The madness of our time

Драко

Он хочет умереть. Определённо. Прямо сейчас. Чтобы не открыть больше никогда глаз и не видеть этого утра. Чтобы не чувствовать, как жизнь сворачивает тебя в лёгкую папиросную трубочку, пока солнце совершает процедуру жертвоприношения путём сжигания через разъедающие всё и вся лучи. Подсобляет данному раннему шоу зажигательная смесь в виде остатков алкоголя, которые ещё болтаются на дне кишков. Вместе с дерьмом. Драко мычит в нечто мягкое, уткнувшееся ему в лицо (или его лицо уткнулось в это «‎нечто»?) Нервные окончания от первых изданных собою звуков пробуждаются, и вот он, сорокатрёхлетний мужик, понимает, что залил собственную подушку густыми, пропахшими этилом слюнями. До такого состояния, что наволочка чавкала от любого соприкосновения с ней. Отвратительно… Разум испытывает шок неизведанно высокого уровня, когда приходит понимание, что его хозяин до сих пор дрыхнет с открытым ртом на постели… С высунутым наружу языком. И не спешит ничего с этим делать. Стыд. Драко перекатывается на спину и оказывается почти на краю кровати. Левая рука, не найдя опоры, спадает вниз. Нащупывает чьи-то… Волосы. Мягкие, но упëрто стоящие на затылке торчком, совсем как у… Мужчина приподнимает веки на время. Достаточное, чтобы различить на кровати голову Джеймса Поттера. Причём только её. Сам мальчишка, по всей видимости, приземлился вчера коленями на пол, не дойдя до пригодного для сна места буквально… Ни хрена. Секунда наблюдений, еще пара-тройка — на размышления, и выдержка организма, не привыкшего к огромным дозам алкоголя, даёт сбой. Драко стонет и выгибается в спине. Тошнота накрывает волной. Убийственная тяжесть давит на голову, как мешок с песком. Вязким. Откуда-то приходит дрожь и головокружение, хотя он совершенно точно продолжает лежать на мягком и ровном матрасе. Малфой глубоко дышит носом, наполняя лёгкие воздухом. Втягивает на выдохе живот и таким образом пытается нормализовать своё состояние. Выходит паршиво. — Больше никогда не буду пить, — сам собой выдаёт его хриплый голос. — С тобой. На этот его выпад Джеймс причмокивает чем-то во рту и, судя по созданной волне шума, трётся головой о простыни Драко. Вытирается от какой-то дряни на своём лице, сукин сын. — В таком состоянии поспешных решений не принимают, — раздаётся бубнёж. — Да, потому что пишут в это время завещание. Поттер смачно так хрюкает, и Драко морщится, понимая, что после их окончательного пробуждения придётся менять совсем свежее, недавно поменянное постельное бельё. — Это похмелье, — Джеймс шевелится, вероятно, выискивая более удобную позу на жёстком полу. — Однако всё действительно было бы проще, не будь ты таким старым. Малфой крепко жмурится и зачем-то пытается в деталях распробовать отвратительный вкус, осевший на языке. Приподнимается, используя в качестве точек опоры локти. Хмурый взгляд устремляет на Поттера, кое-как оторвавшего голову от матраса. — Серьëзно? Считаешь, этим утром, — Драко меняет интонацию на угрожающую, но по итогу звучит так, словно онс нифига запинается. — Корень моих проблем — возраст? Мальчишка возвращает на кровать как никогда измочаленную голову и, полупьяный, улыбается. — Не думай об этом, — прикрывает глаза, как будто снова собирается заснуть. — Было весело. — Что ты понимаешь под этим словом? — Ты стянул весь бар играть в квиддич, используя наполненные стаканы вместо ворот и снитч в качестве мяча снитч. — Маггловский бар? — Да-с. — Снитч? — Он. — Мерлин, как я это им объяснил? — Никак. Ты только гикал во время бросков и обнимал всех, когда… Попадал, — для передачи смыслов гриффиндорец невпопад машет руками. — Звучит так, будто ты внимательно за всем следил, а не пытался меня остановить. — Отчасти. — И почему ты ничего не сделал? — Ну, — молчание, прерываемое шебуршением ног Поттера по полу. — Мне было слишком смешно. Ответ пацана вызывает боль где-то в подкорках мозга. Боль, похожую на ту, что испытывает волшебник во время магического иглоукалывания: тонкая, незаметная, но нестерпимо противная. — Ты врëшь, Джеймс. — Нет, не-ет! Я