Twins bound to death

El sueño de la razón

produce monstruos.

Франциско Гойя.

«Куда ночь туда и сон.» Эту фразу ему говорили повторять в детстве, при умывании лица холодной водой, когда снились очень эмоцианально-тяжёлые кошмары. Несостоятельность в жизни, потеря близкого человека, страшная невесомость и жуткая чернота чёрной дыры. Тревога стучит в середине груди, тело дрожит и напряженно. Ледяные струи воды стекают вниз по земленистому лицу, касаюся линии роста волос лба. Эдвард нервным движением заправляет волосы рукой назад. Кошмары. Кошмары Хайд всегда переживал более ярко и каждый раз был способен сломаться под их натиском. Не различая явь от сна, он иногда тихо выбравшись из спальни, мельком, подкрадываясь как вор, босиком пробирался в лабораторию. Выхватывал лицом и участками тела лучи ещё холодного и только вставшего солнца из окон. Он думал это сон. Иногда так и вправду было. Порой от кошмаров он не бежал. Один из них: боязнь одиночества. Сон доктора Джекилла, перетикающий в сон Эдварда. Генри сделал пометку в своей записной книжке, о том, как Эдвард реагирует на каждый неприятный сон. Они чувствовали страх вместе. Как и все общие эмоции. Генри был более хладнокровен к своим-чужим кошмарам. Он не концентрировал внимание на разрастающую тревогу и усиленное желание убежать. Эдвард напротив. Рвался, старался чтобы изменить. Исправить. *** Он чувствует как задыхается. Как вода перекрывает всё. Попадает в нос, застилает глаза, заливается в уши и горло, не давая вздохнуть. Он чувствует как крепкая рука болезненно стискивает волосы на его затылке. Давит вниз. Он пытается отцепить от себя руку, царапает её, пытается вырваться, но всё без толку. Его отпускают. Он рывком вылетает из уборной. — Катись ты к чертям, Джекилл! — Хайд, без помощи трости, хромает вдоль перил лестницы. Он хочет побыстрее сбежать из этого дома. Мокрые волосы словно волнистые водоросли. С лица капает вода. — Эдвард! Стой! Эдвард! — учёный кричит ему вслед. Хайд дохрамывает до двери, но рухает на пол на резко отказавших ногах. Зацепается по рефлексу за ручку двери и та открывается. Эдвард только что осознает, что произошло. Поясницу прошивает резкой болью. Руки соскальзывают с ручки и он падает на крыльцо, пытается подняться, снег припорашивает сверху его мокрые волосы, руки, что ладонями прикоснулись к заледенелым доскам крыльца. На глаза навернулись слёзы. Ругательства встали в горле комом. Он чувствует как проваливается во тьму. Безгравитационное место. Он видит перед собой дверь, осматривается по сторонам, из черноты строются стены, потолок, пол выстилается под его ногами. Эдвард дотрагивается до своих волос, они сухие и аккуратно уложенны. Он делает шаг, снова проваливаясь во тьму. Он продолжает бежать. Натыкается на человека вдали. Он хочет позвать на помощь, но слова застревают в горле, он резко притормаживает с грохотом приземляется, затем поспешно поднимается на ноги, не отрывая взгляда от человека напротив. Он видит себя или своего двойника? На рубашке в районе бока кровавое пятно. Эдвард хмуро оглядывает его, убегает назад, бежит по пустынной улице Лондона утонувшей в густом тумане. Вскоре Видит старый дом и озеро рядом. Хайд падает на колени пытаясь отдышаться. Лёгкие болели как и левый бок. Бег во снах всегда давался ему тяжело. Что он только сейчас видел? Оживший труп? Свой труп? Эдвард заставляет себя подняться на ноги. Идёт к дому, оглядываясь видит позади себя своего убитого двойника, что стоя ровно, спокойно наблюдал за ним. Хайд поварачивается обратно к дому, заходя на скрипучее крыльцо. Берёт на столе горящий канделябр и проходит во тьму. Окна заколочены. В случае чего он найдёт то, чем можно сломать доски. Выискивает взглядом любое тяжёлое холодное оружие и