Without unnecessary emotions

      Она брала внимание судей эмоциями. Наигранными, ненастоящими, фальшивыми, потому что за неимением другого у неё было только это. Настоящих эмоций она не показывала никогда, и весь мир гадал: а испытывает ли она их вообще?       София не раз выигрывала просто за счёт своего вида – сияние ярких голубых глаз судьи видели издалека, её худое тело легко порхало на льду, а однотонное бледное платье не мозолило зрачок.       — София Братиславская, победительница этапа Гран-при Франции! — кричит комментатор на награждении, а София запрыгивает на верхнюю ступень пьедестала. Она машет руками людям на трибунах, пока на её лице ни тени улыбки. В глазах нет восторга, нет радости от победы – ни-че-го.       Её соотечественница Елизавета Берестовская с серебром радуется больше, чем она с золотом, но на то есть весомая причина: она не так часто попадает в призы на подобных соревнованиях. А теперь у них обеих медали и путёвка в финал Гран-при.       После церемонии награждения девушки быстро собираются, и пока одна смывает яркий макияж в туалете, вторая мигом переодевается в привычные джинсы и футболку.       — У нас полчаса до регистрации, — кидает Лиза, скидывая вещи в сумку. Они опаздывают в аэропорт, на рейс Париж – Санкт-петербург.       — Успеваем, — равнодушно отвечает София, смывая тени.       — Бесишь, — стреляет глазками Берестовская.       Она сама не знала, почему все ещё общалась с Софией. Она раздражалась от неё, бесилась, а все потому, что семнадцатилетняя девушка была идеальна. Большие голубые глаза, чёрные, как смоль, длинные волосы, тонкие губы, худое лицо и телосложение. Невысокая, со своеобразным характером. Её недостатком была только одна болезнь, про которую мало кто знал, но и не похоже было, что Братиславская больна ей.       На её фоне Елизавета чувствовала себя некрасивой, несуразной, неуклюжей и отвратительной. У той все всегда было чистенько и аккуратненько, а Лизе казалось, будто она мусорка планеты. Светлые короткие волосы, зелёные глаза, в которых отражался хвойный лес, пухлые губы, множество веснушек по всему лицу. Она не была худой, но и толстой себя не называла. А ростом они с Софией были одинакового.       До аэропорта доехали тихо-мирно. С тренером и хореографом девушки вели разговоры всю поездку, позже расплатились за такси и побежали на регистрацию.       К слову, на самолёт они успели, и уже через четыре часа шли на снижение в России. Санкт-петербург встретил их мокрым снегом и ветром.       — Нас заберёт мой брат, — оповещает Лиза, вычитывая сообщение с телефона. — Он подъедет через пару минут и завезет ко мне, а завтра отвезем Соф домой.       Тренеры кивают и уходят. «Им лишь бы свалить» — думается Софии, пока она забирает с ленты чемодан. Раз – и тренеров след простыл.       — Ты никогда не рассказывала, что у тебя есть брат, — говорит София подруге, пытающейся выловить сумку на бегущей ленте.       — Ты никогда не спрашивала, — Елизавета наконец подхватывает вещь и оттаскивает рюкзак к чемодану. — Идём. Чёрная мазда шесть, номер – пятьсот девяносто четыре.       София понятия не имеет, как выглядит значок мазды, а циферки перед глазами бегут. Чёрный цвет она не видит чёрным, каким-то пятнистым, оттого, что глядела на солнце, еле-еле выглядывающее из-за серых туч.       Чёрная машина тихо тормозит прямо перед двумя девушками. Со стороны водителя выходит еще совсем молодой парень, открывает багажник и машет рукой.       Кудряшки цвета пшеницы развиваются от холодного ветра, зелёные глаза изучающе глядят на сестру и её подругу, высокий парень дрожит от лёгкого мороза, от которого не спасает даже толстовка. «Даже» – про себя хмыкает София, выкатывая чемодан ближе к машине.       — Антон, — представляется парень, протягивая руку. На безымянном пальце левой кольцо.       — София, — отвечает девушка. — А что это вы, Антон, не рано вам машину водить?       — Мне восемнадцать, — пожимает плечами парень, закрывая багажник. Он садится за водительское, Лиза садится рядом, Софии приходится расположиться на заднем.       — А вы, Антон, не православный, что ли? — продолжает расспрашивать Братиславская.       — С чего такие выводы? — ухмыляется парень, выезжая на дорогу.       — А кольцо у вас на левой.       — Вы невероятно внимательны, София.       — Соф, не приставай к людям, — оборачивается Елизавета. — Заедем в Пятёрку, у тебя по-любому нечем поужинать, — обращается она уже к брату.       Берестовская, по сути, жила одна. Квартира отдельно от родителей, самостоятельная жизнь и все такое – София не знала этого. Совсем недавно только Лиза переехала к брату, ведь проще не снимать две разных квартиры, а платить за одну.       Антон останавливается у Пятерочки, Лиза отстегивает ремень, спрашивая у Софии:       — Ты со мной? — на что получает твёрдое:       — Нет.       Елизавета пожимает плечами и выходит из машины. Повисает тишина.       — Скажите, Антон, а с каких пор у Елизаветы есть брат? — начинает расспросы Братиславская.       — Я удивлён, что ты не знаешь. Обычно она рассказывает все и всем сразу.       — Мне неинтересна чужая личная жизнь.       — А слово «личная» здесь неуместно.       — Где она вас только нашла, Антон, — тянет София.       — Мой отец женился на её матери полгода назад. Мы не сразу подружились, честно скажу, — Антон стучит какой-то мотив песни пальцами. — Ей пришлось смириться с присутствием новых людей, но я не ожидал, что Лиза все ещё не поставит тебя в известие, — парень умолкает и смотрит на Софию через зеркало, чётко отражающее её лицо.       — То есть, вы однофамильцы, раз она продолжает жить под своей фамилией?       — Нет. Но я не знаю, почему Лиза не меняет фамилию, — парень поворачивается назад. — Антон Мальцев, восемнадцать лет, учусь на архитектора. Коренной южанин, переехал с отцом из Крыма пару лет назад.       — Непривычно, наверное, до сих пор. Это ведь даже не Ямал, не Чукотка.       — Я привык, София, не волнуйся за меня, — Антон ухмыляется. — У нас будет время познакомиться поближе, так что и ты про себя расскажешь.       Парень отворачивается обратно и через мгновение в машине появляется Лиза с пакетом продуктов. Она закидывает его на заднее сиденье, чуть не прижимая палец подруге, закрывает дверь, и Антон заводит машину.       Дальше едут в тишине.

