1:15

Твой отец, конечно, подонок, но… ты хоть раз задумывался, а каковы причины такого поведения? Не подумай, я ни в коем случае не собираюсь его оправдывать. За такие поступки и деяния он должен понести наказание по всей строгости закона. Я просто в последнее время много думал об этом.

Взять, к примеру, жажду власти. Мне кажется, что ни один человек не рождается с ней. Это приобретается в процессе жизни, как результат плохого примера. Вероятно, как сын своего отца, он когда-то понял, что власть можно удержать лишь жестокостью. А богатство определяет то, насколько ты счастлив по жизни.

Но это не так. Золото не заберёшь в могилу. Не съешь больше положенного, не скупишь все на свете. Зато в погоне за мнимым господством покалечишь невинных и очернишь душу. И нечего вспомнить будет потом. Уйдёшь с ничем.

Я очень рад, что ты нашёл в себе силы разорвать порочный круг. Ты ценишь чужие жизни. Наслаждаешься каждым прожитым днём и учишь меня не терять короткие чудесные мгновения. Я горжусь тобой, Кимхан!

Надеюсь, ты простишь меня за полнейший бред. Напиши, как прочтёшь, всё ли в порядке?

Да, Ким мертвецки пьян, когда пишет Порчэ эту длинную историю. Ему необходимо выплеснуть тёмную ненависть и боль, что копится в нём долгие годы. Но он никак не ожидал, что солнышко, во-первых, догадается так просто, что учитель напился в хламину в гордом одиночестве, а во-вторых, ответит на нытьё таким развёрнутым и… трогательным письмом. Кимхана шокирует мудрость, понимание и сострадание Порчэя. Каждое слово юноши врезается в память, и он отмечает, что пересмотрит многие аспекты в отношении отца. Но Корну по-прежнему нет оправдания. Просто теперь можно чуть-чуть уловить логику в его действиях. Еле шевеля пальцами, мужчина пишет: Ким: 1:40 Не волнуйся, солнышко. Я лежу в постели и почти сплю. Завтра встречаемся на первой же перемене, как всегда. И… спасибо тебе, Чэй. За всё. Кимхан знает, что этим диалогом они с Порчэем шагнули на новую ступеньку отношений. Вершину, на которой располагаются взаимопонимание и нерушимое доверие друг к другу. И в этот момент он ощущает в душе сладкую лёгкость, словно пирамида Хеопса слетает с плеч. Ким бесконечно счастлив… *** Порчэй идёт по сонным улицам, неуклюже перескакивая через огромные лужи, дабы не запачкать начищенные ботинки. Он размышляет об спешно уехавшей маме, не выспавшемся брате, которого разбудил перед уходом, оставив на кухне готовый завтрак для всей семьи, и о ночном разговоре с Пи’Кимом, вывернувшем душонку наизнанку. Юноша не знает, что подумает учитель, когда, протрезвев, прочитает переписку, но очень надеется, что ничего не испортил, так как безумно дорожит их… общением? Дружбой? Порчэй путается в своих мыслях, но одно осознаёт чётко:

Кимхан Тирпанякун — неотъемлемая часть его жизни.

Так как сегодня ему нужно ко второму уроку, а вышел он на два часа раньше, Чэ не торопится, оглядываясь по сторонам и читая разные вывески проносящихся мимо него магазинчиков. И вдруг останавливается около одного из них, читая висящую на дверях бумажку:

«Срочно!!! Требуется продавец!»

Задрав голову, Чэй видит название:

«Кам&Крэми»

Захолустный продуктовый, в который никто особо и не ходит, но благодаря продаже пива он всё-таки обретает постоянных покупателей и, разумеется, прибыль. Данные обстоятельства крайне выгодны для парня, и Порчэй решает попытать счастье, входя в магазин и обращаясь к сидящему на кассе мужчине, с прискорбием признаваясь самому себе:

Единственная возможность получить хоть какую-то работу, чтобы помогать брату с деньгами, ибо пособия явно недостаточно.

