Обними их за меня

Артур Уизли нервировал всех окружающих, дёргая ногой: он то постукивал носком, то тряс коленом, то шаркал подошвой ботинка по полу. Но никто не говорил ни слова, лишь прикрывая глаза в попытке отстраниться от назойливых звуков. Когда из-за покрытой трещинами двери вышел Перси, Джордж тут же подался вперёд и дрогнувшим голосом спросил: — Ну… Как она? Вся поза Перси – от сутулых плеч до сжатых губ – говорила сама за себя. Он молча покачал головой. — Нет, не может быть! Целитель Борек обещал, что ритуал поможет! — Чарли покраснел от гнева. — Он солгал? Или просто запорол его?! — Да откуда мне знать! — вспылил Перси. — Я теперь и в колдомедицине специалистом должен быть?! Между братьями вклинился Рон и положил руки на плечи сердитому Чарли: — Ребят, успокойтесь. Давайте дождёмся Борека и узнаем у него. Не надо устраивать сцен. Представьте, какую трёпку задала бы вам за это мама. Перси потёр переносицу и кивнул. Артур и Билл, в отличие от шумных родственников, молча изучали прожилки камня на полу, Флёр крепко сжимала руку мужа. Остальные Уизли что-то эмоционально обсуждали, попеременно повышая голос и шикая друг на друга. Наконец из палаты вышел высокий и худой колдомедик, чем-то напоминающий богомола, и Уизли сразу посмотрели на него. Целитель откашлялся и сказал: — Мне очень жаль, но миссис Уизли не вышла из комы. Я действительно надеялся на ритуал, но увы… Все мрачно переглянулись. — Вы хоть поняли, в чём причина? — прорычал Чарли. Наверное, таким тоном он усмирял драконов, но целитель привык ко всякому и лишь медленно моргнул, усиливая сходство с насекомым. — Пока всё достаточно зыбко. Но есть неожиданные новости: похоже, кома миссис Уизли не единичный случай. Ещё несколько человек попали к нам с похожими симптомами, а одна ведьма уже в бессознательном состоянии, — Артур потрясённо приоткрыл рот, словно собираясь что-то спросить, но так и не проронил ни звука. — История та же самая: слабость, обмороки, тремор и снижение магических способностей. Мы бросили все силы на борьбу с этой болезнью и обратились за помощью в другие страны. Думаю, скоро нам будет что сказать. Повисла тяжёлая пауза, после которой Джордж спросил: — Среди новых заболевших есть кто-то, кого мы знаем? Борек задумался на секунду, потом пожал плечами, приняв решение во внутреннем диалоге, и ответил: — Думаю, нет смысла скрывать, всё равно к вечеру это будет известно. К нам поступила Минерва Макгонагалл. — Что? — Нет! — Чёрт возьми, Макгонагалл? Уизли снова зашумели. Рон нервно взъерошил волосы и отошёл от семьи. Вызвав патронуса, он быстро передал новости и прошептал: — Иди к Гарри, — и серебряный джек-рассел вылетел в окно.

***

— Хватит смотреть на часы, — прошипела Гермиона, дёргая друга за рукав. — Они уже должны были что-то прислать, — прошипел Гарри в ответ, но взгляд отвёл. Джинни уже пятый раз за пару часов пропадала в ванной комнате. Она ругалась на все неудобства беременности не стесняясь в выражениях, и от излишних подробностей у Гермионы краснели уши. Бывшей Уизли было на что жаловаться, беременность протекала тяжело: бедная Джинни часто теряла сознание, её мучили головные боли и постоянная тошнота, порой она днями не вставала с постели. Целители не говорили ничего определенного, ссылаясь то на войну, то на личные особенности ведьмы. Именно поэтому друзья сидели на Гриммо, а не в холле больницы, ожидая завершения последней программы лечения миссис Уизли. Никто не хотел усугублять положение Джинни, тем более, ритуал исцеления миссис Уизли был весьма рискованным. Борек подошёл к делу скрупулёзно и несколько недель перекапывал архивы Мунго. Найденный древний ритуал требовал полного переливания крови, но найти подходящих доноров в магическом мире было бы практически невозможно. Миссис Уизли могли спасти её дети – каждый отдал больше двадцати унций своей крови, и теперь всё зависело от мастерства целителя и небольшой толики удачи. Именно последний пункт мучил Гермиону и заставлял её грызть ногти. — Всё будет в порядке, — Гарри с усилием выдохнул и попытался развеять томительное ожидание. — Лучше расскажи, что за артефакт изучаешь сейчас. Гермиона