The madness of our time

Джеймс

"11:43" — подмигивает бело-зеленым свечением смарт-браслет на руке. — Радачтотыотозвалсянамоеписьмотакскоро… Он находится здесь уже один час двадцать семь минут. Твою мать. — Своевременнопровестиинструктажиподготовитьрабочее… Огромные часы с маятником в форме львиного хвоста успокаивать не спешат. Секундная стрелка издевательски отщелкивает каждое мгновение и… Двадцать восемь минут. Мудила. — Мненужноознакомитьсяствоимиучебнымипрограммамичтобывдальнейшемурегулировать… На самом деле все эти цифры, придуманные магглами во благо цивилизации — ложь. Единица измерения, искусственное пространство, вакуум. Привыкаешь к придуманным давным-давно единицам, а потом бесишься, когда тратишь их впустую. Думаешь, что тратишь. Как можно израсходовать то, чего нет? Джеймс разминает ладони. Костяшки на правой белеют и являют миру объемный уродливый шрам — результат эксперимента в Академии. Охренительная была идея — исследовать влияние темномагического артефакта, гоблинского кинжала, на организм волшебника и разработать защитную формулу для него. Во время презентации Фред сделал на руке Джеймса надрез. Две минуты и сколько-то там секунд молодые ведьмы и волшебники наблюдали беспрерывный, хлещущий поток крови из своего одногруппника, и как важные для жизни показатели у него шли к херам (понижались температура с уровнем кислорода в крови, замедлялись процессы обмена веществ и, самое главное, тускнело магическое поле Поттера). Принимавший работу профессор Финниган заорал благим матом и метнулся к дверям. Что он собирался делать в пустом коридоре большой вопрос. Остановился препод, как только увидел Уизли, взявшегося, наконец, выводить изобретенное ими контрзаклинание. Потребовалось не больше двадцати секунд, чтобы рана на коже затянулась, и тридцать четыре (Джеймс засекал) — для приведения своего здоровья к состоянию, в котором оно было перед встречей с кинжалом. Симус в итоге обозвал их "нетривиальными психами", но заслуженный (предвиденный, если быть честным) высший балл поставил. То, что Кошка зачитает ему инструкции для новых преподавателей от корки до корки, Джеймс тоже знал. Но предотвратить этого не мог. Даже если бы продемонстрировал госпоже директору видео с детальным изучением бесполезных и никому не интересных правил, ему все равно пришлось бы их слушать. Ладно. Он это вытерпит. В конце концов, пережил же многочасовые разговоры об истории магического искусства с Алом, да? И малфоевские загоны о зельях. Как будто неправильная классификация ингредиентов способна повлиять на качество их приготовления настолько, что этому стоит посвящать целые научные конференции. Дурдом. — Ты меня слушаешь? — вопрос от МакГонагалл сбивает с мысли. Прозорливая старушка… — Да, — отвечает глухо, давя в себе страдальческий стон. — Набросал планы для первых трех курсов. Выуживает из сброшенного под ноги рюкзака свернутые на манер пергамента маггловские листы А4. Перегибается через мощный дубовый стол — разминает затекшее тело. Сколько можно сидеть? Минерва при встрече с "Times New Roman" брезгливо морщит нос. Видимо, ожидала увидеть выведенные тяжеленным павлиньим пером буквы. Минимум семьдесят страниц каллиграфии. Какой придурок мог считать потраченное на это время нормальным? Женщина щурится и бегло, без очков, перебирает листы, которые тут же откладывает в сторону. Словно спрашивала о них для проформы или чтобы начать непростой разговор. Переплетенные пальцы профессора аккуратно друг друга гладят. Значит, находится она в миролюбивом настроении. Настораживает взгляд в себя, точно… Поттер подается вперед, желая рассмотреть непробиваемую железную леди в небывалой растерянности. Это ж какая невидаль, расскажет кому — не поверят. — Стандарты соблюдены? — вот и вопрос. Кушай, Джеймс. Брови самопроизвольно ползут вверх. — Стандарты? — Образовательные. Да что вы говорите… — В Уставе Школы сказано, что программа обучения по моему предмету должна составляться с учетом требований современности, — Поттер дергает нитку, торчащую из дизайнерской дырки на джинсах. — Заставлять детей досконально изучать вымерших существ и зубрить заклинания, для которых давно были изобретены более действенные аналоги — глупо. Еще более глупо опираться при этом на авторов, один из которых жил в начале двадцатого века, а второй и вовсе в тринадцатом . Он щелкает ногтями по бархатистой ткани подлокотника и морщится. — Дело ведь не в них, да? Мы… — Это Гермиона, — перебивает Минерва. В полной тишине хвост льва проходит пять полных периодов, которые отсчитывает пара карих глаз. Нет, он не невротик. Это просто дурная привычка — вести всему счет. — Вон оно что, — произносит наконец. Джеймс откидывается назад на мягкую спинку и поджимает губы. Криво и горько, насмехаясь над ситуацией и самим собой. — Она велела созвать Совет Попечителей, как только узнала, что ты был утвержден на должность. О да, он не учел во всей своей затее властной ручки миссис Грейнджер-Уизли. Этой даме под силу разъебашить все хорошее, что есть в мире. Носком кроссовки парень кивает вместо головы. Мол, принял к сведению, директор, погнали дальше. — Как ты к этому относишься? — новый вопрос. Неожиданный. Кажется, что задан чисто из вежливости. Кого-нибудь в этом мире вообще волнует, кто, как и к чему относится? Макгонагалл скрипит креслом, отъезжая к окну. Теперь ее фигуру затеняет слепящее солнце, и Джеймс чувствует себя, будто на допросе. Или исповеди. На мероприятии, призванном вывернуть тебе душу. Не сегодня, но вообще… Поттер громко вздыхает. — Все равно, если честно. МакГонагалл машет палочкой, перевязывая листы с программами в