Perzys se ānogar rūni/Мы помним пламя и кровь

Теперь покои короля не имеют ничего общего с той темницей, которой они были совсем недавно. Витают специфические, необычные запахи трав и настоек. Горничные суетятся, не оставляя ни малейшего шанса грязи, пыли и затхлости. Королева заглядывает в самом начале, а потом отправляется по своим делам. Мирия расценивает это как доверие, ведь поначалу Алисента нависала над ней коршуном. – В твоей внешности от Реи немного, но от Деймона – ни капли вообще. Тебе никогда не было интересно, на кого ты похожа? – король потягивает из глиняной кружки молоко с разведёнными в нём порошками. Конечно, интересно. Но никто таких разговоров с ней не заводил. За прошедшую неделю ему стало гораздо лучше. Мирия натирает сгорбленную спину мазью с капелькой дорнийского яда, который часто используют для лечения в микродозах. Король выдыхает со стоном: мышцы расслабляются, но начинают гореть огнём. – Когда меня посвятили в тайну происхождения, дядюшка сказал, что я много взяла от облика бабушки со стороны матери. Вы, быть может, знали её? – Мы виделись тогда на свадьбе Деймона и Реи, – припоминает монарх, терпеливо справляясь с жаром и пощипыванием. – Аселия Бисбери, весёлая хохотушка из Простора. Их дом предан дому моей дорогой супруги. Надо запомнить. Сквозь мякоть её ладоней и пальцы струится едва заметное свечение. Мирия подключает магию гораздо чаще и в больших объёмах, чем обещала королеве и деснице. В ежедневных отчётах это никак не отражается, но Мирия изначально и не планировала докладываться Алисенте обо всём. У неё приоритет другой. Жар превращается в приятное тепло. Король с облегчением поводит плечами. – Какой она была? Аселия. Мирия задаёт этот вопрос больше из вежливости, чтобы поддержать разговор. То время, когда ведьме была интересна своя родословная, прошло. – Матушка говорила, что она была её фрейлиной пару лет, а потом вышла за Ройса и отбыла в Долину. Такая же бронза волос, что и у тебя, даже поярче. Это отличительная черта девушек из Простора. Взять даже мою Алисенту. Кхм… Аселия немногое передала Рее, та вся была стопроцентной представительницей Ройсов. Да и отца любила больше, проводила с ним много времени за охотой и делами. А Аселия была всегда добродушна и приветлива. А как обожала мёд! Помнится, на каждом приёме рядом с ней стояла маленькая баночка с каким-нибудь сортом. Она так надеялась, что брак будет удачным… Мы все надеялись. Несчастливая жизнь молодых, видимо, и свела леди Бисбери в могилу раньше срока. Уверен, она была бы рада такой внучке, как ты. Мирия с удовольствием отмечает, что даже после такой развёрнутой реплики дядя не заходится в кашле и даже не сбивается с ровного дыхательного ритма. Разговорами она старается отвлекать его от малоприятных рутинных процедур и в ответ получает много информации о семье или его жизни. Им двоим, кажется, даже нравится проводить время в компании друг друга. Вот уж этого Мирия не ожидала. Ей думалось, что их разговоры будут исключительно формальными, но постепенно контакт налаживается и теплоты становится с каждым днём всё больше и больше. Чего не скажешь о погоде: столицу накрыл редкой силы снегопад. «Зима близко», – то и дело бубнят северяне, живущие при дворе. Визерис замечает её задумчивость и произносит: – Я заметил, что ты тоже временами используешь мёд на мне. – Вы очень наблюдательны, дядя. И правы. У него куда больше полезных свойств, чем принято полагать. – Тогда, возможно, стоит наказать кухаркам испечь знаменитый торт Долины, «Медовичку». – Я бы с удовольствием попробовала, – улыбается Мирия. – Но вам можно только небольшой кусочек. Визерис вздыхает – всего тяжелее ему даётся именно диета. Тон племянницы спокоен, но строг, и ему совершенно не хочется спорить. Нельзя не признать, что Мирия умеет убеждать и стоять на своём, поэтому он шутливо приподнимает руки: – Я могу только повиноваться. И смеётся, пусть и слабо. И хотя такая динамика не может не радовать, Мирия удивленно оборачивается, отвлекаясь от составления сбора. – Вы ведь король. Вы можете съесть хоть десять таких тортов. – Ты знаешь, Мирия… Хочется ещё пожить. Хочется увидеть ещё внуков. Она только улыбается. Конечно, хочется. Беременность Рейниры пока держится в секрете, но ещё недели четыре – и будут знать все. По сравнению с предыдущими эта даётся ей легко. То ли тело наконец свыклось со своей ролью, то ли что-то в этот раз пошло по-другому.