посмотрела на друга с благодарностью и открыла небольшую шкатулку, показывая ему две серебряные запонки с витиеватой гравировкой SW по центру. — Скорее всего, ничего особенного, иначе мне не дали бы их на дом. Я их ещё толком не изучала, поэтому следи за руками, — Гарри хмыкнул, но с любопытством уставился на короткие вспышки света, высекаемые палочкой от прикосновения к металлу. — Похоже на несложную трансфигурацию, — задумчиво пробормотала Гермиона, когда фиолетовая искра оказалась ярче прочих. Она заглянула в записи. — С рейда в Лютном… ну, это ничего не значит, там бывают не только опасные артефакты, — волшебница постучала палочкой по запонке и пробормотала простенькое заклинание обнаружения остатков магии. Гарри зачарованно смотрел за её манипуляциями: ему всегда нравилось, как сосредоточенно и увлечённо выглядела подруга, когда искала магические структуры и копалась в их устройстве, каждый раз обнаруживая что-то новое. Сам Поттер не понимал и малой части того, что она делала, но это не мешало ему искренне радоваться за Гермиону. В моменты полного погружения в работу она была совсем как до войны, словно опять с упоением готовилась к урокам. — Иногда я даже жалею, что не выбрал арифмантику на третьем курсе, — признался Гарри, пока Гермиона переносила запонки на пергамент и выстраивала вокруг них круг из рун и диаграмм. — Пока мы учились, я вообще не понимал, что это за зверь, а теперь уже поздно. Знал бы я, что она помогает связать все дисциплины воедино… — Ну, ты всегда можешь начать заниматься самостоятельно или найти учителя, — пожала плечами Гермиона, но в ответ услышала протестующий стон. — Нет уж, мне бы с аврорскими умениями управиться… Хотя, может через десять лет и возьмусь за арифмантику, — Гарри ткнул в круговой график, от которого расползались строчки заметок. Гермиона уже хотела что-то ответить, как вдруг резко склонилась над пергаментом и закусила губу. — Кажется, поняла! — она трансфигурировала плед в рубашку и прицепила к ней запонки – ткань тут же стала мягкой и блестящей, а в воздухе появился слабый мятный запах. Гермиона кивнула самой себе и достала карточку артефакта, где застрочила аккуратным почерком: Внешний вид: плоские круглые запонки из серебра с гравировкой SW по центру. Есть небольшие потёртости. Колдография прилагается, см. приложение 2. Основной эффект (первоначальный вывод): трансфигурирует материал ткани в шёлк. Детали уточняются. Дополнительный эффект: лёгкий аромат мяты. Ограничения:... Тут она оставила пустое место, отложив вопрос на потом, и недовольно поморщилась. — Я надеялась на что-то поинтереснее, чем чары гламура. И почему волшебники тратят столько усилий на подобную чепуху? — Гермиона раздражённо дёрнула локон, отчего заколка мгновенно раскрылась, выпуская непокорные кудри на свободу. — Нет, это абсолютно невозможно! Я их точно подстригу! — сердито воскликнула волшебница, отплёвываясь от волос, лезущих в рот. Гарри заливисто рассмеялся, но резко замолчал, увидев лицо подруги. На полу лежали кольца волос. И Гарри, и Гермиона уставились на них совершенно бессмысленным взглядом. В проёме гостиной, сжав палочку, стояла бледная, воинственная и какая-то опухшая миссис Поттер. — Джинни… — Гарри встревожено смотрел то на подругу, то на жену. — Это… Так и не закончив фразу, он закусил губу, ожидая реакции Гермионы, которая лишь задумчиво крутила короткие прядки у щеки. — Нет, ну а что? Она говорит это уже в сотый раз, а сама ничего со своей копной не делает! — несмотря на уверенный тон, было видно, что Джинни сама в ужасе от содеянного. Гермиона же слегка склонила голову, словно примеряя новую длину. Когда она подняла взгляд, то увидела сжавшихся Поттеров, и не без злорадства отметила, что всё ещё наводит страху на друзей. — Джинни, дорогая… — подруга сглотнула, — зачем бросать Секо? Предпочту ножницы, а не заклинание, способное сделать мой нос таким же очаровательным, как у Волдеморта. Джинни всхлипнула и бросилась к Гермионе. — Прости, прости, прости! Не знаю, что на меня нашло! Вся эта нервотрёпка с мамой, бессонница, гормоны беснуются, и я беснуюсь вместе с ними! — То, что я рассказала тебе про