темно-бордовую ленту. Он видит скупую улыбку на тонких бледных губах и легкий тремор старческих рук, пока директор возвращает бумаги владельцу. Не нужно быть Альбусом, чтобы почувствовать заботу бывшего декана к своей персоне. — Что вы не поделили, Джеймс? — Мы? Женщина устало откидывается на кресло и тянется за очками. Надевать их не спешит. Прикусывает дужку и гоняет туда-сюда между зубов. — Ты всегда можешь обратиться за помощью ко мне и к любому человеку в Хогвартсе. Ты ведь знаешь об этом? — Не уверен, что в наш конфликт с… Министром стоит приплетать участников со стороны. Поттер трет рукавом резко зачесавшийся нос и сам себе напоминает трехлетнего ребенка. — Но буду иметь ввиду, спасибо. Шевеления на стене с портретами бывших директоров Школы становятся активнее. Они начались с момента, как Джеймс вошел в кабинет, и сейчас достигли той точки, когда игнорировать шум уже не получается. Старик с длинной бородой ждет, пока бывший гриффиндорец отыщет его глазами, и улыбается спрятанными за сединой губами: — Имею честь познакомиться со старшим сыном Гарри? Великовозрастного волшебника Джеймс знает. Было время, развлекался на Истории Магии, придумывая Дамблдору громкие лозунги. "Упрятал соратника в тюрьму", "В дуэли с лучшим другом отбил его волшебную палочку", "Мы вместе хотели править миром, но что-то пошло не так"... В распоряжении Поттера имелась и драматичная история. Про убитую младшую сестру бывшего директора, его многолетнюю скорбь от незнания имени убийцы и разборки на виду у всего магического сообщества с одним из трех подозреваемых. Картина отягощается тем, что второй подозреваемый — сам Дамб, а третий — его младший брат. И об этом никто, кроме людей, к семейству старого волшебника приближенных, не знает. Джеймсу, например, рассказал отец, в школьные годы получавший от Альбуса Персиваля Вульф-че-то-там частный курс по самозащите в режиме реального времени. И были у Поттера подозрения, что все трагические события в жизни отца подстроены никем иным, как добродушным бородачом с картины. Мол, спокойно, Гарри, дедушка Ал знает, как становятся великими. Начнем с пиздеца, которым обсыпим всю твою никчемную жизнь с момента, как шизоидная старушка произнесла легендарное пророчество. Да, будет больно. И смысл жизни потеряешь, а не обретешь. Но твое имя окажется в истории. Не об этом ли мечтают амбициозные мальчики с яркими красными нашивками на школьной форме? Джеймс уверен, что за светлым ликом дедушки прячется лицемерная тварь и относится к нему соответствующе. — Можно без лишнего официоза? — отвечает почти лениво, потому как насрать ему на статус этого человека. — С ним. — Наслышан, наслышан… Старикашка изучает его, как глиста в пробирке, и это бесит. Чтобы не светить презрением, Джеймс пересчитывает пыльные книжки на полке у окна, находит знакомый бархатный корешок отцовской биографии. Рядом с книгой Скиттер про приставшего к нему сейчас чародея и воспоминаниями современников Мерлина. Становится стремно. — Этот Поттер похож на Поттера больше, чем сам Поттер, — выдает глубочайшую мысль еще один портрет. Человек с портрета. Без разницы. Приходится отыскать на стене персону, ее выдавшую. Конечно же, Снейп. Больше некому. Остальным плевать. — Только ты, Северус, сумел произнести фамилию Поттер настолько разными интонациями, что все мы поняли, где ты имел в виду Джеймса Сириуса, где — Джеймса Флимонта, а где — Гарри. — Он назвал старшего сына в честь эгоиста-папаши и беспринципной суки? Неподражаемо. Давится выдохом-смешком на слова профессора. Что? — Мой отец умеет подбирать имена, — доверительно сообщает Джеймс, раскачиваясь на кресле, к тому неприспособленному. — Брата вот назвал в честь вас. Обоих, кстати. — Ооо, как это мило! — Дамблдор подъеба не замечает. Или делает вид. Глаза за оправой недоочков прожигают в бывшем гриффиндорце дырку, и на такое пристальное внимание пальцы сами дергаются, намереваясь сложиться в любимый жест. — Альбус очень хороший мальчик, — это вот МакГонагалл над ним издевается сегодня или как? — Бука немного, но… — Ужасно, наверное, — беспардонное шипение предыдущего директора Хогвартса вынуждает нынешнего заткнуться. — Когда брат может общаться с людьми, в честь которого его назвали, а ты… Свист срывается раньше, чем мысли в голове успевают сформироваться. Джеймс смотрит на Минерву, кивает в сторону зарвавшейся картины: — Он и при жизни был такой хвастливый мудак? — Мистер Поттер! — шипящее мяуканье в ответ, которое, в принципе, никто не слышит. Джеймс резко подается вперед, сокращая дистанцию между собой и Снейпом. Блестит злостью в черных зрачках. — Понятно, почему дед презирал тебя. — Смотрю, ты наравне с папочкой превозносишь этого ублюдка. — Вы оба сейчас, как дети! — когда МакКошка орет, игнорировать ее, увы, сложно. — Я напомню, что ты, Джеймс, здесь находишься как будущий преподаватель, а не пойманный за шалости школьник. Поучения как зуд. Вызывают раздражение, усугубляют степень неприятия проблемы и ни к чему хорошему не приводят. Парень съезжает на мягком сидении и жмурится, дабы не ляпнуть какой-то херни. — Что? — нахохлившийся Снейп очень похож на разбуженную в дневное время суток летучую мышь. — Этот мальчишка будет вести занятия в Хогвартсе? — Мистер Поттер отлично зарекомендовал себя, и я уверенно предоставлю ему… — И какой же предмет ты будешь вести? — перебивая единственную в кабинете женщину, вклинивается своим несомненно острым вопросом Дамблдор. И Джеймс отвечает ему не сразу. Прикусывает сгиб большого пальца, гоняя озарившую внезапно мысль. Молчит. Только и делает, что рассматривает мощную картину в золотой оправе, расположенную