Султан Кеманкеш

      Сарп и Кеманкеш подняли своих жен на руки, вынося из этого ужасного подвала. Подали кареты, в которых они должны были перевести их во дворец.        Кеманкеш положил Кесем на сидение, а сам сел на корточки рядом, поглаживая ее лицо своей дрожащей рукой. На нее было больно смотреть. Если бы он узнал раньше, то возможно ничего этого не случилось бы.        – Моя Кесем... Какие же мы глупые. Стоило оно того? Зачем? – шептал он ей. Они находились одни, поэтому он мог дать волю эмоциям. Она без сознания, его никто не осудит.        Всю оставшуюся дорогу он молчал и смотрели на ее безэмоциональное выражение лица. Что будет, когда она очнётся? Сможет ли она принять все, что с ней случилось?        Сарп так же вез свою возлюбленную и сына. Мелек не пришла в себя, но отчетливо было слышно ее дыхание. Тех, кто нанес им ущерб привезет отдельно стража и их поместят в темницу.        Кеманкеш занёс Кесем в свои покои. В ее покоях спали дети, поэтому не нужно было так рисковать. Он тут же позвал лекарей, а сам вышел на балкон, пытаясь понять, кто это сделал? Кто приказал? И самое главное для чего?        Все эти пять лет они жили мирно. У Кесем не могло быть много врагов, по крайней мере за это время. Возможно прошлое? Или его враги... Зачем тогда отыгрываться на Кесем, если его? Вероятно для то, чтобы сделать ему больнее. Душевная боль всегда сильнее физической.        На балкон вошёл главный лекарь и поклонился. Кеманкеш повернулся к нему и тут же подошёл ближе.        – Повелитель, мои соболезнования... У Султанши случился выкидыш. – проговорил он. Кеманкеш замер. – Она потерпела насилие. Из-за этого. И еще, когда Султанша очнётся, она должна пить отвары, которые я оставила. Они немного облегчат физическую боль. – Кеманкеш смог лишь кивнуть. Повитуха вышла, забирая с собой вещи и других лекарей.        Падишах вошёл покои и сел на край кровати. Лицо Кесем было безжизненно-бледными. Кеманкеш положил свою теплую ладонь на ее живот. Они потеряли последнего ребенка. И как бы больно не было, он сейчас должен думать не об этом, а о том, как вернуть жену к жизни. После такого будет тяжело прийти в себя.        Кеманкеш побыл возле Кёсем немного времени, а после ушел к себе за стол, разбирая какие-то бумаги. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей. Часто посматривал на жену, не зная, что ей сказать, когда очнется. Как поддержать любимую, которая попала в такую ситуацию?        Мелек очнулась рано утром в своих старых покоях, в которых она жила в Топ-Капы. Рядом с ней сидел муж, который видимо так и уснул сидя. А на кровати рядом лежал и мирно спал Кемаль.        Мелек хотела тихо встать, но почувствовав головную боль, опустилась на подушки. Сарп вздрогнул и посмотрел на жену. Тут же встал и поправил ей подушки.        – Как ты, любимая? Как себя чувствуешь? – спросил он и взял ее за руку. Девушка пыталась понять, что произошло и как она оказалась в своих покоях. Ведь потеряла сознание в темном сыром подвале.       – Голова болит и тошнит. Мой ребенок... – она положила руку на немного округлившийся живот. – Сарп, я же его не потеряла? Я не потеряла нашего малыша? – взволнованно проговорила она.        – Нет, не беспокойся. Он в порядке. – положил руку поверх ее, успокаивая. Девушка опустилась на подушки. Была несказанно рада, что ее спасли. Но вдруг вспомнила, что была не одна. Ужасные картинки перед тем, как потерять сознание, стали вспыхивать одна за другой.       – Кёсем Султан! Сарп, они же не сделали этого? Как она? Сарп, скажи, что не сделали! Она кричала! Сарп, почему ты молчишь?! Почему молчишь?! Сарп! – она трясла его, схватившись за крепкие предплечья. Паша знал, все что произошло и что сказал лекарь. Говорил уже с Повелителем.        – Сделали, Мелек. Очень больно сделали. В ходе того, что она сопротивлялась, ее били. Она потеряла ребенка. – проговорил тот и опустил голову.        – Она была беременна?! Нет! Сарп, пожалуйста, скажи, что это злая шутка! Я не хочу! Она так кричала... Потом я просто проводилась в бездну. Сарп... – все повторяла она его имя, будто оно было заклинанием для спасения. Слезы потекли из глаз. Девушка прижалась к мужу и зарыдала в его грудь. – Лучше бы я оказалась на ее месте. Она не заслужила всего этого...        – А ты заслужила?! Ни одна женщина такого не заслуживает! Лучше бы никто не страдал от насилия! Мелек, не говори такие вещи. – он крепко обнял ее. Мелек лишь обхватила его тело своими руками и дала волю чувствам.        – Сарп, что будет с Султаншей? Ей ведь будет очень тяжело после этого всего! Она малыша потеряла! Бедная... Я ненавижу его! Ненавижу! – все еще кричала она и уже забыла, что рядом спит сын. Но после такого пережитого у мальчика был крепкий сон, поэтому он даже не вздрогнул.        – Кого, Мелек? – вдруг не понял о ком она говорит. Девушка посмотрела на мужа, немного отстранившись.        – Назара! Он и меня, и Кёсем Султан сломал! Со мной он был один, Сарп. А Кёсем... Трое... – она уткнулась мужу в грудь от своей безвыходности и моральной слабости. Он крепко ее обнял, боясь отпустить и пытался принять все, что произошло.        Кеманкеш не смог больше сидеть и смотреть на бледную Кёсем. Работой он все равно не мог заняться. Он приказал страже позвать Хаджи и когда тот пришел, вышел из покоев. Он направлялся к матери. Почему-то все подозрения падали на нее. Наверное, из-за пережитого в прошлом.        Он постучался и вошел, когда разрешили. Валиде сидела на диванчике, в ночном одеянии. На улице было только раннее утро. Возможно он ее разбудил. Но не факт, она последнее время мучилась от бессонницы.        – Мустафа? – спросила она, повернув голову. Обычно просто так во дворце к ней сын не заходил. Лишь только, чтобы поссориться.        – Вы приказали? – спокойно спросил, хотя внутри уже все взрывалось, словно от бомбы. Она непонимающе посмотрела на сына.        – О чем ты? Что я могла приказать так рано? – она взяла клюку и встала, подойдя к сыну.        – Кёсем и Мелек похитили, когда те направлялись во дворец. Они были в разных коретах и ехали с разных мест. Но похитил один человек! Кёсем изнасиловали! Это Вы приказали сделать?! – уже терял самоконтроль, но пытался держать себя в руках.        – Ты что такое говоришь, Мустафа?! Я не настолько повернута на Кесем, чтобы приказать изнасиловать! Я уже отпустила все, ничего плохого я ей не делаю! Я ведь тоже женщина и это последнее чего я могу пожелать Кёсем! – проговорила она. Женщина даже не была в курсе о последних событиях.        – Кёсем потеряла последненого нашего ребенка! Ее изнасиловали, Валиде! Что я ей скажу, когда она придет в себя?! Вы ведь вообще не думаете о чувствах других. Вы ненавидите своих невесток и зятя. А нас? Меня, Бахти, Мелек? Вы нас любите? Мы ваши дети! Вы убили ребенка Леноры, но больно было и Бахти! Вы не подумав, выдали замуж мою сестру! Она потеряла ребенка! Кёсем сейчас лежит бледная, как белая краска! Мне больно! Почему Вы такая бесчеловечная?!        – Возможно я и сволочь, Кеманкеш. Но я не причастна к этому. Ни за что, никогда не пожелаю женщине быть изнасилованной! И уж тем более не прикажу! – стояла она на своем и казалась очень искренней.        – А Мелек? Сколько раз она была? Подумали? Вы ведь знали! – вскипел Падишах.        – Я не поддерживала с ней общение, когда она вышла замуж! Она не хотела видеть и слышать меня! Я общалась с Назаром. Он говорил, что Мелек в порядке. Откуда я могла знать, Мустафа? Ты думаешь, я бы желала своей дочери такое? Я ведь не настолько жестокая! – она села диван и взялась рукой за сердце. В последнее время у нее были сердечные проблемы со здоровьем.       – Я не знаю, какая Вы! Если выяснится, что Кёсем пострадала благодаря Вам, я уничтожу все, что связано с Вами! И Вас тоже! – кинул он и хотел уйти, но она встала и схватила его за руку. Непонятно, как это получилось у старой женщины.        – Почему, Мустафа? Почему? Из-за того, что я сказала, что стерилизую Мелек? Я говорила это, была на эмоциях. Не хотела выдавать ее замуж. Но не потому что я не люблю Сарпа. А потому вто боялась, что снова может повториться тоже самое и я не буду знать! Хотела напугать ее, чтобы она не выходила замуж! Да, я убила ребенка Бахти и Леноры. Да, покушалась на жизнь Кесем. Я даже не поняла, как это произошло. Просто резко, будто сошла с ума. Я ведь в Старом дворце поняла, что мне важны внуки. Кеманкеш, почему ты считаешь меня такой? Я знаю, мне нет оправдания. Я поступала, как сволочь. Но я попробую исправиться, хотя бы чуть-чуть. – ее глаза наполнились слезами. Она была искренней. Кеманкешу хотелось обнять ее и чтобы она обняла в ответ. Почувствовать материнские объятия. Но он лишь отстранился от нее и бросил брезгливый взгляд.        – Не верю. Не хочу верить, Валиде. Я долго держался, прощал, пытался найти объяснение всему, что Вы делаете. Но я ошибался. Вы мне не мать. – и вот последний ребенок отрекся от нее. По щекам женщины скатилось пара слезинок.        – Нет... Мустафа, пожалуйста. Мустафа, только ты не отрекайся от меня. Сынок, не надо. – голос дрогнул. Впервые за все это время ему стало жать мать. Но он должен был сделать в отместку больно без вреда. Все таки не такой, как она.        – Поздно. – бросил он и ушел. Калтрина села на тахту и закрыла лицо руками, на которых были морщинки. И от старости, и от одиночества.        Хаджи сидел в покоях Кёсем Султан на тахте, когда его позвал Падишах. Он не спал всю ночь в переживаниях о своей Госпоже. Поэтому сразу же направился к Падишаху.        Войдя в покои, Кеманкеш ничего не говоря ушел куда-то. Тогда Хаджи подошел к кровати, но которой лежала Кёсем. Сел на край и взял ее бледную руку, коротко поцеловав. Делал это не в качестве уважения, а потому что переживал и хотел передать ей сигнал об этом. Она обязательно почувствует.        Кёсем медленно открыла глаза, тяжело вздохнув. Хаджи тут же оживился и поднял голову. Раньше, после потери сознания глаза Султанши все равно давали надежду, светились. А сейчас в них не было ничего. Они стали не голубые, а серые.        – Султанша... Как Вы себя чувствуете? – он еще не знал обо всем произошедшем. Она перевела свой безжизненный взгляд на слугу, но ответить ничего не смогла. В глазах лишь холод. Жуткий холод. И заснеженные поля боли.        Кеманкеш возвращался от Калтрины, и встретил Сарпа, который шел к нему. Паша поклонился и тут же начал говорить:        – Повелитель, я не знаю, как сказать. И как вы воспримите эту новость. За хорошую или плохую? Но человек, который похитил Кёсем Султан и Мелек – Назар. Вы вероятно знаете о нем. – он посмотрел на него, а Кеманкеш потерял дар речи. Быстрым шагом направился в темницу, а Паша за ним.        Спустившись в темницу, Правитель без труда понял, кто здесь Назар. Он был старше всех. Приказал открыть дверь. Все были по разным камерам и привязаны. Кеманкеш тут же сократил расстояние и ударил его со всей мощи кулаком по лицу.        – Это тебе за мучения моей сестрёнки! – еще один удар. – Это за маленькую Гюль! – и еще. – Это за мою жену! – потом последовал еще один удар. – А это за нерожденного малыша! Скотина! – лицо Назара было разбито в кровь. Удары у Кеманкеша сильные. И костяшки Султана были сбиты. – Стража! Я хочу чтобы все мучились до своей смерти! Прижечь их достоинства, чтобы они больше никогда не смогли иметь ни то, что детей! Женщин! Потом пусть ходят по площади в цепях! Пусть все знают об их позоре! А потом пытка грушей страданий! Пусть поймут, какого было моим жене и сестре! – выдал Падишах. Никто даже отреагировать не успел. Как он вышел. С Назару подошел Сарп. И так же вмазал ему со всей силы.        – За мою любимую! За ее дочь! За страх моего сына! За Кёсем Султан и ее ребеночка! За все, сволочь! За все, тварь! Ты будешь умолять нас о смерти! – так же повторял один удар за другим. Назар отключился и только тогда Сарп вышел из темницы. Наказание для них он посчитал справедливым.        