Hetaera

~~~~~

      На столе в красивых тарелках, которые Чонин обычно не доставал из шкафа, если только это не какое-то важное событие, была разложена разнообразная еда. Весь день омега с любовью и нежностью готовил этот ужин для своего дедушки, который вот-вот должен был вернуться из реабилитационного центра.       С момента операции прошло чуть больше двух месяцев, и вот наконец-то Чонвон возвращается домой. На дворе начало сентября, и в саду распустились его любимые осенние цветы. На дереве хурмы уже налились сочные плоды, хотя до полного созревания им ещё далеко. Но уже сейчас это всё создаёт ту великолепную осеннюю атмосферу, которую Чонин всегда любил в своём доме.       В гостиной довольно тепло, а воздух наполнил приятный домашний аромат. Чонин безумно скучал по этому неповторимому чувству, когда понимаешь, что ты находишься в месте, где тебя всегда ждут. Конечно, особняк Хёнджина был большим и удобным, но ничто не могло сравниться с домом, в котором ты вырос. Здесь Йенни всегда чувствовал себя более расслабленно, а стены словно согревали его.       Расставив все столовые приборы и убедившись, что у каждого есть своя тарелочка с рисом, омега с облегчением выдохнул и опустился на диван. Взяв телефон, он проверил последнее сообщение от Хвана и, понимая, что ждать осталось недолго, откинул голову назад и закрыл глаза.       Хёнджин сам предложил встретить дедушку из больницы, пока Чонин побудет дома и приготовит ужин для всех. Откровенно говоря, ему было немного страшно оставлять их наедине, не имея возможности даже краем уха уловить их разговор. Зная господина Чонвона, Йенни не сомневался, что тот осыплет Хвана множеством вопросов разного рода. Однако альфа, как и всегда, сумел найти нужные слова и, успокоив, пообещал, что всё будет хорошо. Тем более что их первая встреча, которая состоялась почти сразу же после отпуска на Чеджу, закончилась очень даже неплохо.       — Йенни, — после скрипа двери из коридора послышался родной голос, и Чонин, мгновенно открыв глаза, вскочил с дивана.       — Дедуля, — выбегая из гостиной, он тотчас же устремляется к Чонвону и, обнимая его за шею, прижимается к нему с такой силой, что тот слегка ойкает от неожиданности. — Как же я соскучился по тебе!       — Не задуши меня, дорогой, — посмеиваясь, дедушка отвечает на объятия Чонина и, легонько похлопывая его по спине, целует в висок. — Я тоже скучал по тебе. Наконец-то эта реабилитация закончилась. Если бы я остался там хотя бы ещё на один день, то точно бы умер от скуки.       — Тебе не понравился выбранный нами санаторий? — спрашивает Чонин, слегка отстраняясь и хмуря брови. — В отзывах было сказано, что это самое лучшее место: с великолепным оснащением и квалифицированным медицинским персоналом.       — Не беспокойся, там было довольно комфортно, — альфа аккуратно убрал чёлку с глаз внука и улыбнулся ему. — Я бы даже сказал, что чересчур комфортно. Твой приятель изрядно постарался, чтобы подмазаться ко мне.       Хёнджин действительно не только приложил руку к тому, чтобы дедушка Чонина чувствовал себя на реабилитации как дома, но и сделал всё возможное, чтобы обеспечить ему профессиональный уход и комфорт. Как только настало время, он незамедлительно помог омеге выбрать наилучший из санаториев, и после продолжительных уговоров господина Ян Чонвона Хван даже оплатил проживание в нём на полтора месяца.       Чонин был благодарен ему. Он и представить себе не мог, что в его жизни может появиться такой человек — любящий, заботливый и добрый. Для него никогда прежде не делали ничего подобного. Цветы, подарки — да, всё это было. Но чтобы вот так позаботиться о близком и в ответ не попросить ничего — это было впервые.       — Ну что ты, дедушка, — щёки Чонина вспыхнули румянцем, и он смущённо потупил взгляд, — Хённи сделал это от всего сердца, без всякого умысла. Где он, кстати? — быстренько переводит тему омега.       — Разговаривает со своим водителем, — снимая с себя куртку, Чонвон вешает её в шкаф. — Интересный юноша. Мы с ним всю дорогу беседовали.       — Я рад, что тебе понравился Хёнджин.       — Я говорю о Чанбине, — обернувшись и улыбнувшись внуку, альфа поправляет свои седеющие волосы. — Разбирается в музыке. Да и вообще такой приятный, спортивный человек.       — А? — несколько растерянно проговаривает Чонин, глядя на своего дедушку с двумя огромными вопросами в глазах. — Понятно. Да, возможно, он и неплох… Но, откровенно говоря, мы с ним практически не общаемся.       В этот момент Чонин ожидал всего: осуждения или, напротив, одобрения в адрес альфы. Однако он никак не предполагал, что дедушка будет восхвалять Чанбина. Нет, он ни в коем случае не считал его плохим человеком. Более того, после его извинений лёд между ними немного растаял, и они стали ближе друг к другу. Но Йенни отчаянно хотелось услышать подобные слова в адрес Хёнджина.       — Вижу по глазам, что тебе не терпится узнать моё мнение о твоём Хван Хёнджине, — с лукавой усмешкой Чонвон обнимает Йенни за плечи и мягко подталкивает его к комнате. — Давай сначала поужинаем, а потом всё подробно обсудим, хорошо?       — Хорошо, — соглашается Чонин, слегка покачав головой, стараясь скрыть своё волнение и ласково добавляет. — Я приготовил твои любимые дамплинги.

~~~~~

      Холодный ветер хлещет по щекам омеги, словно бичом, и горькие слёзы стекают по ним тонкими струйками. Сердце его разрывается от боли, когда взгляд останавливается на имени сестры, высеченном на гранитном могильном камне. «Несправедливо!» — проносится в его голове. «Почему ты лежишь здесь, а этот мерзавец наслаждается жизнью?» — кулаки его сжимаются, ноги подкашиваются, и омега опускается на колени перед могилой.       — Дорогой, — позади раздаются шаги, и тёплые, родные руки обнимают его за плечи. — Я так и знал, что ты здесь.       — Сегодня дата её… — ком в горле мешает ему произнести эти слова, но он преодолевает его и продолжает. — Сегодня годовщина их смерти. Я должен был прийти сюда.       — Мы непременно отомстим за них, — произносит альфа, нежно целуя омегу в висок и прижимаясь носом к его макушке. — Всё идёт по твоему плану.       — Ты будешь гореть в адском пламени, Хван Хёнджин! — с нескрываемой злобой и презрением произносит омега, поднимая взгляд к сереющему небу. — Я тебе это обещаю!