в самом центре стены. Лиловая мантия на старике переливается магическими блестками и делает его похожим на волшебника из детских сказок. Наверное, при жизни он умел располагать к себе людей. Три взгляда смыкаются на Джеймсе, стоит только паузе затянуться выше какого-то там внутреннего предела. Что ж… — Я настойчиво прошу проявлять уважение к профессору МакГонагалл и впредь не перебивать ее, — Джеймсу приходится выдерживать пристальное внимание Альбуса на себе, и это почти неуютно. — Как в присутствии третьих лиц, так и в ходе общения друг с другом. Если бы седовласый мог, то вышел бы из портрета. Чисто зарядить своей легендарной палочкой по лицу, оставив на щеках Поттера характерные отметины. Повезло, что стекло на картине — непреодолимый барьер. Деду остается только разгладить на себе увесистые складки одежды и расправить плечи. — Мы запомним, — кивает старик “букв-в-моем-полном-имени-больше-чем-тебе-лет”. — Приношу свои глубочайшие извинения Минерве. Что ты хотела сказать, дорогая? Эмоции на лице МакГонагалл можно заметить лишь в самый короткий миг. Главное — знать, когда смотреть. Вот как сейчас. Уголки вечно поджатых губ преподавателя слабо дергаются и тут же возвращаются на место. — Только то, что я готова предоставить Джеймсу место преподавателя Защиты от Темных Искусств. И не только из-за лучших результатов тестирования кандидатов, но и потому, что он отлично показал себя в период обучения. Нос и губы профессора Снейпа брезгливо перекашиваются. Поттер думает предупредить о том, что если на лице сведет мышцы, то существует риск замереть с гримасой отвращения на парочку веков. Это может случиться даже с мертвым образом на картине. — Вы забыли добавить о процедуре досмотра Попечительского совета, профессор, — Джеймс закидывает ногу на ногу, удобнее устраиваясь в углублении мягкого и теплого сиденья. — То есть, Поттерам можно, едва окончив Школу, идти на эту должность, а остальным дорога закрыта? Выбешивать темноволосого мудака одним фактом своего существования становится приятно. — Звучит как зависть. — Праведный гнев. — Гнев, основанный на личной неприязни, таковым не считается. — Откуда тебе знать, что и на чем основано? — Это точно мне вопрос? — Посмею вклиниться, — взбудораженный голос Альбуса-бородатого. — С идеей. Дед звучит так, будто не отошел еще от защищавшего крестраж галлюциногена. Джеймс скрещивает на груди руки — вроде как разрешает старику удивить его. Снейп цыкает с раздражением: — Твои идеи стоили нам жизней. — Это была вынужденная мера. — Избавь меня от них хотя бы после смерти, — препод-летучая-мышь прячет ладони в длинные рукава. — Я не готов к новым жертвам. — Но тебе ведь больше нечего терять, Северус, — Дамблдор сгибается, будто хочет заглянуть в соседнюю раму. — Спасибо, что напомнил. Легким покашливанием в разговор двух, как оказалось, смертников, вмешивается МакКошка: — Так что у тебя за идея, Альбус? — Думаю, будет замечательно, если профессор Снейп поможет мальчику на новой должности. Неуверенный тон в приказе Дамблдора звучит как минимум смешно, но недовольство от этих слов, тщательно просматриваемое в скрюченном лице зельевара, веселит Джеймса гораздо пуще. Не в тему довольную физиономию он прячет, расправляя короткие рукава на футболке. С доебистой тщательностью, как будто не вытащил ее наугад из шкафа три часа назад. — Исключено, — не разгибая губ и носа, пародирует змею бывший декан зеленых. — Я больше не буду утирать сопли ни одному Поттеру. Как мило. Бородач потирает на своем холсте нормальной человеческой ладонью обуглившуюся. — Ты познакомился бы с нашим тезкой… — слабенькая попытка Альбуса-старшего уговорить похожего на вампира чувака встретиться с Альбусом-младшим. — … чем повысил бы его самооценку, — утяжеляет Джеймс. Профессор зельеварения складывает скрещенные на груди руки в хорошо знакомый всем жест. Еле заметный. МакГонагалл даже глазом не ведет на него. Поттер удивленно поднимает брови. И все? — На пятый курс в этом году пойдет маленькая Лили, — продолжает увещевать старик. — Она одна из лучших по зельям на своем курсе. — Вы хорошо осведомлены, — цедит Снейп, бледный подбородок ползет вверх и застывает под неестественным углом. Впечатление, что бедняге защемило шею. — Более чем. Брат Джеймса тесно общается с сыном Драко Малфоя, верно, мистер Поттер? — дед изо всех сил пытается вести беседу сразу с двумя оппонентами. — Помните своего крестника, Северус? Поттеру кажется, или их хогвартская пародия на Гендальфа наносит сейчас заранее спланированный точечный удар по слабым местам неготового к такой подставе упыря? Иначе как объяснить молчание злобного зельевара и то, как смягчился он в лице. Его, похоже, добила перспектива увидеться со Скорпом. Или дело в Ли? Может, вообще в Але? Да какая на хер разница… С легкой подачи хитрожопого дедули чересчур длинные нос и уши теперь будут висеть в его кабинете сутки напролет. Далеко не предел мечтаний. Придется думать, как обезвредить нарисованного хрена. Хотя… Он безусловно может оказаться полезен. — Они не спешат с переездом? — Поттер обращается к женщине-кошке, желая вернуть на связь единственного, кроме него, живого человека в кабинете. — О, конечно, — снова перебивает едва открывшую рот директоршу Дамблдор и зарывается здоровой ладонью в шевелюру под лицом. — Минерва, ты же сделаешь так, чтобы Попечители остались довольны мальчиком? Бывший гриффиндорец еле слышно цокает языком. "Довольны мальчиком", блять. — Я сделаю все, что в моих силах, Альбус. — Охотно верю, — заискивающе. Старый лжец. — Когда хоть состоится этот их совет? — как бы невзначай интересуется Джеймс и