действительно сидел в сторонке и охуевал с твоего азарта. Особенно, когда ты стал абсолютным лидером в шотах наперегонки, а потом ещё и внятно говорил что-то вроде «‎Я никогда не…» — Твою-то мать, — Драко закрывает ладонью лицо и падает обратно на подушку... Сухую её часть, конечно же. — Твоя крёстная закопает меня за это, если узнает. — После того, что ты сделал вчера, дополнительного стимула ей больше не нужно, — Поттер возвращает голову в прежнее положение, а Малфой с раздражением закрывает глаза, проматывая в уме вчерашнее заседание. — С позволения всех присутствующих на заседании глубокоуважаемых персон, я хотел бы обсудить проблему, которая… — Драко демонстративно цепко, так, как с детства учил его отец, осмотрел собравшихся вокруг одного стола волшебников. — … Действительно является угрозой всему волшебному миру. Возникший было рокот непонимания прервался аккуратным взмахом смуглой ладошки Дафны. — Для наглядности я представлю вам графики, — не представляясь и тем самым выражая презрение к важным членам магического сообщества Британии, с ходу начала подружка. — Где чётко видны механизмы передачи магловского вируса SARS-CoV-2, накрывшего сейчас большую часть земного шара. На столе перед слушателями дела о недопуске Джеймса Сириуса Поттера к преподавательской деятельности разворачивается объёмный 3D-график — магическая копия магловской компьютерной голограммы, предоставленной Святому Мунго несколькими неделями ранее из обычной больницы. Немагический мир надеялся, что у волшебников получится создать лекарство быстрее, чем у них, однако что-то пошло не так… Судьба временами жестока. И непредсказуема. — Дополнительно мы имеем на руках образец ДНК мутировавшего вируса под кодовым названием SARS-CoV-Magic, — спиралевидная цепочка раскрутилась, подчиняясь мягкому голосу Гринграсс и её едва заметным пассам кистями. — На данный момент мы занимаемся изучением строения его белков и... — Я не совсем понимаю, какого Мерлина вы рассказываете это нам? — вмешался бородач, выступавший когда-то за отмену Драко в волшебном мире. Его имя преследовало Малфоя, как кошмарный сон ещё около десятка лет назад, но сегодня два не созвучных друг с другом слова (то самое имя и чëртова фамилия) оказались полностью забыты. — Ни у кого из нас нет медицинского образования, чтобы понять, о чëм именно вы пытаетесь нам рассказать. — Не волнуйтесь, мы используем максимально простой язык, — выговорил Малфой, сцепив ладони на столе в замок и попытавшись отгородиться от нелюбви ко всем здесь присутствующим. Взгляд его скользнул на притихшего, навострившего уши Джеймса. Оленьими глазами тот уставился на стол с рисунками, и было видно, что его мысли пытались прорваться наружу сквозь плотно стиснутые зубы. Знал ли пацан об исходе заседания, интересно? И разыгрывались ли карты так, как он видел их в своей вечно растрëпанной голове? — Да, всё предельно просто и однозначно, — продолжила за Драко Гринграсс. — Смертоносность нового магического вируса на сегодняшний день составляет сто процентов. Её губы дëрнулись в ответ на убийственный взгляд Гермионы Уизли-Грейнджер. — С момента появления первого больного мы смогли составить картину течения заболевания, разбить его на периоды и высчитать его примерную длительность, — сестра покойной жены разворачивала перед судом списки, на которых яркой подсвеченной краской выводились основные данные. — Но мы так и не смогли выявить механизм передачи болезни, — продолжил Драко. — В связи с чем оказывается невозможным достоверно определить ни время инкубационного периода… То есть время, проходящее между контактом с больным волшебником и переходом заболевания в активную фазу, — последнее Драко пояснил, всматриваясь в того самого бородача. — Ни... — ...