***

      Квартира Елизаветы была произведением искусства, как считала София. Двухкомнатная, на девятом этаже, богато обставленная. Братиславская здесь впервые, ей боязно ступать белыми носками на такой же белый паркет, страшно трогать светлые обои, стрёмно хлопать дубовыми дверями.       — Не удивлюсь, если ванна у вас мраморная, — говорит София подруге.       — Не удивлюсь, если ты не удивишься, — хмыкает Лиза, раскладывая в холодильник продукты.       Большая кухня, стеклянный стол, наверняка дорогой, стулья, обшитые мягким бархатом, кухонный гарнитур, удобно расположенный.       София аккуратно садится за стол, а подруга пододвигает ей тарелку с гречкой.       — Приятного аппетита, — говорит Лиза.       Ужинают под тихое шебуршание Антона в соседней комнате. Он не выходит к ним, остаётся у себя, и появляется лишь тогда, когда на кухне остаётся одна София.       Она читает какие-то новости в паблике о фигурном катании, где пишут про её недавнюю победу. Медаль лежит в чемодане, накрытая бежевым платьем короткой программы.             Вспоминая об этом, София задумывается о том, где же лежит платье произволки и уже рвётся проверить, есть ли оно там вообще, как её окликает голос:       — Посуду мой за собой, — строго говорит Антон.       — Я вымыла, это Лизы, — отмахивается Братиславская. — А где она сама?       — Спит уже, — отлично, а мне где спать? — Так что спать тебе придётся в ванной. Ты маленькая, свернешься и поспишь, — София хмурится. — Я тебе одеяло дам и подушку, иди, раскладывайся.       — Тебя не волнует, что я, типа, гость? — поднимает бровь девушка, глядя на уходящего парня.       — Вот именно: типа, — Мальцев действительно возвращается с подушкой и простынью. — Пойдём, проведу, — Антон развернулся, но София не двинулась с места. — Идём, — Братиславская не двигается. — Соф, ну места нет.       — Сам спи в ванной, — без эмоций, но твёрдо говорит София, проходит по коридору, что становится ее большой ошибкой. Антон, живо следуя за ней, за локоть поворачивает девушку к ванной, закидывая туда же постельное. — Эу, — тут же вырывается Братиславская, но уже поздно. Свет выключен, дверь закрыта на замок, а рядом нет даже телефона. — Дебил! — громко кричит она, ударяя кулаком по двери. За ней раздаётся лёгкий смех.       — Я же сказал, будешь спать в ванной, — Антон дважды стучит по двери. — И не кричи, Лиза спит.       — Специально заору, — говорит София, пытаясь привыкнуть к темноте.       Ответом послужило молчание.       Так София Братиславская сразу же после победы во Франции поспала в ванной и познакомилась с братом лучшей подруги, оказавшимся козлом, каких ещё поискать.

***

      Мысленно она пообещала себе больше никогда не оставаться с Антоном один на один. Он не вселял ей доверия, пугал и настораживал, но самым странным было не это. В момент спора с парнем София чувствовала. Она не знает, что это было за ощущение, но ей бы не хотелось испытать его ещё раз.       На утро у неё болело все тело. Братиславская реально проспала всю ночь в ванной, свернувшись в позу эмбриона, а её подруга ночевала в спальне, на мягкой кровати и ей наверняка снились хорошие сны.       В восемь, как по будильнику, дверь в ванную приоткрылась, но никто не зашёл. София не спала, так что мигом покинула уже ненавистное помещение. Она тихо прошла в прихожую, обулась, забрала куртку и чемодан с рюкзаком и ушла из квартиры, даже не попрощавшись.       