наклоняется за рюкзаком. Цепляет его на плечо. Всем своим видом показывает, что находиться здесь ему осточертело. — Завтра, — отвечает старушка и откашливается, подталкивает к нему бумагу, которую изучала все время, пока Поттер беседовал с двумя давно отошедшими в мир иной мужиками. — В девять утра. Парень страдальчески поднимает взгляд к потолку и сдергивает непонятный документ со стола. "Возможность допущения 19-летнего Джеймса Сириуса Поттера к преподаванию Защиты от Темных искусств в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс будет обсуждаться 5 августа 2021 года. в 9:00 a.m. на Совете Попечителей, который пройдет в Министерстве магии (уровень 6, Отдел магического образования, конференц-зал номер 3). При себе иметь документы, подтверждающие законность выбора мистера Поттера среди других претендентов на пост преподавателя по ЗОТИ, а также его готовность вести образовательную деятельность и взаимодействовать с несовершеннолетними студентами. С ув. Министр магии Великобритании, Гермиона Джейн Уизли". Сучка. Не поленилась ведь и сама написала злоебучую писульку. Парень порывисто поднимается на ноги. Кресло со скрипом отъезжает к двери, но он не обращает на это внимания. Изнутри рвется гнев, самый настоящий звериный гнев, с которым обычно глотку перегрызают тем, кто встает на пути, а ему придется завтра выслушивать речи возомнивших себя круче других волшебников. И молчать. Как его достало молчать. — Джеймс! — МакКошка окликает, когда рука уже поворачивает резную ручку от двери кабинета вниз. Приходится остановиться. Встать вполоборота. Вести себя откровенно по-хамски. Как вообще так вышло, что он узнает о назначенном слушании меньше, чем за сутки? О дебильных и пространных требованиях — через два часа после начала разговора, ради которых, он, сука, и затевался? Что за… Бывший гриффиндорец закрывает глаза. Откровенно говоря, сбегает от реальности. Та, конечно, так просто его не отпустит, но если сделать вид, что ничего не понимаешь и не чувствуешь… ... Он обнаруживает себя в клубе. Незнакомом. Вокруг темно. Редкие фиолетовые лампы выделяют силуэты мужчин и женщин. Те беспорядочно двигаются под звук дерьмово сведенного бита. Единственное яркое пятно — вывеска почти под самым потолком бара, на стойку которого Джеймс сейчас опирается локтями. Тяжело опирается, блять. Судя по количеству выстроенных перед ним шотов и такого же количества пустых стаканов, бухает он здесь давно. С чего вдруг? "Bad decisions make good stories" — подсказывает сверкающая неоном надпись. Шум вокруг перекрывает крик на ухо. — Скажу по секрету, Поттер! — смутно знакомым голосом. — Мы в большой жопе. Рука с закатанным до середины предплечья рукавом и вытянутой татуировкой забирает из-под носа один из мини-коктейлей… Джеймс возвращается в кабинет раньше, чем успевает понять, с кем будет до усрачки напиваться в ближайшем будущем. Он заранее уважает своего собутыльника, потому как не каждый осмелится высказать вслух такую мысль. Ведь это значило бы почти признать поражение, правда? — С удовольствием остался бы поболтать с вами, профессор, но до утра мне нужно составить план еще для четырех курсов, — он сминает записку от Гермионы в кулаке. — Иначе наш министр сделает все, чтобы не пустить меня к студентам. — Я все понимаю, — Минерва машет палочкой и из шкафа за спиной парня по одному вылетают стянутые грубой холщовой веревкой свитки. — Это прошлогодние документы. Вставь в них что-то от себя, чтобы не придрались, и подай на завтрашнем Совете. Парень исподлобья смотрит на старушку, на чужие планы, на сканирующего его своими очками-полулунками старика и на Снейпа. На внезапно заткнувшегося и зависшего в своих мыслях Северуса, мать его, Снейпа. Поттер прижимается к стене рядом с дверью. Чувствует проникающий из щелей сквозняк каменных коридоров, вдыхает такой знакомый запах старинной школы… И отрицательно качает головой: — Я не хочу так. — Это временная мера, Джеймс. Только для членов собрания. Получишь место и делай с ними, что хочешь, — МакКошка стучит краями свитков о стол, выравнивая их по одной стороне. — При согласовании со мной, конечно. Обязательно. — Окажись каждый из нас на твоем месте, мой мальчик, — когда они с Дамблдором перешли на панибратство? — Согласился бы с предложением профессора МакГонагалл, не раздумывая. — Отвечай за себя, Альбус, — огрызается зельевар. — Окажись я на месте Поттера — избавил бы этот мир от него. — Да у вас явная суицидальная идеация, профессор Снейп. В детстве мама не долюбила? — Не волнуйся, недостаток любви мне, как и всей Школе, предлагала возместить твоя мать, — ноздри бывшего декана змеиных расходятся, словно готовятся на взлет. — И я был единственным, кто от этого отказался. — С тех пор ходите такой недовольный? Джеймс разводит губы в сухой усмешке и отводит взгляд от перекошенного портрета, чтобы сосредоточить его на притихшей директрисе. Губы и пальцы той дрожат в нерешительности. Будто бы женщина решает про себя нелегкую задачу: вернуть диалог в тему насущных проблем или послушать их еще и, может быть, записать пару фраз в свой алфавитный сборник подъебов. Поттер уверен, что такая штука у старушки где-то валяется, и она не пользуется ею исключительно из-за встроенности в иерархию, где выражаться следует крайне осторожно. Впрочем, черноволосого придурка это не останавливает ни разу. В будущем возможный преподаватель по ЗОТИ решает не утруждать директора и решительно поворачивает к выходу: — Спасибо за готовность помочь, профессор, но если Гермиона не захочет пускать меня преподавать, никакие планы и прочие идеально составленные документы ее не остановят.