— Здравствуйте! Я по поводу Вашего объявления, — проговаривает он, с ужасом понимая, что слова звучат слишком грубо, и незнакомец может обидеться. Мужчина поднимает на него оценивающий взгляд, и Киттисават непроизвольно ёжится, собираясь уже по-хорошему свалить, но спокойный голос произносит: — Как тебя зовут? — Порчэй Киттисават! — моментально отвечает мальчик, на всякий пожарный доставая планшет. — Назови три положительных и отрицательных качества? — продолжает Кам (так гласит бейдж на рубашке), с интересом рассматривая юношу с немного перекошенным от волнения лицом.

«Дисциплинированность, обязательность, педантичность. Пониженная коммуникабельность, медлительность, застенчивость.»

Мужчина понимающе кивает, почёсывая бородку.

«И да, забыл добавить. Могу заниматься приёмом и расстановкой любых товаров. Исключением является стеклянная продукция из-за нарушенной координации»

Чэ выдыхает, готовясь к отказу. Потому что никому не нужен малолетний урод, не умеющий управлять собственным телом. Как-то даже глупо надеяться на хороший исход этого сумбурного собеседования. Но… — Ты принят, Порчэй! — Порчэ недоумённо хлопает глазами, думая, что ослышался. — Именно такого человека я и искал, — улыбается Кам, вставая и пожимая дрожащую руку. — Поскольку ты учишься, график у тебя свободный. Во сколько сможешь приходить и когда желаешь начать? — После четырёх можно? Да хоть сегодня! — сияет мальчик, не веря в свою удачу. — Конечно. Оплата будет сдельная, договорились? Тогда приходи завтра. Жду! — и мужчина снова опускается на стул, провожая убегающего парня и слыша громкое: — Спасибо Вам, Кам! *** Кимхан стоит под тенью деревьев, держа в руках два стаканчика с кофе и пристально вглядываясь в толпу высыпавших во двор учеников, ища глазами кучерявую шевелюру. Тирпанякуну не терпится вновь увидеть своего Ангела, чтобы воочию убедиться, что он реально существует и ночная душераздирающая беседа ему не привиделась, хотя за утро успевает перечитать её раз двадцать. Ким вздрагивает, когда чувствует знакомые вечно холодные ладошки, невесомо прикрывшие ему глаза. — Привет, Ангел, — шепчет, закутываясь в мягкий радостный смех. — Вижу, настроение у тебя отличное, м? — Да, потому что я устроился на работу. Прикинь! Теперь я могу помогать Поршу! — звонко лепечет Чэй, забирая из рук мужчины кофе и удивительным образом не глотая слова. — Это же здорово! А ещё вчера приезжала мама… Кимхан хмурится, подозрительно глядя на ухмыляющегося во все тридцать два зуба ученика, чувствуя, что вчера они были в одинаковых состояниях. Именно поэтому Порчэ нашёл правильные слова поддержки, а он, скотина, даже не подумал о том, что солнышку тоже может быть плохо. Но ведь Ким не мог об этом знать. — Что ей