София поздно поняла, что телефон оставила в квартире Лизы и Антона. Возвращаться туда было бы верхом глупости, тем более, если дверь была открыта тогда, не факт, что её не закрыли до сих пор.       Благо, Братиславская разобралась, как дойти до ближайшей автобусной остановки. Там уже стало ясно, какой автобус идёт до её остановки, и София принялась ждать.       Интересно, что скажет мама, — думала девушка. — Надеюсь, меня не убьют.       Но, как известно, надежда умирает последней.       Двери автобуса чуть не защемили руку Софии, чуть не порвали лямку бирюзового рюкзака и какой-то наглый пассажир отломил чемодану колёсико. Братиславская в мыслях покрыла этого чувака трёхэтажным матом, тихо прорычала что-то про тупых мужиков и при выходе из транспорта наступила ему на ногу. Теперь предстояло дойти до дома и затащить чемодан на пятый этаж, когда лифта нет.       Девушке повезло, женщина, покинувшая подъезд, придержала ей дверь и помогла закатить сумку через порожек. А дальше началось испытание.       Прошло полчаса, и только спустя это время София звонила в родную квартиру. Ей никто не отвечал.       Да что же такое, а? — спрашивала себя девушка, копаясь в рюкзаке в поисках ключей. Главное, чтобы она не оставила их у Берестовской или, не дай бог, во Франции.       Связка из трёх ключей промелькнула на дне, и София схватила её, словно это её последний шанс к спасению. К слову, так и было.       Когда наконец девушка завалилась домой, её встретила тишина, какой никогда не было. Обуви мамы тоже не было.       На работе, походу. Так даже лучше.       София тащит чемодан в комнату, где первым делом проверяет наличие платья произвольной программы. Сиреневая ткань показывается, и девушка успокаивается.       В своей комнате ей уютно. Это единственное место, где она может выдохнуть, сосредоточиться, успокоиться.       Светлые обои, гирлянда, повешенная поперёк, фотографии, зацепленные к ней. Большая кровать, застеленная белым пушистым пледом, куча мягких подушек, книга, которая валяется здесь уже две недели. Шкаф, совсем небольшой, но туда входят все вещи девушки, письменный стол, чистый, как ни странно, все учебники за одиннадцатый класс аккуратно составлены. Все ручки и карандаши в органайзере, маркеры в чёрном пенале в клетку, глобус на верхней полке. На глобусе маленькие флажки, стоящие в тех странах, где София уже была. И окно, зашторенное светлой тюлью.       Но самым интересным была небольшая полка, пристроенная к стене, на которой стояли кубки. К полке были прикручены вешалки, где повисли сотни медалей. За семнадцать лет у девушки их накопилось много, а сейчас туда отправится ещё одна, золотая.       Она когда-то очень сильно хотела стать Олимпийской чемпионкой, но шансов было мало. Да, она знаменита, хорошо катается, но эмоций у неё ноль. Да и на прошлую Олимпиаду отобраться не смогла – повредила колено, да так, что ходить больно было.       Теперь у неё появилась новая цель – чемпионат мира. В этом году он проводится в Америке, и совсем скоро решится, кто едет туда.       Но Софии было всё равно. Свой вклад в развитие спорта она уже внесла, так что если не отберется, ничего страшного не произойдёт. Ну, кроме слез тренеров.       Она улеглась на кровати прямо так – в джинсах, кофте, тапочках с лягушками. Сейчас София банально даже не знала, сколько время, поэтому оставалось только ждать прихода мамы.