***

На входе в Министерство у него отобрали палочку. — На каком основании? — Джеймс сует руки в задние карманы и чувствует себя крайне неуютно. Согласно правовому кодексу, оружие изымается только у волшебников, ожидающих тюремный срок. — По указанию руководства, — пожимает плечами Стенли, парнишка, что учился с Джеймсом в одной Академии на два курса старше. Они неплохо общались какое-то время. В этом году студенту выпускного курса, видимо, выпал шанс пройти летнюю стажировку в главной организации Магической Британии. Неплохо. Пальцы старого знакомого с коротко остриженными ногтями выкладывают на глянцевую столешницу охранной стойки листок. На нем — две строчки косого почерка. Первая состоит из одного-единственного слова — "указ" — прямо по центру. Во второй — "Джеймсу Сириусу Поттеру запрещают посещение Министерства Магии с палочкой". — Издеваешься? — вышеуказанный, если честно, охуевает. — Тут ни подписи, ни даты, ни печати, ни формулировки четкой. — Пустая бюрократия, — теперь уже бывший товарищ упрямо поджимает губы, встречаясь с ним взглядом. — Слушай, я в курсе, что тема незаконная, ок? Но писала бумажку сама министр, а я себе вредить не хочу. Джеймс щелкает по пергаменту, отправляя тот куда-то под ноги горе-охраннику. — Иди на хуй тогда, — бросает через плечо. Он этой палочкой все равно почти не пользуется. Проходит мимо разрушенного памятника волшебникам. Его законсервировали после победы над Темным Лордом. Все, что осталось не изуродованным: страдальческие глаза эльфа-домовика на смятой черепушке да поднятая беспалой великаньей рукой дубина. Прозаично. Перескакивая сразу по несколько ступенек, Джеймс поднимается по широкой мраморной лестнице. Абсолютно, к слову, пустой. С недоумением оглядывается на выстроившиеся к лифтам хвосты из человеческих фигур. Одинаковые формы, кейсы, бейджики на груди… Даже от стаканчиков с кофе и пакетов со свежей выпечкой из маггловской кофейни за углом исходит, кажется, один и тот же запах. Абсурд какой-то. Он почти преодолевает пролет, когда слышит за спиной свое имя. Оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как отец Скорпиуса, несмотря на возраст и статус, повторяет маневр Джеймса с лестницей и очень скоро оказывается с ним лицом к лицу. — Малфой! Меня подожди! — крик с самой первой ступеньки. Парень видит незнакомую шатенку в таком же, как Драко, халате колдомедика. Пышные локоны подпрыгивают при каждом шаге и, судя по цокоту, делает она эти шаги на охренительно высоких и острых каблуках. — Конечно, ради кого еще Грейнджер заморочится на внеочередное и срочное собрание Совета? — мистер Малфой дружелюбно протягивает ему ладонь. — Должен был догадаться, что без единственного крестника здесь не обошлось. Поттер руку пожимает. — Внеочередное и срочное? — уточняет, бегло улыбаясь поравнявшейся с ними спутнице отца Скорпа. Совсем небольшой пролет спровоцировал у леди одышку. Та пыталась сделать ее незаметной, гоняя воздух тихо и аккуратно, но неровно болтающийся кулон на округлой груди сигнализировал, что кислорода организму мало и его нужно восполнять. С чего это вдруг? — Рассылка о срочном сборе Совета Попечителей пришла нам тридцать три минуты назад, — Малфой заводит халат за спину, укладывая правую руку в карман; левой сует под нос Джеймса смартфон. — На моей памяти, это самый внезапный сбор. Ты давно знаешь? Парень кивает. — Если переводить в минуты, то гораздо дольше вашего. — Интересно, что Попечители уже собирались в начале этого года, — отец Скорпиуса подает девушке руку и помогает продолжить подъем. — Гарри Поттер, кстати, на нем присутствовал. Джеймс кривится. — Сегодня без него. — Я знаю, что он в лучших своих традициях сломал палочку и ушел к магглам, — троица сходит с лестницы и поворачивает налево, шагает вдоль бесконечных кабинетов, периодически уворачивается от бестелесных, но ярко светящихся патронусов-самолетиков. — А кто в вашей семье наследник? — Не уверен, что в моем случае честно будет использовать право голоса. — В Уставе этого не прописано, — незнакомка мягко ему улыбается и перехватывает мистера Малфоя под локоть. — В глаза его не видел. — Просто поверь, — девушка останавливается, чтобы ухватиться за белые резные перила. Парню кажется, что она берет передышку в их непродолжительной ходьбе. — Что не запрещено, то разрешено. — Не с нашим министром, — Джеймс локтями опирается на ограждение, как ни в чем не бывало продолжая беседу с неизвестной леди, которая, кажется, хорошо его знает. — Миссис Грейнджер-Уизли на ходу изобретает документы и убирает всех неугодных, вам ли не знать? — Уж кому, как не нам, — Драко прислоняется к балкону спиной, скрещивает ноги и вперивается в него внимательным взглядом. — Разве в специфике твоей деятельности нет пункта "работа на опережение противника"? — С каких пор колдомедики знают все Уставы наизусть? — Мы колдомедики со Слизерина, — шатенка легким движением руки перебрасывет пышные кудри на правое плечо. — Знать законы, чтобы уметь обходить их, нас учили с пеленок. Мистер Малфой поправляет на носу очки, высокомерно вскидывает светлые брови и шепчет, склоняясь к парню: — Ну а я вообще не колдомедик, просто попросили надеть халат. Поттер поднимает руки, сдаваясь. — Послушай, Джеймс, — Драко мягко касается его плеча. — Ты не хочешь использовать право голоса, думая о честности по отношению к чужим людям, о своей гордости и принципах… Но как отреагировали бы Альбус и Лили, узнай они, что ты не воспользовался шансом провести с ними год, просто потому что посчитал себя выше этого? Что-то здесь не так, правда? Поттер смотрит на мужчину вполоборота, плечи сводит и жмурится. Трет виски, пытаясь понять причины, по которым Малфой сейчас так его обрабатывает. — Почему мне кажется, что вы были к этому разговору готовы? — спрашивает недоверчиво. — Я стреляю наугад, — Драко поджимает губы, пряча за этим нехитрым действием улыбку. — Возможно, действеннее было бы использовать другое имя? — Возможно, одно стоило бы и заменить, — парень хмыкает. — Но не на то, о котором вы подумали. — Как знаешь. Они замолкают разом, и эта тишина кажется Джеймсу неловкой. Как будто за ней они пытаются спрятать что-то важное, но малая степень знакомства выставляет этим темам барьер. Или это он один так думает? — Я — Дафна, кстати, Дафна Боул, — темноволосая небрежно протягивает ему ладонь, продолжая опираться на резную ограду. — Подруга Драко, мы учились на одном курсе в Хогвартсе. Поттер старается не показать удивления, так как на вид его собеседнице никак не дашь больше тридцати. — У меня тоже есть право голоса в Совете, как у наследницы рода Гринграсс, и будь уверен, я полностью на твоей стороне. Он не знает, как правильно реагировать на такие заявления, потому полувопросительно бросает: — Спасибо? Его внимание привлекает дробная фигурка крестной, вошедшей в Министерство в кольце охранной свиты. Увы, шоу неизбежно приближается к своему началу. — На правах друга Драко скажу, что он очень надеется на твою помощь, Джеймс. — Ммм… — парень старается игнорировать сжимающийся в груди ком из нервов. — В чем? — Увидишь, Поттер, — Малфой слова подруги отрицать не спешит. Наоборот, цепляется удобнее в его плечо и тащит в сторону лестницы, ведущей на третий этаж. Дафна неспешно следует за ними.

