Обними их за меня

— Мы провели тщательный анализ с помощью наших новейших изобретений и не нашли никаких следов чужеродной магии ни на одном пострадавшем… — подбородок Шона Дердена съехал с раскрытой ладони, и он резко вскинулся, усиленно моргая, — …герр Отто, как всем известно, один из самых выдающихся артефакторов в мире, так что в результатах этого анализа не стоит сомневаться… — Гермиона зевнула и уставилась на свои записи: последнее слово превратилось в длинную линию, уходящую в край пергамента, — …Германия готова предоставить подробный отчёт об этих уникальных устройствах… — Наргл его дери, сколько же можно? — простонала Гермиона. — Он уже больше часа нахваливает этого Отто, хотя всё сводится к тому, что они ничего не нашли. Шон согласно всхрапнул. Первый день съезда проходил абсолютно бестолково, доводя невыразимку до нервного тика. И ради этого она убила несколько дней на оформление документов? Гермиона скосила взгляд на буклет с расписанием: это выступление было предпоследним, а после небольшого перерыва их ожидали «достижения Общества Алхимиков в возрождении Британии», что бы это ни значило. Из прострации её вывели звуки отодвигаемых стульев, и Гермиона, растряся сонных Шона и Пенелопу Кристалл – она стала специалисткой по древним текстам – вышла из зала во внутренний дворик дворца Ла-Сабина. По мнению волшебницы, здесь было слишком красиво для деловых или научных конференций, но жаловаться она не собиралась. После спёртого воздуха комнаты, ветер приятно холодил лицо, а вид на фиолетово-золотые в вечернем свете горы Сьерра-Невады помогал смириться со скучными выступлениями. Раньше Гермиона никогда не бывала в Андалусии, да и в принципе в Испании гостила лишь один раз: с родителями в шесть лет. И вряд ли это можно было назвать глубоким погружением в культуру страны. Сейчас времени на прогулку тоже не оставалось, хотя она с удовольствием заменила бы на неё этот бессмысленный трёп. Гермиона вздохнула и провела ладонью по желтоватому камню парапета. Сложно было не залюбоваться местными видами и архитектурой, совсем не похожими на английские. Основное здание, в котором проходил съезд, стояло на небольшом возвышении и с него было прекрасно видно остальные строения дворцового комплекса. Зубчатые площадки крепостных стен и черепичные крыши перемежались пышным дубом, серебристой оливой и яркими вспышками олеандра. «Надо будет собрать немного цветков для зелий», — подумала Гермиона и повернулась лицом к дворику, где волшебники из самых разных стран суетились, набирая закуски, подливая вино и без устали болтая. Казалось, их ничто не заботит: ни архитектура, ни ситуация в Британии, ни загадка странной болезни. Взгляд невыразимки остановился на задумчивом японце, стоящем немного поодаль от всех. Он сразу обернулся и сдержанно кивнул ей, Гермиона ответила тем же и продолжила изучать толпу. Многочисленные тонкие колонны делили её на группы: особняком стояли и смеялись над чем-то маги из Индии в богато украшенных шервани, кенийские делегаты спорили о квиддиче с волшебниками Ближнего Востока в белых мантиях и палочками в ножнах, а у центрального фонтана шведы и норвежцы активно дегустировали местное вино. В дальнем углу мялась смуглая девушка в джинсовом сарафане, который на фоне мантий, кафтанов и даже тог выглядел удивительно неуместным. Кажется, обладательница наряда чувствовала это сама и нервно теребила юбку, время от времени делая глотки из бокала. Гермиона решила прийти ей на выручку, достав по пути Многоязычный пергамент. — Здравствуйте! Вы говорите по-английски? — сразу уточнила она, и девушка утвердительно кивнула. — Да, говорю, — с лёгким французским акцентом ответила волшебница. Он был похож на тот, что был в последнее время у Флёр: её произношение стало очень хорошим, но мягкая, грассирующая «р» выдавала в ней француженку. — Приятно, что можно пообщаться без него, — Гермиона скрутила артефакт, — Незаменимая вещь, но всё же неудобно беседовать, уставившись в пергамент. Меня зовут Гермиона Грейнджер, я из Отдела Тайн Великобритании. Можно сказать, из горячей точки. На лице собеседницы промелькнуло узнавание, которое быстро уступило место вежливой улыбке. — Приятно познакомиться, Анна Брюне, я из Канады, Квебек. Печально, что в вашей стране происходит столько ужасных событий в последнее время. Гермиона отвела взгляд. «Ужасных событий». Да, ей тоже жаль. Она