Сарп и Кеманкеш вернулись в Султанские покои, через минуты две после того, как Кёсем очнулась. Почти сразу. Она лежала и пыталась понять, что случилось. Все тело болело. Женщина смотрела на Хаджи, даже не замечая вошедших.        Паша и Падишах подошли ближе и Кеманкеш тут же увидел, что у жены открыты глаза. Сразу же оказался возле нее. Хаджи встал, позволяя Повелителю сесть. Сарп поклонился Госпоже.        – Кёсем, ты помнишь, что с тобой случилось? Как ты себя чувствуешь? – он взял ее руку в свою. Женщина увидела сбитые костяшки, но не обратила на это никакого внимания. Она посмотрела на Сарпа и тот все сразу понял без слов. Поклонился и вышел. Кёсем явно не хотела говорит при нем.       – Помню. – коротко и ясно сказала она. В голосе не слышалось ничего. Он был немного надломлен, словно Султанша вот-вот заплачет. Но слез в глазах не было. – У меня низ живота болит... – положила вторую руку на живот. – Как мой ребенок? – спросила она. Хаджи тоже посмотрел на Повелителя, ведь не знал о потере. – Почему ты молчишь? – спросила она через пару секунд.        – Кёсем, наш малыш отошел в мир Иной. – проговорил он и тут же взглянул на Кёсем. Хаджи прикрыл рот и отвернулся. Это было в некоторой степени и его потеря. Он любил всех детей Султаши и ее тоже.        – Нет... – послышался надломленный шепот. – Я не верю. Нет. – в уголках глаз скопились слезы. Кеманкеш аккуратно приподнял ее и обнял. Но она никак не отреагировала на эти объятия. Ей были неприятны прикосновения. И для себя ведь сторого решила порвать с ним отношения. Даже по имени не назвала теперь. Только «ты», не больше.        – Кёсем, любимая, мы справимся. Самое главное, что ты жива. Я сделаю все, чтобы твои раны затянулись. – он погладил ее по спине. Женщина поморщилась. Неприятно.        – Ты не сможешь. Ты лишь открыл новые раны. Ты уничтожил мои чувства. Поэтому сейчас, мне больнее вдвойне. Я хочу побыть одна. Хочу спать. – сказала она и нашла силы отстраниться. Но на самом деле она очень хотела сидеть в его утешающих объятиях. Женщина легла обратно на подушки.        Кеманкеш не стал ей перечить. Лишь боялся, что она что-то с собой сделает. Но потом понял, что Хаджи остается. Стало обидно, что слуге она доверяет и разрешает быть рядом, а ему нет. Он вышел и направился в покои сестры. После навестить детей.        – Моя Госпожа... – проговорил Хаджи и сел возле нее, взяв за руку. Кёсем повернулась к нему спиной, чтобы тот не видел ее слез. Но он без слов все понял. Положил руку на плечо, начиная немного поглаживать. Знал, ее это не успокоит. Но она поймет, что он рядом и ни за что не бросит.        – Может, оно и к лучшему? Я не хочу его видеть. Зачем ребенку жить, если мать не любит отца, но при этом они состоят в браке? Зачем ему рости и видеть страдания матери? – прошептала она, сквозь слезы, что капали на подушку.        Она повернулась к Хаджи, на ходу стирая их. Толку плакать? Слезами горю не поможешь.        – Я не думала, что переживу это в таком возрасте. Я познала эту боль. Сильную боль. Так еще и ребенка потеряла... – она тяжело вздохнула и подняла глаза к потолку, останавливая новый поток слез. Хаджи снова нагнулся и легально коснулся губами перевязанной руки(когда выхватывала кинжал у Назара)        – Я тоже виноват Госпожа. Я не должен был отпускать Вас одну. Простите меня. – в его глазах блеснули слезы и Кёсем сразу же приподнялась, сморщившись от боли, пронзившей все тело и обняла его. Тот аккуратно, обнял ее в ответ.        – Хаджи, только не плачь, прошу. Иначе и я не сдержусь. Мне очень хочется кричать и плакать. Не надо. Ты не виноват. Виноваты только те, кто сделали это. Жизнь не бывает справедливой. – она отстранилась и посмотрела в его серые глаза. Он кивнул ей.        Она легла на кровать и повернулась. Закрыла глаза. Хотелось уснуть и не слышать, не видеть, ничего не знать. Евнух продолжал сидеть на кровати, словно сторож.