Проклятый

У Фурины не было и шанса пуститься в меланхоличную апатию. Стоило ей утром разомкнуть веки, как служанки, которые теперь не давали ей и шагу ступить во дворце без присмотра, находили веские причины побыть в ее временных покоях подольше: то шторы поправить, то пыль протереть, то постельное белье надо сменить - со стороны казалось неидеально выглаженным, то саму Фурину надо вдруг срочно причесать и переодеть во что-нибудь другое. Если попросить напористых участливых служанок оставить ее в одиночестве, то всегда находился кто-то из палаты Жардинаж, у кого резко возникали проблемы государственной важности, и кому надо было по буквам разъяснить его обязанности. И если Фурине несказанно везло, то к обеду она успевала избавиться от нежелательного внимания. Правда возникала новая проблема - повара Мермония, которые заманивали ее кондитерскими шедеврами на различные чаепития вне дворца. А уже ближе к вечеру ее на правах главы государства совершенно-экстренно-срочно-важно вызывали побыть зрителем очередного нудного судебного заседания. И так до момента, пока она от усталости не сомкнет веки перед сном. Дел было невпроворот, но она - по сути - ничем не занималась. Нет, она занималась тем же, чем и раньше, но не была рядом с Нёвиллетом. А ей очень было нужно видеть его ежедневно. Лекари не хотели пускать Фурину к нему, любая их отговорка склонялась к тому, что даже самое малое улучшение в самочувствии юдекса отступит, стоит Фурине появиться в его поле зрения. Не то, чтобы юдекс хотел, чтобы она приходила и своим присутствием усугубляла его здоровье, но Фурина всем естеством ощущала свою беспомощность. Судья медленно умирал из-за нее, а ее не пускали навестить больного даже на пару минут, чтобы и ему не делать хуже, и ей. Как ее только не пытались развлечь: и танцы, и балы, и постановки любимых пьес - все коту под хвост. Каждая первая ее мысль возвращалась к Нёвиллету и его проклятию. Раньше она с таким расписанием жила веками, но сейчас она не смогла выдержать и недели такого ритма. Слишком все завертелось. Слишком долго она не видела судью. Так продолжалось целых семь дней, каждый из которых был наполнен тревогой по состоянию Нёвиллета. В конце концов Фурина сдалась - сбежала прямо из Эпиклеза посреди оперы, воспользовавшись тайным черным ходом, который - вот так счастливое стечение обстоятельств - не охранялся жандармами. Ей даже пришлось добираться вплавь! Вот настолько я дорожу нашей дружбой, Нёвиллет! Даже не думай умирать! Волосы неприятно липли ко всему телу, путались в пуговицах одежд и комкались на концах, под воздействием вод и солей. Дорогой атласный костюм, который она надела специально для этой оперы, был испорчен изнурительной дорогой до Мермония. Весь ее макияж растекся по лицу. Если бы Фурину увидели в таком состоянии - от журналистов и злых языков не было бы отбоя. Но оно того стоило, потому что, пока стражники верили, что леди Фурина пребывает в Эпиклезе, они почему-то считали, что черные ходы во дворец и покои месье Нёвиллета сторожить не надо. Фурина незаметно проникла в библиотеку юдекса, затем прошла к самому дальнему углу, где в тени стояли книжные шкафы, наполненные самой непримечательной на вид литературой, и из целого ряда детских старинных сказок надавила на единственную книгу в темно-синей обложке. Книга, разумеется, была рычагом, который открывал тайный проход в покои Архонта из покоев верховного юдекса. Никто не знал об этом проходе, кроме них. В экстренные