***

      София проснулась от шороха на кухне. Комната была вся в красном цвете от заката, так что сомнений не оставалось в том, что мама уже дома.       Братиславская осторожно вышла из комнаты, перед этим переодев джинсы на спортивные штаны, а кофту на домашнюю футболку. Мама действительно стояла на кухне у плиты.       — Соф, ты уже проснулась? — оборачивается женщина. У неё такие же тёмные волосы, голубые глаза и нос-кнопка. — Я приготовила плов, он в холодильнике. Поёшь обязательно, я ухожу через полчаса, — оповещает Елена.       — Куда ты вечно уходишь? — спрашивает девушка, следуя указаниям и разогревая плов. — Спорю, что за время моего отсутствия ты дома только спала.       — Соф, ну у меня работа. А еще я, кажется, нашла мужчину, — тихо говорит Елена. Глаза дочери расширяются.       — Вот не дай бог он тебя на тёмную дорожку сведёт, от него ничего не останется, — угрожает София.       — Поправляешься ты у меня. Злишься, удивляешься... Я люблю тебя, Соня, — женщина обнимает дочь, пока та думает о своём. — Все будет хорошо, Соф. Я побежала, — она выключает газ, покидает кухню и скрывается в комнате, позже выходя оттуда с сумочкой. — Я, если что, позвоню тебе. Пока, Сонь!       Ага, позвонит она мне, — ухмыляется про себя София, как только слышит хлопок двери. — Не удивляйся потом, почему трубку берёт козёл или овца.       А вот ужин у Софии выдался хорошим. Небольшая порция риса с мясом, зелёный чай и кусочек «наполеона», и пофиг как-то, что завтра на тренировку.       Девушка училась заочно, так что проблем с уроками не было. Она появлялась в школе только для того, чтобы написать промежуточную, экзамен, лабораторную и подобную ерунду. Слабые четвёрки ставили за это Софии, а по гуманитарным предметам она и вовсе была отличницей. Одним словом, во всём хороша.       София падает на стул на колёсиках, включая ноутбук. Раз она не может смотреть своё любимое шоу на телефоне, то в дело пойдёт ноутбук.       София устанавливает его на кровати, сразу подключая к зарядке, и начинает разбирать чемодан. Завтра ей на тренировку, а вещи все в сумке.       Так в принципе и проходит её вечер. За просмотром любимого шоу, за собиранием вещей, за кушаньем «наполеона» девушка не замечает, как время близится к двенадцати. Только тогда она выключает ноутбук, расправляет кровать и ложится в тесной пижаме на белое в клетку постельное.