нужно? — спрашивает мужчина, обхватывая стаканчик обеими руками, пытаясь не выказывать испепеляющий гнев. — Она хотела забрать меня к себе, — смешно поводит плечами Киттисават, допивая кофе и по уже устоявшейся традиции прижимаясь спиной к дереву в попытке выпрямиться. — Порш выгнал её, сказав, что она сучара и не получит ни меня, ни моих денег. — Иди сюда, Порчэ, — Киму абсолютно насрать на то, что все, возможно, пялятся на них. Он просто делает то, чего хочет его сердце. Порчэй по-прежнему ниже него, хотя за почти два месяца знакомства умудряется вымахать на четыре сантиметра, и мужчина знает, что это далеко не предел. Он снова встаёт за мальчиком, как тогда, в бассейне, притянув к груди и зарывшись лицом в изгиб шеи. Вздыхает аромат топлёного молока и тихо заканчивает рассказ: — Братья Киттисаваты опять справились с очередной волной дерьма, — в ответ лишь согласное хмыканье. — И да, поздравляю с первой работой. Только не перетруждайся, хорошо? — Чэ кивает, поворачивая голову и смотря на Кима лучистым взглядом. — Я буду себя беречь. Спасибо, Пи’Ким, — Тирпанякун крепче обнимает, не желая больше отпускать солнышко. *** — Не дёргайся, Чэ, а то глаза выколю! — ворчит Пит, проводя чёрной подводкой по беспокойно двигающемуся веку, рисуя идеальную стрелку. — Бешеный ты фантазёр! Как можно было до такого додуматься? Порш, сидящий около брата и наблюдающий за преображением, смеётся, отвечая охрипшим голосом: — Иногда мне кажется, что ему подошло бы быть сценаристом или художником. Его фантазия не знает границ! — Порчэ фыркает, отчаянно заморгав. — Больно. — Я же сказал, не дёргайся! — качает головой парень и принимается за губы, растушёвывая на них ярко красную помаду. — Ну и жуть! — кривится он, отходя и критически рассматривая выполненную работу. — Так, теперь волосы. Порш, сколько у нас времени? Старший сверяется с часами на руке: — Ещё час! Пит недовольно цокает языком, точными движениями расчёсывая мягкие пряди и хватая маленький баллончик с синей краской. — Господи, блять, Ииусе, как ты будешь это потом смывать?! Вег, что там с костюмом? — кричит он, жестом прося Порша подержать возле глаз Порчэя салфетку. — Готов! — откликается мужчина из соседней комнаты. — Можно мне глянуть? — НЕТ! Посмотришь, когда образ будет полностью закончен! — рявкает Пит, взглянув на часы. — Сохни, сохни скорее! — бормочет он, укладывая лаком последнюю прядь. — Вставай, страшило! Бегом натягивай костюм! — Порш бежит за Чэем, чтобы помочь ему застегнуть рубашку, завязать галстук и шнурки на лакированных ботинках. — Чэй, — легонько встряхивает брата, приводя того в чувство. — Твоя мечта сбылась! Ты идёшь на вечеринку с придуманным тобой образом. И тебя там ждут. Боже, я так тобой горжусь!