провела пальцем по затейливой вязи, окаймляющей арку. Попытка расшифровать смутно знакомое сочетание символов провалилась, и Гермиона недовольно нахмурились. — Вы знаете арабский? — невпопад спросила она собеседницу. — Эээ… нет, увы. — Мой уровень очень низок, изучала лишь основные начертания заклинаний, но это было давно, ещё в школе… Ненавижу забывать! — раздражённо сказала Гермиона и отвлеклась от узора. Повисла неловкая пауза, и невыразимка попробовала завязать разговор заново. — Неужели в Канаде тоже появились случаи необъяснимой комы? — О, нет, к счастью, нет. Меня пригласило французское министерство, мы часто сотрудничаем по вопросам медицины. Я исследую малоизученные болезни, например, недавно благодаря моей работе нашли лечение кровавой лихорадки, которая бывает после укусов Красных Колпаков, — Анна горделиво улыбнулась, но тут же поникла. — Но, похоже, в этот раз я бесполезна. Чем больше узнаю про кахексию, тем отчётливее вижу, что причина не медицинская. — Может причина и другая, но ваши знания могут помочь больным продержаться дольше. Пока что не было ни одного улучшения, в Мунго боятся, что пациенты просто не доживут до новых решений, — Гермиона старалась говорить спокойно, но Анна смотрела на неё крайне участливо, явно уловив тревогу. Рядом раздался оглушительный хохот: норвежцы присоединились к индийцам, и теперь смеялись, тыча пальцами в Многоязычный пергамент. — У вас есть пострадавшие знакомые, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала она. Гермиона кивнула. — Да, вы правы, мне надо будет связаться с другими целителями и учёными, и подумать над этой стороной проблемы. У ваших исследователей нет никаких догадок? Анна нравилась ей всё сильнее. Никаких пустых соболезнований, лишних слов и разговоров. Брюне намерено обходила эмоциональные темы, и Гермиона была ей благодарна. — Отдел Тайн изучил отчёты целителей, но ничего путного мы не нашли. Это не похоже на все известные болезни, следов проклятий, сглазов или наговоров тоже нет. Я лично проверила пострадавших на эффекты от артефактов, но увы, опять пусто. Меня смущает один момент: проблемы с колдовством. Это один из первых симптомов – заклинания становятся слабее, менее точными, а порой и просто не срабатывают. Магия просто… уходит, по сути превращая волшебников в сквибов. — Это действительно редкий симптом, — Анна закусила губу. Внезапно она возмущённо воскликнула: — За пять минут разговора с вами я узнала больше, чем за весь день! Здесь собрались умнейшие маги со всего света, но вместо настоящего обсуждения они усыпляют нас бессмысленными докладами! Порой мне кажется, что главная причина собрания – местная кухня и демонстрация нарядов! — Анна стрельнула глазами в волшебницу, чьё одеяние преимущественно состояло из бахромы. Та поспешно поставила тарелку с закусками и сделала вид, что изучает орнаменты на арочных окнах. — Это называется политика, мадемуазель Брюне, — бархатистый голос внезапно прервал обличительную речь Анны. Гермиона подскочила и прижала палочку к груди статного блондина, чем-то напоминающего Локхарда, если бы лицо последнего было более обременено интеллектом. Те же золотые кудри, моложавый вид и голубые глаза, но улыбка была холодной и хитрой – слизеринской. — Месье Леви, здравствуйте! — Анна вытянулась по струнке. Гермиона поспешно опустила руку. — Вы правы, но ситуация слишком серьёзная… Блондин небрежно махнул рукой и перебил канадку: — Полно вам, мадемуазель Брюне. Для политики нет «слишком серьёзных» тем. Не будьте столь наивны и лучше представьте меня своей воинственной собеседнице. Гермиона, всё это время молча наблюдавшая за разговором, встрепенулась. — Добрый день, меня зовут Гермиона Грейнджер… — Incroyable! Сама мадемуазель Грейнджер! Тогда ваша реакция абсолютно понятна, героинями войны становятся не просто так, не правда ли? Значит ли это, что и месье Поттер здесь? «Сама мадемуазель Грейнджер» едва не закатила глаза. — Нет, он в Британии. Я участвую в съезде как невыразимка, а не как знаменитость. Француз удивлённо приподнял брови. — Вы работаете в Отделе Тайн? — Да, именно так. В основном над артефактами. А какова ваша специализация, мистер Леви? — она многозначительно посмотрела на него, намекая, что он так и не представился. — Где же мои манеры! Этьен Леви, глава исследовательского отдела французского Министерства. Мои основные сферы: магический