случаи они должны были иметь самый короткий путь друг к другу, и этот был один из многих. Книжный шкаф легко поддался, Фурина протолкнула его вглубь, вошла в покои и закрыла проход, который с ее стороны являлся гардеробом. В комнате застоялся тухлый запах проклятия. Фурина медленно вдыхала через нос, пытаясь отличить во всем этом смраде нотки разложения, но, к счастью, состояние Нёвиллета не было настолько критическим. Фурина хотела открыть балкон, чтобы проветрить помещение, но потом вспомнила, что из-за сильного обезвоживания у судьи периодически подымалась температура. Она не хотела, чтобы юдекс подхватил еще какую-нибудь заразу, поэтому старалась привыкнуть к запаху. Она прошла вглубь комнаты, обозначая свое присутствие легким постукиванием каблуков по ковру. - Фурина. - открыл глаза юдекс. - Я пришла проведать тебя. Нёвиллет смотрел туманно, вероятно, только что пробудился от долгого глубокого сна. Фурина дала ему время прийти в чувства, прежде чем она неспешно приблизилась к стулу у изголовья кровати. Нёвиллет все так же был облеплен капельницами, судя по тому, что во всех бутылях жидкости было много, капельницу ему меняли недавно, значит, им никто в ближайшие пары десятков минут не помешает. - Я рад. - хрипло проговорил он. - Боялся, что лекари вас не пропустят. Воцарилось невесомое молчание, прерываемое тяжелыми вдохами юдекса. Фурина смотрела на него и поверить не могла, что его так сильно могло подкосить какое-то глупое проклятие. Нёвиллет тоже внимательно ее осматривал, цеплялся взглядом за каждую черточку ее лица, и Фурине вдруг показалось, будто она физически ощущала, как он касается ее эти взглядом. - Вы под дождь попали? - Да, - махнула рукой она. - Хотела побыть наедине с собой, ну, сам понимаешь - приятные звуки дождя, драматичный вид на погруженный под ливень Кур-де-Фонтейн... Фурина не стала хвалиться своим грандиозным побегом из Эпиклеза, незачем было тревожить судью по пустякам. Такому ярому приверженцу правил приличия и этикета нельзя знать, что Фурина пренебрегла обязанностями и постыдно сбежала - подобно буйному подростку или преступнику - прямо из-под носа у тысячи зрителей. Но его красноречивый взгляд оставил неизгладимый след на совести. - Как ты? - прошептала она, присаживаясь. Он коротко улыбнулся. Едва он приподнял уголки губ, трещины на его лице, которые успели немного зажить, снова разошлись. - Мне лучше. - ответил он. - Лжешь. - Лгу. Фурина вздохнула, опустила голову, думая, что тот должен был услышать, как она прошла в покои через тайный ход, но он не услышал. Даже его драконьи инстинкты ослабли. - Я хотела устроить тебе допрос. Снова. - призналась она. - Не думаю, что нам стоит обсуждать эту тему. - Почему все обязательно должно быть так сложно? - взмолилась Фурина. - Нёвиллет, я же хочу помочь. Разве тайна твоего проклятия настолько постыдна, что ты не можешь мне рассказать? Юдекс на ее слова попытался улыбнуться чуть шире, но это действие привело к тому, что трещины на его щеках стали глубже и вызывали уже физический дискомфорт. - Я не стану избавляться от проклятия. - попытался ровно сказать судья. Он пусто посмотрел куда-то за спину Фурины, брови его нахмурились, по нему было видно, что он сомневался. - Потому что от этого зависит не только моя жизнь. Фурина почувствовала, как табун мурашек пробежался от загривка до копчика. Мыслительный процесс оказался быстрее всех возможных эмоциональных барьеров, поэтому она, не скрывая в резко севшем голосе нотки