~~~~~

      Хёнджин присоединяется к ним почти сразу, едва Чонвон успевает вымыть руки и вернуться в гостиную. Обменявшись улыбками и дежурными фразами, они рассаживаются за накрытым столом и наконец приступают к ужину.       Всего за три часа Чонину удалось приготовить большое количество разнообразной еды. В основном это были блюда корейской кухни, которые так любил его дедушка. Омеге очень хотелось порадовать своего старика и показать, как сильно они ждали его возвращения. Поэтому он старался сделать всё как можно вкуснее, вкладывая в каждый кусочек любовь и частичку себя.       — Почему ты не пригласил Чанбина к столу? — внезапно спрашивает Чонвон Хвана, принимая наполненную тарелку из рук Йенни. — Он, должно быть, проголодался. Пусть заходит.       Присаживаясь рядом с Хёнджином, Чонин обращает на него своё внимание. Альфа выглядит совершенно невозмутимо, словно и не ощущает всего напряжения, связанного с более тесным знакомством с его дедушкой. «Возможно, Хённи и волнуется, но явно не показывает этого мне», — подумав, омега улыбается ему, когда их взгляды встречаются. Положив свою ладонь поверх руки Хёнджина, он ободряюще сжимает её.       — Я отпустил его, — отвечает Хван, переворачивая руку ладонью вверх и нежно переплетая их пальцы под столом. — Сегодня у него важное семейное событие, и Чанбин должен быть рядом с родными. Поэтому, — он кивает в сторону омеги, — нам придётся вернуться домой на такси. Надеюсь, ты не возражаешь?       Ответ застревает у Чонина в горле, и он, словно в трансе, начинает поворачивать голову то к Хёнджину, то к своему дедушке. Страх пробегает по позвоночнику, вызывая мелкую дрожь, а сердце в груди бьётся так сильно, что его удары отдаются гулкими звуками в ушах. Пальчики на руках немного немеют, когда он ловит на себе пронизывающий взгляд Чонвона.       Чонин всё ещё не решился сообщить дедушке о том, что теперь он проживает в особняке Хёнджина. Он пытался быть честным и искренним, но при каждом визите либо звонке не мог набраться смелости, чтобы признаться ему в этом. Чонин испытывал страх, опасаясь, что Чонвон не поймёт. Ведь он всегда был приверженцем института семьи и мог не принять решение Йенни жить в доме мужчины без официального статуса.       — Я всё объясню тебе, — с трудом выговаривает Чонин, с тревогой глядя на дедушку. — Прости, что не рассказал раньше…       — Не стоит, — мягко прервал заготовленную речь внука Чонвон, взмахнув рукой, в которой держал палочки. Нахмурившись, он посмотрел на Йенни серьёзным, даже слегка пугающим взглядом, но в следующую секунду его лицо озарилось широкой улыбкой. — Я с первого дня понял, что ты живёшь не дома.       — И ты не сердишься из-за этого на меня? — приподнимая брови от удивления, спрашивает Чонин.       — Разумеется, нет, — отвечает дедушка. — Ты взрослый человек, и голова у тебя на плечах есть. Я уверен, что ты никогда не поступишь необдуманно. Я верю тебе, как самому себе. Так что давай же закроем эту тему и наконец поедим. И да, — Чонвон поворачивается к Хёнджину, который всё это время тихо сидел на своём месте, — раз уж Чанбину нужно было уехать, то и оставайтесь сегодня у меня, не нужно вызывать такси.       Последнее предложение прозвучало из уст Чонвона с такой уверенностью, что ни Йенни, ни Хёнджину не захотелось с ним спорить. Поэтому, лишь улыбнувшись и покачав головой, они всё же приступили к своей еде.       Время за приятной беседой пролетело незаметно. Обсуждая многообразные темы, они не заметили, как опустели тарелки, и на столе появился последний кулинарный шедевр Чонина — огромный торт «Наполеон», приготовленный им накануне вечером. За это время все его слои хорошо пропитались ванильным кремом, и теперь он, несомненно, должен был оказаться весьма вкусным.       Аккуратно разрезая десерт, Чонин молча наблюдает за разворачивающейся перед ним сценой. Хёнджин и дедушка, придвинувшись ближе друг к другу, перелистывают старую коллекцию марок, которую Чонвон начал собирать ещё в юности. В настоящее время она насчитывает более тысячи экземпляров, среди которых пять не имеют цены. Это зрелище настолько поразило Хёнджина, что он с открытым ртом рассматривал каждую страницу альбома. Чонвон же, в свою очередь, просто раздувался от гордости, демонстрируя свою коллекцию.       — Это поразительно, — проведя пальцами по одной из самых ценных марок, Хёнджин улыбнулся. — Мне ещё не доводилось сталкиваться с подобной коллекцией. Вы — исключительный человек.       — Во мне нет ничего особенного, — тихо рассмеялся Чонвон и дважды легонько похлопал Хвана по плечу. — Просто мне приносит огромное удовольствие пополнять её. — Он тихо вздохнул. — Жаль, что в последние годы я ничего не добавил сюда. — Забирая из рук Хёнджина слегка потрепанный альбом, он бережно гладит открытые странички.       В голосе дедушки и в его взгляде Чонин замечает печаль. Для него коллекционирование марок всегда было чем-то особенным. Каждый месяц он выделял определённую сумму, чтобы приобрести новый, эксклюзивный экземпляр. Но когда Чонвон серьёзно заболел, денег стало не хватать даже на самое необходимое, и он был вынужден оставить своё увлечение. Теперь, когда дедушка вспоминает об этом, его всегда охватывает грусть. Поэтому сейчас Йенни решается вмешаться и направить их беседу в более позитивное русло.       — Я разрезал торт, — поставив на середину стола круглую большую тарелку, Чонин привлёк внимание альф своей улыбкой. — Давайте уже выпьем чаю.       — С большим удовольствием, Йенни, — отвлекаясь от печальных мыслей, Чонвон закрывает альбом и, положив его на место, вновь садится за стол. Протягивая руку, он аккуратно, при помощи лопатки, берёт себе один из кусков. — Выглядит аппетитно.       В этот момент Чонин краем глаза улавливает, как Хёнджин извлекает из кармана свой смартфон. Разблокировав экран, он быстро находит что-то, а затем, слегка улыбнувшись и покачав головой, поднимается со своего места.       — Прошу прощения, — произносит Хван, вежливо поклонившись дедушке и мягко коснувшись плеча Чонина. — Мне необходимо срочно сделать звонок по работе. Надеюсь, вы не возражаете, если я ненадолго оставлю вас?       — Проблемы? — обеспокоенно глядя на альфу, спрашивает Йенни.       — Не волнуйся, — Хёнджин улыбнулся, наклонился к нему и прошептал на ухо. — Я всё объясню тебе позже. — Выпрямившись, он снова отвесил поклон. — Я постараюсь как можно скорее закончить разговор и вернуться к вам.       Развернувшись, он покидает комнату и, пройдя по коридору до двери, выходит на улицу. Оставшись вдвоём с дедушкой, Чонин обменивается с ним взглядами, и, чтобы не акцентировать на этом слишком много внимания, он решает разлить по их кружкам крепкий горячий чай.       — И часто ли у него возникают подобные звонки в разгар ужина? — приподняв бровь, Чонвон забирает у Чонина свою чашку.       — Никогда прежде не замечал за ним подобного, — повернув голову в сторону двери, омега пожимает плечами. — Обычно он старается разграничить работу и дом. Видимо, действительно случился форс-мажор.       — Что ж, в таком случае самый лакомый кусок достаётся мне, — с улыбкой произносит Чонвон, беря ложку, и, отломив кусочек торта, отправляет его в рот. Медленно пережёвывая, он прикрывает глаза от наслаждения и прижимает руку к груди. — Это просто божественно.       — Не преувеличивай, — отмахивается Чонин, заливаясь краской.       — Это действительно вкусно.       — Спасибо.       Осторожно, чтобы не обжечься, омега берёт свою кружку, делает глоток и, поставив её на место, прижимает ладонь к щеке, не сводя внимательного взгляда со своего дедушки, который в это время с аппетитом наворачивает торт.       Этот вечер, несмотря на некоторую недоговорённость и напряжение в самом начале, оказался весьма тёплым и непринуждённым. Чонвон не задавал много вопросов, а в основном поднимал темы, связанные с родителями Хёнджина и его работой. Старик не стремился выяснить подробности их знакомства, ему вполне хватило той легенды, которую они придумали для него — о случайно пролитом Чонином кофе на рубашку альфы.       Всё складывается даже более чем благоприятно, и это не может не радовать Йенни. Однако один вопрос всё ещё вызывает в нём беспокойство. Поэтому, слегка покусав щёку изнутри, он всё же решается задать его.       — Дедушка, — наклонившись чуть вперёд, он сложил руки на столе по обе стороны от кружки, — пока Хёнджина нет, — губы пересохли от волнения, и Чонин облизнул их, продолжая, — как он тебе?       Отведя взгляд от торта и устремив его на внука, Чонвон слегка склоняет голову набок. По его лицу невозможно понять, какие эмоции он испытывает в этот момент. Однако прищуренный взгляд и нахмуренные брови точно не предвещают ничего хорошего. И от этого сердце Чонина начинает биться вдвое быстрее, а ладони становятся влажными. «Неужели что-то не так?» — проносится мысль, когда он сжимает в руке бумажную салфетку.       — По-моему, ты уже всё решил без моего мнения, не так ли? — голос дедушки звучит подозрительно и тихо. — Если я скажу сейчас, что Хёнджин тебе не подходит, ты изменишь своё решение и прекратишь все отношения с ним?       — Я ценю и уважаю твоё мнение, — Чонин сглотнул и ещё сильнее скомкал салфетку в руке, — но я не оставлю Хёнджина. Мои чувства к этому человеку слишком сильны, чтобы я мог его бросить.       — Именно этого я и ожидал услышать от тебя, Йенни, — лицо Чонвона, только что серьёзное, мгновенно преобразилось, смягчилось и расслабилось. Он протянул руку и накрыл ладонь внука, которая сжимала салфетку в кулаке. — Поступай так, как велит тебе сердце, и никогда не слушай никого. А что касается меня, знай, я всегда буду на твоей стороне и поддержу любое твоё решение.       — Дедушка, — с облегчением выдыхает Чонин и качает головой, — ты меня напугал.       — Как я могу не принять твой выбор, милый? Ты мой единственный внук, и я желаю тебе всего самого лучшего.       — Спасибо.       В глазах Чонина вспыхивают искорки, когда приятное тепло разливается по его телу от слов дедушки. И он наконец-то выдыхает с облегчением. Ведь принятие их отношений господином Яном всегда было очень важно для него.       Да, конечно, Йенни бы ни за что не бросил Хёнджина, если бы тот не понравился деду. Он пошёл бы наперекор, и из этого точно не вышло бы ничего хорошего. Но, слава небесам, всё это прошло мимо них.       — А теперь по поводу Хёнджина, — соединяя их пальцы в замок, Чонвон широко улыбнулся, — мне он понравился. Хороший парень. Видно, что он тебя любит. Думаю, на него можно положиться. Но прошу, — вдруг добавляет он лукавым тоном, — я ещё слишком молод, чтобы становиться прадедушкой.       — Деда… — заливаясь краской от смущения, Чонин не знает, куда деть глаза. — О чём ты вообще…       — Всё о том же, — усмехнувшись, альфа ещё крепче стиснул ладонь внука. — Тебе уже не восемнадцать, и я всё прекрасно понимаю, поэтому сегодня я надену беруши.       — Боже мой, — высвобождая свою руку из хватки дедушки, Йенни краснеет ещё больше. Чтобы как-то отвлечься, он начинает собирать пустые тарелки, складывая их в стопку, чтобы позже унести на кухню. — Лучше ешь свой торт, — добавляет он тихо.       Слегка посмеиваясь над реакцией Чонина, Чонвон решает не смущать его более и, взяв маленькую ложку, с большим удовольствием возвращается к поеданию своего куска торта. Омега же, пытаясь скрыть довольную улыбку, негромко выдыхает. И всё же по итогу этот вечер оказался весьма приятным и спокойным, несмотря на все опасения, которые, как выяснилось, были лишь плодом его воображения.

~~~~~

      Спальня Чонина, несмотря на свою кажущуюся скромность, выделяется среди прочих помещений в доме. Можно даже сказать, что она является наиболее просторной, занимая практически весь второй этаж. В ней не так много мебели, но она подобрана с особым вкусом. Здесь есть удобная мягкая кровать, на которой омега мог хорошо высыпаться. Стол с компьютером для выполнения домашних заданий. Тумбочка для хранения красок и кистей. И большой шифоньер, предназначенный для одежды.       Особое место в этом помещении занимала зона релаксации. Там Йенни установил стеллаж с книгами и свой мольберт.       Открывая дверцу шкафа, Чонин окидывает взглядом каждую полку, на которой аккуратно сложена вся его домашняя одежда. Уже довольно давно он не пользовался своим гардеробом, но от вещей всё ещё исходит приятный аромат свежести. Поэтому, не беспокоясь об их чистоте, Йенни выбирает две футболки и единственные удобные для сна шорты, которые он собирается предложить Хёнджину.       — Хённи? — закрывая шкаф, Чонин оборачивается к альфе, который в этот момент стоит у холста, пристально рассматривая забытую ранее Чонином незаконченную картину. — У меня есть только одна пара. Все остальные либо джинсовые, либо слишком длинные. Вот, — он протягивает ему чёрную футболку и шорты такого же цвета.       Однако его слова остаются без внимания, поскольку Хёнджин, прижав палец к губам, склоняет голову набок. Взгляд его проницателен, а брови слегка нахмурены. Что-то бормоча себе под нос, он качает головой.       — Хённи?       Чонин вновь окликает его, но альфа остаётся неподвижным. Тихонько хмыкнув себе под нос, он приближается к нему и, положив ладонь на плечо Хвана, мягко сжимает, переводя взгляд на свой холст.       Это было самое обыкновенное полотно. В тот вечер Йенни решил запечатлеть нечто простое, не пытаясь выразить какие-либо чувства. Всего лишь цветы на холме на фоне спокойного моря. Никаких ярких оттенков, он использовал лишь несколько цветов, но что-то в этой картине явно привлекло внимание альфы.       — Милый, — стараясь переключить внимание на себя, Чонин обвивает руку Хёнджина и нежно касается его кончиком носа чуть ниже ушка. — Я, между прочим, с тобой разговариваю, — в его голосе звучат нотки обиды, а губы надуваются.       — Я хочу, чтобы ты выставлялся в самых лучших галереях мира, — словно очнувшись от оцепенения, Хёнджин внезапно поворачивается к Йенни. — Ты невероятен. Твои работы заставляют погрузиться в них. Я никогда ещё не испытывал подобных эмоций ни от одного современного художника. Это просто потрясающе. У тебя определённо есть талант, — вновь посмотрев на картину, он указывает на неё рукой. — Так передать атмосферу спокойного дня на холме всего двумя цветами… Это просто гениально.       — Перестань, хён, — щёки Чонина покрываются пунцовым румянцем, и он смущённо отводит взгляд от глаз Хёнджина, которые в этот миг будто горят ярким пламенем. — Ты просто неравнодушен ко мне. Поэтому и видишь всё в розовом цвете. Я не такой гениальный. Да и картина эта была написана без особого старания.       — В таком случае ты обладаешь двойным гением, — одна рука Хёнджина ложится на тонкую талию, притягивая к себе ближе, и он мягко заставляет Чонина посмотреть на него. — Никогда больше не говори так. Поверь, меня нелегко обмануть. Если я вижу и чувствую, что это поглощает меня, то мне неважно, кто написал эту картину. В тот момент, когда я смотрю на полотно, я часто отключаюсь и остаюсь наедине с искусством. Поэтому все эмоции, которые я испытываю, глядя на твои работы, совершенно правдивы.       — Мне очень приятно, что ты так отзываешься об моих картинах. Если честно, я никогда не думал, что являюсь хорошим художником, но все вокруг продолжают повторять мне это. Может быть, так оно и есть? Не знаю. Мне кажется, это немного странно — так высоко оценивать себя.       — Это совершенно нормально, Йенни, — Хёнджин ласково провёл большим пальцем по щеке омеги. — Важно всегда осознавать свою ценность, чтобы не стать жертвой манипуляций со стороны недоброжелателей.       — А что же высокомерие? Мне кажется, что подобные проявления не слишком украшают человека в глазах общества.       — Я всегда знал, что ты совершенно особенный, — с лёгкой улыбкой Хван целует Чонина в лоб. — Знать себе цену и быть высокомерным — это разные вещи. Конечно, между ними есть тонкая грань, которую можно пересечь, но тебе это не грозит. Я ни за что не поверю, что ты станешь задирать свой милый носик.       — Твои рассуждения вызывают доверие, — Чонин быстренько оставляет поцелуй на губах Хёнджина. — Спасибо. Ты всегда можешь найти нужные слова.       Не отрывая взгляда друг от друга, они замолкают. В глазах напротив Чонин видит неподдельную искренность, лишённую малейшей тени лукавства. Хван действительно верит в него и считает одарённым художником, и это наполняет сердце омеги теплом.       Больше всего на свете он хотел услышать именно эти слова от Хёнджина. Признание его таланта этим мужчиной имеет для него огромное значение.       — Я помогу тебе открыть твою первую выставку.       — Нет, — словно от огня, Чонин отшатывается от Хёнджина. Сделав два шага назад, он хмурится, отрицательно качая головой. — Нет, Хённи. Я не допущу этого. Я всё сделаю сам, как и мечтал. Мне не нужны твои деньги.       — Но…       — Не смей больше ничего говорить, Хван Хёнджин, — бросает он, протягивая альфе футболку и шорты, после чего, развернувшись, направился к выходу из комнаты. — Если я услышу об этом ещё раз, ты будешь спать на диване в общей комнате. А сейчас, — Чонин положил ладонь на железную ручку и, распахнув дверь, добавил: — Я слишком устал за сегодня и собираюсь принять душ, а затем лечь спать.       Выйдя в коридор, он быстрым шагом направился в ванную комнату, оставив слегка обескураженного Хёнджина позади. «Нет, — проносится в голове, — ни за что и никогда я не соглашусь, чтобы хён оплатил мою выставку. Я всё сделаю сам».       Спускаясь вниз по лестнице на первый этаж, Чонин продолжает размышлять: «Я найду инвестора или заработаю сам. В крайнем случае возьму кредит, но никогда не возьму денег у Хвана!»