фон и ритуалы, — он согнулся в лёгком поклоне и попытался притянуть запястье Гермионы к губам. Но она перехватила инициативу и излишне крепко пожала его руку. Месье Леви ухмыльнулся и распрямился. — Вынужден оставить вас, скоро начнётся новый доклад, а мне ещё надо кое-что обсудить с шведским делегатом. — Что это было? — поморщившись, спросила Гермиона, как только волшебник отошёл. — Просто… Этьен Леви. Он всегда такой, — Анна пожала плечами. — Но несмотря на манеры и некоторую высокомерность, он мастер своего дела. Изучение магического фона не развивалось столетиями, и Этьен практически в одиночку возродил к нему интерес. Гермиона чуть нахмурились, разглядывая волшебника. Он был одет как богемный житель Лазурного побережья: свободная рубашка небрежно заправлена в брюки, а на плечи накинута шёлковая мантия, больше похожая на халат. — Леви… Стой, это он написал «Теорию магических структур»?! Анна рассмеялась. — Представляла себе мудреца в сединах? — Нет, я вообще никого не представляла… но всё же… — Гермиона замолчала, не в силах выразить противоречивое чувство от этой информации. Книга была одной из её любимых, по ней она создала свою технику анализа артефактов. И это никак не вязалось с самодовольным щёголем, каким ей показался Этьен Леви. — Понимаю твоё замешательство, — с ухмылкой сказала Анна. Позади неё раздался шум: массивные двери из красного дерева открылись, и люди неторопливо потянулись внутрь зала. — Перерыв закончился, — констатировала Гермиона. — Надеюсь политические танцы тоже закончились, и мы наконец сможем полноценно обсудить то, ради чего приехали, — проворчала Анна и зашла в украшенную мозаикой аудиторию, посередине которой левитировала кафедра.

***

Мелкие камешки вылетали из-под ног и, подпрыгивая, скатывались со склона. Тропинка уже давно потерялась, и Гермиона наугад шла к вершине горы, оставляя огни Ла-Сабины за спиной. Разочарование от первого дня съезда не отпускало её, и волшебница решила пройтись. Внизу хрустела сухая трава, а наверху раскинулось бескрайнее звёздное небо, такое, какое бывает только на юге – насыщенное, глубокое, чернильно-чёрное. Гермиона остановилась и подняла голову, позволив себе утонуть в нём. Она провела кончиком палочки по поясу Ориона, перескочила на созвездие Большого Пса, привычно задержав взгляд на Сириусе, и напоследок взглянув на вытянутую шею Гидры, продолжила путь. После года скитаний по лесам и холмам, Гермиона одновременно и тянулась к природе и отталкивала её – противоречивые ощущения безопасности и настороженности мешали расслабиться, но при этом манили, даря чувство свободы с привкусом печали. Волшебница убрала волосы за уши и обернулась – вдали мерцала Гранада, погружённая в купол электрического света, а от неё уходила гирлянда шоссе, по которой время от времени проезжали машины. Было очень тихо, только пара сверчков, слабый гул ветра и звуки шагов Гермионы нарушали спокойствие. Наконец она добралась до площадки на вершине и устало опустилась на валун, с наслаждением ощущая ладонями прохладный камень. Здесь действительно было слишком красиво: сизые в свете звёзд горы потеряли объём и сливались в причудливый узор изломанных линий, небольшие группы деревьев темнели кляксами, а далеко внизу серебрилась река. Всё было таким монументальным, вечным, что Гермиона почувствовала себя призраком, никогда и не существовавшем в этом безвременье. Время… Гермиона опустила взгляд на пальцы, крутившие палочку. Иногда она жалела, что узнала о Маховике, что пользовалась им. Глупые, бессмысленные мысли порой накатывали на неё – а что, если бы время можно было бы повернуть вспять? Что бы она сделала? Спасла Фреда? Или Колина? Ремуса с Тонкс? А может вернулась бы ещё раньше и не дала Дамблдору надеть проклятое кольцо? Или на первый курс: рассказать про крестражи, про то, что сидит внутри Гарри, поймать Петтигрю и вызволить Сириуса, спасти столько жизней… эти мысли, как и всегда, перетекли в вязкую меланхолию, и Гермиона создала несколько синих огоньков – они всегда успокаивали её. Когда она уже решила возвращаться, послышались хлопанье крыльев, а вскоре из темноты показался источник шума: миниатюрная сова старалась не терять высоту, отчего двигалась волнами, то взмывая, то проваливаясь вниз. — Сычик! — удивлённо воскликнула Гермиона, опуская палочку. Вскоре сова уже сидела на её плече, протягивая лапку, к которой было