Perzys se ānogar rūni/Мы помним пламя и кровь

Зима проходит быстро, унося с собой снег и холода. Вместо стужи расползается по улицам сырость и стаявшая слякоть. Рейнира и Деймон с домочадцами отчаливают в сторону Драконьего камня ближе к концу января, задерживаясь практически на месяц, чего изначально вовсе не планировали. Милли обливается слезами, когда они прощаются накануне вечером. Даёт наставления насчёт платьев и ухода за тканью. Конечно же она рада за Мирию, которой предстоит влиться в столичную жизнь. Но ей-то теперь без своей товарки, которой можно доверить все радости и горести!.. Мирию Деймон оставляет при брате в качестве лекарши, а при дворе – своими ушами. Мирия относится к его приказам – иначе и не назовёшь – с большим скепсисом и молчит в ответ на его давящие интонации. У отца и так есть шпионы в столице, некоторые из них вхожи и в замок. Она не обещает ничего конкретного, отвечая, что её главная забота – король. Визерис поправился настолько, что в день проводов даже смог проводить родных в Тронном Зале, уверенно опираясь на трость. Рейнире радостно видеть его таким. Прощание с девочками было душераздирающим, хотя Мирия практически не выдала себя: только пальцы моментами панически цеплялись за их плащи и нежно гладили по белым головам. Они никогда не расставались вот так, на неопределённый срок. Мирии казалось, что она предаёт память леди Лейны, отпуская их одних, бросая на милость судьбы. Конечно, девочки едут домой, где с ними будет семья и вездесущие слуги. Но червячок сомнения всё равно грызёт душу. Разве же саму её не бросают? Нет, не бросают: сама напросилась в помощницы. В тот день, когда корабли с чёрными флагами и красными драконами отчалили из гавани, Мирия впервые не вышла к ужину, сославшись на головную боль. Ещё через неделю к ней впервые подошёл какой-то надушенный лорд. К началу весны количество женихов начало расти, а совместных с королевской семьёй ужинов становилось всё меньше. Она предпочитала прятаться в библиотеке или своих покоях, выезжала в холод за пределы города, чтобы хотя бы на пару часов почувствовать вместо назойливых взглядов свежий ветер и пустоту в голове. Мирия ощущала одиночество и бремя на своих плечах. Все её дни проходили однообразно. Ранняя тренировка с мечом, завтрак, до обеда – лечение короля, после – составление эликсиров и микстур для многочисленных обитателей замка, часы за книгами. С придворными леди как-то не складывалась дружба. Сама она не искала дружбы, поэтому самые скромные не решались познакомиться. А те девушки, что предлагали свою компанию и звали в свой круг, не вызывали доверия. Многие из них состояли в свите королевы, которой докладывали о любом подозрительном движении или двусмысленном взгляде. Их показные ненатуральные улыбки только отвращали. Не по душе было Мирии впускать таких в свою жизнь. Она скучала по Милли и писала ей, когда уж совсем припирало. Не хотелось, чтобы подруга переживала лишний раз. На что ей, живущей в роскоши в столице, жаловаться матери-одиночке, хранительнице гардероба? Иногда Мирия ходила на рынок днём, а в Блошиный Конец – вечером. Мисария, пожалуй, единственная женщина, в беседах с которой Мирия не одёргивала себя и не сдерживала подчас резкие суждения. Несколько раз они даже выходили на прогулку днём. В такие дни губы Эймонда были особенно сильно сжаты. Не часто, но относительно регулярно Мирии приходилось выслушивать предложения о замужестве и тут же неизменно вежливо отклонять их. Некоторые женихи смирялись сразу, кто-то продолжал написывать и присылать подарки через слуг. Мисария была права: статус дочери Деймона и звучная фамилия открывали перед ней двери самых знатных домов. Однако Мирия не обольщалась. У неё есть представление о том, какой будет дальнейшая жизнь. И жизнь эта никак не связана с образом семейной матроны, затянутой в дорогие ткани. Соблазн, конечно, был. Хотелось надеть и ожерелье, и серьги, и искусно расшитую шаль… Но всё, что было преподнесено ей, Мирия складывала в сундук и как бы забывала. Никому она не выказала своего расположения. Во время полдника временами ведьма приходила в детскую и вместе с Хелейной играла с детьми. Тоже близнецы, хотя и не похожие на Бейлу и Рейну, они поднимали в ней волну тоски, ностальгии и заботы. Она писала своим сёстрам ежедневно, они отвечали с такой же частотой. На Драконьем Камне царил покой, Рейнира объявила детям о своей беременности, которая её совсем не беспокоила. Зря Мирия в каждом письме принцессе умоляла ту сразу же оповестить, если что-то пойдёт не так. Да и сам Деймон писал, что супруга просто светится. Эта идиллия должна бы успокоить, но ведьма почему-то так и не находила себе места. Только в богороще перед сном она отдыхает душой после выматывающего, однообразного времяпрепровождения. И каждый день – без исключения – ловит на себе тяжёлый цепкий взгляд Эймонда. Они разговаривают только по утрам, поскольку он взял в привычку тренироваться вместе с ней. Несколько спаррингов даже провели вместе, но Мирии не понравилось: чувствовалось, что принц не в полную силу состязается. Однако от его присутствия никуда не деться.