Султан Кеманкеш

      Кёсем проснулась уже где-то в полдень. Голова болела, тело ныло и самой хотелось плакать. Она огляделась по сторонам. Находилась в покоях Кеманкеша совершенно одна. Даже Хаджи не было. Она попыталась приподняться и сесть, но ничего не получилось. Боль была ужасной. Женщина опустилась на подушки, спустив громкий стон. И тут же послышались тихие шаги с балкона. Показался Хаджи. Он быстро сократил расстояние и сел на край кровати.        – Султанша, Вы что-нибудь желаете? – спросил он и взял ее перебинтованной руку в свою. Она отрицательно покачала головой.        – Только пить. – проговорила она пересохщимтся губами. Евнух тут же налил стакан воды и протянул его Госпоже. Он помог ей приподняться и попить. Почувствовав снова эту же боль, она, отпив глоток, отдала стакан товарищу и снова легла. – Хочу все забыть... Я даже встать не могу, до чего докатилась? – она взгдохнула, тяжело выдохнув.        – Султанша... – он не знал, что ей сказать, как утешить. Ее боль была сумасшедшей, сильной. – Я рядом с Вами. Я сделаю все, что только нужно будет, чтобы Вам хоть немного стало легче. – м проговорил он.        – Хаджи, я скучаю по Кеманкешу. Ужасно скучаю. Я так хочу, чтобы он был рядом со мной сейчас. Чтобы он меня утешал, обнимал, говорил, что все будет хорошо. Если бы он признался, Хаджи. Если бы сказал, что больше ни за что не изменит... Я бы простила. Забыла ради детей, ради себя. Потому что страдаю и я. Мне сейчас больно и физически, и душевно. – она стиснула зубы, чтобы контролировать эмоции. Он понимающе вздохнул и посмотрел на Госпожу. Воцарилось молчание.        Через пару минут за дверью послышались шаги. Кёсем снова повернула голову, ожидая, что войдет Кеманкеш. Он и вошел. А за ним Сарп и Мелек с повязкой на голове. Ее придерживал Сарп, обхватив за талию, а второй рукой держа за руку. Хаджи встал и поклонился. Сарп поклонился Кёсем. Мелек тут же вырвалась и бросилась к ней.        Крепко обняла Правительницу, не смотря на то, что она лежала и ей было неприятно. Мелек зарыдала ей в грудь. Кёсем нашла в себе силы, чтобы одной рукой обнять ее.        – Кёсем... Кёсем Султан... – шептала она сквозь слезы. – Простите меня, я не хотела этого. Если бы не мое прошлое, Вы бы не пострадали. Простите! – она отстранилась и посмотрела на Кёсем, на лице которой не было не единой эмоции.        – Мелек, ты не виновата. Не надо себя винить. Виноват только Назар. Не лей пустых слез. Иди сюда. – она через боль распахнула руки для объятий. Мелек тут же обняла ее. Кёсем выдохнула, почувствовав боль во всем теле, но особо не обратила на это внимание.        – Султанша, я понимаю Вашу боль. Знаю, что ничто не поможет ее забыть. Если бы не мое прошлое, этого бы не было. – она снова отстранилась и заплаканными глазами посмотрела в голубые глаза Кёсем, которые так и оставались серыми.        – Причем тут твое прошлое? Я сказала, не вини себя. Все пройдет. – Кёсем бросила взгляд в сторону Кеманкеша. Как же она сейчас хотела, чтобы он обнял ее. Обнял и сказал, что залечит раны. Поцелует и ляжет рядом.        – Соболезную, Султанша. – проговорил Сарп, подойдя ближе. Поднял Мелек, понимая, что Правительница явно не хочет сейчас эти всех нежностей.        – Спасибо, Паша. – сказала Кёсем и уставилась в потолок, чтобы больше не смотреть ни на кого. Хотела тишины. Ничего больше.        – Кёсем, мы пойдем на смотровую башню, что выходит на главную площадь. Назар и его банда будут наказаны по закону. – сказал Кеманкеш. Он хотел, чтобы жена видела, как будут наказывать ее насильника, но при этом прекрасно понимал, что скорее всего она даже встать сейчас не сможет.        – Нет. Я не пойду. Не хочу ничего видеть. – она снова по морщилась от боли в рёбрах. Туда тоже били, чтобы она перестала сопротивляться. – Оставьте со мной Хаджи. Я немного наберусь сил и уйду в свои покои. – Кеманкеш лишь кивнул и все вышли, остался только Хаджи.        Кёсем перевернулась на бок, стиснув зубы. Закрыла глаза и снова провалилась в бездну.        Мелек, Сарп и Кеманкеш находились на башне и смотрели на площадь. И вот показалась стража, что вела за собой пленников и наказуемых. Идти им было тяжело. Во-первых первую часть наказания уже выполнили в темнице, а во-вторых тяжелые оковы на щиколотках ног.       – Брат, а народу объявили о том, что они сделали? – спросила Мелек, видя, как мужчины и женщины, что стоят рядом бьют их кулаками и кидаются чем попало.        – Конечно. – проговорил он. Девушка посмотрела на Назара. Его даже с далека легко было узнать. Лицо было все в синяках и кровоподтёках от ударов Сарпа и Кеманкеша.        – И объявили с кем он и они так обошлись? – снова задала вопрос девушка, положив руку на еле заметный живот. Почему-то стало тянуть. Наверное из-за переживаний.        – Нет. Я лишь написал приказ. В нем было написано, что Назар Ага насиловал и избивал свою жену многие годы, после чего убил ее ребенка. А после он со своей бандой изнасиловал и избил женщину. Не важно кого, наказание одинаково. Ты думаешь, если бы на твоём месте мне пожаловалась другая женщина, то я бы сказал, что мне все равно? Единственное, что отличалось бы, то я ничего не чувствовал бы. Лишь сострадание. А ты моя сестра, а Кёсем жена. Поэтому и мне больно. – сказал Кеманкеш, все еще глядя на площадь.        – Правильно, брат. Султанша явно не захотела бы, чтобы народ знал, что с ней случилось. Кстати, что у вас с ней? Вы как-то странно себя ведёте. Она вообще не смотрит на тебя, Кеманкеш. – Мелек посмотрела на брата. Тот тяжело вздохнул.        – После такого, сестренка, не только смотреть не захочешь. Она разбита. Чуть позже подпустит к себе. У нас все хорошо, не волнуйся. – он приобнял ее. Не стал ей говорить правду. Не нужно забивать больную голову большими мыслями.        – Пытка будет проходить прямо прилюдно? – спросила Мелек, переведя тему. Поняла, что не скажет. Ну и допытываться она до него не будет. Пусть сам решает свои проблемы.        – Нет, что ты. Не нужно, чтобы груша страданий была прилюдно, такую жестокость нельзя народу показывал. В подвале. – спокойно проговорил он, снова взглянув на площадь.       – Османы никогда такой пыткой вроде не пользовались. – проговорила Мелек, даже не зная, что это вообще такой.        – Это пытка Древней Руси. – ответил он. Сарп подошёл ближе к Мелек и приобнял, давая понять, что не нужно задавать столько вопросов.        Они побыли еще немного и ушли. Уже стало не интересно смотреть на чужие страдания, которые отрывали раны прошлого.        Кеманкеш вернулся и помог Кёсем уйти в ее покои по ее же желанию. Женщине не хотелось лежать в Султанских покоях. После всего случившегося любое прикосновение, воспоминание доставили дискомфорт. А после измены, Кёсем вообще не хотелось находится в покоях мужа. И его видеть она не хотела. Точнее хотела, очень. А вот ее упрямость – нет...        Но Кеманкеш не слушал ее. Сидел на тахте напротив ее кровати и упорно смотрел на нее. Конечно так, чтобы не доставлять лишнего дискомфорта. Женщина лежала и смотрела в потолок, будто бы его и не существовало.        Хаджи стоял поодаль и наблюдал за парой. Ему очень хотелось, чтобы все наладилось. Его Госпожа после этой измены стала совсем другой. А точнее прежней. Такой, какой была до появления Кеманкеша. Много грустила, переживала, плакала. Пусть и старается не показывать этого всего.        В двери постучали и в покои вошла Калтрина. Все встрепенулись, а Кёсем вовсе вздрогнула и еще немного натянула одеяло на себя, будто надеялась, что ее это спасет.       – Валиде! Я по-моему сказал не появлялся Вам рядом с моей женой и детьми! Кёсем сейчас не до разговоров! – Кеманкеш встал со своего места.        – Мустафа, позволь мне с ней поговорить. Пожалуйста. Мне нужно с ней поговорить. – взмолилась женщина, что стояла, опираясь на клюку. Кеманкеш хотел взять мать за руку и выпроводить, но его остановил голос жены.        – Не надо. Мы поговорим. Позволь нам поговорить наедине. – сказала она. Падишах отпустил руку матери и недоверчиво просмотрел на Кёсем. А потом взглянул на Хаджи таким взглядом, что тот понял, что если что-то, не дай Аллах случится, то ему головы точно не сносить. После этого он вышел и направился к детям, что гуляли в саду. – Хаджи, помоги, пожалуйста. – вежливо попросила его Кёсем.        Евнух тут же оказался рядом. Женщина стала садиться через боль во всем теле. После свесила с кровати ноги и попыталась встать. Но было настолько больно, что она не удержалась. Упала бы, если Хаджи не поймал бы ее, прихватив за талию. Правительница выдохнула. Евнух усадил ее на тахту и подал плед. После чего вышел, оставаясь слушать за дверью. Не то, чтобы он хотел подслушать, нет. Он хотел знать, что Султанша сейчас с безопасности. Калтрина села недалеко.        – Пришли позлорадствовать? – поинтересовалась Кёсем, понимая, что сейчас она сидит перед главным врагом с растрёпанными волосами, слабая настолько, что даже встать сама не может.        – Нет, Кёсем. – совершенно спокойно проговорила Калтрина. – Я долгое время прибывала в Старом Дворце и поняла одну вещь. Я потеряла жизнь. Мои родители были пьяницами, не обращали на меня внимания. А когда мне было пять, они умерли или их убили. Я не помню. Я осталась одна и жила в приюте. Меня не любили другие дети, недолюбливали воспитатели. Меня били и надо мной издевались. Когда выросла нашла любимого человека. Мы с ним пробыли два года вместе. У нас должна была быть свадьба. Но я забеременела Мустафой. От меня отказались, сказали, что я нагуляла. А я только его любила. Я, честно, хотела сделать аборт, но что-то мне помешало. Я приняла ту мысль, что мой ребенок никогда не будет знать своего отца. Но через время я встретила другого мужчину. Он принял Мустафу, все тоже шло к свадьбе. И я снова забеременела. Бахти. Здесь я уже знала, что буду рожать. Родила. Через пару лет я встретила еще одного мужчину. И мы даже были в браке. Уже в тридцать семь я забеременела Мелек. Родила ее. Мой муж любил всех моих детей. Но его убили на службе при королевском дворе в Албании. Я была убита горем. Мое счастье продлилось всего три года. После этого я стала такой, Кёсем. – Калтрина полняла глаза и посмотрела на невестку.        – Какое это имеет отношение ко мне? – спросила Кёсем совсем равнодушно. Правительница и правда не хотела с ней разговаривать. Зря согласилась. И так все болит, так еще и свекровь на мозги давит.        – После смерти мужа я перестала думать о детях. Впала в депрессию. Лежала на кровати и никого не хотела видеть. Мне очень сильно помог тогда Мустафа. Он подошел ко мне одним днем и сказал: «Мама, хватит. Вставай, займись собой, хозяйством. У тебя маленькая Мелек. Ты должна встать и быть сильной». И я встала. Но сильной так и не стала. Заботилась о детях, закрыла свое сердце на замок. Женила Бахти. У него была любимая девушка, но он даже не подозревал, что та проститутка. И я говорю это не потому что я так считаю. Она работала в таверне. Но Бахти не слушал меня, а она отрицала. Потом родились покойный Мехмед и Эмине. Я стала заниматься внуками. Выдала Мелек замуж. Она думает, что ей нужны были от меня деньги. Но нет, Кёсем. Этот человек не был особо богат. Я выдала ее за него, потому что надеялась, что мужчина старше не обидит. Я даже не знала о том, что он как-то вредит моей дочери. Она отреклась