Without unnecessary emotions

      Не то, чтобы утро было неприятным. Скорее, ранним, потому что Кристина, легонько тормошившая за плечо Софию, тихо сказала о том, что ей нужно собираться на тренировку, но такси она может предложить прямиком до дома. Отказываться было грехом, поэтому, наскоро выпив чай и забрав шорты с футболкой, щедро выданные Витальченко, которые София пообещала чистые и выглаженные отдать уже завтра, вместе с ней Братиславская и уехала.       Дубликат ключей, готовый и стоящий последнюю карманную тысячу Софии, уже отворял дверь. Через час нужно было быть на катке.       Девушка заметно похудела. Даже за две недели жесткой диеты, иначе именуемой голодовкой, спортивная кофта начала висеть в талии, штаны уже почти не обтягивали бедра и икры. София решила перемерять платья, чтоб быть уверенной, что перешивать не придется, но в целом, все было неплохо. На послезавтра куплены билеты в Грац, куда летит не только она, но и Крис, и Дарина, московская девочка, на чемпионате России завоевавшая серебро. В её контенте был четверной риттбергер и тройной аксель, с которыми она прекрасно справлялась.       Собрав рюкзак на тренировку, перед выходом было решено в очередной раз выпить таблетки, перед этим встав на весы, тем более, что вчерашний приём был пропущен.       Сорок три, не так уж и много. София вспоминает, как пару месяцев назад, когда она только начинала накатывать, на контрольном взвешивании выяснилось, что даже Кристина, казалось бы, такая высокая для мира фигурки, широкоплечая, весила около тридцати девяти. Соня помнит, что в тот момент выгоняли буквально всех, даже если твой вес не соответствовал стандарту хотя бы на сто грамм. В сторону большего, конечно же, значения. Её оставили только потому, что пожалели. Она ведь пришла сразу после травмы, с желанием работать, когда даже костыли ещё не бросила.       Её упорство иногда превышало все значения. Когда ей было нужно, София могла горы свернуть, но без горящих глаз и с серьёзным лицом. Хотя это не главное, другие не понимали, что движет этой девушкой: страх или отсутствие инстинкта самосохранения.       Ни то, ни другое. Желание показать, что она не зря тут находится, что в неё не зря поверили, не зря столько нервов и денег вложили. У спонсора ведь чёткая цель – в этих коньках, в этом платье, на любой этой арене она должна выиграть. И неважно, что для победы нужно протащить шкаф скелетов, гору травм и вагон загонов. Она должна выигрывать, должна приносить медали для того, чтоб в неё продолжали верить.       Нужно скинуть ещё три.       Особой сложностью, заданием со звездочкой, было удержать форму во время большого перерыва с января по март. В это время особо крупных международных соревнований не будет, но на всероссийских стартах её точно захотят видеть. Кубок первого канала, спартакиада, первенства «бани», но на них будут зрители, которым будет необходимо показаться, мол, вот она я, все со мной в порядке.       Но ничего не в порядке. На конец января запланирован курс реабилитации после декабрьской травмы, который необходимо пройти, лёжа в больнице. Может быть, София и пройдет его там, может быть, даже в полной мере. Когда есть время на здоровье, не нужно тратить его впустую.       Ничего не в порядке. Не бывает, чтобы все было в порядке. Всегда что-то будет мешать, всегда и у всего есть недостатки. Вопрос в том, можно, и нужно ли вообще, этому помешать?       Нет. А зачем? Все идет своим чередом, вмешиваться совсем необязательно. Она справится со всем сама. Справлялась же раньше как-то. И через хейт прошла, и после проигрыша одумалась, и после страшной травмы восстановилась. Сама. Без посторонней помощи. С тяжестью в сердце, болью в душе, страхом в голове, но так, что сейчас в её сторону даже смотреть боятся.       Сильных людей видно издалека.