Это не должно доставлять неудобства, ведь Эймонд ни разу после того злополучного ужина не напоминал ей о своём предложении стать любовницей. Но Мирия не слепа и не глуха. Знала она, что никто не проскальзывает в его покои по вечерам. Лишь сам принц иногда заходит на Шёлковую улицу. Эйгон, конечно, не преминул встрепнуть про единственную несменную любовницу брата, но никакой реакции от Мирии не получил. Пусть так, но она чувствует то, как одноглазый принц ловит её движения и слова, как иногда умело подначивает в беседе за столом. Как сверлит взглядом из-за книги, если вдруг они в одно время оказываются в библиотеке. А ведьма действительно мозолит глаза. Своей простотой и неброскостью хотя бы. Поартачившись, она меняет свой служанкин наряд на более-менее подходящее новому статусу платье. Оно струится по её фигуре подобно потокам грязноватой весенней воды, полной прошлогодней хвои и зелёно-бурых листьев. Кажется, малейшее движение, и из этого потока покажется голое молочное бедро или грудь. Эймонд приводит дыхание в порядок, заставляя себя отвлекаться на что-то предельно скучное. Он пытается описать этот цвет, неброский и скромный, но не может дать точного определения. Эймонд постоянно ловит себя на мысли о том, что хочет обвести пальцами каждую руну, начертанную на её корсаже, или залезть под юбку, чтобы проверить, не пристёгнут ли к бедру кинжал… Эти мысли выводят его из равновесия каждый чёртов день. Среди роскоши и блеска придворных дам ведьма смотрится тускло и туманно, но от этого непривычно свежо. Так кажется Эймонду, по крайней мере. А Мирия к марту, можно сказать, испытывает раздражение от того, что не может переломить себя и найти с этими самыми дамами общий язык. Высокородные, не очень-то они горят искренним желанием принимать в свой круг бывшую бастардку. Сама же Мирия не готова идти на компромиссы, ей не хватает настоящей дружбы, честной и взаимной. Со слугами, с которыми она раньше была на одной ноге, тоже не получается общаться по-прежнему. Вот и выходит, что из женского круга рядом с ней остаются лишь королева, принцесса Хелейна, Мисария да личная служанка Кэт. Разношёрстная компания. Впрочем, непосредственно разговоров ей хватает и с королём. Визерис, почувствовав себя лучше, обнаруживает в себе невероятного болтуна и даже сплетника. Единственное, о чём они не сплетничают никогда – это Деймон и Рея. Все остальные персоналии остаются с перемытыми косточками. Мирия не может не отметить, что Визерис всё ещё скорбит по своей первой жене. Как бы между прочим он интересуется и всеми теми предложениями, которые ей поступают, а потом пускается в бесконечный анализ плюсов и минусов женихов. Мирии забавно наблюдать за тем, насколько интересной темой для дяди становится её потенциальный брак. Почти сразу в такие моменты Мирия обрывает себя: слишком много чести, чтобы сам король рассматривал матримониальные перспективы новообретённой племянницы. Ему просто вновь стала интересна жизнь во всех её аспектах. Король опять посещает собрания Малого Совета, проводит время в оранжерее, которая в эту зиму становится оазисом, помогающим дотянуть до тепла. Спускается к обеду, а иногда и ужину. Принимает гостей. Читает исторические труды в компании супруги. Мирии хочется верить, что королева Алисента не злится на неё за то, что Визерис снова живёт почти полноценно. Конечно, королева набожна и заботится о муже, но ведь она совсем молодая женщина. Они не делят постель, это Мирия знает. Королева пахнет совершенно определённым мужчиной, и осудить её ведьма не может. Алисента молода, Кристон Коль привлекателен. И оба тесно связаны ненавистью к Рейнире. Союзы строятся и на менее прочных основах, в конце концов. И в этом конкретном союзе король – третий лишний. Мисария, конечно, тоже в курсе измен королевы и лорда-командующего. Королева шептунов и Мирии как-то задаёт прямой вопрос: почему не заведёшь любовника? Мирии нечего ответить, поэтому она открыто рассказывает Бледной Пиявке о синей вспышке и боли, но та относится к неправдоподобной истории с недоверием. Она предлагает ведьме помощь: ничего не стоит найти ей какого-нибудь красавчика, который скрасит одинокие холодные ночи. Мирия отказывает, пряча за заливистым смехом неуверенность и страх. Ей ни в коем случае не стоит этого делать. Ни привязываться к кому-то сильно здесь, в столице, ни растрачивать свою женскую ведьмовскую энергию. Мирия уверена: ляг она с кем-то, сразу же потеряет часть своей воли, прикипев слишком сильно.