«Если бы не ты, ничего бы не получилось, Хиа'. Вы исполнили мою мечту, и я не знаю, как Вас благодарить.»

Мальчишка стоит посреди комнаты с планшетом в руках, смотря на троих самых родных людей и вдруг понимая, что они и так всё читают по глазам и знают, как сильно он их любит и благодарит. — Ну, Ангел, взгляни на себя в зеркало, — подмигивает Пит, подводя Порчэя к большому зеркалу. Из него на них смотрит парень в нежно-голубом костюме с разукрашенным гримом лицом и синими волосами. Белая и тонкая, как лист бумаги, кожа пестрит засохшими кровавыми подтёками, выпуклыми узорами гниющих язв и ошмётками содранной плоти. В выразительных глазах стоят замёрзшие слёзы, блестя причудливыми капельками на щеках. А алые губы растянуты в застывшей печальной усмешке. — Кто же ты, Чэй? — с улыбкой любопытствует Вегас, заставив замяться и стыдливо опустить глаза. — Труп жениха..., — нервно хихикает юноша. — Ведь на меня никогда никто не позарится Вегас хмуро стреляет взглядом в Порша. — Не стоило знакомить Порчэя с «Трупом Невесты», — качает головой он. — А ты, Ангел, кажется, забыл, что тебя пригласили, — юноша вспыхивает щеками, а мужчина ласково смеётся. — Поменьше скромничай, хорошо? Горжусь тобой! Верю в тебя! — Порчэ подходит и с чувством сжимает Вегаса в объятиях, заставив того крякнуть от напора, а потом спешит за братом к выходу, провожаемый мягкой улыбкой Пита. *** Хэллоуинская вечеринка разворачивается на лесной поляне под открытым ночным небом. Погода потрясающе сухая и тёплая. Кругом на деревьях висят тематические гирлянды с маленькими тыковками, летучими мышками и прочей подобной ерундой. По периметру стоят длинные столы, ломящиеся от обилия различных сладостей и напитков на любой вкус и цвет. Вереница огромных страшных тыквенных голов, чьи горящие глаза позволяют заглянуть в самое сердце преисподней, теряется в глубине леса. Правда, если пойти в направлении, которое она указывает, можно выйти прямиком в город. Такова задумка одного из организаторов этой вечеринки — Кимхана Тирпанякуна Который сейчас подпирает плечом дерево и допивает второй стакан тыквенного сока, наблюдая за тусующейся в центре поляны пёстрой толпой и ожидая прихода своего главного гостя. Он нарядился… Ван Хельсингом. Да, вот так, блять, банально. Стоит отдать должное, плащ до пола и большая чёрная шляпа очень подходят учителю. А учитывая, что Пат вырядился Дракулой, они, по сути, воплощают в жизнь идеальную парочку. Пат активно общается с друзьями, то и дело кидая обеспокоенный взгляд на Кимхана и получая в ответ кривую усмешку, призванную его успокоить. И он успокаивается, снова вливаясь в оживлённый разговор.

Ангел: 21:30

Пи’Ким, я тебя вижу!!! Ты ж мой истребитель нечисти! Не хочешь попытаться уничтожить меня, ммм? Смотри прямо! Иди ко мне, моя прелесть!

Прочитав это неожиданно выскочившее сообщение, Ким тут же поднимает глаза, замечая напротив освещённую тусклым сиянием фигуру и практически перелетая через поляну, шелестя полами плаща. — Срань Господня! — восклицает он, пристально разглядывая стоящего перед ним парня. — Я, конечно, знал о твоей безбашенности, но ты меня поразил! — Ты хотел сказать «напугал»! — лучезарно усмехается Порчэй, заставив мужчину задохнуться от восхищения и ужаса . Красные губы дьявольски изгибаются, создавая хищный оскал и застывая на лице, делая Чэя похожим на куклу. — Что ты там говорил, Порчэй? Труп жениха? Реализация задумки -10/10. Тим Бёртон нервно курит в сторонке! — юноша громко гогочет. — Ну что, охотник? Будешь меня ловить? Я страшнее любых вампиров, оборотней, ведьм и прочей нежити, потому что я реальный! Чэ убегает на поляну, показывая учителю наглый язык. Ким, хохотнув, двигается за ним, хватая непутёвого трупика под руку и подводя к столу. Пихает ему в руки лимонное безалкогольное пиво и кусок пирога с вишней. Без яиц. — Киттисават! Посмотри-ка на него! Креативно! — к ним подходит Пат, постукивая по земле самодельной тростью. Порчэй закатывает глаза, готовясь выслушать очередную порцию «умного» сарказма. Но тут он думает:

«А что я теряю? Если Пи'Ким меня не поддержит — ну и ладно!»