***

Принцесса Рейнис совершенно не торопится побеседовать с бывшей нянькой своих внучек, если уж на то пошло. Однако, когда они обе оказываются с утра на ристалище, заспанные, но настроенные по-боевому, разговора не избежать. – Ты не бросаешь тренировки даже в снегопад, надо же. Упёртая и последовательная. – Приму это за комплимент. Плач с приятным звоном вышел из ножен. Погодка сегодня так себе, но отступать уже некуда. Это самый проверенный способ скинуть сонливость и зарядиться на день. – Это он и был, – криво улыбается Рейнис, доставая стрелу из колчана. – Какова твоя конечная цель? Явно не вылечить Визериса. – Я отправлюсь в Рунный Камень, как только девочки выйдут замуж. После этого я буду им не нужна. – Почему же? Старшая сестра-союзница ещё никому не мешала. – Деймон обещал, что отпустит меня. – Тайну твоего рождения, я слышала, он без твоего согласия тоже обещал не выдавать… Мирия смотрит на принцессу слишком усталыми для начала утра глазами. – Вы чего-то хотите от меня? – Нет, – честно признаётся Рейнис и, подумав, добавляет: – Только должна предупредить, чтобы ты о своих планах никому не говорила. Я слышала, кто-то из лордов Речных Земель уже собирается засылать к Деймону сватов. Мирия фыркает. А как насчёт её согласия? Словно читая её мысли, Рейнис опирается на длинный лук и произносит: – Не обольщайся тем, чем он тебя одарил. Дели все его обещания на два, а то и на десять. Этот человек и глазом не моргнёт, если подвернётся случай организовать выгодный альянс. Мы с Корлисом однажды обманулись, и где наша дочь теперь… – Ваша боль не стихает, – чуть слышно подтверждает Мирия. – Леди Лейна была чудесным человеком. И я благодарна за ваше предупреждение. Я чувствую, что вы говорите это от сердца. – Я твоя должница, Мирия. Все эти годы переписка с тобой давала мне силы жить дальше. Я знала, что мои девочки в безопасности и под надёжным присмотром. Далеко не все няни такие; мне следовало бы начать догадываться о чём-то. Помнится, одна нянька потеряла Лейну и Лейнора на базаре в Халле. У меня тогда прибавилось седых волос. Теперь её чёрная некогда шевелюра вся пронизана сединой. Это смотрится невероятно красиво: будто соль и перец перемешали. Они молчат ещё немного, а потом приступают к тренировке. Каждая занята своими мыслями и вкладывает в каждое движение свой порыв.