~~~~~

      Изголовье кровати слегка ударяется о стену, и Чонин, задыхаясь, до крови прикусывает свою нижнюю губу, когда Хёнджин входит в него с такой силой, что на глазах выступают слёзинки. По их разгорячённым телам струится пот, делая влажной простыню под ними. Руки альфы, сильные и крепкие, удерживают его на боку неподвижно. Губы, нежные и настойчивые, целуют в шею, в то время как член продолжает проникать резко и слишком глубоко, что хочется стонать во всё горло от наслаждения.       — Нравится?       Прикусывая сладкую ароматную точку, спрашивает Хёнджин и вновь толкается в Чонина, задевая его простату. Не в силах ответить, тот лишь мычит и, подняв руку, прижимается спиной к груди альфы ещё плотнее. Запустив пальцы в волосы на затылке Хвана, он касается щекой его щеки и, словно котёнок, трётся о неё, слегка постанывая от удовольствия. Ноздри Чонина трепещут, когда насыщенный аромат крепкого кофе проникает в его лёгкие, побуждая ещё больше намокнуть.       — Ты ведь этого добивался, маленький вредный омежка, когда дразнил меня?       О да! Именно этого и добивался Чонин, когда, как бы невзначай, трижды провёл своими ягодицами по напряжённому члену Хёнджина с особой мягкостью и нежностью. В тот момент его забавляло, как альфа начинал дышать глубоко и часто. Как пальцы впивались в обнажённые бёдра, словно предупреждая, что скоро он сдастся.       — Тебе не будет стыдно перед дедушкой, если он услышит, каким громким может быть его внук?       Последнее, о чём Чонин в данный момент думает, — это, разумеется, стыд. Впоследствии он, безусловно, осознает, что заниматься любовью с Хёнджином в доме, где в соседней комнате спит его дедушка, крайне неловко и даже неправильно. Но Йенни всегда был человеком азартным, и перспектива быть застигнутыми врасплох вызывает в нём выброс адреналина и ещё более сильное возбуждение.       — Ты же моя хитрая лисичка, — с усмешкой произносит альфа, продолжая свои движения внутри Йенни, отмечая, как участилось его дыхание при упоминании их уязвимости. — Значит, тебе нравится, когда есть риск быть застуканным? Или же тебя возбуждает мысль о том, что я трахаю тебя в твоей собственной невинной постели?       С губ омеги срывается тихое хныканье, когда Хёнджин, ложась на спину, вынуждает его оседлать себя и широко развести ноги. Крепко обхватив за талию и приподнимая над собой, он резким толчком проникает в него, погружаясь так глубоко, что, кажется, весь воздух покидает лёгкие Йенни вместе с протяжным стоном.       Глаза его закатываются, и Чонин запрокидывает голову, почти ложась спиной на грудь альфы. Сильные руки удерживают его в воздухе, но он всё равно упирается ладонями в матрас по обе стороны от плеч Хёнджина. В этой позе омега совершенно обездвижен и полностью отдан во власть этого мужчины.       — Хён… — стонет он, с силой прикусывая нижнюю губу так, что на языке ощущается привкус железа. — Прошу, быстрее…       Кровать начинает жалобно скрипеть, когда движения альфы становятся более быстрыми. Не отдавая себе отчёта, но всё же пытаясь сдержать вырывающиеся крики, Чонин всё глубже и глубже погружается в пучину безумия. Ему сейчас так хорошо, так сладко. С Хёнджином всегда как в первый раз, и это просто не может не кружить его голову.       Жар внизу живота предвещает, что он приближается к своему краю. Не в силах больше сдерживаться, омега дышит всё громче и громче. Ноги и руки слегка подрагивают, а аромат свежей выпечки становится настолько насыщенным и сладостным, что кажется, будто воздух скрипит на зубах, подобно сахару.       — Хён-ни… — задыхаясь, жалобно протягивает он. — Пожалуйста… Пожалуйста…       — Что, мой малыш? — Хёнджин приближается к ушку Йенни, обдавая его горячим дыханием. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?       — Не останавливайся.       Почти беззвучно, одними губами, шепчет омега, когда сознание начинает меркнуть, а наслаждение подобно сотне электрических импульсов пронзает его тело. Это невозможно описать словами. Кажется, будто весь мир исчезает в этот момент, оставляя на земле лишь их запахи, сплетённые воедино, и их горячие тела, которые сейчас пылают, когда они так тесно прижаты друг к другу. Невероятно. Восхитительно. И…       Громкий стон срывается с губ Чонина, когда он достигает пика наслаждения, но его тут же заглушает широкая ладонь.       — Хён…       Подрагивая от оргазма, Йенни расслабляется и, закрыв глаза, даже не замечает, как его укладывают на подушки. Мягкие губы альфы касаются лица лёгкими, словно убаюкивающими, поцелуями. Ласковые руки, подобно шёлковым прикосновениям, обводят его бока, спускаются на бёдра и слегка впиваются в мягкую кожу пальцами.       Звуки, которые прежде исчезали, теперь начинают потихоньку возвращаться, и Чонин слышит приятный голос Хёнджина, его нежные слова. Открывая глаза, он тут же видит перед собой прекрасное лицо альфы. Тот улыбается ему, и его дыхание слегка прерывисто. Волосы Хёнджина растрёпаны и влажны от пота, а на губах играет довольная улыбка. Ласково прикоснувшись ладонью к щеке Чонина, он дарит ему поцелуй и вновь отстраняется.       — Надеюсь, твой дедушка не будет слишком злиться на меня за это.       — Не волнуйся, — посмеявшись, Чонин наконец-то облегчённо вздохнул и, аккуратно проведя кончиками пальчиков по плечам Хвана, заключил его шею в кольцо своих рук. — Он крепко спит и, более того, обещал надеть беруши. Я надеюсь на то, что это было сказано не в шутку.       — Он интересный человек. Мне бы хотелось найти с господином Яном общий язык. Его коллекция впечатляет.       — Я открою тебе секрет, — с улыбкой произносит Чонин, приподнимая голову, так что их губы оказываются совсем близко друг к другу. — Ты ему понравился, и он дал нам зелёный свет. Так что расслабься и поцелуйте меня уже, — добавляет Йенни, надувая щёки и тихо фыркнув.       Хёнджин слабый человек, особенно когда он видит, как его любимый омега так мило дует свои мягкие губки. Поэтому, усмехнувшись и покачав головой, он с новой силой нападает на его уста. Параллельно опустив одну ладонь на бедро, Хван подхватывает ногу Чонина под коленом и приподнимает её, прижимая к своему боку. В ответ тот прикусывает его нижнюю губу в поцелуе и, запуская пальцы во влажные волосы, слегка тянет их, вынуждая стон сорваться из уст альфы.       На рассвете им, безусловно, будет мучительно стыдно, когда, спустившись рука об руку со второго этажа, они будут застигнуты врасплох проницательным и лукавым взглядом господина Чонвона. Но это будет потом, не сейчас. В данный момент им обоим нужно лишь одно — быть как можно ближе друг к другу и, желательно, слиться в единое целое.