***

      Тренировка ничем не отличалась от других. Сначала разминка: получасовой бег в зале, небольшое офп, дальше лёд, на котором были отработаны отдельные элементы программ. Далее часовая хореография, снова зал, за время которого была проведена силовая, а затем снова лёд. Пока до него было время, София вяло шнуровала коньки, другие девочки по очереди катали программы. Братиславская не знала, нужно ли ей это, колено ныло, но решение проблемы пришло само собой, а точнее, в лице Риты.       — Машка требует тебя к ней, говорит, будешь следующая после Крис катать, — и собирается уходить.       — Погоди, — оглядывается. — Сколько ещё?       — Минут пять, — прикидывает Марго в голове и уходит.       Отдых испаряется, шнурки перебираются быстрее, а кофта натягивается уже по пути на арену.       Она выходит на лёд под бодрую, интригующую музыку Кристины, отъезжает в сторону, чтоб не мешать – это банальное уважение к человеку, исполняющему свою программу, иначе нельзя – и напрыгивает тройные. Кристина останавливается в конечной позе, тут же музыка затихает, и противный голос тренера оглашает следующего:       — Для исполнения короткой программы приглашается Братиславская, — и София выезжает в центр, становлясь в начальную позу. Элегия – музыка спокойная, и начало её тоже. Сложное, путающееся, но такое необычное и красивое. Первый аксель выходит чётким, твёрдым, как и следующий флип. Движения отточены до идеала, София не позволяет себе ошибиться и катает даже с больным коленом, хотя каскад и выходит смазанным. Вращения, дорожка, полная пустых чувств, заклон и конечная поза. Братиславская отклоняется назад и замирает. — Прекрасно, София, — звучит с сарказмом. — А теперь, девочки, вы увидели координальную разницу между чемпионками России Кристиной и Софией.       И последняя не особо эту реакцию понимает. Точнее, вообще не понимает. Она подъезжает к тренерскому столику за бортиком, где стоит не только Мария Дмитриевна, но и сама Витальченко. Она в замешательстве, ровно так же, как и голубоглазая девушка.       — А в чем проблема? Не особо понимаю причину вашего недовольства, — высказывается Кристина. За словом в карман не лезет, не жалеет о нападках на тренера, никогда не начнет думать, прежде чем говорить. — Как по мне, очень неплохо, хотя она с травмой катала.       — Вот именно, что очень плохо, — повышает голос Мишагина. Девочки озираются по сторонам. Рита отворачивается, Катя закрывает глаза, Вера отходит подальше. — Ты вообще не собралась. Через пару дней тебе катать Европу, а я жалею о том, что не настояла на исключение тебя из сборной. Нахрен ты вообще пришла!? Балду пинать!? Дома этим занимайся, ты работать должна на медали! Пахать, катать часами, как в первый взрослый сезон свой. Ни центровки, ни ног, ни движений нормальных. А все почему!? — София молчит, а тренеру, кажется, плевать, что их сейчас слышит вся группа. — Да потому что ты уже давно должна была завязать, потому что пользы от тебя никакой! Потому что не должна я была тебя брать, ты оказалась обычной блестяшкой с преувеличенной ценностью!       София сглатывает, не давая слезам выбраться. Так грубо её труд ещё никто не обесценивал. Она хочет ответить, хочет высказать все, что думает, но прикусывает язык и заставляет себя заткнуться и молчать, пока хуже не стало. Зато Кристина рядом сегодня не умолкает.       — Мария Дмитриевна, вы чего? — удивляется она. — Соня пашет целыми днями, и в зале, и на льду, и растяжку тянет, вы же сами видите. Она не заслужила таких слов и такого отношения к себе, вы...       — Рот закрой! — кричит Мишагина, и сразу застывает тишина. Кристина не выглядит обиженной, наоборот, в её глазах огонь, а на губах недосказанность, но теперь эти слова, что она хотела произнести, никто никогда не услышит. — Ты никакого права не имеешь повышать на меня голос...       — Ровно так же, как и вы на неё, — холодным тоном защищает Кристина. София бегает глазами от одной к другой, внимательно следя за происходящим, чтобы если что, не дай бог, оттащить хотя бы мелкую Крис.       — Я не собираюсь сейчас с вами разговаривать. Тебя, — тренер смотрит на Кристину, — я жду на произвольную, когда успокоишься. А тебя, — взгляд мечется к Софии. — Я не жду вообще. Жаль, что Федерация не одобряет твой переход к другому тренеру, придется работать с тобой ещё три месяца.       Братиславская разворачивается, выдыхает и хочет уйти, но внезапно дыхание перехватывает и приходится развернуться обратно.       — А вы, блять, знаете о том, сколько мне вообще стоит держать себя в руках? Сколько я прошла, что бы сейчас соответствовать вашим требованиям? Я в зале работаю больше, чем они все, — машет рукой, имея ввиду девочек, — вместе взятые. Я готова на все, лишь бы быть в сборной свой последний сезон, а вы мне даже шанса не даете. Такие сейчас тренера, да? — шмыгает носом и уходит. Кристина смотрит в след, сердце загнанно бьется в страхе за Софию, но она не позволяет себе пойти следом, понимая, как это может сказаться.       — Вы несправедливы, — говорит Рита и уходит с арены.