привязано небольшое письмо, всё равно бывшее для малютки слишком тяжёлым. — Какой ты молодец, прилетел в такую даль! Сейчас найду угощение… — Гермиона щёлкнула застёжкой сумки и покопалась в наружном кармане, расширенном совсем немного, чтобы легко было найти необходимые мелочи. Вот и сейчас, буквально через мгновение волшебница выудила кулёк с совиным печеньем. Как-то Рон попробовал его и заявил, что это жуткая гадость, но Сычика всё устраивало, и он с удовольствием принялся за лакомство. Гермиона раскрутила лист пергамента и подозвала огоньки поближе, чтобы прочитать текст. Привет, Гермиона! Как там Испания? Как проходит конференция, было что-нибудь интересное? У нас тут всё как обычно, хотя что вообще могло случиться за день… Тут почерк резко менялся, на перо явно сильно давили, а вместо крупноватых каракуль Рона появились острые и мелкие буквы: Гермиона!!! Последнее зелье взорвалось и теперь тут ЖУТКО ВОНЯЕТ!!! И всюду слизь, я серьёзно, вся лаборатория покрыта слоем, это отвратительно даже для меня, пусть я и создал Блевательные батончики! Вводные данные: пахнет тиной и гнилью, ещё и рвотой иногда (это просто ужасно!). Слизь серо-зелёная, она лежит не сгустками, а идеальным слоем, будто кто-то намазал ножом. Экспериментировал я с цапенем и ядовитой тентакулой (да-да, ты говорила, что это плохая идея). Что мне делать?! СПАСАЙ!!! Почерк снова менялся, похоже Рон вернул письмо себе. Вот и случилось… надеюсь, ты что-нибудь придумаешь, потому что обычные средства не сработали, да и необычные тоже, а пахнет просто кошмарно! Вообще-то я писал тебе по другому поводу, само собой. Жалко, что тебя не будет и в воскресенье, потому что в понедельник мы идём к Бореку на очередную консультацию. Скорее всего буду занят до вечера, а это же ужас как долго не видеть тебя! В общем предлагаю во вторник сходить куда-нибудь, может в «Золотой снитч»? Целую и жду ответа с нетерпением, а то тут становится трудно дышать. Рон (и немного Джордж). P. S. Иногда я жалею, что стал работать в магазине… измазал любимую толстовку в этой дряни, и теперь она не отмывается, чёрт возьми! P. P. S. Люблю тебя! Гермиона рассмеялась и покачала головой: предупреждала ведь близнеца, что эти ингредиенты не сочетаются. Несколько минут она ломала голову над загадкой слизи, и в итоге заглянула в основное отделение сумки, весьма и весьма глубокое, чтобы достать «Карманный справочник зельевара», который таскала с собой с того момента, как Джордж открыл магазин и возобновил свои безрассудные опыты. Она перепрыгивала со строчки на строчку в поисках подозреваемого, пока не наткнулась на дополнение к описанию дождевой воды. Согласно тексту, её свойства менялись в зависимости от условий, в которых ингредиент был собран. Самодовольно ухмыльнувшись, Гермиона достала из кармана сумки перо и пергамент. Рональд Уизли, даже не пытайся затащить меня в квиддичный бар! У тебя есть широкий круг людей, которые с удовольствием составят тебе компанию, но я в него не вхожу. Предлагаю сходить в новое итальянское кафе, наткнулась на него в центре Лондона. Ну или в «Гарцующего единорога», там было очень мило в прошлый раз. На съезде скука, ничего путного рассказать не могу, надеюсь завтра ситуация изменится – честно говоря, я рассчитывала на большее от собрания стольких специалистов из разных стран. Но имеем, что имеем. Сотрудница канадского Министерства предположила, что на второй день обсуждение станет продуктивнее, потому что первый это «политика». Ну, посмотрим. В Испании очень тепло и живописно, и когда я выхожу из зала, то могу представить, что нахожусь в отпуске. Кстати, дворец Ла-Сабина невероятен! Сделала несколько фотографий, покажу, когда приеду. Я тоже тебя люблю! А теперь можешь передавать письмо горе-экспериментатору. Джордж, ты использовал дождевую воду, не так ли? И скорее всего она была собрана в летнюю грозу, то есть ингредиент крайне активен, как и тентакула. Ты должен бы уже запомнить, что каждый агрессивный элемент нужно балансировать. Почему вообще я это рассказываю, кто здесь занимается зельеварением чуть ли не каждый день? Если ты хотел ингибитор, то следовало взять воду от обычного дождя, даже не ливня. В общем, эта парочка и дала аромат. А взрыв и слизь из-за цапеня, готова поспорить – ты недостаточно очистил его от зёрен, вот он и сдетонировал. И ещё: огонь не был слишком слабым? Это могло дополнительно