Освободи меня...

Юноша упал на пол, сворачиваясь от боли, тело трясло, а в ушах звенело, после он потерял сознание. Открыв глаза, Вару ничего почти не увидел, лишь бесконечное белое пространство. Он словно сидел на полу, но под ним его не было, внизу так же было пространство, но на чём он тогда сидел? Изучая всё взглядом, он положил руку на «пол». Вот только рука не столкнулась с ним, она дальше пошла вниз. — Что за хрень?! — в недоумении пробубнел зелёноглазый. — Ты наконец-то проснулся, — из ниоткуда эхом повсюду раздался голос мужчины. — Где я?! Что это за место? — хотел встать на ноги, но он не мог подняться, даже опереться не на что. — Сиди спокойно, я тебя контролирую, — вновь раздался мужской голос. — Кто ты такой?! — Хм, странно, я думал, ты будешь под маской «вежливого» при нашей встрече, я ведь незнакомец, вдруг кто-то важный. — Да меня это сейчас не ебёт! Был бы важным, то здесь были бы твои подчинённые. — Ты думаешь, если кто-то важный, то должны быть обязательно подчинённые всегда и везде? — Пха, а как же без них? Кто-то же должен выполнять за тебя всю работу, для этого тебе и нужна власть. В ответ ничего не послышалось. — На этом и закончим. Попаданец из чужого мира в мой, вытворяешь беспорядки в моём миру, за каждый твой проступок ты заплатишь, запомни это. Слова мужчины заставили его замереть. — В «твой мир»? Что это значит? — Я являюсь создателем этого процветающего мира, я его Бог. — Бог? Тогда скажи мне, почему я из другого мира попал сюда и сразу лишился магии? Так ещё и бессмертие! Это же нечестно по отношению ко мне! Мне всё должно даваться лёгкой. Я избранный! Раздался короткий смех Бога. — Избранный? Должно даваться всё легко? Нечестно? Мне кажется, ты не знаешь, с кем говоришь, — голос постепенно стал грубее. — Из-за одной ошибки считаешь себя избранным, а что ты сделал, чтобы тебе давалось всё легко? С чего ты взял, что убийство Эммы и Миэль не понесут за собой последствия? Эмма родилась больной, все её годы жизни она страдала от жуткой боли, она не могла ни ходить нормально, ни бегать, ни веселиться. И в итоге умерла от рук лицемера. А Миэль была хоть и бедной, но с большим сердцем и душой. У неё могла бы быть большая семья и дети, но ты лишил её жизни. Так с чего это ты взял, что останешься безнаказанным? — Хах, ну раз у неё такая сложная жизнь, разве я в этом виноват? Ты же их «создатель», и ты виноват, что сделал её жизнь такой мучительной. Тело юноши сжалось, словно его кто-то сжимает как тряпку, дышать стало тяжело. — Ты, наверное, не понял, я — Бог, а кто ты? Как ты смеешь так со мной разговаривать? Тело перестало сжиматься. — Говоришь, что я лицемер, а сам? Подарил ей такую жалкую жизнь и переводишь стрелки на меня. Разве бог себя так ведёт? Как бог ты должен подавать хороший пример, но ты ведёшь сейчас себя не очень. — Ты всего лишь человек и не знаешь, как распределяется судьба и жизнь, она… Его перебил юноша. — Ну так расскажи мне, как же она распределяется, придумай отмазку своему поведению. — А будет ли смысл? Боюсь, ты не в состоянии это понять. — Эй! Я довольно умён вообще-то! — Хмм, хорошо, мне всё равно заняться «нечем». Ничего не трогай. Перед Вару в паре метров появился голубой шар, парящий в «воздухе». Перед ним было пять дверей, все открыты и показывали что-то. Мельком он увидел девочку с двумя коричневыми косичками в платьице, задорно улыбаясь. — Подскажите, пожалуйста, я его ещё встречу? — словно плача спросил детский голосок. — Смотря, что ты выберешь, можешь и встретить, а если не хочешь — не встретишь, всё зависит лишь от тебя, — сразу же ответил Бог. — Благодарю, — исчез в одной из двери. Всё исчезло. — Ну? — И