How to SAVE the World

Если подумать, то ему следовало бы ожидать этого. Первая аномалия, фальшивая, не пришла из Руин. Он помнил про неё до боли мало, но насколько он понимал, она не пришла, собственно, ниоткуда. Просто как-то… взяла и возникла. Уже тогда это должно было подсказать ему, что что-то здесь неладно, но судя по его заметкам, прошлому ему понадобились сотни, если и не тысячи Сбросов, чтобы догадаться. При условии, что именно это означали чёрточки подсчёта. Санс взглянул на тетрадь только однажды, и тот час же похоронил её под всем остальным дурацким старым хламом в том ящике. Давным-давно, Гастер сказал, что аномалия явится из Руин. Тогда, в первый раз, когда Гастер ворвался в один из снов Санса вместо того, чтобы втянуть его в тот подобный грёзам пейзаж Пустоты, где они обычно встречались — так что явно, это было важно. Аномалия придёт из Руин, и она не будет человеком. Гастер выразился предельно чётко. Санс ожидал типичного раунда шуток с женщиной за дверью, когда подошёл к ней. То, чего он не ожидал — так это услышать два голоса по ту сторону. Один принадлежал женщине, но другой звучал незнакомо, и оба были слишком заглушены, чтобы разобрать слова. Она ясно дала знать, что хоть в Руинах и обитали другие монстры, она совершенно не общалась с ними. Был лишь один вариант, кем мог являться её собеседник. Сансу, наверное, стоило бы удивляться, или быть в восторге, или нервничать, или хоть что-нибудь. Вместо этого, в нём осело лишь оцепенелое признание ситуации. Вот оно. Это начало конца. Или, нет, не совсем точно. Конец начался, когда явилась первая аномалия, какой бы неэффективной она ни оказалась. А вот это — это был конец. Последнее издыхание Вселенной. Можно подумать, такое казалось бы делом поважнее. Но Санс лишь пожал плечами и пошёл прятаться в лесу, чтобы смотреть на возникновение аномалии. У него даже не было особого плана. Он просто хорошенько взглянет на то, с чём имел дело, глазницы востро, и будет держаться подальше, чтобы посмотреть, что случится. У него ведь не было никаких заблуждений по поводу того, что и впрямь сможет остановить её — судя по жалкой горстке почерпнутых знаний из его заметок, он попытался остановить первую, и каждый раз терпел неудачу. Да и та была фальшивой. А эта — самая настоящая. Велик шанс, что сначала она станет баловаться, а если окажется, что она активно пытается уничтожить временные линии, если почудится, что её можно будет хотя бы замедлить… Ну, одно дело за раз. Дверь Руин со скрипом открылась. Санс убедился, что спрятался как следует за деревом, и наклонился вперёд, чтобы смотреть. Возникла маленькая фигурка, ступая на снег и оглядываясь с заметным удивлением. Она приостановилась, чтобы потереть свои плечи, дрожа от внезапного холода. На ней был синий свитер в розовато-сиреневую полоску и брюки, не совсем достающие до щиколоток. Её коричневая щека была заклеена пластырем; её волосы, тоже коричневые, но потемнее, были спутаны и лезли ей в глаза. В своей руке она держала что-то, почти похожее на пластмассовый нож. Пока Санс наблюдал за ней, она словно вспомнила, что держала его — она резко посмотрела вниз и застыла, глядя на нож в течение нескольких долгих секунд. Затем она уронила его в снег. Это был человек. Ребёнок. Обычный, человеческий ребёнок. Ему честно стоило бы ожидать этого. Никто, кроме людей, никогда не выходил через эту дверь. Как глупо с его стороны. Глупо думать, что там может быть что-то ужасающее и простое. Глупо думать, что оно вообще могло оказаться простым. Какая-то желчная часть его разума хотела свалить всё на Гастера. Тот ублюдок сказал, что это не будет человек. Может, у Гастера были проблемы с понятиями, а