***

Вера Полозкова – Я бы не уходила

      Хотелось плакать. До безумия.       Она справится. Всегда справлялась.       В этот раз все пошло не так. Этого в планах не было.       Честно говоря, планов вообще не было.       В домашней одежде София сидит на полу, откинувшись на стену. Рядом телефон и ничего больше. Светлая комната резко покрывается мраком.       У неё нет сил. Разговор, хотя эту словесную перепалку так даже назвать нельзя, вытащил много энергии.       Матери нет рядом. Её никто не поддержит и не спасет. Помощь Кристины она просто не примет.       Суицид – выход? Нет, к сожалению, нет. Это слишком серьезно и громко, если вдруг фигуристка завершит жизнь, мало того, в семнадцать, так ещё и суицидом.       Но а кто мешает сейчас? Какая разница, что будут говорить потом? Ведь ей будет это выгодно, месть Мишагиной лишней не будет.       Лезвие находится в верхнем шкафчике в ванной. София не успевает передумать, как на запястье левой руки уже виднеется порез, все больше краснеющий от крови. Он небольшой, не длинный, буквально пять-восемь сантиметров, но глубокий, потому что боли девушка не чувствовала вообще.       Металл отбрасывается в раковину, порез промывается холодной водой, София обрабатывает руку и заматывает бинтом.       Лезвие от греха подальше она думает выкинуть, но на всякий случай, в душе надеясь, что таких не произойдет, оставляет в прикроватной тумбочке.       Возвращаясь, девушка подбирает телефон, замечая пропущенный от мамы, пару сообщений от Кристины и одно от Лизы.       Маме она не перезванивает, пишет лишь, что все хорошо и она просто устала, настолько серьезная идет подготовка в чемпионату. Руку слегка жжёт, пару красных пятен просачиваются сквозь бинт, но эти слова ложью считать точно нельзя, это успокаивает сердце.       Кристине она пишет почти то же самое, добавляя благодарность за те слова на арене и то, что на тренера ей совсем не обидно. Последнее является глупой ложью.       Лиза ждет её в гости, что очень странно. После случая в зале, где Берестовская требовала извинений за медаль, они не общались и не сталкивались вообще, поэтому София отказалась. Позже поступило приглашение на вечеринку. Заманчиво.       Братиславская не любительница шумных пати, но сейчас хотелось отвлечься от происходящего и позволить потоку жизни нести себя по течению, не сопротивляясь.