***

      — София! — кричит ей тренер, а она останавливается, не успев забежать в раздевалку. — София, зайди ко мне, будь добра, — и уходит.       В раздевалке уже сидят другие девочки. София с ними знакома, но почти ни с кем не общается. Вот сидит Вера Новикова, рыжая девочка с пухлой фигурой. А вон та, что блондинка с карими глазами, Рита Старченко. А та, что шнурует белоснежные коньки, худая такая, брюнетка с каре и зелёными глазами, Крис Витальченко. Они все на год младше Софии и являются сильными соперницами. У Веры, например, сильная хореография, как ни странно. Рита исполняет сложные каскады и тройной аксель. А Кристина единственная из команды, кто прыгает четверной флип с высочайшей надбавкой.       Лизы ещё нет.       София здоровается с девочками, оставляет вещи и идёт в тренерскую. Её там ждёт Мария Дмитриевна, её тренер. Хореографа в кабинете нет.       — Вы хотели поговорить? — спрашивает София. Женщина кивает.       — Я насчёт сезона. Присаживайся, — и София садится напротив тренера. — Я тебе сейчас честно скажу, только не обижайся. Твоё место в сборной отдали Витальченко. А ты попадёшь туда, если до чемпионата России хорошо откатаешься.       — А где можно откататься? Только Россия, больше негде, — хмыкает Братиславская. — Я, почему-то, не удивлена, что вы отдаёте предпочтение мелким шестнадцатилетним, нежели тем, кто уже бывалый.       — Но это не мы, Соня. Это Федерация, — у вас вечно Федерация виновата, а вы сами белые и пушистые. — Мы бы хотели вывести тебя и Лизу до мирового уровня, вот только Кристина тоже сильная и не упустит шанс поехать в США. Тем более, в прошлом году она съездила на Игры.       Да, было такое. Кристина действительно единственная из Питера, кто в прошлом сезоне выиграл квоту на Олимпийские игры в Пекине, вот только выиграть их не удалось. Она серебряный призёр, а девочка-москвичка победительница. Третья фигуристка лишь на четвёртом месте.       Теперь Кристина в сборной, но только из-за того, что Софию исключили. По сути, если Братиславская сейчас соберётся, то сможет отвоевать место обратно.       — Вы хотите сказать, что я, мастер спорта, чемпионка России и Европы, победительница этапов и финала Гран-при теперь не в сборной, а место моё занято ноунеймом с Олимпийским серебром? Шутите.       — Но она тоже мастер спорта, — спорит Мария. — Да и ты в прошлом сезоне была не лучшей. У неё медаль Олимпиады, а ты даже не отобралась на неё, даже в чемпионате России не участвовала.       — Мария Дмитриевна, я устала, — жалуется София. — В этом сезоне я делаю все возможное, чтобы быть в мировом топе, а Федерация топит меня ещё глубже, чем прошлые года. Извините, но я так больше не могу.       — Ты уходишь? — ошарашенно спрашивает женщина.       — Нет, но выступать за такую благодарность страны отказываюсь. Этот сезон я отработаю, а дальше буду смотреть. Я не хочу, чтобы кто-то был вместо меня, даже если он с медалью игр. Так нельзя.       Можно, София, можно. Сейчас только так можно поступать со всеми, кто когда-то прославил страну, а сейчас расслабился. Сейчас все думают только об этом.