фатального отчаяния, прошептала: - Я должна умереть. Потому что проклятие связано со мной... Я не Гидро Архонт, но у меня тело Гидро Архонта, рассуждала она, вероятно, проклятие Нёвиллета пробудилось из-за меня... Выходит, достаточно даже половины Гидро Бога, чтобы спровоцировать болезнь Гидро дракона. Учитывая, что предыдущие Гидро Боги и драконы враждовали, неудивительно, что проклятия драконов напрямую связаны с Архонтами. Нёвиллет смерил ее долгим проницательным взглядом. Он не подтверждал ее догадку, но и не опровергал. - Одно из двух условий. Самое простое. Ремус умер задолго до того, как переродился Нёвиллет, следовательно, Сцилла пережил предыдущего Гидро Архонта. А, если верить некоторым источникам, именно предыдущий Гидро дракон и убил Ремуса... - А какое сложное? - шумно сглотнула Фурина. - Оно невозможно. - сипло прошептал юдекс. - Именно поэтому остается первое. Которое тоже невозможно. Фурина откинулась на спинку стула, глубоко и протяжно вздыхая. Будь она обычным человеком, которого можно было бы зарезать или застрелить, она бы сама дала юдексу нож или пистолет, но теперь у Нёвиллета даже при всем желании не выйдет ее убить, учитывая ее собственное проклятие бессмертия. - Должна быть лазейка. - сказала Фурина. - Какое второе условие? - Все в порядке. - прохрипел юдекс. - Я бы не позволил тебе умереть. Фурина покачала головой, она заметила, как лицо Нёвиллета побелело, как на его лбу выступила испарина. Ей нужно было уходить, потому что юдексу становилось хуже. - Ты говоришь так, словно я на твоем месте не поступила бы так же. - сказала Фурина, встав со стула. - Я не могу смотреть на то, как ты заживо сохнешь здесь. Я попытаюсь что-нибудь придумать, просто дождись. Нёвиллет на ее слова громко закашлял. Он согнулся пополам, пытаясь успокоить легкие, со свистом вздыхал и задерживал дыхание, лишь бы не создавать шум, на который сбежались бы врачи. - Принести воды? Лекарей позвать? - тут же засуетилась Фурина. - Гнилые пузырины! Я же на пару минут зашла... Фурина уперлась одним коленом в кровать, чтобы не упасть на Нёвиллета, пока помогала ему сесть прямо, чтобы тот успокоил дыхание. Юдекс то краснел, то синел, из его рта хрипами вырывались короткие вздохи, Фурина, потеряв все нормы приличия, схватила его за подбородок, чтобы рассмотреть ротовую полость изнутри. Как он еще жив?! Рот судьи был настолько сухим, что глубокие трещины испещрили все его нёбо и язык. Трещины пробирались так глубоко, что Фурина с ужасом поняла, что все дыхательные и пищеварительные органы судьи, возможно, скоро могут отказать. Но юдекс все еще был Гидро драконом. Он мог обойтись без еды, с воздухом все было сложнее, он, конечно, мог задерживать дыхание надолго - легкие под водой ему были не нужны - но процесс иссушения усугублял ситуацию. Фурина опустила руку на его грудь, прикрытую тонкой рубашкой с глубоким вырезом, просунула пальцы под ткань, считая сердечный ритм. В руку ей слабо отбивало драконье сердце, которое норовило вот-вот остановиться. Едва ли Нёвиллета можно было бы убить ударом в сердце. Даже, если вырвать у него этот орган из груди, он непременно отрастит новый, пока рядом есть источник его природной силы. Вот только сейчас его связь с Гидро была прервана, а вся его жизнь держалась на десятках капельниц, которых в скором времени будет недостаточно. Его даже в ближайшую реку невозможно транспортировать - умрет по дороге. - Нёвиллет, я найду способ тебя спасти. - прошептала она, слабо