эстрадиол и прогестерон, не значит, что гормонами можно прикрывать любые глупости. И про выбор боевых заклятий вместо бытовых мы тоже ещё поговорим, дорогая моя. Кажется, жизнь с аврором окончательно стёрла границы в твоей голове. А теперь пойдём на кухню, доведешь дело до конца. И смотри, чтобы вышло красиво! Джинни торопливо кивнула и побежала готовить полевую парикмахерскую. Гарри выглядел так, словно только что начал дышать. Гермиона толкнула его в плечо, хихикнув. — Расслабься, я ведь действительно хотела подстричься. А так хоть отвлечём Джинни немного, — она качнула головой в сторону кухни. — Да и в конце концов, я ведьма или кто? Не понравится, просто отращу обратно. Иди жди патронус, ты прав, новости будут уже скоро. Гарри прошептал: «Ты лучшая», и выскользнул в столовую, притворив за собой дверь. С кухни раздался голос Джинни, которая уже несколько минут чем-то увлечённо бренчала: — Готово, можешь заходить! Обещаю, я сделаю так хорошо, как только смогу! Гермиона послушно пошла на кухню и уселась на обеденный стул, который теперь стал высоким и крутящимся. Она попыталась ещё немного поработать с запонками, но вскоре признала, что не может сосредоточиться и расслабленно откинулась на спинку. Кухня стала особенно уютной после того, как Джинни потрудилась над ней, заменив щербатый мрамор плиткой, а вычурное потемневшее серебро керамическими кружками и вазами. Здесь всегда было тепло, что-то обязательно самостоятельно мылось, нарезалось или прибиралось, а в воздухе витали аппетитные ароматы. Кухня Поттеров была одним из немногих мест, где Гермиона чувствовала себя действительно в безопасности. Она вдохнула запах шарлотки и прислушалась к болтовне Джинни. — Я недавно виделась с Невиллом, он хочет попробовать поработать в Хогвартсе, а то Спраут уже немного устала… Так он сказал, во всяком случае. И они с Ханной съезжаются! — Что? С Ханной Аббот? — недоумённо нахмурилась Гермиона. — Я думала, он встречался с Луной… — Дорогая, ты в своём Отделе Тайн совсем связь с реальностью потеряла, — неодобрительно проворчала Джинни и отрезала очередную мокрую прядку. — Они расстались уже год как, Луна сейчас вообще в экспедиции, хотя, кажется, скоро возвращается. Знаешь, может вся эта наука и неплоха, но друзей забывать тоже нельзя! — Джинни поджала губы, — Жаль, что ты не пошла в Отдел по контролю волшебных существ, туда недавно Падма устроилась, да и в целом, общения куда больше было бы, — она резко крутанула кресло и щёлкнула ножницами у самого уха Гермионы. — Эй, поосторожнее! — недовольно буркнула ведьма, но Джинни продолжила звучно орудовать инструментом. — Ты же знаешь, мне сложновато общаться с Луной, потому я и не искала встреч. Слушай, я вовсе не затворница, просто так много всего навалилось! Да и моя работа… это ведь так интересно, даже Гарри признаёт! — но протест явно не возымел должного эффекта, судя по скептично поднятой брови Джинни. Гермиона уже собиралась зайти на второй круг, как боковое зрение уловило голубую вспышку патронуса. — Ладно, сдаюсь, я и правда мало с кем общаюсь. Расскажи, как дела у Падмы? Прошло пять минут, но Гарри не торопился передавать сообщение. Гермиона сглотнула и постаралась расслабиться, впитывая остатки уютного вечера, столь редкого в послевоенное время явления. Как бы ей хотелось, чтобы война оставила их всех, удовлетворившись уже собранной жатвой. Но, конечно, этого не произошло, и в каждом дне сквозили старые раны и потери. Гермиона снова оглядела кухню, плод упорного труда подруги. Джинни так старалась оставить прошлое позади и идти дальше, больше всех них, причём ради Гарри, а не ради себя. «У него же никогда не было нормальной жизни. Я хочу лишь дать ему почувствовать, каково это, когда есть куда вернуться», — рассуждала Джинни, когда уходила из Холихедских Гарпий, чтобы создать уют в их семейном гнёздышке. Иногда Гермиона даже думала, ненавидя себя за эти мысли, что и ребёнка она решила завести для того, чтобы утешить Гарри. И чем же обернулась вся эта забота? Целители даже предлагали сделать аборт, но Джинни наотрез отказывалась и старалась не показывать своих мучений, пока не становилось слишком плохо. Взгляд