замечает стоящий рядом со стулом увесистый лом. Ржавый металл отблескивает от света свеч. Когда-то они с Генри могли поднимать тяжёлые вещи не чувствуя их тяжести, тогда они могли совмещать в себе силу двоих. Он поднимает канделябр вверх, чтобы рассмотреть дырявую крышу. Этому асобняку очевидно больше ста лет. Вокруг бардак, пыль, осколки от большой, багатой люстры, что держится на расписанном росписью потолке явно с божьей помощью. Хайд замечает на переферии движение в проходе одной комнаты. Оборачивается, узнаёт в фигуре Джекилла и не думая идём к нему. —Генрри, — рычаще срывается с его уст — Что за чертовщина здесь творится? Я прошу объяснений! Эдвард чувствует как начинает закипать от непонимания происходящего и раздражения, из-за молчания Генри. Хайд касается плеча учёного, привстав на носочки, не доставая выше из-за своего роста. Джекилл медленно оборачивается, резко втыкает нож в стену в сантиметре от лица Хайда, брюнет чувствует что-то горячее. Лезвие оставило порез на щеке. Эдвард бьёт его по колену, уворачивается и бросается на утёк в одну из комнат. «Мне нужно было спрятаться, а не хватать его. Главное ни звука, а то мне конец.» Хайд хватает стоящий у касяка лом, крепко обхватывает его руками, пока что Генри ищет его под столом, утаскивает лом с собой. Звук щелчков запертой двери. Игра началась. Нужно найти другой выход. Запасной. Он вдруг понимает, что знает куда ему идти, прокрадывается по комнате очень тихо, стараясь осторожно переспупать бардак из предметов на полу. Крепко держа лом на готове в одной руке, он рыщет другой по треснувшей от времени стене, как слепой. Впереди еле видный мрак от просветов забитых досок на окнах. «Главное не торопиться. Генрри может быть где угодно.» Пальцы нервно обхатывают металл, не прижимая к груди. Перед поворотом он останавливается, замечая тень Джекилла на полу. Замирает, затаивает дыхание. Рывок и он с громким криком налетает на Генри, чтобы нанести удар. Удар метко пришёлся на голову. Кажется это конец, кажется он убил его. Но он не останавливается, впадая в состояние аффекта не отдавая своим действиям отчёт, садиться на чужой живот, продолжая наносить удар за ударом, до тех пор, пока лицо не превратиться в месиво. Мышцы отдают дрожью и лёгкой болью. Хайд встаёт с изувеченого трупа, идёт не разбирая дороги, везёт за собой окровавленный лом, оставляя красный след на полу. Мистер поднимается по ступеням лестницы. Два пролёта. Задевает балясину металлом, достигает последней верхней ступени. В конце комнаты он снова видит его. Видит Генри живым и не вредимым. Он холодно смотрит на него, в ответ такой же ледяной взгляд. Эдвард делает шаг навстречу и видит единственное не заколоченое резное окно. Большое, простирающееся от пола до потолка. Свет слепит глаза, которые долго прибывали во тьме. Он пробегает мимо Генри с ломом в руке, гортанно хохоча и сигает из окна. Отчаяние. На лице смирение со своей участью. Ветер треплет волосы и рубашку в полёте. Он прикрывает глаза в невесомости. Осколки разбитого окна впиваются в бледную плоть. Оставляют щеплюющие от потока ветра царапины. В глазах темнеет. Он чувствует лопатками сквозь рубашку холод стола. Приоткрывает глаза, водит глазами по сторонам. Вокруг темнота. Резко над его лицом включается свет. Яркий слепящий глаза. Эдвард жмуриться, пытается избавиться от зайчиков в глазах. Он пытается приподнять голову, но не может. Кожанный ремень туго жмёт на лоб не давая ему повернуть голову, придерживая её идеально прямо. Руки и ноги связанны по краям стола. Над ним возникает тёмная фигура. Эдвард узнаёт в ней Генри. Его охватывает паника. Сердце гулко стучит о клетку рёбр, грозясь выпрыгнуть через горло. Хайд снова дёргается. — Тссс… — слышит он от создателя и чувствует как