***

Дальнейшие несколько часов своей жизни Джеймс предпочел бы забыть. Как страшный сон. Кошмар. Тошнотворный фильм с сатирой на современность, где в конце дохнут все, кроме обкуренного долбоеба, которому просто и неправдоподобно везет по жизни. В момент, когда его нога зависает в дверном проеме конференц-зала, Поттер чувствует себя ребенком на празднике взрослых. Не сутулься, улыбайся и молчи, пока не попросят рассказать заготовленный стишок, или останешься без сладкого. Комичность ситуации в том, что дети с легкостью обошлись бы без этого долбаного десерта, но родителям важно, чтобы он был и чтобы они могли этим манипулировать. Джеймс усаживается в кресло с высокой прямой спинкой. На нем его имя. Оно стоит прямо напротив места главного спикера, как никогда лучше символизируя "палку о двух концах", "две крайности одной сущности" и еще тонну аналогичных выражений. Сиденье издевательски скрипит под задницей и оказывается достаточно скользким, чтобы расслабиться и утонуть в нем поглубже. Не в пример мягким полудиванам у МакГонагалл. К удивлению Поттера, по правую руку от него устраивается подружка мистера Малфоя. Она слабо ему улыбается, ставит локти на стол и прячет в раскрытых ладонях лицо. Уставшая. Он изучает плетеный серебряный браслет, красиво свисающий с тонкого запястья, пока внимание не привлекает звук выдвигаемого стула с другой стороны. Совсем не удивляется, когда видит расправляющего полы белого халата Драко. — О чем думаешь? — мужчина ободряюще улыбается. — Наоборот, — Поттер укладывает подбородок на сложенные на столе руки. — Пытаюсь отключить мозги. Смешок со стороны Дафны. — Как в дуэли? — Мордобое, — Джеймс прижимается ухом к плечу, чтобы бросить на девушку короткий взгляд. — Грязном маггловском мордобое. Взгляд выхватывает белесые змееподобные надписи, разбросанные то тут, то там на безликой серой стене. Корявым шрифтом, нарочито небрежным, но мерцающим изнутри, комната наполняла своих посетителей мыслью, что "Один из самых действенных соблазнов зла — призыв к борьбе". Убожество. Автор сего высказывания — Франц Кафка. По крайней мере, Поттер думает, что это он, потому что огромный черно-белый портрет писателя висит прямо над бархатным лиловым креслом Гермионы с выгравированным на спинке полным именем сегодняшнего министра и ее же двойной фамилией. Громкий хлопок со стороны двери привлекает внимание собравшихся. Гул мгновенно стихает, и небольшое, практически пустое помещение наполняется стуком широких каблуков крестной. Джеймс наблюдает, как та со своей вечно гордой осанкой проходит за спиной у подруги мистера Малфоя. Эта Дафна ему очень нравится. Парень ловит себя на мысли, что наслаждается каждым ее жестом и словом. Будто перед ним ожившая фарфоровая кукла, а не человек. Прекрасное зрелище. Вот только… Он фокусируется на узких плечах, острых скулах и отдельных волосках, выбившихся из идеальной укладки, понимая, что совсем не хочет прикасаться к этой красоте. В этом мире вообще очень мало людей, к которым Джеймсу хотелось бы прикоснуться просто так. Не для того, чтобы помочь в чем-то, а просто самому получить наслаждение. Вообще-то, самому Поттеру известен только один человек, и так уж вышло, что он напрямую замешан во всей сегодняшней эпопее. Кашель. Он перестает облизывать глазами прекрасные черты миссис Боул и теперь смотрит исключительно на дорогую крестную. Та избегает смотреть в сторону Джеймса вообще (зачем тогда напротив посадила?), складывает ладони в замок и улыбается. Искусственно. — Уважаемый Совет Попечителей Хогвартса, приветствую вас на нашей внеочередной и, откровенно говоря, внезапной встрече. Гермиона поправляет на носу очки и подносит к ним плотные пожелтевшие листы пергамента. Маггловскую бумагу Министерство закупать в какой-то момент перестало. — Она посвящена обсуждению возможности доверия полномочий преподавания... — Джеймс морщится от обилия существительных за десять секунд свободной речи. — Защиты от Темных искусств в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс девятнадцатилетнему Джеймсу Сириусу Поттеру, о назначении которого стало известно совершенно внезапно четыре дня назад. Свернутые в трубку одинаковые свитки по неозвученной, но четко выверенной команде разлетаются по членам Совета. До виновника сего собрания ни один так и не добирается. Джеймс сжимает под столом кулак и буквально заставляет себя молчать. Понтами он точно ничего не добьется. Наблюдает исподлобья, как Драко разворачивает свой экземпляр. Буквально тут же на его лице появляется удивление, и оно становится тем откровеннее, чем ниже оказывается прочитанный мужчиной текст. — Бред какой-то, — срывается с беззвучно шевелящихся до этого