скользнул по огненной косе подруги, перекинутой через плечо, скрывающей длинный шрам от проклятья Беллатрисы. С битвы прошло три года, а по ощущениям будто три месяца. Гермиона вздохнула и прикрыла глаза, отпуская тяжёлые мысли и растворяясь в щелчках металла и шелесте падающих прядей. Когда кудри были высушены, а шею непривычно холодило, Гарри наконец-то зашёл. Он старался выглядеть спокойным, но глаза выдавали тревогу. — Тебе очень идёт, — кивнул он подруге, одним движением выражая одобрение и отвечая на её немой вопрос: «Плохие новости?». — Да, согласна. Длинные тоже красиво смотрятся, но так ты прям девушка с обложки, — Джинни с гордостью осматривала свою работу. — У нас обмен комплиментами? — съязвила Гермиона, придирчиво разглядывая отражение. — Хорошо, признаю, стрижка отличная, похоже всё это время в тебе дремал талант парикмахерши. Но в следующий раз просто предложи мне свои золотые руки, а не швыряйся заклинаниями. Джинни фыркнула и победно вздёрнула подбородок, возвращая трансфигурированным объектам изначальную форму. Ножницы превратились в дуршлаг, а пульверизатор в пузатый чайник. — Из Мунго что-нибудь прислали? Мы тут долго возились, что-то уже должно было проясниться… — она запнулась и выронила расчёску, увидев напряжённый взгляд Гарри, — О нет… Не сработало, да? Мерлин, она хоть жива?! — её голос дрогнул, а руки потянулись к животу. Гермиона тут же подхватила Джинни под локти и усадила её на стул. — Конечно, жива! — поспешил успокоить жену Гарри. — Просто всё без изменений, она не очнулась. И ещё… Макгонагалл попала в Мунго с теми же симптомами. Девушки неверяще посмотрели на него. — Макгонагалл? — Те же симптомы? — одновременно сказали они и смущённо замолкли. Наконец, Гермиона продолжила: — Выходит, заболела не только Молли? Минерва... в каком состоянии Минерва? Гарри неопределённо пожал плечами. — Подробностей я и сам не знаю, завтра схожу в больницу, постараюсь выведать побольше информации. И ещё, Рон просил передать, что переночует в Норе, там Чарли опять кипятится. — Тогда вы не против, если я останусь у вас? — спросила Гермиона, мягко поглаживая вздрагивающую Джинни. — Конечно не против, — тут же кивнул Гарри, Джинни же уткнулась подруге в плечо, едва слышно прошептав: «Ну почему всё так, мама…».

***

Спустя несколько часов неловких разговоров и попыток успокоиться за чаем, Гермиона наконец-то осталась одна в полутьме комнаты третьего этажа. Несмотря на все старания Кикимера и Поттеров, эта часть особняка всё ещё выглядела мрачной, пусть уже и не заброшенной. Привычно обновив защитные чары на окне и двери, Гермиона легла на кровать и уставилась в потолок. Ей не хотелось верить, что Минерва в коме. После того, как война сорвала ненужные формальности с их общения, они стали довольно близки. Всего неделю назад бывшая ученица и декан гуляли по Эдинбургу, болтая ни о чём, но показывая главное: «Я рядом». Гермиона сдавленно выдохнула и прикрыла сухие глаза. Хотелось поплакать, но последние слёзы закончились тем ужасным летом после войны, когда она безуспешно пыталась вернуть родителям память. Волшебница перевернулась на бок и бессознательно нарисовала на подушке хамсу – символ защиты от зла – ей было нужно, даже необходимо, чтобы Минерва очнулась. Она стала ей как мать, заменив недоумённый взгляд Эммы Грейнджер, а ныне Моники Уилкинс, разведённой жительницы Мельбурна. Чего-чего, а того, что родители разойдутся, Гермиона не ожидала, но это не остановило её от бесконечных попыток вернуть им память. Всегда такая точная, в тот раз она не рассчитала силу, и воспоминания родителей повредилась безвозвратно. В какой-то момент Гермиона смирилась с тем, что не станет им дочерью, решив завести хотя бы приятельские отношения, но здесь её ждало ужасное открытие. Родители не могли её запомнить. Она знакомилась с ними снова и снова, пыталась оставлять письма и фотографии, записывалась на приём и даже сняла квартиру напротив отца, попробовав роль соседки, но спустя в лучшем случае пару дней, вновь встречала вежливую улыбку и попытки завязать знакомство. Как-то она напугала маму до полусмерти, когда та обнаружила дочь на кухне с чашкой