обняв его за плечи в порыве чувств. Юдекс крупно вздрогнул, казалось, его совсем наклонило в бок, но, когда Фурина отстранилась, чтобы поскорее покинуть покои, он схватился за ее предплечье: - Оста... останься. Он задыхался, но отчаянно пытался зацепиться сознанием за реальность. Фурина, совсем забывшись в отчаянии, снова обвила его руками, прислонившись грудью к его плечу, успокаивающе поглаживая юдекса по спине и по груди. Нёвиллет впился клыками в губы, потому что действия Фурины вызвали в нем очевидную волну нестерпимой боли, но он так сильно не хотел, чтобы она убирала руки, что сжал ее ладонь на его груди двумя своими, снова вырвав этим действием несколько капельниц из его тела. - Все хорошо. - дрожащим от ужаса голосом лепетала Фурина ему в ухо. - Дыши со мной. Я никуда не уйду. Фурина видела его выражение лица и понимала, что ничего не сведает в медицине, но, вполне вероятно, природа проклятия Нёвиллета носила эмоциональный характер. Это было очевидно, но она, ломая всю неделю голову о том, как спасти его жизнь, ни разу не подумала об его чувствах. Если проклятье прогрессировало, когда Фурина находилась рядом, следовательно, Фурина для Нёвиллета была либо источником каких-то эмоций, либо, наоборот, тем, кто высасывает слишком много эмоций. У нее было предположение, которое следовало проверить, она уперлась вторым коленом в постель, почти нависая над юдексом, и дышала так, как следует это делать людям, находящихся в кризисном эмоциональном состоянии. Четыре секунды на вдох - задержка дыхания на четыре секунды - выдох, который тоже длится четыре секунды - задержка дыхания на столько же. И по новой. Нёвиллет повторял за ней. Сначала у него не выходило, его глаза панически расширялись, но Фурина продолжала выводить круги ладонью по его спине, поддерживая, говоря, что она его не бросит в таком состоянии. Потом, спустя десяток безуспешных попыток, у юдекса, наконец, получилось выровнять дыхание. Фурина уложила его на подушки. Юдекс не сводил с нее затуманенного взгляда и отпускать ее ладонь не намеривался. Ей пришлось сесть на кровать рядом с судьей, чтобы не изворачиваться на стуле. Она протяжно вздохнула, чувствуя облегчение от того, что в этот раз им удалось обойтись без потери сознания от нехватки воздуха. Но глаза у юдекса все равно слипались от усталости. Фурина одним своим присутствием изматывала его настолько, что ему приходилось засыпать почти сразу после пробуждения. Фурине действительно нужно было уже уходить. Ее должны были хватиться еще до того, как она добралась до дворца. Вопрос времени, когда в ее бывшие покои ворвется бригада врачей и жандармов. - Засыпай. - прошептала она ему, запуская пальцы свободной руки в спутанные белые прядки. - Приходи... - прохрипел Нёвиллет спутанным сонным голосом. - чаще. И тут же провалился в сон. Фурина чуть улыбнулась, чувствуя, как болезненно в груди сжимается сердце, как рвется что-то внутри, как напрочь разбивается мироощущение. Ей нельзя его терять. Фурина положила ладонь на холодную сухую щеку юдекса, мягко оглаживая высокую скулу большим пальцем. Нежная кожа подушечек терлась о твердые, грубые и шероховатые на ощупь трещины на его лице. Взгляд невольно опустился на бледные, пересохшие, потрескавшиеся губы. Фурина машинально облизнулась, ненароком представив, как ощущалась бы текстура его кожи на губах и языке. И о чем ты только думаешь? Недовольно пробубнило проснувшееся чувство стыда. Не о том, о чем надо. Ответила сама себе Фурина.