~~~~~

      — На днях я прилетаю в Сеул, — расслабленно сидя в кресле и держа в руках телефон, Сонгю задумчиво смотрит вдаль, туда, где виднеется заходящее солнце. — Мне нужно навестить братика. Как ты смотришь на то, чтобы встретиться там?       — Замечательная идея! — раздался в трубке приятный женский голос, и на лице альфы тут же появилась улыбка. — Я как раз устраиваю осенний благотворительный бал в своём особняке. Так что считай, что ты уже приглашён. Там и поболтаем.       — Обязательно приду, — ухмыльнувшись, отвечает Сонгю, поглаживая большим пальцем нижнюю губу. — Надеюсь, господин Хван Хёнджин тоже будет среди приглашённых?       — Конечно, — с легкой хитринкой в голосе отвечает женщина, что не ускользает от внимания старшего Хвана. — Я не могу не пригласить своего бывшего парня. Тем более он сам хочет встретиться со мной.       — По поводу?       — Это как-то связано с одним из моих гетер из агентства. Кажется, он хочет выкупить его.       — Любопытно, любопытно… — Альфа поднимается со своего места, подходит к окну и, пряча руку в карман, продолжает: — Кажется, мой брат снова решил заняться благотворительностью. Мне даже интересно, кого он собирается выкупить.

~~~~~

      В воздухе витает аромат свежеиспечённого печенья с шоколадной крошкой, а на маленьком столике, что стоит возле дивана, дымятся три кружки с только что налитым в них ромашковым чаем. Часы над камином отмеряют время, показывая шесть часов вечера. За большими окнами солнце клонится к закату, и его последние лучи, словно мягким пёрышком, щекочут нос Чонина, вынуждая его чихнуть.       — Будь здоров.       Произносит Минхо и с улыбкой протягивает ему салфетку, чтобы тот смог вытереть нос. Принимая знак внимания, Чонин в ответ благодарит его и, ещё раз чихнув, вызывает очередную улыбку на лице старшего омеги.       — Может, прикрыть шторы?       Отзывается Феликс, когда, склонившись, берёт свою чашку чая. Обратив на него внимание, Минхо замечает, как тот с нежностью следит за каждым движением Чонина. «Этот мальчик вызывает у всех в этом доме лишь умиление», — проносится в голове. «Похоже, Йенни действительно сумел отогреть эти стены».       — Нет, нет, нет, — тараторит Чонин, — я просто немного отсяду.       И, ловко маневрируя на диване, он отодвинулся от назойливых лучей. Спрятав скомканную салфетку в карман, омега взял свою кружку и, вдохнув аромат чая, сделал глоток.       — На чём мы остановились? — спросил он, и улыбка заиграла на его лице.       — На тебе и Хёнджине, — с ухмылкой отвечает Феликс, вновь пригубив чай и поставив кружку на столик. — Значит, у вас всё серьёзно? Расскажи, успокой Минхо. А то он, кажется, готов разорвать моего босса на части.       На эти слова Минхо лишь фыркает и качает головой. Да, он действительно был весьма обеспокоен за Чонина в первое время, но по прошествии двух месяцев омега осознал, что все его тревоги были беспочвенными. Между этими двумя и вправду возникло притяжение. Он никогда ещё не видел прежде, чтобы глаза Хёнджина так ярко блестели, как они блестят в присутствии Чонина.       Этот омега, подобно Белль, смог пробудить в сердце чудовища чувства. Правда, в их сказке Хёнджин сразу предстал перед ним в образе прекрасного принца, — усмехнувшись своим мыслям, Минхо берёт с тарелочки печенье и откусывает его, обращая взгляд на Чонина, который в этот момент слегка покраснел.       — Порой мне становится страшно от осознания того, насколько у нас всё серьёзно. Я и представить себе не мог, что может быть настолько хорошо, — Йенни склоняется чуть вперёд и нежно касается руки Минхо. Тепло, исходящее от него, согревает сердце омеги, и он в ответ накрывает ладонь парня своей. — Не тревожься, Минхо-хён, наша ситуация с Хёнджином совершенно иная. Но всё же спасибо, что пытался меня уберечь. Я это, несомненно, ценю.       — Я рад, что всё сложилось именно так, — с улыбкой произнёс Ли и дважды осторожно похлопал Чонина по руке. — Тебе повезло, гетера Ян Чонин. Не каждому из нас выпадает удача завоевать сердце «хозяина».       — Я не специально, — рассмеявшись, Йенни высвобождает руку и легонько шлёпает Минхо по коленке.       — Я знаю.       И всё же этот мальчик, кажется, и впрямь был послан судьбой. Минхо безумно рад, что Хёнджину удалось отыскать столь доброго и заботливого омегу. Он уверен, что только с Чонином Хван сможет вздохнуть свободно и наконец-то уже перестанет терзать себя призраками прошлого.       Да, Минхо осведомлён о главной ошибке Хёнджина. Вероятно, он единственный, за исключением Чонина, кто слышал эту историю лично из уст альфы.       В тот вечер они вновь засиделись допоздна. Хван, как всегда, пытался убедить его немного отдохнуть и, возможно, даже покинуть Сеул навсегда. Наблюдая за тем, как угасает Минхо с каждым днём, он старался его поддержать и помочь. Но омега оставался непреклонен и не желал никуда уезжать. И когда Хёнджин исчерпал все аргументы, он решил прибегнуть к крайним мерам и напугать его своим прошлым, чтобы показать, что он не так безобиден, как кажется на первый взгляд.       Первое, что испытал Минхо после этого, было чувство отчаяния и страха. Он отказывался верить, что человек, столь неравнодушный и заботливый, мог совершить подобный поступок. В его сознании не укладывалось, что Хёнджин, спасший его буквально от смерти, мог поступить таким образом. Однако, пережив первоначальный шок и увидев искреннее раскаяние альфы, Ли смог понять и попытался просто забыть о его прошлом.       — Минхо-хён, — обращается к нему Чонин, смущённо оправляя край своей футболки. — Могу ли я задать тебе вопрос?       — Смотря о чём ты хочешь спросить, — прищурившись, Минхо склоняет голову к правому плечу.       — Ты ведь был гетерой, не так ли?       — Полагаю, это не является секретом, — с улыбкой отвечает он, взяв свою чашку и сделав глоток, поставил её обратно на стол. Заданный вопрос не вызвал у Минхо никакого беспокойства. Напротив, он был рад, что Чонин решил озвучить его. — Да, я был гетерой в течение четырёх лет, и в целом меня всё устраивало. Деньги мне платили неплохие.       — Но что-то произошло, раз ты решил уйти? — взглянув сначала на Феликса и не дождавшись от него никакой подсказки, Чонин вновь обращает свой взгляд на Минхо. — Как тебе удалось расторгнуть контракт?       — Хёнджин мне помог…       Но договорить у него не получается, язык словно становится ватным, а пальцы на руках едва заметно дрогнули. У корней волос собрались капельки пота, когда в памяти всплыли обрывки прошлого. Глубоко задышав, Минхо, ощущая приближение чего-то тёмного, закрывает глаза, и, попытавшись вновь обрести контроль над собой, он делает два глубоких вздоха.       Как же ему надоело постоянно испытывать страх и терять рассудок при одном только упоминании о Сонгю! Когда-нибудь это всё непременно завершится. Вот только каким будет этот исход, известно лишь одному богу.       — Минхо-хён, — голос Чонина звучит с тревогой, — что с тобой? — он вскакивает со своего места, садится рядом с ним и нежно обнимает его за плечи.       — Всё хорошо, — не открывая глаз, Минхо склоняет голову на плечо Йенни и начинает дышать. Аромат свежей выпечки наполняет лёгкие, а тепло омеги проникает в каждую клеточку его тела, принося успокоение. — Не беспокойся. Это всего лишь последствия общения с последним клиентом.       — Последствия общения с последним клиентом? — с дрожью в голосе спрашивает Чонин, прижимаясь щекой ко лбу старшего. — Боже, через что тебе пришлось пройти?       — Я обязательно тебе всё расскажу, — открыв глаза и посмотрев на него, Минхо нежно погладил младшего по колену. — Тебе следует знать, как нелегко быть гетерой, если твой «хозяин» — сущий монстр, и как тебе посчастливилось оказаться в руках у Хёнджина. Поверь мне, этот человек — лучшее, что могло случиться с тобой, — вновь закрыв глаза, он расслабился в объятиях Йенни. — Но не сейчас. Сейчас мне нужно ещё немного времени, чтобы прийти в себя.       Не отрывая головы от плеча Чонина, Минхо слышит, как Феликс, всё это время молча сидевший на своём месте, встаёт. С тихим шорохом тапочек о пол он приближается к нему и садится рядом, обнимая его точно так же, как это делал Чонин. Мягкий поцелуй касается виска, когда секретарь тихонько произносит прямо в самое ушко:       — Может быть, тебе нужно отдохнуть? Давай мы проводим тебя в твой домик.       — Мне необходимо проследить за поваром, чтобы он приготовил ужин, — отвечает на это Минхо и наконец поднимает голову с плеча Чонина. — Не беспокойтесь, со мной всё в порядке, всё уже позади.       — Я возьму на себя заботу об ужине, — улыбается Йенни, нежно поглаживая старшего по голове. — Мне пора осваиваться в этом доме, а то Хёнджин уже бросает на меня косые взгляды и постоянно упрекает в том, что я не умею хозяйничать. Так что сегодня у тебя выходной, и это не обсуждается.       Шум открывающейся входной двери и гулкие шаги в коридоре не позволяют Минхо возразить Чонину. Застыв на месте, все трое обращают свои взоры на источник этих звуков. Что-то внутри Минхо сжимается, когда он смутно узнаёт эту походку. Широкая, с чётким стуком каблуков. Нехорошее предчувствие охватывает его, и он вновь начинает слегка задыхаться.       В памяти всплывает момент, когда омега точно так же ожидал Сонгю в этой комнате, охваченный дрожью от страха и безумным желанием, чтобы тот никогда более не переступил порог этого дома. Всё повторяется, словно дежавю. Лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Отказ от реальности и слипшиеся от слёз глаза. Минхо не хочет в это верить, он всей душой надеется на чудо. Но судьба-злодейка в очередной раз безжалостно бьёт его по голове, когда на пороге зала появляется старший Хван.       — Добрый вечер, — голос альфы звучит так же мягко, как и всегда, когда он находится в обществе. Его тёмные глаза, подобно двум уголькам, впиваются в Минхо, а на лице появляется дьявольская ухмылка. — Мини, я рад нашей встрече, — произносит он с едва уловимым подтекстом, совершенно не обращая внимания на Чонина и Феликса.       — Сонгю…       Тихим всхлипом вырывается это имя из уст Минхо. Комната начинает расплываться перед глазами, а звуки заглушаются биением его сердца. Холодный пот струится по спине, и в тот момент, когда аромат жгучей полыни достигает его ноздрей, всё вокруг гаснет, и он погружается в непроглядную тьму.       То, чего Минхо боялся больше всего, всё же свершилось. Хёнджин предупреждал его и пытался уберечь от этой встречи. Но этот омега всегда был упрям, словно мул!

~~~~~

      Ноги слегка заплетаются, а руки подрагивают от волнения, когда Чонин, кутаясь в кардиган, торопливо бежит по длинному коридору к кабинету Хёнджина. Минхо, даже после визита врача, так и не приходит в себя, поэтому от безысходности он решает обратиться к альфе за советом о том, как быть дальше. Возможно, одной капельницы оказалось недостаточно, и им срочно нужно отвести омегу в больницу.       Вся эта ситуация развивалась столь стремительно, что Чонин не успел даже осознать, как Минхо потерял сознание. Он лишь услышал, как тот прошептал имя пришедшего альфы, а затем вновь опустил голову на его плечо и больше не отвечал.       Йенни пытался дозваться до него, он бил старшего по щекам, обтирал его водой и даже давал нюхать нашатырный спирт. Но ничего, абсолютно ничего не помогало вывести Минхо из обморока.       Чуть позже, когда пришёл личный врач Хёнджина, он объяснил, что состояние, в которое погрузился Минхо, можно сравнить с глубоким сном. Таким образом его мозг решил защитить омегу от возможной травмы. Поэтому, поставив капельницу, врач попросил Чонина и Феликса присмотреть за омегой, пока тот не проснётся.       Однако время неумолимо текло, а Минхо всё не приходил в сознание. И, накрутив себя до вселенского размера, Чонин не выдержал и бросился к Хёнджину.       Альфа вернулся домой почти сразу же после того, как ему сообщили о прибытии брата. Он был в гневе, когда переступил порог своего особняка. Почти столкнувшись с Сонгю, он вынудил его пройти в свой кабинет. Чонин не стал тревожить Хёнджина в тот момент, а лишь тихо попросил о помощи, на что он, конечно же, ответил с нежностью. Поцеловав его в губы, Хван пообещал отправить врача и немедленно последовал за своим братом.       Откровенно говоря, Чонин до сих пор не может понять, почему всё пошло наперекосяк с появлением этого альфы. Казалось, все вокруг увидели в нём призрака, который не должен был появиться здесь и сейчас. А реакция Минхо и вовсе вызвала множество вопросов. Очевидно, этих двоих действительно связывает общее прошлое, но какое именно — Чонину пока непонятно.       — Йенни, — прозвучал за спиной омеги голос начальника охраны, когда он уже почти достиг нужного коридора. Задержав шаг, Чонин обернулся. — Привет.       — Здравствуй, — слегка поклонившись в знак почтения перед старшими, он посмотрел на Чана. По выражению его лица было очевидно, что тот обеспокоен и даже напуган. — Ты что-то хотел?       — Ты от Минхо? — спрашивает альфа, с трудом переводя дух. — Как он себя чувствует?       — Всё остаётся по-прежнему, — голос Чонина дрожит, а в глазах блестят слёзы. — Я сейчас иду к Хёнджину, чтобы попросить его вызвать ещё одного врача. Меня беспокоит, что Минхо всё ещё не может проснуться.       — Чёрт бы его побрал! — почти рычит Бан Чан, опираясь спиной о стену и взъерошивая волосы. — И зачем только он вздумал приехать без предупреждения?       — Ты говоришь о брате Хёнджина? — с любопытством спрашивает Йенни, подходя ближе к Чану. — Насколько я понимаю, Минхо и этот Сонгю были знакомы.       — Прости, но я не могу распространяться об этом, пока Минхо сам не будет готов к разговору, — с извиняющейся улыбкой отвечает альфа и прячет руки в карманы. — Однако я могу с уверенностью сказать, что в нынешнем состоянии Мини виноват этот негодяй.       — Я тебя понял. Это ты прости меня, если я спросил лишнее.       Чонин понимающе кивает, погружаясь в свои размышления. Эта история не даёт ему покоя, подобно назойливому червячку, проникшему в его сознание. Он понимает, что, возможно, вмешивается не в своё дело, но всё же состояние Минхо вызывает у него тревогу. Поэтому Чонину хочется хотя бы попытаться понять, что стало причиной столь сильного нервного истощения старшего, да и самому было бы полезно узнать больше о брате Хёнджина.       — Я, пожалуй, пойду к Минхо, — речь Бан Чана вырывает Чонина из его рассуждений. — Если что-то станет известно о враче, пожалуйста, сообщи мне.       — Конечно. Как только я поговорю с Хёнджином, то сразу тебе наберу.       Ещё раз поблагодарив Чонина и попрощавшись с ним, Бан Чан разворачивается и уходит. Проводив его взглядом, он делает глубокий вдох и, кутаясь в свой кардиган, вновь начинает движение в сторону кабинета Хёнджина. Времени нет. Необходимо срочно принять решение. И пусть, возможно, Чонин лишь сгущает краски, но он не может просто сидеть и смотреть, как Минхо становится хуже.       Подбегая к дверям, он уже было готов постучать, но его рука замерла в воздухе, когда с той стороны донёсся раздражённый голос Хёнджина. Чонин никогда ещё не слышал столь ледяной интонации от альфы. Складывалось такое ощущение, будто ему было неприятно само присутствие брата рядом с собой. Не решаясь прервать их разговор, Йенни уже собирался уйти, но передумал, когда услышал вопрос, адресованный Хвану.       — Я всё же не могу взять в толк, зачем тебе было вмешиваться и запугивать меня своими приятелями? — произнёс альфа тоном, скользким, как у хитрого лиса. — Неужели этот убогий настолько понравился тебе, что ты не побоялся использовать подобные связи? Не думаешь, что в итоге нужно будет заплатить?       Стараясь не создавать лишнего шума, Чонин осторожно встаёт так, чтобы иметь возможность наблюдать за тем, что происходит внутри кабинета. К счастью, Хёнджин не закрыл дверь плотно, и теперь между косяком и дверью образовалась небольшая щель, через которую можно было хорошо слышать и, что самое важное, видеть их разговор.       Двое братьев сидели друг напротив друга. Хёнджин смотрел на Сонгю взглядом, полным недоверия и неприязни. В то время как тот, устроившись в удобном кресле, широко улыбался. Однако эта улыбка совсем не походила на дружескую, скорее она напоминала издевательскую. По-видимому, Сонгю получал огромное удовольствие, испытывая силу воли своего младшего брата.       — Во-первых, Минхо не убогий, и ты не имеешь никакого права так его называть после того, что сам же с ним сделал, — голос Хёнджина звучит нарочито спокойно, но если присмотреться к его сжатым кулакам, становится очевидно, что он с трудом сдерживает злость. — Во-вторых, это не твоё дело, с кем я общаюсь. Я уже взрослый мальчик и не нуждаюсь в твоей опеке.       — Забрать себе мои связи было крайне дерзким поступком с твоей стороны, — продолжает Сонгю, не обращая внимания на слова Хёнджина. — Угрожать мне ими и отбирать у меня мою игрушку — это уже переходит все границы. Но я не держу на тебя зла, братишка, — он наклоняется чуть вперёд и подмигивает ему, облизывая губы.       — Ты сам виновен в том, что господин Браун утратил к тебе доверие. Не стоило вводить в заблуждение клан. Тогда эти люди не обратились бы ко мне и не предложили бы столь выгодную сделку.       После этих слов в кабинете воцарилась тишина. Улыбка, которая всё это время сияла на лице Сонгю, исчезла, и он, тихо хмыкнув, вновь развалился в своём кресле. Небольшая пауза позволила Чонину лучше рассмотреть этого альфу. Только сейчас он заметил, что тот был практически точной копией Хёнджина, если бы не маленькие морщинки вокруг глаз, которые выдавали в нём старшего брата. Его светлые волосы были коротко подстрижены почти под ноль, а широкие плечи прикрывал белый пиджак. Первое впечатление, которое производил Хван Сонгю, совершенно не соответствовало тому, что последовало за ним. Чонин никогда бы не подумал, что этот мужчина может быть таким говнюком.       — Предать своего брата? — спрашивает Сонгю, и лицо его искажается от гнева, когда он бросает эти слова в сторону Хёнджина. — Ты продал меня им, чтобы получить государственный заказ для своей компании. И чем после этого ты лучше меня, Хван Хёнджин?       — Ты перестал быть моим братом с тех пор, как обобрал дочиста нашего отца, — отвечает на слова Сонгю Хёнджин негромко, но с явным напором. В этот момент сердце Чонина забилось ещё сильнее от вида этого альфы. Он никогда ещё не видел его таким серьёзным и сосредоточенным, что, конечно же, не может его не восхищать. — Слышал такое выражение: «Око за око»? Ты оставил свою семью ни с чем, и я раздавил тебя за это. Но, судя по тому, что ты всё ещё дышишь и ходишь в дорогой одежде, я могу сделать вывод, что ты смог расплатиться с кланом. Значит, моя совесть в какой-то степени чиста.       — Я у них на счётчике. Если не верну долг до конца этого года… — Сонгю нахмурился ещё сильнее. — Мне конец.       — М-м-м, как занимательно, — Хёнджин ухмыльнулся, расслабленно развалившись в кресле. — Позволь мне угадать: тебе нужны деньги, и ты решил попросить их у меня. Поэтому и вернулся в Сеул.       Старший альфа нервно заёрзал на своём месте.       — В таком случае, полагаю, мы не будем тратить время впустую, и я сразу дам тебе ответ, — Хван упёрся локтями в подлокотники и сцепил пальцы в замок. — Я говорю тебе «нет».       Слегка приоткрыв рот, Чонин внимательно вслушивается в каждое слово, произносимое братьями. Он так сосредоточен, что не замечает, как из кармана его кардигана выскальзывает телефон. С глухим стуком упав на ковёр, он издаёт негромкий, но отчётливый звук, который, конечно же, слышат все присутствующие в кабинете.       Тихонько чертыхнувшись про себя и осознав, что его услышали, Чонин быстро наклоняется, поднимает смартфон и торопливо скрывается за углом.       Как только он исчезает из виду, дверь кабинета отворяется, и кто-то выходит из него. Тихие, едва различимые шаги начинают звучать в коридоре, становясь всё ближе и ближе к Чонину. Кутаясь в воротник кофты, тем самым стараясь скрыть свой запах, он прикрывает глаза, молясь, чтобы его не нашли.       Сердце в этот момент бешено колотится в груди, а ладони становятся влажными от волнения. Вероятно, впервые в жизни Чонин искренне не желает встречи с Хёнджином.       — Долго ты там ещё будешь? — доносится голос Сонгю из кабинета. — Должно быть, это ветер что-то уронил.       — Мне кажется, здесь определённо кто-то был, — тихо отвечает Хёнджин, подходя ещё ближе к укрытию Чонина. — Это не должно было мне показаться.       — Иди уже сюда. Довольно этих шпионских игр. Кому нужно подслушивать нас?       — Как же я тебя ненавижу, — едва слышно отвечает Хёнджин на слова брата и тотчас же добавляет: — В сущности, я уже всё сказал…       Развернувшись на каблуках, он стремительно удаляется от укрытия Чонина и, войдя в кабинет, громко захлопывает за собой дверь.       Шумно выдохнув с облегчением, омега плотнее прижимается к стене и сползает по ней на пол. В его голове сейчас роится сотня мыслей после услышанного разговора. Но только две из них выделяются особенно ярко: первая — Сонгю и есть тот клиент, который довёл Минхо до такого состояния, и вторая, возможно, самая страшная для Чонина — Хёнджин пусть и не напрямую, но каким-то образом связан с кланом мафии.       Опираясь локтями о колени, Йенни прячет лицо в ладонях. Слёзы наворачиваются на его глаза, а руки дрожат от страха. «Сколько ещё тайн ты скрываешь, Хван Хёнджин?» — проносится в его голове, и он издаёт тихий всхлип, начиная тихо плакать.