чая. Что она сама проводила туда Гермиону, собираясь присоединиться к ней с бумагами для стоматологической консультации, Моника Уилкинс забыла. Когда Гермиона вернулась в Англию, она была абсолютно раздавлена. Вернуть родителей – последняя ясная цель, последнее, что придавало смысл её жизни. И после неудачи она не знала, что с собой делать. Бессмысленная вереница дней слилась в серое пятно, и когда Гермиона почти перестала есть и спать, в её затхлую квартирку ворвалась Минерва. Это Рон, уже не знавший, как помочь, позвал бывшую деканшу, понадеявшись на силу авторитета. И не просчитался: когда Макгонагалл строгим голосом сказала: «Мисс Грейнджер, вы совсем запустили дом, вот уж не ожидала от вас. И я бы не отказалась от чашки чая», внутри Гермионы словно что-то переключилось и постепенно она выползла из скорлупы. А после был ещё один учебный год, совместное исследование трансфигурации артефактов, и беседы каждые выходные. Больше их не будет. — Хватит, — пробормотала волшебница и призвала сумку, привычно решив отвлечься работой. Она достала второй артефакт, взятый на дом: специальные ножны для палочки, попавшие в Отдел Тайн после рейда в очередное поместье Пожирателей. Гермиона раскинула серебристую сеть магии, анализируя футляр на тёмные заклинания, но ничего не обнаружила. И всё же что-то в этой структуре смущало её – она была слишком запутанной, не желая складываться в чёткую картину. Подумав, Гермиона снова запустила руку в бездонную сумку и нашарила две запасные палочки: Беллатрисы и неизвестного Пожирателя, который попал под её взрывное проклятие. Каждый раз при воспоминании о его рваной ране в центре груди Гермиону мутило. Холодное прикосновение окклюменции избавило её от эмоций, поддёрнув образ дымкой и позволив сосредоточиться на работе. Она ещё раз проверила ножны, наложив диагностику. Классический для такого изделия набор чар: подстройка под форму палочки, защита от Акцио и Экспеллиармуса, маскирующее. Гермиона взяла ивовую палочку и попыталась вложить в ножны, но она скользила мимо, никак не попадая внутрь. Тогда волшебница попробовала палочку Беллатрисы, и та неожиданно легко скользнула в ножны, словно всегда была там. «Возможно, они принадлежали Блэкам или Лестрейнджам», — решила Гермиона, но всё же покосилась на своё орудие, неуверенно вертя его в руках. Палочка из кипариса так и не стала ей настолько же родной, как утерянная виноградная, но рисковать ею всё равно не хотелось. С другой стороны, с двумя предыдущими ничего особенного не случилось, так что попытка не выглядела слишком опасной. Ещё немного помедлив, Гермиона всё-таки попробовала: палочка послушно устроилась внутри, опровергая догадку невыразимки о происхождении артефакта. — Ничего не понимаю, — нахмурилась Гермиона и ещё раз вызвала образ структуры. Покрутив ножны со всех сторон, проанализировав их с содержимым и без него, она так и не приблизилась к ответу. Волшебница со вздохом отложила артефакт и взглянула на часы: было уже два часа ночи. Вряд ли она найдёт ответ после столь долгого дня. Убрав всё в сумку, Гермиона упала обратно на кровать и постаралась заснуть, но сон не шёл. Она лишь ворочалась с боку на бок, путаясь в мыслях и беспокойно приглядываясь к тёмным углам. Когда забрезжил рассвет, Гермиона не выдержала и подошла к окну, прижав к стеклу разгорячённый лоб. На сердце лежала тяжесть от новостей о Минерве и чувства собственной бесполезности. Нужно было разобраться в этом явлении, она не может просто наблюдать со стороны и ждать чужих выводов: Молли была без сознания уже две недели, а её состояние только ухудшалось. Нет, она не бросит Макгонагалл на произвол судьбы, она больше не может надеяться на других волшебников. Гермиона тяжело выдохнула и провела пальцем по запотевшему стеклу, наблюдая, как капли скатываются вниз. «Надо заглянуть в записи Борека», — подумала она и направилась на кухню за кофе. Половицы привычно скрипели, портреты вздыхали, но держали себя в руках. Гермиона добавила пару капель зелья бодрости в кружку и облокотилась на столешницу: в голове уже формировался план, отодвигая переживания на границу сознания. Работа, только работа.