может, это была обыкновенная ложь, простая манипуляция, которую Санс должен был раскусить. Может, он надеялся, что Санс просто убьёт не задумываясь то, что пройдёт через ту дверь. Может, он усвоил урок, что простой приказ Сансу убивать детей не подействует дважды. Куда более жестокая часть разума Санса прошипела, что он уже хладнокровно убил одного ребёнка, так почему бы тогда уж и не два? Почему бы не быть только самой худшей версией себя? Не сказать, что он не рассматривал уже эту возможность. Отчасти из-за этого он и прятался. Невозможно всерьёз победить нечто, управляющее временем, но это не значило, что не оставалось вариантов справиться с ним — как только он поймёт, с чем именно столкнулся. Приглядись к аномалии, может, набросься на неё, пока она не ушла подальше. Запри её в петлю Сбросов как раз за Руинами, пока она никого не убьёт, пока не наберёт слишком много УР, пока у Санса ещё была возможность вообще сдержать её. На его стороне эффект неожиданности. В зависимости от обстоятельств, может, это даже окажется легко. Это и будет легко. Это ребёнок. Просто маленький ребёнок. В первый раз тоже трудного было мало. Ребёнок обернулся и взглянул на закрывшуюся дверь Руин, протягивая один палец и гладя краешек рамы. Затем он опустил руку, в которую тут же прыгнула палка из его инвентаря. Он даже не взглянул на игрушечный нож на снегу. Он лишь повернулся, глубоко, судорожно втянул в себя воздух, и с беглым взглядом на лес по обе свои стороны, отправился в путь. Не быстро, не медленно, без всякой видимой цели или злобы. Просто прогулка по единственному пути, который лежал перед ним, временами прерванная, чтобы потыкать палкой камень или куст. Было достаточно легко преследовать его через деревья в полной тишине. Санс мог… он мог пока просто следить за ним, это сойдёт. Ему нужно было время на размышления. Такое вполне понятно. Чёрт, кто знает, это был какой-нибудь космический ужас, принявший облик человека. Была вероятность, что это всё притворство. Или, может, Гастер был совершенно неправ, и это вовсе не была аномалия. Может, это был просто обыкновенный человек, и ничто тут не было обязано заботить Санса. Со временем, какой-нибудь стражник его схватит, а потом… А, чёрт, вот ужасная мысль. Может, дело было не в самом человеке. Может, дело было в его душе. Может, Азгор, получающий Седьмую Душу и ломающий барьер, был настоящей аномалией, той, что приведёт к концу всего света. Существо с семью душами практически было богом, а кому не разрушать миры, как богу? Ага. Звучало правдоподобно. Но в том случае, цель не изменится. Это будет значить лишь то, что теперь у Санса было тем больше причин убить ребёнка, пока тот не пересёк мост и был замечен другим монстром. В это время суток, Папирус был в патруле неподалёку. Боже, точно, Папирус будет первым стражником, с кем он столкнётся. А тот с радостью доставит ребёнка в ожидающие лапы короля, если Санс не доберётся до него первым. Тогда, наверное, так лучше, правда? Наверное, милосерднее. Справься с этим поскорее, пока он не поймёт, что происходит. Быстро из без боли, не будет времени даже испугаться. Санс наблюдал, как ребёнок подходит к ветке порядочных размеров, упавшую на тропинку. Он перешагнул через неё, затем, видимо, передумал, разворачиваясь и становясь на неё сверху. Он подпрыгнул пару раз, проверяя огромную ветку на прочность, на случай, что сможет сломать её. Затем он сошёл вниз и наклонился, чтобы постараться поднять её. Ветка не сдвигалась, явно, ему не по силам. Человек пожал плечами, ещё немного попрыгал на ней, и двинулся дальше. Это было так… нормально. Типичный нормальный, случайный, дурашливый поступок маленького ребёнка. А не