Ни как избежать его, — еле слышно подхватила появившаяся в дверях конференц-зала Минерва МакГонагалл. Малфой не мог не отметить, как хитрая и одновременно радостная улыбка осветила лицо Поттера, исподтишка покосившегося на часы. Значит, всё шло по плану, Джеймс? — Об этом и речь, профессор, — подхватила Дафна, как обычно, по-детски искренне принимая каждого, кто пришëл к ней на помощь. — И наша главная цель. Директор хмуро оглядела собравшихся в Зале людей и сильнее закуталась в плащ. Она будто хотела спрятаться подальше от множества циничных глаз. Конечно, нельзя не заметить, сколько гордости и непробиваемой стати подарила этой женщине нагрянувшая внезапно старость. — Я определённо продолжаю ничего не понимать, — прозвучал растерянный голос их нынешнего Министра магии. Кажется, приход директора сбил спесь даже с холодной Гермионы. Не страх смерти, нет. Только то, что уважаемая всеми волшебница, бывший декан и магический наставник надаëт по заднице за непослушание. Кое-кто, видимо, готов встать на колени перед более опытными, чтобы пускать у их ног слюни, позволять таскать себя за ошейник и обязательно ждать похвалы… Да, Грейнджер? Типичный саб. Минерва целенаправленно двигалась к Джеймсу, по довольной физиономии которого разве что маслом ещё не намазали, и встала по правое от него плечо. — Понимать особо и нечего, министр, — улыбнувшись едва-едва и склонив голову набок, практически высвистнул слова Малфой. Из собственной папки он вытянул самую верхнюю и ценную для этого заседания бумагу с требующим одобрения списком. — Для спасения волшебного мира нам необходимо место, в котором можно было бы наблюдать за течением болезни с безопасного расстояния. Нет сомнений, что ковид проникнет в Хогвартс... — Болезнь не трогает детей! — взволнованный выкрик ведьмочки, напоминающей своим внешним видом и манерностью бывшую подружку Малфоя — Панси Паркинсон. — Чепуха. Только сегодня я положила в Мунго восемь детей. Их имена и возраст зафиксированы в отчëте. Уставшая Гринграсс развернула диаграмму с процентным соотношением всех заболевших и обратившихся за медицинской помощью волшебников. — И что ты хочешь, Малфой? — допытывается бородатый волшебник, сбросивший, наконец, маску неправдоподобного джентльмена. — Тебе нужно одобрение ставить над школьниками опыты? — красноречивая пауза. — Никому подобная просьба не кажется странной? Не зря этот придурок бесил Драко с первой минуты своего появления в Зале. Особенно раздражала его родинка на кончике длинного носа. Очень хотелось соскрести эту ерунду ногтями. — Это единственный шанс зайти к вирусу исподтишка и изучить его, не собирая при этим группу добровольцев, — чеканит Драко. — И не рассеивая панику, которая порой усугубляет течение болезни. Золотые часики на запястье лучшей подруги показывают уровень её усталости, который стремится к восьмидесяти из ста. — Тем более, что к нам попадают уже заражëнные люди, — тянет та, зарываясь в причëску пальцами. — Хогвартс с его закрытой системой связи позволит лучше изучить механизм передачи болезни. Миссис Уизли-Грейнджер морщит ровный лоб и кривит тонкие, отчего-то всегда бледные губы. Помада совсем не в почëте у неё, что ли? — Вы собираетесь подвергать детей опасности, — выдыхает та. — Ни я, ни кто-либо ещё, находящийся в здравом уме и памяти, не позволит изучать детей, словно лабораторных крыс. — Наша дорогая министр, видимо, забыла свои школьные годы, — с ехидцей выговаривает Драко и вальяжно откидывается на идиотский неудобный стул. — Ты про убийство Дамблдора и Исчезательный шкаф? — Гермиона. Включилась всё же. Браво! Все скучали по этой женщине. Особенно Малфой — ценитель спонтанных словесных (и не только) дуэлей с самой школьной скамьи. — Нет, я про Отряд Дамблдора, мордобой в Министерстве, ограбление Гринготтса и что там ещё… — щелчок пальцами с призывом помочь подобрать аргументы. — Накидайте. — Путешествие во времени? — дал о себе вспомнить Джеймс. — Отец любил рассказывать про то, как на третьем курсе спасал сбежавшего из тюрьмы крëстного от встречи с дементорами вместе с вами, Министр. — У них в тот день была ещё игра в догонялки с оборотнем, чью сущность принял наш профессор Защиты от тёмных искусств, — МакГонагалл на подхвате. Улыбнулась после своих слов и поправила струящуюся шаль. — Вспомним ещё следующий за этим Турнир Трёх Волшебников, в котором принимали