***

«Борек сказал, что не знает способа помочь маме… Гермиона, он уже… уже даже не пытается что-то сделать, чёрт возьми!», «Неутешительные новости: ещё шестеро волшебников и волшебниц Великобритании столкнулась с неизвестной болезнью…», «…и теперь, когда Спраут стала директрисой, она сама тает на глазах…», «…в последнее время у Тедди совсем нет всплесков магии, даже внешность не меняет, не знаешь, это могут быть гормоны?». — Мисс! Мисс Грейнджер! Гермиона вынырнула из раздумий, рассеянно взглянув на охранника. Он многозначительно качнул головой в сторону стойки пропуска, а из-за её спины уже слышалось чьё-то сердитое сопение – в Министерстве все всегда торопились. — Прошу прощения, — она торопливо опустила палочку в углубление и приложила руку к медной пластинке. По телу пробежала знакомая волна мурашек. Через мгновение обманчиво простая калитка распахнулась, и Гермиона, прихватив палочку, прошла в Атриум. К счастью, унизительный проход через туалет отменили, заменив более стандартной проверкой личности. На самом деле сотрудники уже были готовы устроить бунт, но Кингсли спохватился быстрее, оторвавшись от бесконечных списков военных преступников на более приземлённые дела. Гермиона вернулась к прерванным мыслям и медленно зашагала к лифтам. Её не покидало ощущение, что она ходит по кругу. Все записи целителей, книги и её собственные исследования указывали на истончение магической силы, как от проклятия Медленной смерти или от нескольких редких ядов. Но во-первых, такие способы всегда оставляют характерные следы, а сейчас их не было, а во-вторых, у злоумышленника была очень странная выборка: Молли и Минерва были участницами Ордена Феникса, но остальные пострадавшие были самых разных взглядов и профессий, а недавно поступил двухлетний ребёнок. Конечно, Аврорат подключился, пытаясь найти хоть какие-то связи с преступным миром, но Гермиона считала эти усилия бесполезными. Сама она сначала подозревала артефакты, но после тайного – то есть незаконного – осмотра заболевших, их домов и даже работы, ей пришлось признать, что это не тот случай. Ни малейшего проблеска чужеродной магии, ни одной нити, идущей вовне. Ни-че-го. Металлические решётки с лязгом разъехались, впуская скопившуюся очередь. Гермиона юркнула в дальний угол и невидяще уставилась на спину волшебника в строгой синей мантии, вновь пытаясь соединить кусочки пазла. — Доброе утро, Гермиона, — раздался мягкий бас сбоку, заставив невыразимку вздрогнуть. — Кингсли, не пугай так! — возмутилась Гермиона, но тут же одёрнула себя, — То есть мистер Бруствер. — Ещё господином министром назови, — хохотнул он. — Только не после того, как ты вытащила меня из той схватки у Астрономической башни. Никто не обращал внимания на первое лицо магической Британии, а значит вокруг них был целый кокон из заклинаний, поняла Гермиона. Кингсли потёр подбородок и начал говорить: — Я тут хотел узнать… Лифт притормозил, останавливаясь на шумном этаже, где толпилась куча волшебников: все они возмущённо галдели. «Отдел магического транспорта», — объявил прохладный женский голос, и ещё несколько человек присоединились к недовольным. — …камин не работает уже второй день! — Что происходит с Летучим порохом? Я терплю жуткие убытки! Кингсли утомлённо прикрыл глаза, пробормотав: «Моргана разрази эту поломку каминной сети, так невовремя...». Он явно порадовался, что надёжно укрыт от внимания рассерженных волшебников. Решётка закрылась, и лифт двинулся вниз, унося их от шума. — Есть разговор? — напомнила о себе Гермиона. — Почему просто не позвал в кабинет? — Да тут всего один вопрос, решил не тратить время, раз уж мы так удачно встретились. Так вот, ты в команде по вопросу этой треклятой комы? Как там её прозвали? Кашлексия? — Кахексия. Я даже не знала, что есть какая-то команда, — Гермиона нахмурилась. Если она в неё попадёт, то сможет остановить работу с артефактами, которая отнимала у неё большую часть дня, и сосредоточится на таинственной болезни. — Команда пока только формируется, ситуация явно выходит за рамки компетенции целителей. И так потеряли много времени, — Кинсли