***

Лиман Бисбери, мастер над монетой и лорд-казначей, выказывает ей своё расположение, упоминая про их родство. Как-то они сталкиваются в оранжерее, куда Мирия забегает проверить свою грядку с травами. Он приветствует девушку и рассказывает, как они с её бабушкой, Аселией, росли бок о бок несколько лет. Были кузенами, оказывается. Мирия сдержанно улыбается, проявляя минимум энтузиазма. Сейчас её больше волнует, что ромашка взошла хуже, чем обычно. А потом Аселия отправилась ко двору, в свиту королевы, а оттуда – в замок мужа, Ройса. Старик упоминает, что через месяц его внук Алан прибудет с отчётом о делах Медовой Рощи. Обещает познакомить. Мирия уже чувствует в его интонации тот самый намёк на сватовство, поэтому только учтиво благодарит. Мастер над монетой в свёкрах – за такую возможность девушки пошли бы на многое. Она же готова на многое ради того, чтобы её не впутывали ни в какие игры и не пытались связать брачными клятвами. Скорее бы весна! Ястреб томится, хотя сокольничий государя обеспечивает ему лучший уход. Верхом она иногда проезжается по городу, но это совсем не одно и то же, не сравнить чинные проходы по заснеженным улицам со стремительным бегом по холмам Драконьего Камня.

***

– И что мы будем делать без тебя дома? – дует губы Бейла, выкидывая на стол карту. Она ведёт. Ничего удивительного: Бейла иногда азартнее своего отца. – Например, тщательнее займётесь сбором приданого. Мирия, посмотрев на свои карты, понимает, что проигрывает, и принимает этот факт с обыкновенной обречённостью. – Может, и тебе скоро тоже придётся? – лукаво предполагает Рейна. Мирия закатывает глаза. Одержимость младшей близняшки её личной жизнью иногда совершенно невыносима. – Этого в моих планах нет. – Уверена, что скоро предложения посыпятся одно за другим, – упрямо гнёт свою линию Рейна. – Выбирай с умом. Мирия смеётся, не в силах выдерживать этот нравоучительный тон от сопливой девчонки. – Когда мы успели поменяться ролями? – с напускной строгостью спрашивает она. Бейла кроет, и все трое хохочут, когда в гостиную входят Рейнира с мальчишками и Деймон. – Смотрю, у вас тут идиллия, – усмехается принц, швыряя плащ на кресло. «Твоими молитвами», – мысленно фырчит Мирия, но тут же её внимание отвлекает изнурённый Джейс. Из уголка рта стекает струйка крови. Она подскакивает, чтобы рассмотреть поближе, но юноша уворачивается. Рейнира машет ей рукой: оставь. Мирия сверлит её вопрошающим взглядом. Только когда четверо подростков покидают комнату, Рейнира, поджав губы, отвечает: – Тренировался с дядюшкой. Силы не равны. Пока. – Нечего оправдывать. Джейс уже не маленький мальчишка. – Тогда тренируй его лучше! – пылит Рейнира. – Мирия, дай кому-нибудь сбор от кашля, чтобы заварили. Надышалась холодным воздухом. – Сама сделаю, пока свободна. Вот тебе и дружная семья.

***

Когда подтверждается, что Мирия постоянно бывает на Шелковой улице, Эймонд взбешён. Один из молодчиков Кристона Коля проследил за ней и доложил своему командиру, что леди Мирия двигается по хитросплетениям переулков вполне уверенно, не спрашивая ни у кого дорогу. Раз-два в неделю она посещает определённое заведение. Эймонд прикрывает глаза чтобы унять желание швырнуть что-то в стену и спалить при помощи Вхагар злосчастный район. Кровь папаши в ней играет? Наследница лорда Блошиного Конца, чтоб её. Он вспоминает, что застыл прямо посреди тренировочного поля, совершенно по-мужицки сплёвывает скопившуюся мокроту и атакует Коля со всей той яростью, которая переливается через край. За какими удовольствиями она ходит туда? Какого дьявола позорит своё имя, точно Порочный Принц или его пьяница-брат? Они мужчины, к ним грязь не так плотно пристаёт, как может прилепиться к незамужней женщине. Не отдерёшь железными мочалами, не смоешь кипятком. Перед глазами вдруг встаёт её фигура в простыне, которая медленно сползает вниз, открывая высокую грудь и высокие бедра… Моргенштерн наставника прилетает в щит, и Эймонд, ахнув от боли, оступается и падает. Такого с ним не было давно. Если бы не щит, руку пришлось бы собирать по кускам. А так отделается сильным ушибом. – Принц, где вы витаете? – недовольно вопрошает дорниец, подавая ему руку. – Так, мелочи. – Все мелочи остаются за полем. Эймонд только кивает и вкладывает меч в ножны, пока мальчишка-оруженосец собирает щепки щита с мерзлой грязи. На сегодня с него хватит побоищ.