***

Анализы ученых и врачей были неутешительными. Юдексу давали от силы два месяца, но все прекрасно понимали, что дольше нескольких недель он не протянет. Протянул бы, если бы не Фурина, которая поселилась в библиотеке судьи, расположенной буквально за дверью своих покоев, в которых находился юдекс. Никто не смел перечить Архонту, а месье Нёвиллет запретил рассказывать о прогнозах по поводу его болезни Фурине. Но Фурина и без его наказа узнавала все в числе первых. Все думали, что физическое нахождение леди Фурины в соседнем помещении усугубляет состояние юдекса, но никто не знал, что каждую полночь, когда стража сменяет друг друга на постах, как и врачи, караулящие в коридоре у двери в покои Архонта, этот самый Архонт пробирается в комнату судьи через тайный ход и проводит там столько времени, сколько может. Нёвиллет спал целыми сутками, чтобы накопить хоть немного сил к приходу Фурины. Он не слышал ничего, что происходило у него над ухом в течении дня, но всегда слышал стук каблуков Фурины по его библиотеке, всегда отличал ее нервные шаги от спокойных, знал, когда она беспокойно металась туда-сюда, рассуждая, а когда лениво бродила между полок, пытаясь найти хоть что-то, что помогло бы ей его спасти. А Фурина была готова волосы рвать на себе от отчаяния. Она заставила своих приближенных проверить все библиотеки и книжные магазины Фонтейна, чтобы найти в книгах хоть что-то, что могло бы быть похожим на проклятие Нёвиллета. Итогом стало потраченное впустую время. Она откладывала на потом только одно место, где могла бы храниться нужная ей информация, но надеялась найти ответы где угодно, но не там. Все же Фурина была вынуждена спуститься в давно затопленные сооружения, в которых еще оставались древние рукописи времен Эгерии. Фурина не хотела переносить эти архивы во дворец, боялась, что написанное может натолкнуть читателей на мысли о пророчестве и его первопричине. Им с Фокалорс было на руку, что эти записи никто не видел, уничтожать их не хотела сама Архонт, поэтому она поставила вокруг библиотеки барьер, чтобы вода не проникла в помещение и не испортила древние записи. Фурине не нравилось это место. Оно напоминало ей о том, что ее участь неизбежна, что одно ее неверное действие может привести к катастрофе, что на ее плечах висит огромная ответственность. Она провела под водой трое суток. Не спала и не ела - все равно ей не суждено умереть до судного дня. А вот Нёвиллету угрожает смертельная опасность. Зал заброшенной библиотеки пропах застоявшимся древесными, чуть гнилыми нотками сырых от времени, влаги и отсутствия циркуляции воздуха книг. Фурина терпеть не могла этот запах, хотя в ее покоях сейчас стоял смрад в разы хуже, чем этот. Она бы предпочла сто лет провести в комнате с вонючим юдексом, чем сутки в этом помещении. Каждая вторая книга хранила в себе воспоминания об Эгерии, как о величайшем правителе, чья смерть стала настоящим концом золотой эпохи Фонтейна. Что Эгерия - лучшее божество Тейвата, которому должны были поклоняться все народы Гидро региона. Другая же половина книг поносила Ремуса и Сциллу. Фурина читала все эти сплетни с истекшим сроком годности и поверить не могла, что тратит свое время на всю эту чепуху. Все же, пролистав большую половину дневников поклонников Эгерии, она поняла - нужно искать компрометирующую информацию о Гидро Драконах. Какой-то злой язык обязан был написать или упомянуть проклятие, потому что оно относилось и к Сцилле, и к Ремусу. Сообразив, что поздние летописи эпохи Эгерии и ранние исследования эпохи Фокалорс навряд ли хранят в себе какую-то стоящую информацию, Фурина поднялась по лестнице к разрушенному от времени архиву, где почти все книги были непригодны для чтения из-за их возраста. Она нашла несколько десятков уцелевших собраний сочинений и мемуаров, большая часть из них все равно рассказывала о подвигах Эгерии. В каких-то записях говорилось о