загустить всю эту бурду. Запах можно убрать пыльцой фей, а вот как очищать такую гремучую смесь не знаю, увы. Так что удачи, Джордж! И читай справочники, тебе не повредит. Гермиона Закончив письмо, волшебница взмахнула палочкой, высушивая чернила. На её губах играла улыбка, а меланхолия отступила. — И как ему это удаётся… — Гермиона потёрлась щекой о мягкие пёрышки Сычика, — …как будто знает, когда мне грустно, даже в другой стране сумел найти и развеселить. Сова тихонько ухнула и распушилась. — Ты, наверное, очень устал? Давай отправлю ответ завтра, а сейчас отдохнёшь у меня? Но Сычик гордо вытянул лапку, всем видом показывая, что полон сил и решимости лететь обратно. Гермиона вздохнула и привязала к упрямцу письмо, всё же махнув палочкой и уменьшив вес пергамента. — На, съешь, чтобы лететь быстрее, — она протянула ещё одно печенье, и Сычик, решив, что такое предложение не оскорбляет его достоинства, охотно принял лакомство. Спустя минуту он вспорхнул и устремился на запад, вновь ныряя и поднимаясь вверх, хоть и с меньшей амплитудой. Гермиона глубоко вдохнула и почувствовала, как по телу разливается тепло, мурашками разбегаясь от груди к кончикам пальцев. Она улыбнулась ещё сильнее и зашагала вниз, к прекрасному дворцу Ла-Сабина.

***

Пенелопа грозно посмотрела на Шона и шлёпнула его по колену. — Прекрати раскачиваться на стуле! Ты как маленький, ей-богу! — прошептала она. — Не будь такой ворчливой… Древняя на вид ведьма, сидящая неподалёку, шикнула на них, и невыразимцы притихли. Сама же Гермиона сосредоточенно переписывала факты с Многоязычного пергамента. На кафедре стояла величавая волшебница из Бельгии по имени Сюзанна Акерман. Крупная, со звучным голосом, и полная внутреннего достоинства, она походила на королеву-мать, как их обычно изображали в фильмах. Пенелопа зачарованно следила, как полные руки бельгийки, унизанные перстнями, театрально поднимались и опускались в драматичных жестах. При этом вряд ли она понимала, в чём суть доклада: интонации мадам Акерман вводили в транс. — Значимость этой проблемы настолько очевидна, что консультация с широким кругом специалистов просто необходима. На данный момент ситуация в Дюнкерке, Кале, Брюгге и окрестностях приняла серьёзный оборот, а имеющиеся ресурсы не соответствуют насущным потребностям. Необходимо сформировать финансовые и административные условия для помощи пострадавшим, с этой просьбой я и обращаюсь к уважаемым делегатам. Слушатели захлопали глазами, прогоняя сон, и начали оглядываться в надежде получить объяснение, о чём, собственно, их просят. Гермиона пробежала взглядом по заметкам: сильнее всего ударило по Франции и Бельгии, но и в Нидерландах стали появляться пострадавшие. Число больных росло пугающе быстро, как отметила Сюзанна Акерман – за день съезда ещё трое оказались в больницах, и это без учёта Британии и Ирландии. — Уверен, Международная конфедерация магов не откажет в вашей просьбе. Благодарю вас за крайне информативное выступление, мадам Акерман, — Ричард Шепард почтительно протянул бельгийке руку, утягивая её за собой, словно дирижабль. — Как ты смогла услышать что-то стоящее в этом потоке, — проворчал Шон, заглядывая в тетрадь Гермионы. — Я закалилась на лекциях профессора Бинса, — ухмыльнулась она в ответ. Когда Ричард пришвартовал мадам Акерман и вернулся за свой стол, у кафедры уже топтался молодой азиатский волшебник. Он явно нервничал: его руки метались от ручки портфеля к тугому воротнику-стойке и обратно. Шепард занял своё место и объявил: — А теперь давайте послушаем выступление Сун Личжэня из пекинского института Тайхэ. Оно посвящено подобным случаям из истории магического мира. Китаец поспешно поднялся на сцену и неловко поклонился, попутно пытаясь вытащить из портфеля какой-то металлический шарик. Волшебник так нервничал, что выронил его, но Ричард одним взмахом руки поместил предмет на резную полку кафедры. — Б-благодарю, — Сун Личжэнь дотронулся до артефакта палочкой и отлевитировал его за спину. Через мгновение шарик превратился в полупрозрачный глобус, заняв почти всё пространство от пола до потолка. — В р-распоряжение императорского двора Китая попали у-уникальные данные о похожем случае из мировой и-истории. Волшебник глубоко вздохнул и покосился на другого китайского делегата – пожилого мужчину с пугающе бесстрастным лицом. Тот едва заметно кивнул. — Как известно, волшебники