Я приду. Скинь адрес

      София достаёт из шкафа джинсы, тёмную кофту с рукавами на манжетах, чтоб вопросов не возникло. Пшикает духи и вызывает такси в другой конец города, где почти рядом живёт сама Лиза.       Дом, где проводится вечеринка, не кажется праздничным, но и депрессивным не выглядит. Братиславская сверяет адрес, запоминает квартиру и идет к подъезду.       Ей открывает Лиза. Она очень изменилась. Кислотные кроссовки, розовый топ с рукавами, синие джинсы, которые в темноте практически не отличить от чёрного цвета. Яркий макияж, но что-то все таки в ней своё, родное.       — Я, честно говоря, не ждала тебя.       Она кратко ставит в курс дела, вешая куртку на крючок, объясняет, что где и уходит. София поворачивает на кухню, где всего пару человек и громкая музыка не долбит по ушам.       В холодильнике куча алкоголя. Даже обычный сок находится с трудом, но сейчас пойдет даже невкусный мультифрукт. С ней хочет познакомиться одна девочка, но её быстро зовут в комнату, куда через пару секунд идет и София.       Толпа для небольшой комнатушки уж слишком большая. Все трясутся в подобие танца, за столом кто-то раскладывает дорожки, девушка морщится. Знакомых лиц совсем нет.       Она разворачивается, хочет уже уйти обратно на кухню, как замечает пристальный взгляд зелёных глаз. Кудрявая челка, ранее светлая, кажется совсем тёмной от падающего синего света. Братиславская поворачивает голову в противоположную сторону, но её хватают за руку и тянут, сжимая раненое запястье.       Антон так быстро прийти не мог, Лиза ниже, больше никого здесь нет. Блять.       Осознание того, что её тащит в комнату незнакомый пьяный, а может, и обдолбанный, чувак, бьет под дых, и София вытаскивает руку. Старается, по крайней мере, но мужик-парень-мальчик-кто-это-вообще-такой держит крепче и отпускает только в пустой комнате. Он точно выпил, а что-то говорит девушке, что тот ещё и занюхнул чего лишнего, но рассмотреть лицо незнакомца не удаётся. Парень надевает капюшон, из другой руки ставит бутылку на стол и подходит ближе. От страха Братиславская даже не может ничего сообразить, кроме как отбежать вообще в другую сторону, но ноги не держат не то от нахлынувшего волнения, не то от диет.       Она загнанно дергает ручку двери, которая ну никак не поддаётся, а парень уже тянет руки, утягивая Софию в нелепые и неприятные объятия, как та же дверь открывается и в ней показывается знакомая челка.       — Ой, я, кажется, помешал, — неловко замечает Антон.       — Ага, свали куда подальше, — грубо отзывается парень, сжимая пальцы на запястье девушки крепче и обдавая ту дыханием, в котором явно чувствуется не маленькая доля алкоголя.       — Свалю, свалю, — но вопреки словам подходит ближе. — Вот только позвольте забрать милую леди, — приторно улыбается, чтоб в следующий момент оторвать чужие руки с тёмной кофты, покрывающей тонкие запястья. Мальцев подмечает, что с их встречи в больнице девушка заметно осунулась.       Но парень новую подружку отдавать не желает. София, хоть и успевает выбежать из комнаты, поздно понимает, что ей, оказывается, помощь оказали, а она даже спасибо не сказала.       Слишком некогда.       На кухне, по сравнению с другими тремя комнатами, очень тихо. Дрожащими пальцами она выпивает два стакана воды, присаживаясь на стул. София утыкается головой в сложенные на столе руки, тяжело выдыхая и пытаясь успокоить быстрое сердцебиение.       Она не слышит и не видит, как Антон позже моет руки, на которых осталась кровь – без неё, к слову, можно было бы обойтись, если бы наглый парень не захотел облапать его вместо Софии – и хоть вода холодная, залпом выпивает стакан, доверху наполненный ею. Глядит на девушку, разложившуюся на столе, аккуратно подходит, касаясь плеча. Сквозь кофту все равно ощущается худоба, он бы поговорил об этом с Братиславской, но решает не наседать перед важным стартом.       София подскакивает, оборачиваясь, сбрасывая руку с плеча. Понимая, что перед ней стоит не кто иной, как Антон, садится обратно, наливая в стакан невкусный сок.       — Мне кажется, тебе нужно что-то сказать, — намекает Мальцев, когда садится напротив. У него в бокале плещется тёмная жидкость, точно не похожая на вишневый сок. Скорее, вино. — Я, все таки, тебя спас.       — Спасибо, — она откидывается на спинку стула. — Я не знаю, зачем вообще согласилась сюда придти.       — Я тоже не понял, что ты тут забыла. Мало того, что тебе нет восемнадцати, так тебя могли легко напоить, накачать или ещё чего, фантазии у людей хватит.       — Я заметила, — она кивает, не меняя выражение лица.       — Ну ты хоть скажи, нормально все? — допытывается парень, оставляя уже пустой бокал на столе.       — Да. Пойдет. Я домой, — встает и собирается уйти, как внезапно оборачивается. — Ещё раз спасибо. За мной должок.       — Ды ты забудешь про него уже за порогом, — усмехается Антон, а София хмурится.       — У меня хорошая память, и я никогда не лгу, когда речь заходит о важных вещах. И если я сказала, что за мной должок, значит, ты сможешь напомнить мне об этом, когда захочешь, — и тут же добавляет: — В пределах разумного, конечно же.       — Я уже знаю, на что его потрачу, — Мальцев подходит к столешнице и наполняет бокал снова. На вопросительный взгляд девушки он поясняет: — Вот только это ты напомни мне, когда тебе будет удобно, — снова вопросики в глазах, а парень улыбается. Щелкает Софию по носу, благо, он выше и рост позволяет. — Пошли, я выведу из квартиры, там код-пароль.       Братиславская, не обращая на действия парня никакого внимания, забирает в прихожей куртку, надевает шапку, попутно вызывая такси и ожидая, пока сам Антон найдет куртку под горой одежды. Она спускается за ним следом, не отставая ни на шаг, но все равно выпадая из реальности. Уже на первом этаже, когда до двери подъезда стоит только протянуть руку, перед глазами пробегают чёрно-белые точки, заставляющие остановиться и схватиться за стену в попытке устоять. Мальцев оборачивается, когда шаги позади стихают.       — Все нормально? — София молчит, хотя и понимает, что надо ответить, ведь будет подозрительно. — Эй, только не вырубайся, — просит Антон, но тщетно. Братиславская, кажется, от мира вообще отключилась, хотя шевелится и веки дрожат.       Парень заводит руку за талию девушки, которая в длинном пуховике кажется не такой тощей, локоть её забрасывает на шею и помогает дойти до собственной чёрной мазды.       Такси отменяется. А если София потеряет сознание, то ещё и её квартира будет пустовать эту ночь.       — У тебя есть кто-то дома? — обеспокоенно спрашивает парень. Он включает печку, заводит машину и трогается, попутно пристегивая не только свой ремень, но и рядом сидящей фигуристки. На невнятное её мычание он понимает, что дома её мать. И хотя это будет и есть ложью, Антон не узнает об этом.       Флешбеки переносят в другой похожий момент, и Мальцев сбавляет скорость, боясь панической атаки пассажирки.       Такого веселого дня ещё никогда у него в жизни не было. А с учётом того, что Антон выпивший, ночь может стать ещё веселее, особенно, когда впереди стали видны ментовские огни.