заточении Эгерии, а где были записи об этом периоде, были и упоминания Ремуса, но ничего большего. Фурина наткнулась на единственную статью какого-то древнего историка, в котором говорилось о том, что за сто лет до падения Ремурии, Гидро Дракон исчез на несколько лет, из-за чего все думали, что царь Ремус убил его, но позже Сцилла вернулся в Гидро регион. Фурина облегченно выдохнула, вчитываясь в слова историка: «Мною был исследован остров Петрикор, где до сих пор ходят противоречивые слухи о вражде между Архонтом Ремусом и Драконом Сциллой. Признаться, мне доводилось лично слушать рассказы о почившем Гидро Архонте из уст самой Эгерии, поэтому я склонен верить этим слухам. Существует вероятность, что между Ремусом и Сциллой никогда не было никакой вражды. Песни, гуляющие по питейным заведениям и среди местных детей, тому подтверждение. Среди исследованных мною подводных остатков от некогда великой ремурийской цивилизации, мне удалось обнаружить довольно необычный камень. Нашел я его в давно заброшенной царской сокровищнице, смею предположить, в этом месте Царь Богов Ремус хранил особенно важные для себя вещи. После тщательного исследования этого камня, я понял, что это была затвердевшая от какого-то воздействия чешуя Гидро вишапа. Я бы поставил эту прекрасную огромную увесистую чешуйку куда-нибудь на видное место у себя дома, как необычный трофей, забыв о нем до конца жизни, но мне не дает покоя мое предположение. А рассуждаю я так: ни один вид вишапов в Тейвате не имеет такой чешуи на своем теле. Помяните мое слово. Ни один. Смею предположить, что это чешуя самого Сциллы. Анализ прилипших к покрову камней и минералов подтверждает мою догадку, так как возраст этой чешуи примерно полторы тысячи лет. Возникает очевидный вопрос - если одна чешуя смогла сохраниться, находясь под морской поверхностью целых пятнадцать веков, то почему нигде нет сохранившихся останков обладателя этой чешуи? Мой ответ может показаться абсурдным и безумным, но, если послушать эти самые сказки от пьяниц и детей Петрикора, то все складывается в одну целую картинку. Давным-давно, когда наши предки еще не родились, на просторах Ремурии встретились двое. Один грезил о спасении своих людей, второй, услышав мечты первого, очень сильно проникся желанием ему помочь. Все мы знаем, на кого я намекаю, но разве эта зародившаяся дружба между Ремусом и Сциллой не обернулась предательством и катастрофой? У меня есть все основания полагать, что до падения Ремурии, Гидро Дракон и Гидро Архонт находились в близких отношениях. Несмотря на уцелевшие записи тех лет и мнения моих коллег историков, я смело заявляю, что отношения между ними были весьма и весьма теплыми. Но, что испортило эти отношения? Вполне вероятно, слепое пятно в истории Ремурии, длившееся целых сорок лет, тому объяснение. Потому что именно тогда из хронологии Ремурии исчез Сцилла. А потом Гидро Дракон собрал армию вишапов и напал на Ремуса. Признаться, о последнем слухи в Петрикоре рознятся. Кто-то говорит, что Ремус сильно ранил Сциллу каким-то магическим артефактом, из-за чего тот чуть не обратился в камень. Кто-то утверждает, что Ремус проклял своего врага Сциллу, заставив того затвердеть заживо. Приверженцы этих теорий в чем-то правы. Чешуя Гидро Дракона, которую я нашел, действительно напоминает камень. И мотив нападения Гидро Дракона на Ремурию сразу становится ясен... Но, что эта чешуя делала среди других уцелевших царских сокровищ? Зачем нужно было хранить ее в таком месте? Ответом может послужить мнение третьих. Они утверждают, что Сцилла был проклят какой-то силой извне, и что Ремус нашел способ излечить его болезнь. И способ исцеления... я о таком писать не буду, стыд не позволит мне излагать такое на бумаге, но на основании всего исследованного мною, можно сделать вывод, что Гидро Дракон был когда-то болен, и болезнь подкосила его на целых сорок лет. Так же мы можем