***

Чтобы попасть к Мисарии, ей приходится потрудиться и помелькать лицом то в одном, то в другом заведении. В этот раз она не торопится, как несколько лет назад: просто разговаривает с завсегдатаями в тавернах, угощает самых приятных и вскользь даёт понять, что ищет встречи с Бледной Пиявкой. Мирия не сомневается: та уже прознала, что у Деймона есть ещё одна дочь. Слухи быстро просачиваются сквозь стены Красного замка, и далеко не в последнюю очередь именно сеть Пиявки помогает этому. Очередная вылазка в ночной город, наконец, приносит свои плоды. Вообще-то сегодня Мирия идёт в гущу, чтобы немного проветрить голову после нескольких дней придворного хаоса и забыться. Но вот какой-то мальчишка, проходящий мимо, шепчет ей: «Следуй за мной, госпожа». Мирия подхватывает юбку и послушно отправляется следом. Не возникает никаких опасений, что это может быть ловушка. Ведьма привыкла доверять шестому чувству Мисария красива той экзотичной красотой, что родом с берегов Лиса. Белый незатейливый, но явно дорогой наряд подчёркивает её алебастровую кожу, делая женщину похожей на изящного призрака. Тёмные волосы струятся по спине. Первые несколько минут Мирия стоит в дверях и молча оценивающе рассматривает женщину. Признаёт, что та выглядит великолепно, неправдоподобно хорошо для жителей Блошиного конца. В комнате висит тяжёлый дух благовоний. – Ты не похожа на мать, – нарушает тишину старшая женщина. – Впрочем, и на отца тоже. – Мне уже говорили это. Я думала, ты меня удивишь. Мирия не лукавит: она действительно ожидала от любовницы Деймона чего-то этакого. Может, в сплетнях кухарок сильно преувеличены её мудрость и острота языка? Мисария молчит, но жестом приглашает Мирию сесть с ней за стол. Ведьма располагается, чувствуя себя неуютно, и тотчас же понимает, в чём дело. Комната выглядит нежилой. Слишком чистой, слишком пустой. Быть может, всё-таки ловушка? – Зачем ты искала встречи со мной? Мирия откидывается на спинку стула и, чуть наклонив голову, сверлит женщину взглядом. Именно из-за этого пронзительно-испытующего взора Пиявка обнаруживает для себя хоть и неочевидное, но сходство ведьмы с Деймоном. – Ты и так знаешь. Хотела посмотреть на тебя. – На ту, что разлучила твоих родителей? – как бы сочувствующе, но на самом деле насмешливо уточняет бледная Мисария. Вносят две порции ужина. Сервируют в полнейшей тишине. Когда Мирия заходила сюда, она не заметила охраны у дверей покоев, но теперь чувствует, что два человека с оружием стоят в коридоре. Она хмурится и ругает себя за то, что взяла только кинжал, не желая светить мечом на улице. Мирия делает глубокий вдох и выбирает быть собой, не юля перед королевой шпионов Королевской Гавани. – Если не ты, то другая. Они были не в ладах с самого обручения. – Приятно знать, что ты это понимаешь. – Я думала, ты обо мне более высокого мнения. Мирия озорно улыбается и демонстративно отпивает из кубка, показывая, что не боится. Мисария следует её примеру. – Мы только познакомились. Этого мало, чтобы составить полное мнение. – Но ты наверняка знаешь обо мне достаточно, раз разрешила своим подручным привести к себе. – Всегда интересно поглядеть на настоящую ведьму, которая ещё и открыто заявляет об этом. Особенно в столице, где чтят Семерых. Мирия кивает. Достойный ход. Признаться, она не очень-то часто думает о себе с такой стороны. – Я не представляю для Семерых и их поклонников никакой угрозы. Я не проповедую. – В