от меня и я спрашивала у Назара. Я даже внучку ни разу не видела. Только потом, после её смерти узнала, что он делал с моей Мелек. Просила у нее прощения, умоляла ее. Но Мелек не простила и я приняла это. А тогда, когда ее выдавали замуж за Сарпа я боялась. За то, что он окажется таким же. Ведь Назар сначала тоже был белым и пушистым. Я ей и сказала, что стерилизую, надеялась, что ударю по больному и она передумает. Но я ошиблась, я должна была просто поговорить с дочерью и все. Но я не умею разговаривать. – она вздохнула и снова спрятала глаза, уткнувшись взглядом в пол.        – Это отговорки? Или правда? – недоверчиво спросила Кёсем. Ей уже стало жаль Калтрину. Из-за детства. И из-за того, что ее бросали мужчины. Из-за смерти мужа.        – Кёсем, я клянусь, что правда. А что касается тебя... Я правда ненавидела тебя. И на это нет причины. Точнее есть, но глупая. Очень глупая. Я завидовала. Сразу же позавидовала тебе, как только увидела. Ты ведь тогда, когда мы впервые увиделись потеряла титул и влияние. Была просто Хатун. А Кеманкеш тебя полюбил. Не смотря на возраст, на то, что ты родила другому человеку шестерых детей. Не смотря на то, что ты вдова и жестокая женщина. Не смотря ни на что мой сын полюбил тебя, не изменял, ценил, уважал и вставил на первое место. У меня такого не было. Даже муж меня не ставил на первое место. Я никогда не чувствовала себя полностью любимой. Всегда боялась потерять человека. Поэтому я решила выплеснуть все, что накопилось за всю жизнь. Кёсем, если бы я не завидовала, если бы не было этого сильного чувства, ты думаешь, я бы стала так себя вести? Я бы не тронула ни тебя, ни твоих детей. Я сделала много плохого. А если бы была умнее, то у нас могли бы быть не плохие отношения. Я не могу сказать тебе «прости». Знаешь почему? – Кёсем подняла глаза в неком вопросе. А в глаза блестели от, почему-то появившихся в них слез. – Это капля в море по сравнению с тем, что я сделала. Что если нам попробовать начать все сначала? – с надеждой посмотрела на нее Калтрина. Кёсем чуть не подавилась на ровном месте.        – Госпожа, у Вас правда сложная жизнь. Но я не знаю... Я могу закрыть глаза на все, что Вы сделали и начать с чистого листа. Но кто мне даст гарантию, что Вы не воткнёте мне нож в спину? – вопросительно посмотрела на нее. От Калтрины можно ожидать все, что угодно.        – Я знаю, Кёсем. Но я постараюсь. Жить мне осталось недолго. Я не хочу уходить, как плохой человек. Позволь мне общаться с внуками и я буду тебе очень благодарна. – Калтрина положила свою руку поверх кисти Кёсем и та вздрогнула от столь неожиданного прикосновения.        – А что Вы скажете по поводу того, что избивали Эмине? А насчет того, что убили ребенка Бахти и Леноры? – убрала руку под плед, что лежал у нее на колени. Не хотела чувствовать ее прикосновения. Не потому что она главный враг, а потому что было неприятно даже самое легкое прикосновение к руке.        – Я ударила Эмине только один раз, еще шесть лет назад, когда хотела тебя отправить, но выпил щербет Кеманкеш. Я хотела лишь запугать ее. До этого я не поднимала на нее руку. Я не знаю, почему она так говорила. Ее била лишь Нурай. Я знала и разговаривала с ней, та обещала, что больше не будет, но видимо не сдержала обещание. А Бахти... Я не хотела, чтобы он был с девушкой, что нашел на рынке избитую. Она ведь никто и ничто. Глупо, да? – она тяжело вздохнула. Кесем даже никогда не думала, что эта женщина раскается перед ней.        – Глупо, Валиде Султан. Очень глупо. Ни я, ни Ваши дети, ни тем более мои малыши не заслужили этого. А Вы не заслужили того, что случилось с Вами за всю жизнь. Но я дам Вам шанс. При одном условии. Вы попросите прощения у каждого, кому причини боль. Искренне. – Кёсем стала добрее, чем была раньше. Тогда она и слушать не стала бы и терпеть тоже. Уничтожила бы сразу.        – Согласна, Кёсем. Я согласна. – проговорила Калтрина и обняла свою невестку. Сказать, что Правительница была в шоке, ничего не сказать. Между ними было все. Калтрина пыталась убить ее, била, причиняла душевную боль. Все что угодно, но никогда не обнимала. Опомнившись, женщина отстранилась.        – Как Вы могли заметить, я никогда не втыкала Вам нож в спину. Я никогда не пыталась Вас убить. Потому что любила своего мужа. Вы его мама и я должна была Вас уважать, не смотря ни на что. Если Вы снова попытаетесь что-нибудь сделать... Я больше не стану терпеть. Я потеряла все, что у меня есть: любовь, детей, время и здоровье. У меня остались лишь мои внуки и малыши. Больше меня здесь ничего не держит. – сказала Кёсем, давая понять, что если что-то случится, то убьет ее. А наказание ей не важно.        – А Кеманкеш? Как ты могла потерять любовь? Он с ума сходит от любви к тебе. – спросила та, удивленно глядя на Кёсем. Она знала, что Кеманкешу подослали наложница, но не думала, что невестка поверит.        – Девушка от него беременна, этого не достаточно? Он изменил мне. И мне все равно на то, что он ничего не помнит. Мои чувства остыли и когда-нибудь он это поймет. – спокойно проговорила женщина, хотя внутри все горело пламенем.        – Какая девушка? Кто? – спросила Калтрина. Почему-то хотела помочь. Будто и не было шести лет вражды. Правительница ухмыльнулись.        – Нурбахар Хатун! А не Вы ли не подослали? – воскликнула Кёсем, словно две минуты назад она не сидела в ее объятиях.        – Нурбахар Хатун? – удивилась Валиде Султан. – Эту девушку я подобрала на улице, когда возвращалась во дворец. Она была на очень раннем сроке, лежала без признаков жизни на дороге. Я привела ее в гарем и приказала вылечить. Хотела как раз попросить у тебя разрешения выделить ей небольшой домик. Я клянусь, я не подсылала ее к Кеманкешу. Мне это уже не нужно. – проговорила она и снова задумалась. Правительница нахмурилась.        – То есть она уже была беременна? – Кёсем уже обрадовалась. Значит она беременна не от ее мужа. Но это не говорит о том, что Кеманкеш не изменял ей. Она видела, как девушка лежит на его плече. – Это не говорит о том, что он мне не изменял. – твердо сказала Кёсем. Женщина хотела что-то ответить, но двери покоев раскрылись.        – Мама! – в них вошел старший Шехзаде. Он закрыл двери и побежал к своей Валиде, крепко обнимая ее. Махпейкер улыбнулась сыну и тоже крепко обняла. – Где ты была? Хаджи сказал, что тебя еще нет и у тебя дела. Но я сбежал от него и стал тебя искать, а ты у себя в комнате оказалась. Ты от нас прячешься? – надул губы тот.        – Нет, ты что? Я не очень хорошо себя чувствовала, вот и прилегла. Ты как? – она поцеловала сыночка в висок, вдыхая любимый аромат детей. Они были ее единственной слабостью помимо любимого. На первом месте только дети.        – Все хорошо. Нас вчера Хаджи спать укладывал. А еще они почему-то с Селимом поссорились. А потом Феникс залаял и они прекратили. Врач приходил, нам дал какое-то лекарство и мы все уснули. А я еще я по тебе сильно скучал. – он прижался к груди матери. Самой родной женщине на свете.        – Все будет хорошо, малыш. – потрепала его по волосам. Мальчик улыбнулся и посмотрел на Калтрину, которая все это время наблюдала за ними.       – Вы Валиде Султан? – спросил он и слез с колен матери. Подошел к Калтрине совсем близко. – Вы мама моего папы? Бабушка моя? А почему Вы приехали только недавно? – засыпал ее вопросами.        – Все верно. Я твоя бабушка, Исмаил. – он посадила его к себе на колени и Кёсем удивилась, откуда у нее столько сил. Она ведь с палочкой ходит. Калтрина обняла внука и вздохнула. А ведь тогда, она могла и убить его.