есть на всей планете, но распределены мы неравномерно. На глобусе появились белые точки. Гермиона с любопытством разглядывала получившуюся картину: юг Латинской Америки сверкал, словно клинок, как и почти вся Западная Европа. Прочие точки выстраивались в тонкие нити, напоминающие паутину. Даже в пустыне Сахара и на Южном полюсе была парочка. Гермиона невольно содрогнулась, представив условия жизни этих волшебников. Личжэнь откашлялся, привлекая внимание. — С-скорее всего, с-сейчас вы не видите одну с-страну… — он снова покосился на пожилого волшебника, тот лишь моргнул, — Вы не видите Монголию. Как только он закончил предложение, на глобусе появилось большое пятно без точек, которое раньше было незаметно, словно взгляд не мог задержаться на этом месте. По залу разнёсся удивлённый вздох, кто-то даже встал. Монголия. Гермиона прекрасно помнила её, когда учила магловскую историю и географию. Каждые летние каникулы она садилась за учебники, чтобы нагнать программу обычной школы. Это было особенным удовольствием: разбирать какую-то тему, а встретившись с затруднением звать маму или папу, которые с охотой помогали ей, заодно рассказывая куда более сложные вещи. Мама обожала биологию и геометрию, и они исписали формулами не одну толстую тетрадь. Перед тем, как дочь стёрла Эмме Грейнджер память, они целый вечер разбирали алгебраическую геометрию. Гермиона так и не смогла её выучить. Отец же всю жизнь бредил путешествиями – именно он хотел переехать в Австралию. С Дэном они читали про разные страны, их историю и географию, планировали поездки и забивали шкафы красочными альбомами. И всегда – даже если страна уже не существовала – Гермиона искала информацию о её магической истории. Всегда, но не в случае с Монголией. — Невозможно, — прошептала она, неверяще разглядывая глобус. Чингисхан, Батый, Золотая Орда… как она могла не заинтересоваться? Кажется, мистер Личжэнь говорил что-то ещё, но гул обсуждения заглушал его. Он всё возрастал, отражаясь от каменных стен, и уже стал похож на шум моря, как Ричард громогласно сказал: — Прошу тишины! — он строго посмотрел на волшебников и, как только они замолчали, повернулся к Личжэню. — Продолжайте, пожалуйста. — Эээ, да, так вот… — китаец взмахнул палочкой и глобус поменялся на карту Монгольской империи. — В тринадцатом веке государство расширилось до невероятных р-размеров. Империей р-руководили маги, и волшебство активно использовали для з-захвата и удержа-ания земель. Было разработано Проклятье Подавления Воли, оно охватывало ц-целые города, влияя н-на сознание жителей: пропадало ж-желание сопротивляться, напротив, захватчикам хотелось под-под-подчиняться, — Сун Личжэнь остановился и сделал большой глоток воды. На карте возникли города и деревни, красным пунктиром отмечались границы действия проклятия – почти вся империя была под внушением. — Мощь ханов и и-их армии была невероятна, но в начале четырнадцатого в-века, после пятидесяти лет контроля, стало происходить что-то похожее на ситуа-ацию в Англии. Волшебники начали терять магию, всего за пару лет их количество сократилось вдвое. За-а-ахваченные территории пришли в себя и подняли бунты, а после случилось что-то, о-о-окончательно уничтожившее магию в сердце империи, где сейчас находится современная Монголия. — И что же? — громко спросил кто-то из зала. Ричард недовольно проворчал: — Не перебивайте выступающего. Личжэнь выглядел откровенно жалко, казалось, его мантия пыталась задушить своего хозяина. Гермиона невольно задумалась, отчего он так нервничает. Лицо второго китайского волшебника слегка дёрнулось, но тут же вернулось в состояние безэмоциональной маски. — О-о-окончательных выводов нет, но есть две версии. П-первая: после ослабления проклятия, страны объединились против захватчиков и наслали неизвестную мощную порчу, чтобы обрести независимость. По крайней мере, именно после того, как магия исчезла, империя начала распадаться на части. В-вторая теория: с-са-а-ами монголы использовали о-о-пасное волшебство, которое привело к истончению магического поля, и-или, как ещё его называют – Магнуса, а после и к с-с-столь пла-плачевным результатам. К-к-к сожалению, в Китае нет спец-спец-специалистов по и-и-изучению этой тон-тонкой материи, поэтому точ-точ-точнее сказать нельзя. Речь волшебника стала совсем уж сбивчивой, поэтому Гермиона оторвалась от пергамента, которые