какой-то всеобъемлющей, невероятно злой аномалии. Было бы глупо принимать опрометчивые решения. Надо было знать наверняка. Санс подождал, пока человек не продвинулся подальше, затем вышел на тропинку за ним. Испуг — вполне хороший способ выявить чью-то истинную сущность. Никто никогда не был искреннее, чем застигнутым врасплох. А если аномалия и впрямь была маленьким ребёнком, то вероятно, её можно будет напугать на путь истинный. Меткий удар костяным снарядом разломал ветку надвое, и хруст прошёлся эхом по тихому лесу. Санс исчез в следующий же миг. Ребёнок вздрогнул от звука и замер, обнимая себя и оглядываясь назад. К тому времени кость исчезла, и выражение его лица, пока он пялился на сломанную ветвь, было нервным. Он неуверенно двинулся обратно к ней, словно хотел убедиться, что ему не показалось. Санс смотрел на то, как он трясётся и смотрит вокруг на лес, выискивая среди деревьев то, что следило за ним. Как бы аномалия вообще вела себя, в любом случае? Откуда же Сансу об этом знать? Даже если бы он мог помнить первую, весь смысл был в том, что они были… аномальными. Глупо ждать, что эта станет вести себя так же, как и предыдущая. Глупо пытаться вообще предугадать её поведение, приписать ему любое значение. Но до сих пор он не увидел ничего, кроме поведения напуганного, несчастного, потерянного малыша. Человек снова зашагал вперёд, на сей раз чуть быстрее, кидая взгляды на деревья вокруг. Санс ругнулся себе под нос и последовал за ним. Всё, чего он добился — это потерял эффект неожиданности. Он ступил бесшумными шагами на тропинку за ним, наблюдая с безопасного расстояния. Впрочем, похоже, тот что-то почуял, или мельком увидел его краешком глаза, потому что он снова притормозил и стал разворачиваться. Санс телепортировался обратно в лес. Человек уставился на пустое место за собой, и Санс увидел, как его передёрнуло. Теперь он знал, что его преследовали. Этого не хватало. Ничего из этого не хватало. Ничто не было подтверждением. Что же, чёрт возьми, ему полагалось делать? Теперь ребёнок стоял на пару метров от моста, а дальше был только вопрос времени, когда его найдёт Папирус. Душа Санса тупо пульсировала у него в рёбрах. Боже, это не обернётся ничем, кроме катастрофы. Папирус не станет нападать на него сразу, так как ну разумеется — он слишком, слишком долго работал над своими головоломками и ловушками, чтобы просто взять и пропустить их всех. Но этот человек всё равно может вступить с ним в схватку. Всё, о чём мечтал Папирус, всё, чего Санс опасался. Итак. Значит, его надо было убить, точно? Папирус не из слабаков, но вся мощь монстров на свете не сравняется с силой одного человека. А если это была аномалия — а она была обязана, точно, Санс не мог просто игнорировать свои инстинкты — то одному Богу известно, что она могла сотворить с Папирусом. Полностью стереть его из временной линии, быть может, превратить его в очередного Гастера. Это было безумно. Это было полностью неправильно. Ребёнок снова был в пути. Санс не обратил внимания на пот, струящийся по затылку, и последовал за ним, телепортируясь обратно на тропинку. Теперь человек шёл медленнее, стеснив плечи. Санс мог Оценить его с этого расстояния, но тогда он точно бы спалился. Придётся подождать момента получше. Мост был прямо впереди. Время истекало. Абсурдно, он подумал о женщине в Руинах. Если когда-нибудь через эту дверь пройдёт человек… Его душа пошатнулась. Человек дошёл до моста и остановился, глядя на решётку, наполовину преграждающую проход. Приглядывай за ним, и защищай его. Он обещал. Он обещал. Но это была аномалия. Это был конец всему. Леди в Руинах могла к этому времени уже быть мертва. Его не было рядом в те