Внезапно развернувшись на пяточках, с поразительной грациозностью идёт к верзиле, почти утыкаясь в его грудь, и чётко проговаривает весёлым голосом: — А ты сама оригинальность! Кимхан приятно удивлён метким выпадом. Порчэ лишает Пата дара речи. Пускай всего на несколько секунд, но у него это получается. Это указывает на то, что преодолённая им начальная ступень трансформации даёт свои первые плоды. Мужчине хочется поглядеть, как будут разворачиваться события дальше, но у него совсем иные планы на сегодняшний вечер. — Прекрати! — и, смерив Пата ледяным взглядом, уводит юношу в укромное местечко, оставив парня стоять посреди поляны в полнейшем недоумении. *** — Нравится тебе здесь? — спрашивает Ким, усадив Чэя на лавочку неподалёку от празднества, дабы продолжить наблюдать за этой разноцветной, но, увы, однотипной кучкой учеников и некоторых учителей. Порчэ жмёт плечами, глубоко вздыхая прохладный воздух и расплываясь в широкой улыбке. — Атмосфера тут впечатляющая. Всё такое тёмное, мрачное, ужасное. Кажется, сейчас выбегут гоблины и сожрут нас. Но мне не страшно с таким-то защитником! — стоп, Киттисават флиртует? Ах ты маленький сучонок! Кимхан притворно хмурит брови: — Кто сказал, что я не сдам тебя в качестве отвлекающего маневра? Порчэй изображает на лице вселенское разочарование, утонувшее в очередном приступе смеха: — Ах, ты разбил моё нежное сердце. А я-то думал, что могу на тебя положиться! Артистизм так и прёт из мальчика, и Тирпанякун думает, что, если бы не болезнь, он бы определённо стал актёром. А между тем на поляне начинаются парные танцы, и Ким, поднявшись, галантно протягивает руку ошеломлённому внезапным жестом Порчэ. — Потанцуй со мной, Порчэй. — Но… йа ни умею танцивать! — запинаясь, шелестит парень, вмиг теряя тот откровенный, дерзкий, самоуверенный образ. Перед Кимханом снова застенчивый, ненавидящий себя Порчэй. Но он не собирается оставлять всё как есть. О нет, это лишь начало долгого пути. — Я научу тебя. Доверься мне, солнышко, — шепчет одними губами мужчина, осторожно беря в свои ладони хрупкие руки. Он прячет Порчэ ото всех в тени леса. — Вздохни глубоко, — мальчик послушно делает глубокий вдох. Ким нежно трясёт напряжённые руки, заставляя расслабить их, а затем кладёт одну себе на плечо, другую мягко сжимает пальцами. — Подними голову, сосредоточься на мне, — тёмные глаза блестят в лунном лучике, проскользнувшим сквозь листву. Они делают первый маленький шажок, и Чэ едва не падает, но сильные руки удерживают его, а бархатный голос успокаивающе произносит: — Я держу тебя. Всегда… Второй шаг, третий. Они совершенно не подстраиваются под льющеюся мелодию. Ким сам задаёт ритм под собственную песню, которую он тихо напевает. Постепенно движения становятся синхронными. Солнышко держится более уверенно, иногда внося в их танец коррективы, то отклонившись назад, запрокинув голову и хитро усмехнувшись, то неуклюже и смешно закружившись, точно волчонок. После очередного головокружительного поворота Кимхан притягивает Порчэя к себе, обнимая и зарываясь рукой в растрёпанные волосы. Тёплые пальцы касаются фарфоровой щеки, ощущая покрывший кожу румянец, а потом ласково обводят идеальный контур слегка подрагивающих девственных губ. Тирпанякун уверен, что Киттисавата ещё никто не целовал. Это осознание вызывает у него холодную волну мурашек по спине. Он будет первым, кто раскроет эту нетронутую розочку, во всех смыслах. Ким наклоняет голову, медленно приблизившись к лицу Чэя. Легко касается губ парня своими, как бы спрашивая разрешения. Порчэ осторожно отвечает на поцелуй, неуверенно проводя кончиком языка по нежной коже. Не спеша, Ким продолжает целовать, постепенно углубляя поцелуй и ловя участившиеся дыхание. Чувствует, как в мальчике просыпается страсть. Когда Порчэй начинает задыхаться от остроты новых ощущений, Кимхан нехотя отстраняется, поглаживая по щеке, и говорит, заглядывая в затуманенные глаза: — Ты мне нравишься…