любом случае, теперь, когда Деймон тебя признал, нет опасности быть объявленной еретичкой. А это как посмотреть. Если она слишком не понравится Зелёным, королева вполне может придумать что-то подобное. Мысль про то, что нужно быть осторожнее, снова бьётся в висках. – Как будто бы он стал вступаться за меня, – цинично хмыкает Мирия, скрещивая руки на груди. – Сила репутации Деймона в том, что никто и не захочет проверять, вступится ли он, – мягко улыбается Мисария. – Так что теперь ты защищена от многого. – Как будто… – Мирия мешкает с ответом, – это вовсе не так. Разве можно здесь, в столице, чувствовать себя защищённо? По крайней мере, я не чувствую себя в безопасности. – Это правильно. Стоит всегда помнить о тех, кто захочет навредить тебе. – Это можешь быть ты, – без обиняков заявляет Мирия, резким движением разрезая запечённое с грибами птичье филе. – Мне нет в этом никакой выгоды. Ты не сделала мне ничего плохого. Да и с ведьмами лучше дружить. Мирия искренне смеётся. Она и правда интересная, эта Мисария. – Я польщена. Мне не предлагали дружбу уже очень давно, причём именно по причине того, что я ведьма. – Значит, мы с тобой похоже больше, чем может показаться на первый взгляд. Сильных женщин обычно всегда недолюбливают. Мирии нравится думать, что кто-то называет её сильной женщиной. Пытается ли Пиявка напустить пыли в глаза или говорит искренне? Как бы сейчас было к месту пошарить в её голове… Однако Мирия одёргивает себя и берёт паузу, чтобы покончить с блюдом и собраться с мыслями. – Я не откажусь иметь такого друга, как ты, – выносит она промежуточный вердикт. – Даже невзирая на память о матери? – Не скрой она моё рождение, мне и не пришлось бы искать чью-либо дружбу. Друзья бы находились сами собой, как у принца Эйгона, например. – Не обманывайся этим. У столь высокородных друзей нет. Только слуги и прихлебатели. – Ты была слугой или прихлебательницей Деймону? – Сначала и той, и другой. А потом мы полюбили друг друга. – А потом? – А потом он понял, что со мной ему желаемого не получить. В глазах Мирии загорается вопрос, на который Мисария незамедлительно отвечает. – Признание и прощение брата. И тогда он оставил меня, женившись на наследнице Веларионов. – Но вы продолжаете переписываться с ним. – Редко. Но да, мы расстались на хорошей ноте. Я никогда не питала иллюзий по поводу него. Шлюхи, которые надеются на счастливый конец с каким-нибудь богачом, в лучшем случае вновь оказываются в борделе. Он писал о тебе, кстати. Перед тем, как вы приехали. Он говорил, что планирует попросить у тебя разрешения, чтобы признать перед Визерисом, а потом объявить семье. – С самого начала просто придерживался плана… – Он не спросил твоего разрешения, не так ли? – Нет. Мисария понимающе кивает, губы её превращаются в тонкую непроницаемую линию. – Слышала, что в день аудиенции ты была ошарашена по-настоящему. Дурная его черта – не посвящать в свои планы. Он высокомерен и редко поступает в чужих интересах. Всегда действует лишь в своих. Или семьи. – Я тоже его семья, но мою просьбу он не учёл. И, что интереснее, не сдержал своё слово. – Значит, есть для него в этом какой-то интерес. – Рунный Камень, возможно… Он не упоминал? – Нет. Только сам факт: пора объявить Мирию своей дочерью. Мирия кивает и снова замолкает, обдумывая полученную информацию. «Пора». Не «хочу» или «следует». Как ведьма она всегда внимательна к словам, и это самое «пора» говорит