***

В начале марта в столицу прилетает Деймон, с помпой объявляет о беременности Рейниры. Алисента только закатывает глаза. Такая плодовитость бывшей подруги кажется уже просто неприличной. Есть же средства, в самом деле… Визерис будущему внуку или внучке рад, а Деймона поздравляет с поражающей взоры энергичностью. Мирия, которой уже какое-то время нужна передышка от всего, решает не упускать свой шанс, раз уж так удачно появился вдруг в столице отец. За первым же совместным ужином она объявляет: – Мне необходимо отлучиться в Рунный Камень. – Что? К чему это? Визерис растерянно улыбается и стучит ручкой вилки об стол. Мирия ни разу не упоминала об этих планах ранее, хотя возможность явно была. – Хочу наконец-то вступить в свои права. Визерис впадает в задумчивое состояние, а Деймон вставляет свой грош: – Не поздно ли в двадцать шесть становиться хозяйкой такого замка и обширных земель? – Это, безусловно, важная цель, – поверх кубка видно только серьёзные глаза Десницы, а смеющийся рот спрятан. – Это полное ваше право. Леди Рея, упокоят Семеро её душу, хотела бы этого. Конечно, он кидает камешек и в огород нелюбви Деймона к первой супруге. Отто не нравится, как близки стали король с племянницей, поэтому любую возможность отправить Мирию из столицы ему хочется использовать. Да и Рунный камень достаточно далеко… Змеиные речи Десницы не трогают, но Мирия благодарно кивает. Королева поддакивает, подливая мужу вина. – Кажется, у вас действительно невероятное наследство по материнской линии. – Из невероятного у них только история, – едва слышно фырчит Деймон. Мирия не скрывает недовольного взгляда. От прежней покладистости по отношению к нему осталось совсем мало. – Рунный Камень – не единственная цель. Я не была на Ведьмином острове более десяти лет. Там могила моей наставницы. А после принятия титула нужно и у леди Джейн тоже появиться. Это будет правильно. – Ты собралась на поклон к орлихе? Моя дочь? Деймон начинает заводиться. У них с Джейн Аррен своя история. Она не допустила его загребущие жадные руки до Рунного Камня, когда погибла Рея, и практически вышвырнула из Долины на долгие годы. Мирию эта холодная вражда не волнует. Но остальные ждут какого-то ответа. Её оленьи глаза чуть сужаются. – Полагаю, и ты, и Рея внесли свой вклад в то, чтобы мне первой пришлось выказать ей должное уважение. Я возникла из ниоткуда, с чего бы хозяйке Долины воспринимать меня как более высокую по положению? Будет правильным нанести ей визит первой и заявить о себе. Визерис всё же одобрительно кивает. Дом Арренов на Великом совете поддержал его кандидатуру, да и с Долиной в последние годы у короны хорошие отношения. Его страшит мысль о том, что любимой лекарицы не окажется рядом, но отчего-то кажется, что до её возращения он может справиться и с режимом, и с болями. Королева ковыряет ногтем виноградину и безучастно переводит взгляд с одного присутствующего на другого. Ей перспективы судьбы Мирии интересны только в том ключе, что и отцу. Подальше бы её. Долина – отличный вариант. – Что ж, тогда поездка может выдаться долгой, – заключает Деймон. – Слышал, что леди Джейн не прочь провести время в компании красивой женщины. – Спасибо за комплимент, отец. Напишу тебе, хороши ли простыни в покоях Орлиного Гнезда. Хотя сейчас, наверное, двор всё ещё зимует в Лунных Вратах. Никто не решается осадить отца и дочь, обсуждающих за столом столь провокационные темы. Легче проигнорировать и дать им возможность разобраться самостоятельно. Только прислуга старательно скрывает смешки за покряхтыванием. Эймонд, весь превратившийся в комок нервов в самом начале разговора, теперь и вовсе окаменел. Перед глазами встал образ сплетённых на простынях женщин, и парень едва проглотил комок зависти, вставший в горле. Его напряжения никто не замечает; Эйгона, к счастью, за столом нет. – А что дядюшка Ройс? – невинно интересуется Проклятый принц. – Наверное, хочет предложить тебе в мужья кого-то из своих прелестных дубоголовых сыновей? Чтобы не было так обидно терять власть. Деймон напористо пытается перетянуть одеяло на себя и отчего-то совсем не стесняется закрутить небольшой скандальчик прямо между переменой блюд. Старшая дочь не то чтобы слишком эмоционально реагирует на провокации. – Мы это не обсуждали, –«А надо бы». – Советую обсудить. Вряд ли они отдадут тебе бронзовый доспех и титул за просто так. Всё же ты моя дочь. – Я и её дочь тоже, – пожимает ведьма плечами. – Расскажи лучше, как там девочки. Ужасно скучаю по ним. Напряжение спадает, но после этого ужина Эймонду требуется ванна кипятка и кувшин вина. Не нравится ему решительно всё. Желание Мирии исчезнуть из поля его зрения. Подначивания и грязные намёки Деймона. Возможные предпочтения леди Джейн в постели и красота Мирии, на которую истинный ценитель (или ценительница) обязательно польстится. Жаркая ванна помогает немного сместить фокус на собственное физическое состояние, а вино чуть притупляет переживания. Это всего лишь гипотетическая поездка. Отец ещё не дал своего согласия, а без него Мирия вряд ли осмелится на такое путешествие. Да даже если разрешит король, можно что-то придумать, чтобы оставить её на месте.