участие четыре школьника, — добавил своё Малфой. — Последнее случилось потому, что один чокнутый последователь Волан-де-Морта, притворявшийся учителем ЗОТИ... — Стоп! — наманикюренные пальцы Грейнджер неестественно выгнулись назад. — Просто скажи, что ты хочешь сделать, Малфой. И... Совет проведёт голосование ещё и насчёт тебя. Он не закричал тогда победоносно только из-за впитавшегося в подкорку мозга приличия. — Мне нужен просторный кабинет в Хогвартсе, куда я смогу перевезти свою лабораторию, — начал перечислять Драко. — Возможность свободного наблюдения за школьниками, полномочия, позволяющие регулировать их перемещение по замку и... Джеймс. На это время в школе мне нужен человек, чьи способности в прорицании не вызывают никакого сомнения... Гермиона бросила на крестника, скромно втулившего глазки в рваные на коленях джинсы, полный ненависти взгляд. — Если вдруг у кого-нибудь возникает резонный вопрос, зачем... — Мы более, чем в состоянии понять это, мистер Малфой, — заговорила директор. Поттер, открывший было рот, чтобы сказать очередное многозначное и похожее на бред предсказание, закрыл его обратно и решил по-умному промолчать. Впрочем, возможно, его заткнули улëгшиеся на плечо пальцы МакГонагалл. — Как официальный представитель Хогвартса, я заявляю о готовности Школы оказать любую помощь для сохранения безопасности Магической Британии, — жëсткий голос Минервы. — Контроль над деятельностью двух новых сотрудников учебного заведения будет взят под мой личный контроль. Вихрастая макушка Джеймса закачалась, будто вошла в резонанс с мыслями стоящей рядом женщины. — Вы заставляете Совет поверить вам на слово и доверить жизни целого поколения молодых волшебников, — похожая на недовольного мопса дама, до этого молча рассматривающая всех присутствующих в сверкающий монокль, озвучила наверняка взволновавшую всю толпу мысль. — И сделать это, основываясь на толком не обоснованных доводах и предположениях. Драко заметил, как на кротчайшие мгновение лицо Поттера исказилось гримасой отвращения, на что не замедлила отреагировать Дафна. — Что хочешь сказать, Джеймс? — прозвучало резко и устало. Озлобленно. Как будто подружка из последних сил двинула грациознейшей моральной шпилькой в расслабившегося виновника заверенной каши. Несмотря на то, что хренов предсказатель вообще ни в чëм не был виноват. — Госпожа Марсель, — демонстрируя внезапную осведомлённость о личности мопсовидной собеседницы, завёл парнишка. — Ожидает предсказание, исполнение которого произойдёт со стопроцентной вероятностью? — Мы знаем, что это невозможно, мистер Поттер. Поданный неожиданно голос принадлежит никому иному, как их Министру, и сам Джеймс, как будто не веря в происходящее, бросает опасливый взгляд на свою крëстную. Разводит губы в самой паскудной улыбочке, а затем кротко кивает Грейнджер и вновь смотрит на миссис (или мисс, кто знает?) Марсель. — Нам нужны хоть какие-то доказательства, — продолжила настаивать дамочка. — Какие доказательства о реальности будущего вы ожидаете получить? — вывел бредовый вопрос Поттер. И наткнулся на тишину. Обошëл глазами, выглядывающими исподлобья, всех. Чуть дольше завис на Драко, осторожно прошëлся по Дафне и устало сомкнул явно потяжелевшие веки. — Может быть, — молчание неуверенно перебила Гермиона. Стук её каблуков эхом раздался по комнате и остановился ровно за спиной крестника. — Ты скажешь, кто из присутствующих погибнет от болезни в ближайшее время? Казалось, после этого вопроса напряжение в комнате стало возможным пощупать рукой. — К завтрашнему вечеру из присутствующих здесь людей не станет трёх человек, — едва-едва повернув голову к тётке, ответил Джеймс. Вот почему он так на них пялился. — Я напишу для вас их имена, Министр, однако... Попрошу ни с кем больше не делиться этой информацией. К моей большой печали, заражëнные сегодня люди обречены. Последние слова Поттера сделали невероятное. Напуганные за себя и своих родных волшебники единогласно проголосовали за возможность участия мальчишки в образовательном процессе. Мало того, они также