о том, что какие-то сроки в голове Деймона всё же существовали с самого начала. Смерть Визериса, например? И явно признание дочери – не конечная цель его действий. Слуги уносят пустые тарелки и оставляют какой-то невероятно воздушный десерт из взбитых белков и перетёртых ягод. Мисария наполняет их кубки, складывает руки на коленях и вдруг неуверенно просит: – Можешь показать мне какое-нибудь колдовство? Я в последний раз видела ведьму только у себя на родине. Это было ужасно давно. Мирии не жалко. Она понимает её интерес и отчасти благодарна за то, что Мисария рискнула попросить вслух сразу. Ведьма встаёт и подходит к кадке с лимонным деревцем. Начинает нашёптывать повторяющиеся слова и обходить растение вокруг по часовой стрелке, едва касаясь тонких веточек пальцами. К концу короткого обряда лимон стал выше в два раза и обзавёлся несколькими плодами. Мисария, заворожённая этим представлением, хлопает в ладоши. Лучезарная, по-детски восторженная улыбка скидывает ей несколько лет. – Это великий дар! Буду воистину рада назвать тебя однажды подругой. В ту ночь Мирия возвращается в замок в уравновешенном состоянии. Встреча с бывшей любовницей отца состоялась; а это было её желанием долгие годы. Это не злодейка, а всего лишь женщина со множеством внутренних шрамов. Эти шрамы, давно зарубцевавшиеся, но ноющие временами, Мирия видит как наяву. Ведьма успокаивается, осознавая, что с Мисарии ей спрашивать нечего, даже если и хотелось изначально. Видимо, круговерть недавних событий напрочь перебивает старые детские обиды, которым давно пора уйти в небытие. Потайной ход, который показала Рейнира, надежно скрывает её ночные вылазки. Она была уверена в этом ровно до сегодняшней ночи, потому как по возвращении обнаруживает у входа едва заметную фигуру в капюшоне. В темноте силуэт едва различим, сердце пропускает удар от страха. Однако наблюдатель уже точно заметил её присутствие по шагам и тяжёлому дыхания, так что нет смысла поворачивать назад. Она снимает перчатку и колдует, создавая огненный шар, дающий свет и ощущение защиты. – Зачем вы здесь? Это Эймонд. Она чувствует это нутром, как всегда чувствует его присутствие или взгляд. – У меня тот же самый вопрос. – Я не обязана отчитываться перед вами. Она даёт шару исчезнуть и хочет пройти мимо принца, но тот хватает её за плащ. – Пустите. Не тут-то было. Чувствует уже тиски пальцев на плечах. Его лицо слишком близко к её. – От нашей семьи в Блошином Конце достаточно Эйгона и рассказов о похождениях Деймона. Неужели ты не понимаешь, что творишь? – У меня там свои дела, – упрямо выдыхает она. Ведьма вдруг понимает, что их губы в опасной близости друг от друга. – Мне плевать. Но тебя видели там слуги. Не единожды. Скоро поползут слухи. – Мне уже давно нет дела до слухов. – Не вынуждай меня, – почти рычит он. Девушка смеётся, не переживая о том, что кто-то может услышать. – И что же вы планируете делать? Караулить под дверью? – Приставлю гвардейца. – Думаете, я не смогу исчезнуть и обвести его вокруг пальца? – Сможешь, конечно, – задумчиво кивает он, отстраняясь. – Скажи, куда и зачем ходишь. Может, не о чем беспокоиться. – Дайте-ка подумать… – ведьма делает озабоченное выражение лица. – Хожу в «Мужской дождь», чтобы меня там имели по очереди все мужчины-шлюхи. Её смех снова рассыпается по каменным стенам. Она слышит глухой удар и стон Эймонда. И чувствует боль, пронзившую его левую руку. Тут же