***

– Путь-то неблизкий. Отчего тебе там мёдом намазано? Что там осталось для тебя? – искренне не понимает Деймон, скидывая карты. В жизни бы не подумал, что они с Мирией окажутся в каком-то дешёвом кабаке на окраине столицы. Но хотелось проветриться, хотелось выйти за пределы душных стен. Подальше от вездесущих ушей Лариса и его челяди. Уставшая официантка ставит перед ними кружки с сидром и крепким вином. В воздухе витает запах пота и кислой капусты. Можно было бы выбрать что-то поприличнее, но Мирия сказала, что именно тут наливают лучшие сидры во всей столице. Не очень-то ему нравится мысль о том, что за неполную зиму дочь изучила злачные места его родного города настолько, что разбирается в таких вещах. Будь она парнем, вряд ли бы это так тревожило. – Там был мой дом. И в стенах Рунного Камня я буду вдали от интриг столицы и немного отдохну. – Уже устала от жизни при дворе? – В такой роли – да. Прислугой было гораздо проще. – Это удивительно… Ты же можешь делать буквально всё, что пожелаешь. – Я желаю не соблюдать некоторые бестолковые правила приличий и мыться в одиночестве. Но даже такие мелочи теперь недоступны. – А я думал, что надоело отваживать женихов и выбирать наряды к ужину. Мирия закатывает глаза и кроет. Этот кон остаётся за ней. – Ещё не надоело меня поддевать? Что это было за ужином? – Всего лишь искренний интерес к твоей судьбе. До меня доходили некоторые предложения от сватов, но, судя по всему, многие обращались напрямую к тебе. Это прямое нарушение протокола. – Можешь не переживать об этом, – отмахивается Мирия, щедро отпивает из кружки и вытирает капли с губ. – Мои планы не связаны с браком. Двух прекрасных девочек я уже, считай, вырастила. – Отрицай сколько хочешь, но вопрос только в том, кто из кандидатов будет выгоднее для трона. К концу года будешь уже окольцована, попомни мои слова. – Может, я просто засяду в своём замке в Рунном Камне и вовсе не вернусь ко двору. – Туда на драконе всего ничего, – усмехается Деймон. – Мы тебя достанем. – Прилетайте и посмотрите, как я там счастлива. С удовольствием приму вас всех в гостях. Мирия видит эту мирную картину не так, как Деймон, ненавидящий Долину всем сердцем. Они могли бы выезжать на охоту, устраивать шуточные турниры, ездить верхом по полям и перелескам, купаться в прогревшихся после летнего дождя реках…. На душе становится тепло словно от парного молока. – А зелёных? Тоже примешь? Ведьма отрывается от кружки и вопросительно поднимает глаза на Деймона. – Мне нет дела до этих игр. Они тоже семья. – Веришь эфемерным представлениям Визериса о дружных Таргариенах? Говорил тогда, скажу и сейчас: не стоило ему тогда брать новую жену. И уж особенно такую. – Я не собираюсь вмешиваться в это перетаскивание короны, – напрягается Мирия, переходя на полушёпот. – Уже вмешалась, продлив жизнь Визерису, – разочаровывает её Деймон. – Но даже посвежевший твоими заботами, брат уже не жилец. Твой отъезд сейчас может стоить ему жизни. Тогда-то зелёные себя и покажут. Мирия закатывает глаза. – Вот поэтому я и хочу вернуться в Долину и осесть там. Подальше от вашей возни.