начал выдавать бессмысленные каракули, и многозначительно посмотрела на мистера Шепарда. — Предлагаю сделать небольшой перерыв, перед второй частью выступления мистера Личжэня, — Ричард кивнул делегату, который только что узнал, что у его речи есть две части. Китаец с облегчением выдохнул и первым выбежал на воздух. Зал начал пустеть, но Гермиона не шелохнулась, задумчиво рассматривая карту исчезнувшей империи. Несколько человек остановились у неё, указывая пальцами на какие-то города, но вскоре ушли, негромко обсуждая удивительное открытие. Остался лишь один волшебник, он сцепил руки за спиной и стоял, чуть склонив голову вбок. По обрывкам разговоров, Гермиона поняла, что никто не помнил о Монголии, даже о современной. Как если бы… — Что думаете об этом? — волшебница вздрогнула и посмотрела на мужчину. Тот даже не обернулся. — Что это похоже на некорректный Обливейт. Её собеседник, наконец, повернулся лицом. Это был тот самый японец, которого она заметила вчера. Он был уже довольно пожилым: в чёрных как смоль волосах виднелась седина, а у глаз и рта собирались морщинки. — Интересное предположение. Мне на ум пришли заклинания ненаносимости и маглоотталкивающее. Например, маглы не видят со снимков с неба волшебные области. Ведь знают: тут есть сто акров земли, но почему-то не интересуются, отчего на всех фотографиях размытое пятно, а при попытке провести расчёты, вечно забывают внести эти данные. А тут эффект работает против волшебников. — Да, это имеет смысл, — согласилась Гермиона. — Но Обливейт объясняет другую проблему: отсутствие каких-либо источников информации об империи. Ни за что не поверю, что никто не писал про неё хоть что-то. «И что я это не прочитала», — мысленно добавила она. — Об этом я даже не подумал, — волшебник развернулся к Гермионе целиком и сделал лёгкий поклон. — Меня зовут Такехиро Кавамото, разрушитель проклятий из Киото, хотя это описывает лишь часть моей деятельности. — Гермиона Грейнджер, Отдел Тайн Великобритании, — на автомате отозвалась она. — Надеюсь, господин Личжэнь придёт в чувство и перестанет так сильно заикаться, и мы узнаем больше об этом загадочном случае. Понять скорость распространения кахексии, а также максимальную площадь покрытия кажется мне самым важным на данный момент. То, как граница болезни расширяется сейчас, тревожит даже Министерство Магии Японии, представляю, какая паника в странах поближе. — Ну, по крайней мере, она не заразна, — мистер Кавамото кивнул, явно прибывая в собственных мыслях. — Что же, хоть это успокаивает. В зал вернулся Ричард, и за ним стали подтягиваться и другие участники конференции. Мистер Кавамото вновь поклонился и удалился. Рядом плюхнулся Шон, ворча о том, что перерыв был слишком уж коротким. — Ты же понимаешь, что он был устроен лишь для того, чтобы мистер Личжэнь успокоился? — насмешливо спросила Пенелопа, тоже вернувшаяся за стол. Шон закатил глаза и даже не удосужился ответить. Гермионе позволила себе тихо фыркнуть. Эта парочка напоминала ей об их с Роном отношениях во время учёбы. На сцену тем временем поднимался Сун Личжэнь, он выглядел более собранным, скорее всего добившись такого эффекта лошадиной дозой Успокаивающего зелья. — Уважаемые делегаты, прошу всех занять свои места, сейчас начнётся вторая часть выступления, — взмахом руки Ричард закрыл окна – птицы очень уж расшумелись. Докладчик выдержал минуту, пока все усаживались, и продолжил речь, почти не заикаясь: — Я остановился на исчезновении магии из Монгольской империи, точнее из её центральной части, которая сейчас приблизительно равна современной стране. Так вот… — он сделал короткое движение палочкой и на карте потухла часть территории, сквозь которую просвечивали очертания нынешних границ Монголии. — Серым отмечена местность, где не работает магия. По на-ашим данным, процесс её исчезновения занял около семидесяти лет, по истечению которых там больше не появлялись волшебники. Сначала недуг ударил по людям в возрасте, особенно тем, кто находился в местах средоточия магии. Потом были дети… а после стали впадать в кому и умирать уже и взрослые. Неизвестно, появлялись ли волшебники на этой территории, — вдруг Личжэнь ссутулился и вновь начал заикаться. — Есть вероятность, что ма-а-аги всё-таки рождаются… но, так как отслеживать информацию о Мо-мо-монголии практически невозможно, сложно говорить наверняка, — он зашуршал