подходит, позабыв об издёвке, и берёт его руку в свою. Костяшки содраны в мясо. Она цокает языком, вдыхая запах его крови. У него точно большие проблемы с чувством юмора и контролем гнева. – Пойдёмте, сделаю вам перевязку. Он послушно двигается за ней сырыми опустошёнными коридорами. Он явно сник, никакой ярости или допросов с пристрастием. Ведьма, убедившись, что никого нет поблизости, пускает его в свои покои. Тут пахнет ровно так, как он себе и представлял: травами, воском и мёдом. Мирия жестом показывает принцу на кушетку у изножья, а сама достаёт смотанный бинт и кашицу для компресса. Без малейшей робости садится рядом, полубоком, и требовательно захватывает окровавленную ладонь. Он издаёт ещё один стон, уже менее сдержанный. – Где-то ещё болит? Он заминается, думая, говорить или нет. Мирия хмурится и ждёт ответа. – На тренировке зазевался. – Показывайте. Он смеряет её испытующим взглядом, что-то просчитывая, но в итоге, снимает плащ и кожаный камзол, оставаясь только в тонкой белой рубашке. Левая рука двигается странно, он явно бережёт её. Мирия показывает взглядом, что и рубашку придётся снять. Белая ткань ложится поверх камзола. Мирия видела много мужских торсов, но такого – ни разу. Тонкокостный, словно птица, весь в перевязи мускулов и жил. Худой в талии, будто носил корсет. Обманчиво изящный, как рапира. Левая рука – один большой синяк. – Всего лишь зазевался? – ахает она, с укоризной глядя на него. – Вас сильно приложили, а завтра снова биться, не так ли? Как же бы вы держали щит? – Как обычно. Это всего лишь боль. Она с осуждением качает головой и аккуратно прощупывает плечо, локоть и предплечье. Её пальцы на голой коже вызывают в нём волну желания, и в штанах начинает становиться тесно. Пекло знает, чего хочется больше: чтобы она заметила это или, наоборот, не обратила внимания. – Перелома нет, к счастью. Мы можем пойти длинным путём – компрессы, мазь. Могу излечить магией, к утру ничего не останется. – Я не суеверен. Ответ предельно ясен. Мирия начинает шептать и прикладывать ладони, нагревающиеся от проходящей энергии, то к одному месту, то к другому. Под кожей начинает чесаться, но тёмно-лиловый кровоподтёк рассасывается на глазах. Оба теряют счёт времени, когда она наконец заканчивает с костяшками, на которых не остаётся и следа кровинки. Она отходит к своему столу и даёт ему возможность одеться. Не очень-то принц торопится с этим. Мирия чувствует на своих плечах холодный взгляд. – Ты ведь сказала мне неправду, кузина. Насчёт «Мужского дождя». – Нечего было задавать глупые вопросы, – пожимает она плечами. Опустившись на кушетку, наблюдает за тем, как небрежно он заправляет рубашку. Движения рассерженного мальчишки. – Я никогда бы не покрыла позором дом Таргаринов. Ни будучи преданной слугой, ни представительницей. У меня всего лишь дела там. – И их можно решить только посреди ночи? – Мой собеседник может принимать меня только ночью. Эймонд всё равно недоверчиво хмурится. Поддавшись порыву, Мирия встаёт и большим пальцем пытается разгладить морщинку между бровями. Ей кажется на мгновение, что принц разворачивает лицо так, чтобы уткнуться ей в ладонь. Скорее, просто пытается сбросить. – Не переживайте о моей чести, принц. Ко мне не придраться. Он верит ей, и пожар в душе успокаивается. Эймонд нехотя натягивает камзол. – Спасибо за руку. – Обращайтесь. Он медлит, желая что-то ещё сказать, но только опускает плечи и покидает комнату.