~~~~~

Неделю спустя.       В просторном круглом помещении, где были расставлены фуршетные столы, усыпанные разнообразными яствами и дорогими игристыми винами, звучала лёгкая и непринуждённая классическая музыка. Множество гостей, приглашённых на этот благотворительный вечер, свободно перемещались по залу и, образуя небольшие группы, вели беседы на самые разнообразные темы. В воздухе витал аромат парфюма, смешанный с природным запахом альфы и омеги, от чего у Чонина слегка кружилась голова. Отойдя в тёмный угол и попивая холодную воду, он выискивал взглядом родную знакомую фигуру.       Хёнджин привёл его сюда около часа назад и, сославшись на некий важный разговор, оставил Чонина в одиночестве. Разумеется, подобное случалось и прежде. Они нередко отправлялись в подобные места, где Хван мог заняться решением различных вопросов, связанных с его бизнесом. Однако именно сегодня Йенни особенно сильно беспокоится из-за отсутствия своего альфы.       С самого утра всё пошло наперекосяк. Хёнджина как будто подменили. Он стал неразговорчив и холоден. Словно и не было между ними тех нежных и тёплых моментов, а Чонин вновь стал всего лишь гетерой — красивой куклой, созданной для таких вот благотворительных балов.       Это всё глубоко ранило сердце Йенни и заставило различные тревожные мысли проникнуть в его голову. Стараясь не придавать этому особого значения, он постоянно одёргивал себя и убеждал в том, что Хван просто слишком глубоко погрузился в свою работу. Возможно, у него даже возникли какие-то проблемы, которые и стали причиной его молчаливости.       Осушив последний глоток воды, омега ставит стакан на ближайший столик и, достав свой телефон, проверяет переписку с Феликсом. Тот должен был сообщить, как чувствует себя Минхо и всё ли с ним в порядке после того, как он пришёл в себя.       — Здравствуй, — мягкий голос с нотками лести звучит у его правого уха, и Чонин тотчас ощущает терпкий аромат полыни, от которого хочется поморщиться. — Кажется, тебя зовут Чонин?       Оборачиваясь, он замечает перед собой Хван Сонгю во всём блеске его классического чёрного костюма и белой рубашки без галстука. В руках у него бокал с шампанским, а на лице играет лукавая усмешка. Внимательно разглядывая Чонина, он опирается на ближайший столик.       — Прелестный наряд, — с лёгким поклоном отсалютовав бокалом, Сонгю делает глоток и вновь обращает свой взор на омегу. — У Хённи есть вкус, как в выборе платья, так и в выборе куклы.       От его тона и скрытого подтекста Чонину становится не по себе. Почему-то рядом с этим альфой он испытывает ещё большее волнение от того, что Хёнджин буквально весь день его игнорирует.       «Нет, — говорит себе Йенни, — надо срочно перестать думать о плохом». Он пытается взять себя в руки. «Хёнджин любит меня и никогда бы не стал обманывать. Хотя…» В памяти всплывает недавний разговор, который он подслушал между братьями, и в душе с новой силой разгораются сомнения.       — Ты немногословен, — продолжает Сонгю, чуть приблизившись к Чонину. От его стойкого неприятного аромата к горлу подступает ком, и он чувствует лёгкую тошноту. — Мне нравятся такие гетеры.       — Прошу прощения, — внизу живота начинает тянуть, и омега изо всех сил старается сдержать болевой стон. Этот запах альфы настолько отвратителен, что хочется как можно скорее покинуть это место. Пусть гордость и пострадает из-за того, что он не смог ответить этому наглецу. Плевать. — Но мне срочно нужно найти Хёнджина.       С натянутой улыбкой, адресованной Сонгю, Чонин отходит от него, и лишь когда ужасный запах полыни рассеивается, он облегчённо вздыхает. Лёгкие наполняются пусть не свежим, но всё же чистым воздухом, и вся тошнота тут же проходит. Однако радость длится недолго, ибо тот вновь настигает его и, мягко взяв за локоть, без всякого разрешения увлекает за собой в коридор.       — Куда вы меня тащите? — громко спрашивает Чонин, хмурясь и предпринимая попытки высвободиться из цепких объятий. — Немедленно отпустите.       — Разве ты сам не говорил, что желаешь отыскать Хёнджина? — продолжая стремительно двигаться вперёд, Сонгю практически тащит Чонина за собой, не выпуская его локоть из своей хватки. — Мне известно, где ты сможешь его обнаружить. Знаешь, это было даже неудивительно. Я был уверен, что он не устоит перед соблазном.       Повернув направо, а затем ещё раз налево, они оказались в другом коридоре. Всё ещё сопротивляясь этому альфе, Чонин пытается освободить свой локоть из сильной руки. Вся эта ситуация ему совершенно не нравится. Слова, которые произносит Сонгю, заставляют тревожиться, а его аромат продолжает душить.       — Отпусти же меня!       Не в силах более сдерживаться, Чонин с силой ударяет Сонгю по плечу, и тот наконец останавливается. Отпустив его, альфа оборачивается к нему лицом, на котором всё ещё играет улыбка, которую так и хочется стереть.       — Мы пришли, — словно не замечая раздражения Чонина, старший Хван обходит его и вновь мягко подталкивает вперёд к двери, ведущей в какое-то помещение. — Взгляни, разве это не прелесть? Я всегда знал, что эти двое просто созданы друг для друга. — Стараясь не производить шума, он приоткрывает дверцу, демонстрируя Йенни то, что происходит внутри.       Не понимая, что происходит и зачем вообще его сюда привели, Чонин неохотно подчиняется этому альфе и, подняв глаза, осознаёт, что он стоит перед чьим-то кабинетом.       В помещении царит полумрак, и лишь отблески пламени камина рассеивают темноту. Окинув взглядом комнату, он замечает мужчину, стоящего к ним спиной, и хрупкую девушку, которая прильнула к нему. Обнимая альфу за шею, она ласково гладила его по волосам, а он, крепко сжимая талию, покрывает поцелуями её губы. В воздухе витает смешанный аромат кофе с чем-то сладким, от чего сердце омеги болезненно сжимается, обливаясь кровавыми слезами. Стараясь убежать от реальности, Чонин закрывает глаза и, сдерживая слёзы, качает головой.       — Взгляни, гетера, — шепчет Сонгю подобно ядовитому змею, обдавая макушку Чонина своим жарким дыханием, — и пойми, что для таких влиятельных альф, как мы, ты всего лишь игрушка. И до такой, как Хван Йеджи, тебе ещё расти и расти. Эта малышка — истинная королева. И Хёнджин всегда это знал.       Услышав имя любимого, Чонин вновь открывает глаза. Бежать больше некуда. Реальность настигла его. Хёнджин сейчас стоит перед ним. Он обнимает чужую женщину и целует её. Сердце в груди разбивается. Йенни хочется сейчас же сбежать, укрыться и навсегда забыться, чтобы больше не вспоминать всей этой сцены. Но сильные руки Сонгю продолжают удерживать его неподвижно.       — Ты, должно быть, уже осведомлён о прошлом моего дорогого брата, — продолжает нашёптывать старший Хван, и Чонин слегка вздрагивает от его голоса. — Та авария произошла по вине этой особы. Именно к ней так торопился Хёнджин в ту ночь. Он слишком сильно желал увидеть её. Я всегда предупреждал, что эта любовь сведёт его с ума. И так оно и вышло.       Не в силах более выносить происходящее, Чонин вырывается из рук Сонгю и захлопывает дверь, чтобы не видеть больше Хёнджина с другой. Обойдя ухмыляющегося альфу, он быстрым шагом направляется вдоль коридора. В этот момент в его душе всё умирает. Слёзы застилают глаза, а дыхание становится прерывистым.       Обманут, раздавлен и просто убит — именно так чувствует себя Йенни, когда, вбегая в ближайшую комнату, он в бессилии падает на пол и начинает безудержно рыдать.       — Ненавижу, — произносит он одними губами. — Ненавижу тебя, Хван Хёнджин!

~~~~~