бумагами. — Мы смогли определить, что их Магнус ведёт себя аномально, но, так как специалисты по магическому фону большая редкость, мы хотели бы попросить месье Этьена Леви сделать более подробное исследование. Личжэнь уважительно поклонился французу, на что тот ответил: — Займусь этим завтра же, не сомневайтесь. — На этом у меня всё, — докладчик начал собираться, но его прервал мистер Шепард: — Прошу, задержитесь ещё немного: думаю, у слушателей есть вопросы. Волшебники согласно загудели, и Сун Личжэнь тяжело вздохнул. Он явно надеялся сбежать до того, как начнётся допрос. Первым поднял руку шведский представитель: суровые черты его лица несколько диссонировали с шёлковой мантией цвета манго. «Откуда вся эта информация, если Монголию невозможно даже заметить на карте, не то что узнать такие подробности о её истории?», — гласила фраза, появившаяся на Многоязычном пергаменте. — Эм… у нас был… — начал было отвечать Личжэнь, но почувствовав яростный взгляд второго делегата, поспешно исправился и затараторил: — …есть! Е-есть представитель древнего рода, который освобождён от проклятья. По преданиям, сама магия выбрала их, как хранителей этого знания… В любом случае, сейчас уже сложно узнать точные причины их осведомлённости. При необходимости они открывают знания о Монголии другим волшебникам, но записи её истории начнут исчезать через два года, а из головы, без повторения информации, всего через семь месяцев. Поэтому лишь о-о-они могут принять решение выйти на связь и рассказать о Монголии за-за-заново… — голос китайца замедлился и задрожал. — Похоже, в ближайшие время новостей от этого семейства ждать не стоит. А может и не в ближайшее… — мрачно прошептал Шон. Гермиона поджала губы, мысленно соглашаясь с коллегой. На пергаменте появился новый вопрос, но не успела она его дочитать, как под ним появился второй, а потом и третий, и четвёртый… Поднялся разноязычный шум, многие быстро строчили в пергаменте, и артефакт даже нагрелся, пытаясь всё перевести. «Это недопустимо, Казахстан находится близко…» «Что произошло с потомком рода? Дания всегда была против политики Китая!» «Мы рассчитывали, что многовековые дипломатические связи с Китаем уберегут нас от таких тайн…» «Не может быть отдельного рода, который помнил бы обо всём. Вы что-то скрываете!» Чей-то многострадальный пергамент не выдержал и вспыхнул, и мистеру Шепарду пришлось вмешаться. Но даже после пары залпов красных искр и громогласного Соноруса, волшебники не успокаивались, продолжая шуметь. — Уважаемые делегаты, держите себя в руках! — с отчаянием воскликнул Ричард, уже без особой надежды. Неожиданно с места поднялся второй китайский волшебник. Один за другим маги замолкали, пока в зале не воцарилась напряжённая тишина – лишь потрескивал догорающий пергамент. Мужчина поправил свою серую мантию с квадратной вышивкой на груди и после этого наконец обернулся. — Китай поделился всей информацией, которой владел, больше нам нечего добавить, — с этими словами делегат вышел из-за стола и неспешно направился к выходу. Он коротко кивнул Личжэню, подзывая его, и никто не попытался их остановить. Когда дверь закрылась, с Гермионы словно спало заклинание паралича. На пергаменте расплылась клякса, оттого, что она замерла с пером в руке. — Я… я читала об этом… — хрипловато сказала Пенелопа, — …кажется, это называется «каменной волей»… — Да уж, подходящее название, — Шон дёрнул плечами, — меня словно булыжником ударили. Постепенно волшебники приходили в себя и по залу прокатилось нервное перешептывание. Ричард поспешно подошёл к Этьену Леви и что-то ему сказал, тот согласно кивнул и поднялся на кафедру. — Предлагаю завтра же отправить небольшую экспедицию в Монголию для изучения ситуации. После перерыва мы сформируем группу. Пусть будет… — он оглядел смущённых и помятых волшебников, — полчаса. Гермиона прикрыла глаза и погрузилась в холодные воды окклюменции, успокаивая разум. Похоже, привычка контролировать состояние ума оправдала себя: в отличие от большинства волшебников, она чувствовала себя нормально, если не считать короткого замешательства. — Думаю, всем нам не помешает проветриться. И заодно решим, кого отправить в Монголию, — Ричард подошёл к своей команде, похоже тоже не слишком страдая от «каменной воли». — Кажется, пора попробовать местное вино, — протянула Пенелопа, собирая свитки, и коллеги согласно кивнули.