утверждать, что с этой болезнью и с ее исцелением был как-то связан Ремус. Возможно, оба варианта сразу. Привела ли болезнь Сциллы к падению Ремурии, утверждать не буду, но на мой скромный взгляд, в падении царства Ремуса виновата третья сторона, о которой мы не знаем. Я ни за что в своей жизни не поверю, что эти двое действительно могли враждовать...» Дальше следовали целые главы, в которых автор текста хвалил себя и свои исследования, поэтому Фурина захлопнула книгу и отложила ее в сторону. Одно радовало - от проклятия можно избавиться каким-то безопасным способом, о котором историк не стал упоминать. - Безумие какое-то, - бурчала в пустоту Фурина. - Столько слов, а ничего не понятно. И как помочь юдексу? Фурина взглянула на книгу, название которой было уничтожено плесенью и гнилью. Она попыталась вчитаться в инициалы автора, но из имени, состоящего из трех слов, она смогла прочитать только одно слово: - Цез-арь. Цезарь... Она откуда-то знала это имя, но не помнила, откуда. Возможно, оно упоминалось в записях, которые она прочитала в этой библиотеке. Ее труды принесли свои плоды. Ремус действительно мог быть причиной окаменения Сциллы, как Фурина стала причиной иссушения Нёвиллета. История повторилась, но Ремус смог исцелить Гидро Дракона, прежде чем их страну погубило их пророчество. У Фурины было ужасное предчувствие насчет своего будущего, но она отмела эти мысли в сторону. В любом случае, вариант, в котором никому из них не придется умирать, возможен и реален, следовательно, ей теперь предстоит вытрясти из Нёвиллета подробности. Фурина стряхнула с себя вековую пыль, которую она собрала в этой забытой Богами библиотеке, и быстрыми шагами направилась к выходу. Она провела несколько дней вдали от юдекса. Ей нужно было вернуться домой.

***

Мермоний затих под покровом ночи. Все ее помощницы спали, вся прислуга уже дремала в своих комнатах, повара спали, дворецкий тоже готовился ко сну. Даже сторожевые псы давно смотрели сны. Как и стражники у ее покоев. Фурина нечитаемым взглядом всматривалась в уснувших на своих постах жандармов, думая, что пора бы самой встать у дверей своей комнаты и охранять сон Нёвиллета от нее самой. Она зашла в комнату через дверь - жандармы даже бровью не повели. Запах в покоях стоял тошнотворный. Но она не отказывалась от своих слов - лучше век просидеть здесь, чем в той библиотеке. Фурина долго стояла на месте, привыкая к вони. Ничего. Потерпит. Ради Нёвиллета она пойдет на все. Глаза слезились, в носу неприятно кололо желание чихнуть, но она держалась. Фурина медленно подошла к кровати судьи. Тот лежал пластом на кровати и смотрел вверх пустым взглядом. Сердце Фурины пропустило удар, она была готова поклясться, что юдекс не моргал. Слезы все же потекли из глаз, она тихо всхлипнула, смотря на него. Мертвенно бледный, исхудавший, покрытый россыпью глубоких трещин. Некогда прекрасные гладкие щеки превратились в засохшую потрескавшуюся кору, взгляд светлых глаз совсем затух, а грудь его больше не вздымалась. Фурина опустилась на колени, чувствуя, как болезненно внутри расширяется ноющее чувство пустоты. Она снова всхлипнула, но громко - не смогла сдержать рвущийся наружу вой. - Фу...рина. - просипел низкий голос на выдохе. Фурина крупно вздрогнула, услышав его голос. Она подскочила к кровати, схватилась за его руку и всматривалась в его лицо, пытаясь найти в нем хоть какой-то проблеск жизни. Тот перевел туманный потускневший взгляд на нее. На секунду его глаза расширились. - Ты... уехала? - ровно прошептал он, Фурина поняла, что это был вопрос. Он просил ее навещать его почаще, но Фурина все равно отлучилась на несколько дней. - Меня не было три дня. - ответила она, продолжая плакать. Она уткнулась лбом в его плечо, внюхиваясь в эту отвратительную вонь, радуясь, что судья еще жив. - Дня? - поднял голос он. - Прошли годы... Фурина снова громко всхлипнула. Она уперлась локтями