отдали Драко право заниматься исследованием новой болезни в школе. Единственное — взяли с него Непреложный обет, согласно которому Малфой обязывался делать всё возможное для спасения жизней учеников Хогвартса и всех жителей Магической Британии. Джеймса тоже хотели припрячь Обетом, однако хитрец, каким-то чудом непопавший на Слизерин, извернулся: выудил из воздуха кулон, напоминающий ловец снов, и заверил всех, что на нём стоит глушилка для Непреложных обетов, любых видов клятв, подчиняющих волю мага, и на действие Зелья правды. Насочинял что-то про то, что по новому распоряжению начальства у каждого Аврора должна быть такая хрень: на случай, если его поймают и попытаются выведать подробности задания или супертайную тайну. И нет, «‎снимать его нельзя, по вашему же распоряжению, министр. Забыли?» Последняя только и сделала, что удивилась новшеству, всето время невидимо висевшую на шее крестника, и даже наклонилась потрогать смешную побрякушку. — Чья это разработка? — спросила, пока перебирала в руках весёленькие висюльки. И почти тут же получила от Поттера гордый ответ: — Моя. В общем, неясно было, перемирие случилось между враждующими родственниками или что, однако после того, как Поттер написал обещанную бумажку с именами обречëнных волшебников и передал её в руки министра, собрание само по себе начало расходиться. Драко и Джеймс вышли первыми. Проводили до дома Дафну, натворили непонятно чего в баре (голова до сих пор гудела при одном только воспоминании о клубной музыке) и оказались этим полуденным утром в квартире Малфоя. Поттер поднялся, наконец, с пола. Где-то он оставил вчера свою коричневую толстовку и теперь щеголял в простой белой футболке, из-под воротника которой проглядывалось несколько наливающихся синим цветом засосов. — Только не говори, что это... Моих губ дело, — ошарашенный Малфой ткнул пальцем за ухом Поттера и тяжело вздохнул. — Нет, — отмашка того и скривившееся от недовольства лицо. — Забей на это. Схожу в душ. Где полотенце? — В шкафу, — Драко щëлкнул в воздухе пальцами, открывая нужную створку встроенного в стену шкафа для всего сразу. — Я стал слишком стар, раз поражаюсь тому, как быстро ты охомутал кого-то и в тот же день добился секса? Поттер только громко угумкает и исчезает за распахнутой створкой, откуда почти тут же появляется с нужным предметом в руках. Полотенце оказывается жëлтым и разрисованным танцующими утятами. Джеймс долго не может перестать рассматривать их, перебирая складки ткани в руках.. — Это… — Драко отчего-то смущается. — На самом деле, я буду рад, если ты возьмёшь любое другое. Это детское полотенце Скорпиуса, — выражение на лице Поттера каменеет. — Когда он был маленький, попросил Асторию купить его для себя во время одной из прогулок, а теперь... Сын вырос, и моя жена... Знаешь... У меня просто нет сил выбросить его. Джеймс заведëнным болванчиком понятливо машет макушкой и запихивает ценную для хозяина вещичку на полку. Достаёт следующее — зелёное и полностью однотонное. А перед тем как уйти в душ произносит: — Подумай, одобрили бы люди, покупавшие это полотенце, то, как ты спрятался им от своего настоящего? — О нет, Джеймс. Ты не будешь меня лечить. Только не ты. Солнце заглянуло в их комнату, отразилось от бежевых стен и покрыло помещение мягким светом. Стало тепло и безопасно. Словно намекая одному гриффиндорскому придурку свалить побыстрее в ванну и не выносить владельцу квартиры, в которой он находился, мозг. — Тонуть в прелестях прошлого и в страхах перед будущим — это ведь одно и то же, понимаешь? — бесстрашно продолжает мальчишка, а затем сдëргивает с себя футболку, обнажая ещё несколько заметных синяков, оставленных чужими руками. — Мы живём здесь и сейчас, мистер Малфой. Только это действительно имеет значение. Стоило треклятому философу исчезнуть за дверью ванной и громко врубить душ, Малфой вернулся к своему прекрасному занятию. Ничего-блять-неделанью. Как же круто не напрягаться. Вообще. Мелкий Поттер, возможно, прав, и Драко стоит чуть больше времени уделять реальности. Тому, что в