губ. — Что вы говорите, мистер Малфой? — от министра. Четырнадцать пар глаз, включая Поттера, сходятся на отце Скорпа. — Ты свихнулась, Грейнджер, вот, что я хочу сказать, — гремит на весь конференц-зал. И Джеймс не знает, чему больше поражаться. Этому выпаду. Или истеричному, совсем юношескому смешку от крестной. — Что ты сказал? — Ты прекрасно слышала. За столом начинают бормотать. Члены Совета Попечителей, большая часть которых является членами бывшего Ордена Феникса и людьми, так или иначе выступавшими в борьбе с Волан-де-Мортом. По той же причине, насколько знает Поттер, здесь находится мистер Малфой, вовремя подбросивший его отцу палочку в разгаре той самой Главной битвы. По насмешке судьбы, этот поступок родителей превратил первые годы обучения Скорпиуса и Альбуса в настоящий ад. — Тихо! — властный выкрик министра прерывает разговоры за столом. Он прерывает возможность людей обсудить прочитанное и высказанное. Умно и тупо одновременно. Джеймса пинают под столом справа. Он встречает хитрющий взгляд Дафны и подается к ней, едва замечает повернутый для него пергамент. Читает быстро. Со стороны Малфоя раздается злобное: — Вместо выяснения отношений с Поттером тет-а-тет ты предпочитаешь устроить реформу образования. Серьезно? "... в связи с внесением на рассмотрение законопроекта от 04.08.2021 года "О преподавателях Магической Британии", согласно которому преподавательская деятельность во всех учебных заведениях Магической Британии может осуществляться лицами: — получившими высшее образование по профилю того предмета, который планируется преподавать, с наличием в аттестате не менее 9 "Превосходно" из 12 экзаменационных предметов; — на момент начала преподавания достигшими 24-летнего возраста и имевшими опыт работы с несовершеннолетними детьми не менее трех месяцев, включая преподавательскую практику на старших курсах ВУЗов, в которых кандидаты проходили обучение…" — Мои реформы направлены на улучшение качества образования в Хогвартсе, — чеканит Гермиона, игнорируя первый пункт Малфоевских слов. — Недостигшие нужного эмоционального развития дети не должны стоять у доски. Ах ты тварь… — Законопроект был внесен на рассмотрение вчера, — отец Скорпа сворачивает пергамент в трубочку и подносит ее к губам. На мгновение Поттеру кажется, что мужчина сейчас задудит в нее, как ебаный Робин Гуд. — Не вижу смысла откладывать дела в долгий ящик. — Дерьмовая отговорка. — Вашего мнения никто не спрашивал… Мистер Малфой. — Как и всех здесь собравшихся, верно? — Драко резко отодвигает стул и вскакивает на ноги. — Так к чему это шоу? — Сядь и успокойся или мне придется вызвать охрану, Малфой. Пауза. Помещение наполняется самой натянутой на памяти Джеймса тишиной, и это просто отвратительное чувство. Драко шуршит одеждой, пока сует руки в глубокие карманы больничного халата. — Вызывай, — с дерзостью, так похожей на Скорпиевскую. — Пока ежедневно волшебники гибнут пачками, пораженные неизвестной болезнью, от которой лекарства нет и в ближайшее время не предвидится, наше Правительство находит проблемы, которые с основания Хогвартса никого не волновали, чтобы не пустить одного неугодного министру мальчишку к обучению других детей. Джеймс фокусируется на кончике вскинутого Малфоем пальца. Указательного. Жаль, что не среднего. Он чувствует неприятный зуд внутри от того, что на собрании его второй раз приравняли к мелюзге. Дети, мальчишка... Спасибо, что не "малыш". Или еще не вечер? Кто-то из сидящих по левую от него сторону, кажется, Парвати Патил, министр экономического развития Магической Британии, или Падма, недавно вступившая на пост министра культуры (хер этих близнецов разберет), неуверенно подает голос: — Имеешь ввиду, что начинать обучение в этом году вообще не стоит? — Этот вопрос и необходимо решить на сегодняшнем собрании, — мужчина посылает издевательскую улыбку миссис Г-У. — Если наш многоуважаемый министр позволит, конечно. Поттер ловит на себе взгляд крестной. Опасный. В котором отлично читается, что она это так просто не оставит. И Джеймс не находит ничего лучше, чем в ответ на безмолвный вызов закатить глаза. Снова. Что страшного случилось, чтобы ты так реагировала, Гермиона? — Обсуждение необходимо проводить в присутствии директора Школы, — цедит та. — Профессор МакГонагалл, кстати, просила передать, — подает голос Джеймс впервые с начала Собрания. — Что, если она потребуется, может появиться в любой момент. — Заручились поддержкой со всех сторон, мистер Поттер? — со злой усмешкой крестная достает палочку, собираясь, видимо, отправить Минерве патронус. — Вы же не думали, что я потеряю хватку? — парирует, как обычно. И нарывается. Ну, от него же этого ждут. Увы.