последние несколько минут, в конце концов. Он не слышал, что произошло. Она могла уже быть мертва, первая жертва ходячего апокалипсиса. Ребёнку было страшно. Он уже боялся Санса. Тот приблизился, и на этот раз убедился, что его шаги было слышно. Хруст снега казался самым громким звуком на свете. Никак не возможно, что малыш не услышал его, но тот просто стоял на месте, дрожа. — Человек. Он замер, будто аршин проглотил, но всё равно не поворачивался. Санс слышал голос Гастера у себя в голове, кричащий ему убить ребёнка. Защитить всё Подземелье, защитить своего брата. Угрожающий забрать у Санса всё, если тот не послушается. — Неужели ты не знаешь, как приветствовать нового приятеля? Приглядывай за ним. А. Вот оно. Вот и лазейка. Приглядывай. Потому что он ещё не устроил конец света, не так ли? Он мог бы, но не стал. Он мог бы делать всё, что его чёртова душа пожелает, но он лишь стоял здесь, испуганный и словно ожидающий казни. Перед ним простиралось всё Подземелье. Столько выборов. Столько потенциала. Всё вело к одной концовке, но отсюда до туда… Он дал обещание. Он никогда не был хорош их сдерживать и никогда не будет. Но он не был хорош и в убийствах, как и в спасениях. Так что пока, никаких решений принимать не было нужно. Никаких выборов. Выборы — это не его работа. — Повернись и пожми мне руку. Ход был идиотский, даже по его меркам. Что-то вроде испытания. Но если она ещё не уничтожила мир, то может… может… Это была не надежда, не совсем. Он не мог даже притворяться, что это она. Человек повернулся. Очень медленно, так напряжённо, что это выглядело прямо-таки больно. Санс протянул свою руку. Ребёнок взял её лишь секундой позже и пожал её. Возможно, держать подушку-пердушку у себя в руке было глупой затеей, но оно почти стоило того, ради одного только выражения на его лице. Его глаза широко распахнулись, и он чуть дёрнулся, уставившись на Санса, и скитания его лица от одной эмоции к другой, пока он переваривал, что видит и слышит, были невероятны. Сплошной шок от звука, взгляд с лица Санса на его руку, словно только что осознавал, что он — скелет, и физиология не должна позволять ему такое, неверие и растерянность, всё напряжение мигом сошло на нет от одного глупого звука. А затем на его лице расцвела улыбка. Он улыбнулся именно так же, как стал бы любой ребёнок, услышавший непристойный звук. Санс ухмыльнулся ему в ответ, приняв решение, с планом, наконец-то укрепившимся у него в разуме. Он усмехнулся. Дружелюбный, смешной, весёлый. Никому не угроза, пришедший на помощь. Безобидный. — Старый трюк с подушкой-пердушкой в руке, — сказал он ему. — Это всегда смешно.

***

Дела шли хорошо. Поразительно хорошо, вообще-то, отчего Санс чувствовал себя всё хуже и хуже с течением времени. Ему казалось, что он напряжён, словно медленно натягиваемая резинка, пока он ждал подвоха. Однако на каждом шагу, при каждой возможности, человек продолжал удивлять его. Они завораживали его, если честно, постоянно напоминая, что он совершенно ничего не знал про людей. Этот человек много улыбался, иногда смеялся, а в те редкие случаи, когда разговаривал, то обычно шутил — или флиртовал, что было как-то по-ребячески мило. Папирус был вне себя от радости, конечно же. Наконец-то, возможность поймать человека, после всех этих лет. Санс пристально следил за ними обоими, пока человек решал одну головоломку за другой, и пока Папирус чувствовал всё больше и больше привязанности и противоречий. Санс наблюдал за тем, как на его брата начинает находить осознание, пока малыш приближался к Снежнеграду. Явно, за все годы, которые Папирус потратил на подготовку к неминуемому прибытию человека, та мысль, что он может подружиться