этом мире нравится. Что приносит удовольствие и заводит, как... Он вспоминает лëгкую улыбку на бледном лице и совершенно взбешëнное выражение лица маленькой девочки. Такая живая... Весёлая, заводная. Искренняя. Стремящаяся к справедливости так же сильно, как и к романтизированному ею понятию любви. Достойная той самой любви больше, чем все остальные на этом свете вместе взятые. Джеймс убьёт Малфоя за эти мысли. Вернее, за мысли убьёт Альбус, но старший братец точно не откажет тому в просьбе подержать Драко. Чтобы не сбежал. Ещё и придумает какую-нибудь извращëнную черномагическую хрень (а то никто ведь не догадывается, как у Поттера всё его волшебство работает). Замок входной двери громыхает, как раз в момент, когда Драко собирается призвать любимое зелье. Порция дофамина с адреналином при внезапно впрыснувшемся тестостероне обещала подарить невероятные впечатления от самой банальной дрочки. М-м-м-м, он же не собирался клеить Лили всерьёз? Когда-нибудь? Чисто гипотетически, раз двери в школу для Драко теперь открыты? Нет, конечно. Да и передëргивать на её образ не стал бы. Поварил бы внутри себя самый лучший эмоциональный коктейль и проснулся бы свежим бодрым огурцом, не то, что... — Почему в квартире воняет сдохшим пьяным бомжом? — раздаётся недовольный голос сына из коридора. — Отец? Ты кого сюда притащил? Вот он, Скорпиус. Стоит, поджимает плечом дверной косяк. Чëрный свитер, серые спортивки и вид человека, пославшего всю аристократию магического мира далеко и надолго. Ещё и виртуозно плещет ядовитой искренностью. Как Малфой хотел бы быть таким же чистым, как его сын, в том далëком возрасте… — О, да ты в говно? — Твою мать, Скорп, — шиканье и прищуренные глаза. — Погоди, погоди, — сын начинает звучать гулко, а это значит, что сваливает в коридор. — Эти кроссовки я узнаю везде… Имелись в виду высокие, кастомизированные рунами кеды Джеймса. Один взгляд на них заставлял почувствовать себя не в своей тарелке. Особенно красные кресты на пятках. То ли такая точка, в которую нужно стрелять, то ли обещание жуткой смерти всем недоброжелателям. Драко уверен, аврор-параноик носил эти штуки не просто ради понтов, а ещё и для многоуровневой защиты. При том, что представляет из себя эта самая защита, он вряд ли кому-нибудь рассказал бы. По закону из по-своему саркастичной вселенной, хозяин обуви вышел из душа как раз в момент пикового интереса к собственной обуви. Джеймс, неприлично сильно размалëванный засосами на животе и груди, пытался по-магловски обсушить волосы махровым полотенцем, игнорируя охуевший взгляд Скорпиуса. В голове у мелкого, разумеется, сложилась совершенно логичная картина… И именно эта самая картина заставила сына сперва растерянно распахнуть рот, затем оббежать тело гриффиндорца неприлично обалдевшим глазюками. Смять туда-сюда кулаки, выдохнуть слабо: — Поттер… Губами при этом едва пошевелить. Плохой знак. Не для Джеймса, безусловно. У того всё хорошо. Даже почистил и надел штаны, в которых был раньше, за что ему, конечно, огромное спасибо. Пятно чуть выше драной джинсовой коленки до боли напоминало дополнительный компромат — высохшую сперму. А выйди пацан из ванны голым, сцена грозила бы кончиться шоковой истерией одного из трёх мужчин, что по непонятному стечению обстоятельств оказались вместе в одной квартире — Чего шипишь, змеëныш? — последовала реакция. — Если ты ждёшь, что однажды я начну называть тебя мамочкой, — поднятый вверх указательный палец. — Даже не мечтай об этом. Поттер не врубается. Долго не врубается, что же ему пытается поставить в вину младший Малфой, а потом морщится. Как будто сама мысль о чём-то подобном оказалась ему противна. Сукин сын... Не так уж Драко и плох на свой возраст. И физически, и на внешность, да и вообще. — Лучше переживай, чтобы тебе не пришлось называть меня когда-нибудь папочкой, — едкий ответ. — Придурок. Гриффиндорец отшвыривает полотенце под ноги, ведя себя, как настоящая свинья. Шумно топает обратно в спальню Драко, где падает на кровать. Представляя испещренную узорными царапинами спину на