ты хочешь сказать, что каждый выбирает сам себе судьбу? Бред, я бы выбрал что-нибудь получше, нежели быть хуй знает в каком мире, с бессмертием и без магии. — Это был твой выбор, так иди и прими свою судьбу. — Вот увидишь, её можно изменить! Вару исчез из неизвестного пространства. Бог лишь вздохнул. — А ведь в прошлой жизни вы были вместе и жили хорошо. Сочувствую, что у вас не оставалось другого выбора, но ты должен исправиться. Вару начал просыпаться на сыром, твёрдом и холодном полу, в ушах раздавался стук. Он поднялся с пола, его руки тряслись, живот хотел есть. — Сколько я здесь провалялся? — обтряхиваясь задался вопросом. — Со вчерашнего дня, как зашёл, — раздался голос вчерашнего «полицейского», — а теперь на выход. — Так быстро меня выпускаете? — с ухмылкой вышел из камеры. — Надейся, ты ближайшие 50 лет отсюда не выйдешь. — Ну это мы ещё посмотрим. Сотрудник увёл его в то же место, где они вчера «беседовали». — Мы же закончили допрос? — Нет, мы его лишь начали. Вару уселся всё на то же место, вскоре к ним подошли те же парни, что были и вчера. — Ну и что на этот раз? Ему протянули листок и перьевую ручку. — Я же этим никогда не писал раньше. — Пиши все свои данные, ФИО, возраст, что делал в прошлом мире, сколько людей там убил, сколько находишься в этом мире, скольких успел здесь убить, — перечислял мужчина. Вновь магия, но уже правды и письма. Вару взял ручку и начал писать. Трое внимательно за ним следили. Минут тридцать у него ушло на всё. После чего его листок забрали. Почерк был корявый, много клякс и зачёркиваний. — Это что? — внимательно смотря текст спросил сотрудник. — Всё, что вы требовали, — огрызнулся юноша. — Прочитай, — передал ему листок. — Я, Силяковский Вару Артëмович, 19 лет, перед попаданием учился в университете, умерло людей не от моей руки, но из-за меня 2, в этом мире я три дня, убил одну, умер из-за меня тоже один. Довольны? — закончил говорить Вару. Трое лишь переглядывались. — Что не так? — зло спросил Вару. — Ты разговариваешь на одном языке, а пишешь на другом. Ты не знаешь, как мы пишем? — Откуда? Я и письмá-то вашего не видел. — Значит, необразованный, тогда в качестве работ будет тяжелая работа, — помечал себе. — Да с хрена ли?! Читать, писать я умею, считать тоже! — Да? Ну тогда прочитай, авось и поймёшь, — протянул листок, на котором себе помечал. Вару внимательно на него посмотрел, аккуратный и красивый почерк, ровные буквы, без каких-либо точек или черточек, но вот что написано, совершенно не понятно, эти буквы, символы, иероглифы не знакомы ему. — Ну цифры-то я понять могу! — Там и цифры есть. — Не буду я заниматься тяжёлой работой! — Тогда сиди в камере, без общения, солнечного света, чистого воздуха, тёплого ветра, а и без еды и воды. — Думаешь, не смогу?! — Неделю ты не продержишься. — А если продержусь? — Будет то, что я перечислил, но без работ на год. — Идёт! Ехидно улыбаясь, он покинул комнату под присмотром из одного. Его вернули обратно в камеру. Снова этот тяжёлый воздух, противный запах, мало света. Вару лёг на кровать. — Начинаешь с этого дня, — послышалось за тяжёлой дверью. — Раз я бессмертный, то мне не нужно есть или пить, солнечный свет не обязателен, разговаривать с этими придурками я не собирался, если замёрзну, ничего страшного. Неделя — это не много, но зато потом я буду отдыхать и наслаждаться, а они работать, — довольный смеялся Вару. По его железной двери ударили, от чего тот подскочил. — Разговаривать, спать и лежать на кровати запрещённо, ещё одно нарушение, и будет наказание, — предупредил его охранник. «Нельзя разговаривать, смеяться, спать и лежать?! Что же я буду делать?» — задумался Вару.