озабоченно покачал головой. — В общем, был бы рад, если бы ты присоединилась к ней. Всегда чувствую себя спокойнее, когда в важных вопросах участвуют свои люди. Гермиона поджала губы, отчего-то подобная формулировка ей не понравилась, хоть она и понимала, о чём говорит министр. Сама с трудом доверяла тем, кто не прошёл с ней войну. Она уже собиралась что-нибудь ответить, как лифт остановился, и голос произнёс: «Руководство Министерства магии, офис министра». — Скажи потом, как успехи! — Кингсли хлопнул её по плечу и вышел в гулкий мраморный коридор. В кабину влетела стайка записок и закружились над головами волшебников. Вскоре невыразимка осталась в одиночестве и вышла на самом нижнем этаже. Новость о создании исследовательской группы изрядно бодрила, так что в Отдел Тайн Гермиона практически вбежала, чуть не врезавшись в невыразимца Дердена. — Ох, прости, Шон! — извинилась она, призывая разлетевшиеся бумаги. — Ничего страшного. С чего такая прыть? — он усмехнулся своей вечно плутоватой улыбкой. — Хотела обсудить кое-что с мистером Шепардом. Не знаешь, он у себя? — Да, только пришёл. Но ты лучше не спеши, сама знаешь, какой он с утра, — Шон присмотрелся к Гермионе. — О, ты подстриглась? — Ты только заметил? Уже неделю как, — она неловко попыталась пригладить волосы, которые торчали во все стороны, нарушая законы гравитации и здравого смысла. — У меня было исследование последствий Круциатуса, я вообще ничего не видел и не слышал целый месяц, — оправдался он. — Тебе идёт. Но с чего это вдруг, я так привык к твоей копне. — Скажем так, меня уговорили, — ухмыльнулась Гермиона. — Вообще это оказалось довольно удобно, они так топорщатся, что даже не лезут в глаза. Но порой я скучаю по нормальному хвосту. Дерден покачал головой. — Мне кажется, твои волосы надо проверить на магию, очень уж они своенравны, — сказал он, как вдруг его взгляд из весёлого превратился в задумчивый. Он уже протянул руку к кудрям, но Гермиона поспешно отстранилась. — Всё же рискну и зайду к Ричарду! — Удачи! — растерянно сказал Шон, разглядывая удаляющуюся голову. — Да нет, они обычные… Но может попросить пару волосков…— продолжая бурчать под нос, он направился в круглый зал. — Доброе утро, мистер Шепард! — излишне бодро поприветствовала Гермиона начальника, зайдя в небольшой кабинет, сплошь заставленный книгами и шкафчиками с артефактами. Вряд ли он согласился бы с этим заявлением, если бы услышал: в его ушах были странного вида затычки: металлические, переливающиеся бронзово-зелёным, словно жуки, и издающие тихий звон. Сильно пахло кофе и бодрящим зельем. Увидеть его раньше часа дня – к беде, примета, которая всегда срабатывала в Отделе Тайн. Заметив какое-то мельтешение на периферии, Ричард Шепард обернулся к Гермионе. Взгляд его был полон тоски. — Мисс Грейнджер? Скажите на милость, зачем вы зашли ко мне в такую рань? Разве я неясно выразился, когда говорил, что не люблю встречи по утрам? Если вы полны ненужного энтузиазма, то я могу дать вам отчёты за восемьдесят четвёртый год, они как раз требуют проверки и подшивки. Гермиона сжалась внутри, вспомнив пыльные завалы никому не нужных бумаг, но призвала всю гриффиндорскую отвагу, чтобы не сбежать, а закончить разговор. — Мистер Шепард, я хотела поговорить о смене предмета моего исследования. Ричард приподнял брови и вынул затычки из ушей. Звон тут же прекратился. — Уменьшает раздражительность, — ответил Ричард на заинтересованный взгляд Гермионы, — Но я не уверен, что артефакт работает. «Зато я уверена», — подумала невыразимка, решив, что без затычек мистер Шепард выглядит более радушным. — Так что вы имеете в виду, мисс Грейнджер? — Я говорю о кахексии, сэр. Волшебники заболевают один за одним, а никаких успехов в лечении нет. Формируется рабочая группа, не так ли? У меня есть некоторые наработки, думаю, я могла бы быть полезна. Мистер Шепард задумчиво погладил бороду. До Дамблдора ему было далеко, да и седины недостаточно, но он явно знал к чему стремиться. — Рвётесь в бой, мисс Грейнджер? А как же ваше исследование артефактов восемнадцатого века? — он смахнул невидимую