***

К выходу они идут тем же путем. Втроем. И молча. Джеймсу представляется, что воздух вокруг сгустился и теперь с силой давит на плечи и грудную клетку. Дышать непросто. Драко нарушает тишину совсем неуютным покашливанием. Ровный шаг в их компании сбивается. — С сегодняшнего дня я — ваш поклонник, мистер Малфой, — озвучивает родившуюся на Совете мысль Поттер. — И, кажется, боюсь вас теперь. Тот пожимает плечами, усмехаясь. Полы халата развиваются от быстрого шага. — Чувствую себя Волан-де-Мортом. — Похоже, — Джеймс хватается за перила, сворачивая на лестницу. — А я тогда кто? — Мой верный помощник? — иронично. — Это не смешно! — нервным голосом осекает их долбоебическую шутку Дафна. От глаз Поттера не уходит, что у нее снова сбилось дыхание. А еще взмокли волосы у висков… Он дергается в ее сторону, повинуясь врожденному инстинкту, чувствующему опасность, который до предела закалили в Академии. Удерживает миссис Боул от падения с верхних ступенек пролета и ощущает исходящий от ее тела жар. — Вам плохо? — Даф, ты…? Выдают одновременно с Малфоем. Девушка нервно смеется, выпутываясь из спасительных Поттеровских объятий. — В моем состоянии нормально быть неловкой, успокойтесь. — Мы поможем тебе аппарировать, — не терпящим возражений тоном констатирует Драко. — Да, Джеймс? — Если мне вернут палочку на выходе. — У тебя изъяли палочку? — Дафна поворачивается к нему лицом, и ее карие глаза становятся огромными. Почти напуганными. Все-таки она Поттеру нравится. — Немножко, — он цепляет девушку за локоть, продолжая с толикой заботы. — Смотрите лучше под ноги. — Как скажешь. Возможно, она с ним даже флиртует… — Что значит "немножко"? — Драко оказывается с другой стороны от своей подруги. — Эта информация не для министерских стен. — Даже так? Поттер цыкает, разводит ладони в стороны и ускоряется, направляясь к стойке охранника. Бывший знакомый Стэнли ныряет куда-то вниз. Джеймс едва замечает его фигуру. Тот возвращается с завернутой в крафтовую бумагу незаконно отнятой собственностью Поттера. — Ты совсем ею не пользуешься, что ли? Три очищающих за неделю — и все. — Я люблю все делать руками, — парень скалится. — Но ненавижу убирать за собой. — И девушку, как понимаю, — порядком заебавший студент-охранник-практикант кивает подоспевшим Драко с Дафной и вычеркивает их из списка посетителей Министерства. — Тоже не завел? — Даже не предлагай себя на ее роль, — подъеб на подъебе или как еще жить в этом мире? — Ты не в моем вкусе. — До свидания, Поттер, — Стэн пихает сверток ему в руки почти насильно. — В следующий раз я обыщу тебя на наличие настоящей палочки. С губ чуть было не срывается пожелание удачи. Или отправление на хуй. Лучшего подтверждения правоты этого долбоеба сложно найти. Как, впрочем, не просто найти настоящую палочку Джеймса. По сути, без него это сделать и невозможно. Поэтому Поттер просто показывает охраннику фак все время, пока открывает дверь и выпускает парочку неожиданных слизеринских соратников наружу. Побледневшая Дафна прижимается лбом к груди Драко и выглядит крайне уставшей. — Расслабься и не используй магию, ладно? — мужчина гладит подругу по волосам, успокаивая. — Мы все сделаем. Поттер кивает. Спешит подойти, чтобы взять девушку за руку, и тут же затягивает ее в круговорот аппарации. Спустя несколько мгновений они оказываются у красивого особняка с покатой голубой крышей и высокими резными воротами. Взгляд выхватывает фонтан и статую пегаса в совсем небольшом садике перед входом. Миссис Боул отталкивается от них двоих с непонятно откуда взявшейся силой, сбивающей двух волшебников с ног. Калитка, почуяв приближение хозяйки, распахивается. Девушка падает на колени у бортика этого самого фонтана и через мгновение ее выворачивает прямо в прозрачную воду. До носа мгновенно доходит кислый запах рвоты и чего-то еще, что было съедено на обед, но, видимо, не успело перевариться. Красиво завитые каштановые кудри мокнут в воде и всплывшей желто-оранжевой массе. Отвратительной на вид. В порыве спасти эти локоны и хоть как-то уберечь миссис Боул от чувства отвращения к самой себе парень касается калитки. Заперта. — Родовая магия нас не пустит, — отец Драко с явным страданием наблюдает за мучениями подруги, не находя в себе сил даже отвернуться, не то что уйти. — Она беременна. Первый триместр. Постоянно такая херня случается. Девушка всхлипывает. С характерным звуком из ее рта снова выливается… Что-то. Она заходится в захлебывающихся звуках, который издает человек с опустевшим, но спазмирующим желудком. Это больно, блять. Поттер морщится. В передышке слышит, как миссис Боул посылает их обоих ко всем чертям. Они игнорируют ее просьбу, разумеется. Драко говорит, что не может просто так взять и бросить друга в такой ситуации, а Джеймс остается вынужденным свидетелем, которого Дафна, возможно, однажды захочет убить. За то, что он видел ее такой. В конце концов, что страшного? С кем не бывает? Они уходят, только когда из дверей дома выбегает испуганный домовик. Чересчур лопоухий, в кристально-белой наволочке и с золотым чокером на шее. Интересный элемент. Мистер Малфой кладет руку ему на плечо. Через мгновение они уже стоят в тупике, окруженные серыми маггловскими многоэтажками. Мимо с ревом проносится мотоциклист. Кажется, он перед кем-то понтуется, когда поднимается на переднее колесо. Джеймс бы точно понтовался, если бы так умел. Зачем иначе подвергать свою жизнь опасности, а? Шутка. Отец Скорпа тяжело вздыхает. Стягивает с себя халат, оставаясь в одной только белой рубашке. Уменьшает одежду до размера спичечной коробки, укладывает ее в задний карман измятых к вечеру черных брюк. — Ну что, Поттер? — говорит, пока закатывает до локтей рукава. — Хочешь выпить? Джеймс видит татуировку. Узнаёт человека из своего вчерашнего видения. Вспоминает голос и удивляется, как это он, идиот, не узнал его, едва услышал? Все было на поверхности. Надсадный вздох. — Больше, чем вы думаете.