с ним, ни разу не посещала его. Санса она тоже не особо посещала. Даже тот пророческий, говорящий цветок, о котором продолжал упоминать Папирус, не предвидел этого. И тем не менее, человек не переставал относиться к Папирусу хорошо, терпя его монологи и головоломки так, как многие монстры не стали бы. Они даже пережили тарелку замёрзших спагетти а-ля Папирус. Всё шло слишком хорошо. Они были слишком… милыми. Слишком нормальными. И ведь это не инстинкты Санса подводили его. Малыш был аномалией. По-другому не объяснишь. В первый раз, когда Санс почувствовал Перезагрузку, все оставшиеся у него подозрения словно рукой сняло. Момент был ничем не примечательным, насколько он помнил. Примерно тогда, когда они встретили Догов. Санс размышлял, стоит ли устроить какой-нибудь отвлекающий маневр, свести парочку с обычного пути их патруля, но ему стало любопытно. До этого момента, человек в основном имел дело с подростками и прочими хулиганами. Доги были противниками посерьёзнее. Санс гадал, что же случится, если они наткнутся на пару монстров, которых было не так-то легко урезонить. И если честно, то он не знал, что же случилось на самом деле. В один миг, Догами с Догарессой с идеальной синхронностью махали своими топорами — затем последовало то скользящее, скачущее чувство, которое наступало с Перезагрузкой. Менее пугающее, чем Сброс, труднее заметить. И внезапно, он перенёсся далеко назад по тропинке, глядя на то, как человек подходил к станции Догго. В следующий раз, когда они столкнулись с собаками, они уворачивались от ударов топоров с какой-то бешеной точностью. Санс восхищался за деревьями тем, как человеку каким-то чудом удалось заставить тех двоих погладить друг друга. И, честное слово, учитывая то, как долго они состояли в браке, они должны были уже догадаться об этом. Собаки могли быть тупыми до невозможности. Это случилось ещё раз, незадолго до того, как ребёнок достиг Снежнеграда: время перемоталось по причинам, которые Санс не понимал и не особо хотел понять. Он высматривал любые изменения в поведении человека. Они казались нервными и продрогшими, но в целом, пребывали в хорошем настроении. Впрочем, как только они дошли до Снежнеграда, это был лишь вопрос времени. Санс дал им небольшое предостережение, отчасти под видом дружеского совета. Но это было неизбежно, как бы сильно его брат ни мерил гостиную шагами и выглядывал из окон. Папирус принял своё решение уже несколько лет назад. — Знаешь, бро, если ты хочешь поговорить об этом… — Я в порядке, Санс! — сказал Папирус, беспокойно глядя из переднего окна на человека, побежавшего исследовать городок. — О чём тут ВООБЩЕ разговаривать? Не было смысла говорить ему, что он не был обязан сражаться с человеком. Это только придало бы ему упрямости. Его вера, может, и была поколеблена касательно всей этой штуки с захватом в плен, но по мнению Папируса, схватка с человеком была тем, к чему вела вся его жизнь. — КОРОЧЕ! Я пойду, куплю ещё продуктов для спагетти! Если они вдруг решат заглянуть на ужин, ИЛИ ЕЩЁ ЧЕГО-НИБУДЬ! — Ага, ладно. — Санс пожал плечами. — Мне пора на следующую смену. У меня много важного безделья впереди. — ТЬФУ! ИЛИ БЫ ТЫ МОГ ХОТЬ РАЗ ВЫПОЛНИТЬ СВОЮ РАБОТУ! — Хех. Это ты на чудо надеешься. — Санс смотрел, как Папирус поправляет свой шарф и подходит к двери. — Э-э-э, хей, бро? — Да, Санс, что ещё? — сказал Папирус, косо смотря на него. — Просто, э-э-э. — Он бы столько всего мог сказать. Почти всё было словами, в которые Папирус наверняка не поверит. Остальное было словами, которые он откажется слушать. — Просто будь осторожен, лады? Папирус встретился с ним взглядом на кратчайший миг. Затем он улыбнулся. — Конечно, Санс! Великий