пылинку со своей форменной серой мантии, отличающейся от стандартной лишь серебряной вышивкой по краю. Гермиона нервно облизала губы, ей было необходимо убедить начальника включить её в команду. — Мне кажется, они могут подождать, сэр. Ситуация становится критической… — Вы, конечно, не человек науки, — перебил он её. — Слишком практичны. Гермиона опустила взгляд на его морщинистые пальцы, пытаясь скрыть возмущение. Какая разница, практична она или нет? Ей что, оставаться в стороне, заканчивать любопытное, но не необходимое исследование, и просто держать Минерву за руку, наблюдая, как она стремительно слабеет? — Миссис Уизли и профессор Макгонагалл важные для меня люди, мистер Шепард. Я прочитала каждую статью, изучила все хоть сколько-нибудь похожие случаи, трижды перепроверила источники информации, в том числе отчёты целителей, и сделала самую глубокую диагностику на чужеродное вмешательство, на которую способна. Но всё что я узнала: ни одна из возможных причин не подходит. Может это и излишне практично, но мне кажется, артефакты подождут. Ричард внимательно разглядывал её напряжённую фигуру, остановившись на кругах под глазами и взъерошенных волосах, которые после стрижки стали ещё более буйными, хотя, казалось бы, куда больше. — Надеюсь, вы не выходили за рамки закона, проводя свои изыскания? Гермиона поспешно выставила окклюменционные щиты – она ещё не разобралась, легилимент ли мистер Шепард или просто проницательный человек. — Разумеется нет, сэр. Но начальник лишь слабо ухмыльнулся и потянулся за затычками. — Вы правы, сейчас я решаю, кого взять в исследовательскую группу. И склонен подключить и вас, мисс Грейнджер. Скоро будет внеочередной съезд Международной конфедерации магов, он созван именно из-за кахексии, потому что подобные случаи зафиксированы ещё в Нидерландах и Франции. — Что?.. — Гермиона потрясённо расширила глаза. — Да, это явление явно сложнее, чем мы думали. В иной ситуации, я скорее всего просто отправил бы вас за дверь, предложи вы мне бросить одно исследование ради другого. Но вы правы: на данный момент практически все невыразимцы будут заниматься кахексией. И я лишь решал, кого оставить в помощь мисс Нельсон с остальными задачами: вас или мистера МакНиса. Гермиона резко дёрнулась – за спиной приоткрылась дверь, и в кабинет неторопливо влетел пурпурный самолётик, спикировавший прямо на стол к Ричарду. Он развернул бумагу и пробежал глазами по короткой записке. — Ну что же, кажется у меня не осталось выбора, раз сам министр потребовал вашего участия, — он несколько недовольно покосился на сотрудницу. — Но знайте, я против вмешательства других отделов Министерства в нашу работу. В последний раз это привело к ужасным последствиям… — Не сравнивайте министра Бруствера с марионетками Пожирателей, — процедила Гермиона. Она уже ждала выговора за дерзость, но мистер Шепард неожиданно тепло сказал: — Вы правы, не стоило так говорить. И всё же Отдел Тайн всегда был достаточно автономен, и мне хотелось бы сохранить всё как есть. Мисс Грейнджер, я впечатлён вашей подготовкой, жду полноценный отчёт завтра, — на его лице неожиданно мелькнуло облегчение. — А также рассортируйте и систематизируйте эти документы к внеочередному съезду, я буду его вести, а участники ожидаемо оформили заявки как попало. Гермиона проследила за его рукой и мысленно застонала. Перед ней высилась башня из папок, которая начиналась на столе, а заканчивались в районе её подбородка. — Не делайте кислое лицо, вы получили что хотели, а мне надо поддерживать репутацию Ужаса Утренних Смен, не могу же я выпустить вас из кабинета довольной. Гермиона поперхнулась, узнав отсылку к Снейпу – профессору Снейпу! – и едва не выронила документы, которые перекладывала в коробку. Ему-то откуда известно это прозвище? Мистер Шепард усмехнулся. — Рассказы о столь выдающемся персонаже добрались даже сюда. И кстати, вы тоже поедете на съезд, мисс Грейнджер, так что освободите уикенд. Выходя из кабинета начальника с левитируемой коробкой за спиной, Гермиона подумала, что, может быть, была несправедлива к затычкам, уменьшающим раздражение.