в постель, нависая над Нёвиллетом. Тот действительно не дышал. Он просто смотрел в ее сторону спокойным мягким взглядом. В глубине его взгляда плескалась слабая тревога, но, казалось, он сразу утопил ее какими-то своими мыслями. - Я искала ответы в одной из затопленных библиотек. - ответила Фурина. - Меня правда не было три дня, прости меня, Нёвиллет, я больше тебя не оставлю, пожалуйста, скажи второй способ снятия проклятия. Я все сделаю, только скажи... Нёвиллет попытался приподнять уголки губ, но затвердевшие истощенные проклятием лицевые мышцы отказывались подчиняться. - Не оставляй. - прохрипел он. - Ни за что, Нёвиллет. - проговорила Фурина, роняя горькие слезы на его лицо. Капли тут же впитывались в засохшую кожу, проникая в нее через трещины. - Пожалуйста, ответь мне, я не могу тебя потерять. Нёвиллет попытался сделать вдох, но звук, который он издал, заставил Фурину побелеть на несколько тонов. Как будто в резиновый шар, в котором было множество отверстий, пустили воздух. Нёвиллет не мог вдохнуть, потому что его тело высохло так сильно, что трещины прошли сквозь все покровы кожи и задели легкие. Фурина чувствовала, как ее собственная жизнь утекала сквозь нее с этим звуком. - Не посмел бы... - прошептал юдекс. - осквернить тебя... Он не договорил. Вместо слов Фурина услышала шипение, которое издало его тело, выпуская весь воздух. Глаза Нёвиллета закатились, а рот так и остался приоткрытым, словно он собирался договорить. Но Фурина быстро поняла, что он больше ничего не скажет. Она много раз сталкивалась со смертью. Но из всех пережитых ею моментов, когда люди испускали дух, этот показался ей ненастоящим. - Нет. - прошептала она, обхватывая лицо Нёвиллета руками. - Нет. Нет. Нет. Но юдекс не отвечал. Его сердце, казалось, остановилось еще раньше дыхания, тело его давно было холодным, а существовал он на какой-то силе, которая помогала ему держаться на плаву до сих пор. Ее не было три дня. За трое суток Нёвиллет высох так сильно, что она его не узнавала. Никакие капельницы и лекарства ему не помогли. Он мучился в постели почти месяц и умер на руках Фурины. - Пожалуйста! - завопила она. - Пожалуйста... - чуть тише, - открой глаза. Посмотри на меня, скажи хоть что-то... Нёвиллет больше не издал ни звука. Ждал меня, чтобы умереть? Думала она. Или умер, потому что я пришла? Нёвиллет думал, что уехала от него. Последние дни своей жизни он провел в одиночестве, думая, что она его бросила. Фурина тихо плакала, все еще держа его лицо в своих ладонях. Со стороны коридора послышались приглушенные голоса - дежурный лекарь, который должен был сменить судье капельницы, наткнулся на спящих на своем посту жандармов. Фурина судорожно выдохнула, стирая с лица слезы. Она кинула последний взгляд на юдекса. Наверное, его будут хоронить в закрытом гробу. Да, она сама займется похоронами. Она позаботится о том, чтобы верховного юдекса запомнили таким, каким он был до проклятия. Последний раз, когда я вижу тебя. Фурина наклонилась к его лицу, оставив короткий поцелуй на холодном испещренном сухом лбу. - Прощай, Нёвиллет. Люблю тебя. Фурина быстрым шагом направилась в гардероб, где надавила на рычаг в виде крючка для одежды. Спустя секунду послышался едва заметный щелчок механизма. Когда она вошла в библиотеку Нёвиллета, она первым делом хотела выйти в коридор, чтобы «найти» тело судьи вместе с лекарем, но ноги подкосились, и она рухнула на пол. Глотку разрывало от рыданий, но ей нужно было собраться и выйти к людям. Она должна была снова стать сильным непоколебимым Архонтом. У нее был долг. У нее была своя задача. Она была обязана превосходно играть в превосходство. - Святые пузырины! - послышалось из другой комнаты. - Всех лекарей сюда! Быстро! Фурина прикрыла рот рукой, чтобы не закричать на месте, что врачи тут уже не помогут, но дежурный лекарь тут же добавил: - Быстро всех сюда! Юдекс дышит! У него слабый пульс!