его гадят по макушке, убирая волосы с ремешка, чтобы открыть лицо. На глаза наворачиваются слёзы, что стекают вниз, заливаясь в уши. Эдвард извивается, умоляет, но в руках учёного острый скальпель, что отливает холодным блеском металла. Одним точным взмахом ему перерезают тонкое горло. кровь брызжет на стены, попадает на безэмоциональное лицо Генри. Эдвард широко распахивает глаза, дёргает руками пытаясь зажать распоротую рану, пачкает белоснежную рубашку, марает стол, захлебывается, издаёт булькующие звуки, пытается вздохнуть. Во рту вкус металла. Кровь рвётся наружу через рот, капает лужицей на пол. Извнутри прознает ещё больший страх и кажется страх его убивает быстрее, чем он задыхается. Тело перестало дёргаться, стеклянный, мёртвый взгляд вперился в потолок. — Эдвард, тише…тсс…— Генри чуть похлопывает Хайда по щеке, чтобы разбудить бредевшего больного. Вытащить из кошмара, измученного болезнью мозга. Хайд сипло выкрикивает имя создателя, просит не причинять ему боль, просит его о помощи как только это позволяет больное горло. Голосовые связки напряженны и готовы вот-вот сорваться. —Эдвард, я здесь. Эдвард проснись! Эдвард просыпается, вскакивает, пытается отдышатся, закрывает лицо руками, пряча в бледных, трясущихся ладонях слёзы. Он хватается за горло, затем смотрит на свои руки. Кошмар смешался в кашу. Генри подносит к Эдварду гранённый, стеклянный стакан. Хайд хватает его трясущимися руками, осушает большими глотками, морщась и чувствуя как сильно хочется пить. Немного посидев в тишине, пытаясь унять внутреннию дрожь и тремор ладоней, Хайд заметил, что сейчас за окном темно. Значит ещё ночь. Уставший Генри взволнованно наблюдает за ним. — Кошмар… Приснился. — шепчет Эдвард в своё оправдание истерики. Он прислоняет холодный, пустой бокал к своей пылающей щеке. — Это всего лишь сон, Эдвард. Твоё сновидение не является реальностью, и хотя эмоции, которые оно вызывает, могут быть очень реальными, важно помнить, что они произошли только в нашем воображении. Я схожу за чаем. — Я с тобой! — поспешно просипел Эдвард. — Я быстро. — Не оставляй меня одного. Мне уже лучше, правда Генрри. — Ну хорошо, давай, я тебе помогу. Джекилл разливал чай по чашкам дорогого сервиза. Хайд сидел позади него на стуле с ногами, рядом со столом. Он обнял колени и положил на них острый подбородок. Не сводил взгляда со спины создателя. Наступило напряжённое молчание. — Ты не спал? — ему было необходимо поговорить, чтобы окончательно успакоиться. — Спал.— ответил филантроп со вздохом. —Ты кричал во сне. Эдвард тихо охает. Генри поставил на белую скатерть стола отливающий серебром поднос с чашками чая. Протягивает одну Эдварду. Садиться напротив. — Тебе нужно поговорить о кошмаре. Так тревога спадёт. — Не твоего ума дело. — Нахмурился Эдвард. В голове всё смешалось. Он не помнит чётких границ сна и переходов, Вообщем одна каша. — Там было много ужасного.— не сдержавшись со злости выпаливает он. — Помнишь что именно ужасного? Мистер покачал головой. — Нет. Всё смешалось. Он молча смотрят друг на друга и Эдвард чувствует как у него поднимается жар. Он смотрит на свечу, что освещает их лица, поднимает глаза на окно. За окном темень. — Конец августа Уже ночи становятся длинными. Ты проболел половину лета. — Генри отпил чай из чашки. — Ну и чёрт с этим летом. Всё равно солнце я ненавижу. Я ничего за эти месяцы не потерял. Кроме здоровья конечно. —Бывает, что нам сняться наши глубокие страхи. Так работает наше подсознание. Тебе нужно перестать бояться. —Легко говорить, если ты не сталкивался с этими страхами лицом к лицу. Я сопротивляюсь, вон из кожи лезу, как чёртова змея! А толку никакого! — он с грохотом поставил чашку на стол, та чудом не треснула. — И причина моих страданий — ты!