всеобщее обозрение. Интересно, связаны ли амнезия Драко и факт того, что Поттер с кем-то трахался прошлой ночью? Ради перестраховки мужчина напряг ягодицы. Не почувствовал при этом никакого неудобства. К другу между ног тоже прислушался, однако тот лишь недовольно (и во многом безэмоционально) пожаловался, что с Джеймсом ему было бы неинтересно. Какого хера тогда о вчерашнем вечере в голове ничего нет? — Сейчас письмо принесут, — в пустоту бросает Поттер. — И оно никому из нас не понравится. Мелкий Малфой, проявив какое-то внезапное послушание, подходит к окну. Руки засунуты глубоко в карманы. Закрылся в своём напряжении от всех. — Может, кто-нибудь расскажет мне, что за херня происходит? — нетерпеливый вопрос от Скорпиуса. — Давно вы стали друзьями невъебатыми? — Со вчерашнего дня? — пожав плечами, решил сам у себя уточнить Драко. И почти тут же скривился. Въевшаяся в ткань рубашки влага дала о себе знать совершенно противным ощущением пота под подмышками. — Мне тоже нужен душ, — единомоментное решение, после которого рукава на когда-то белоснежной, а сейчас изрядно посеревшей рубашке начинают расстëгиваться. — Скоро там это письмо? — Уже летит, — цедит Скорпиус. — Сова от Гринграсс? Взъерошенная голова Поттера, не поднимаясь с кровати, двигается вверх и вниз. Болванчик китайский, а не человек, ей-богу. — Там две новости. Одна плохая, и вторая на этом фоне вообще не покажется хорошей. — Ты заебал своими загадками, — практически рычит слизеринец, и распахивает окно. Рыжий филин с золотистым оперением по краям приветливо курлыкает и усаживается Малфою-младшему на светлую макушку. Письмо с фамильной печатью выпадает из клюва нагловатой птицы прямо в руки набычившегося парнишки. — Это от бабушки, Поттер, — коротко оповещает слизеринец, пока хрустит твëрдым пергаментом и разворачивает документ. — Она всегда пишет мне перед началом учебного года по фолианту ценных наставлений и советов о том, как лучше распоряжаться своей жизнью в этом бренном мире. На лице единственного малфоевского сыночка появляется шкодливая улыбка, которую Джеймс передразнивает. Признаться, на его лице физиономия Скорпа выглядит ужасно. — Просто читай уже, сын, — вмешивается Драко, удерживая грëбаного провокатора в лице гриффиндорца от комментария, грозящего превратиться в срач. Недовольный вздох и шуршание раскрывающегося письма в ответ. — Скорпиус Гиперион... Бла-бла-бла... — начинает зачитывать Малфой-младший. — Пишу тебе письмо как последнему законному представителю трёх величайших волшебных домов… Несмотря ни на что, я верю... Поттер, мне точно нужно это читать? — Да-а, — тянет тот и приподнимается. — До тех пор, пока не отключишь свой сраный скепсис и не поймёшь, что я полностью серьёзен. Слизеринец выдаёт похожий на насмешку звук и обмахивает лицо пергаментными страницами. — Ты порой можешь раздувать проблему из нихуя, знаешь? — Скорпиус! — предупреждающе грозный полурык от отца. — Отдай мне письмо, быстро. Драко шелестит по полу носками. Вчерашними. Неприятно облепляющими ногу и оттого пробуждающими желание срочно снять их. После того, как тело обмоется горячей водой, конечно. Убавит головную боль и снимет это желание вывернуться наизнанку. Глаза Драко кое-как пробираются сквозь буквы. Старуха, как обычно, гласит о величии. О необходимости пронести магию трёх родов сквозь непростые времена. О том, как важно Скорпиусу уже сегодня найти невесту и завести с ней ребëнка. Выжившая из ума бабка, истерившая когда-то о позоре, который взяла на себя дочь, вышедшая замуж за отброса общества, писала его сыну, «‎выродку Пожирателя», предлагая внуку все блага и деньги рода, если тот не поедет в этом году в школу и запрëтся в замке Гринграссов вместе со своей избранницей. Мать Астории обещала никак не вмешиваться в их жизнь и только помогать... Она была в отчаянии. И только в самом конце письма Драко понял, почему. Этой ночью Дафны, находившейся на втором месяце беременности, не стало. Из волшебников, способных размножаться и в теле которых текла кровь Гринграссов, остался только Скорпиус.