Папирус ВСЕГДА осторожен! Это даже отдалённо не напоминало правду, но Санс решил не возражать. Папирус вышел из двери. Санс тихо вздохнул и отправился на поиски человека. Это случилось менее часа спустя. Когда Санс узнал, было уже слишком поздно. Он пытался не сводить глазниц с человека, пока тот бродил по городу, но он потерял их след где-то между домами. Проверив пару типичных прибежищ, он остановился у магазина. — Привет, милый, — позвала Хайзентли за прилавком, криво улыбаясь ему. — Ты здесь и в самом деле за покупками, или просто зашёл глазеть и докучать мне? — Как насчёт и того, и другого? — сказал он, ухмыляясь в ответ. — Мне было интересно, не видела ли ты того странного ребёнка. Розовые и синие полоски. — О, ещё как. — Хайзентли улыбнулась шире, складывая руки на прилавке. — Причудливая мелочь, но весьма очаровательная. Пыталась продать мне ленту для волос. Я что, похожа на комиссионку? В общем, это было около часа назад. — Круто. — Санс видел, как они входили сюда. Судя по всему, малыш не возвратился во второй раз. — Как-то захватывающе, когда незнакомец в городе, правда? — Очень. У нас не было столько сплетен с поры той вечеринки пару недель назад. — Улыбка Хайзентли превратилась обратно в ухмылку. — Как бы то ни было, ты говорил что-то про покупки. — Ага, ага. Как насчёт порции Коричных Заек… и две бутылки кетчупа, так как сомневаюсь, что Папирус вспомнил прихватить их. — Наверное потому, что он знает, что пить кетчуп — это гадость, и пытается заботиться о тебе, — сказала Хайзентли, вздыхая и хватая две бутылки с полки. — Но ты, похоже, прав, я весь день его не видала. Санс моргнул. — Э-э-э. Он не пришёл сюда за продуктами для спагетти? — Нет. — Хайзентли приподняла бровь. — Почему? До него дошло. Санс начал пятиться к двери. — Э-э, не можешь повременить с этим заказом ради меня? Надо пойти проверить кое-что. — Чего? Санс… — Прости, я мигом. Он телепортировался сразу же, как за ним закрылась дверь. Дома Папируса не было. Как и в «Гриллбиз», или у своей станции, или по дороге в кроличий магазин. Ну конечно. Ну конечно. Папирус был иногда таким чертовски умным, а Санс был слишком отвлечён человеком, и у Папируса было несколько лет на планы, и Санс был таким дураком, и чёрт чёрт чёрт. Сначала он проверил свою станцию у границы Водопадья. Пусто. Человек ещё не дошёл так далеко. Санс стал прочёсывать область вдоль реки, текущей от края Снежнеграда до границы, телепортируясь больше, чем за всю свою жизнь. Он приземлился в небольшую рощу, и вот они оба: на затуманенной поляне у берега реки. Душа Санса словно застряла у него во рту. Папирус сражался, отправлял замысловатую костяную атаку навстречу человеку, чья душа горела ярким синим даже с такого расстояния. Они подпрыгнули, еле избегая первую партию костей, ударяясь плечом о вторую, в панике уклоняясь от третьей. Атака испарилась, и не успел Санс и подумать, как человек сделал свой шаг. Пощада. Они Щадили его. Санс прижал одну руку к груди и другую к дереву, чтобы не упасть. Папирус крикнул что-то про специальную атаку и выпустил залп костей, какого Санс отродясь не видел. Стремительный, запутанный, кости которого росли в размерах, пока человек не переставая перескакивал через них. Наконец, навстречу ним понеслась настоящая стена из костей, и человек чуть ли не перелетел через всю штуковину, безопасно приземляясь на колени с одной рукой на земле, запыхавшись, но не пострадав. Папирус тоже запыхался, тяжело дыша, с решительным взглядом. Он что-то говорил, но Санс еле это слышал, не сводя огоньков глаз с человека. Что-то про то, как он дарует им Пощаду. Но это не ему решать. Сейчас была очередь человека. Тот поднялся, слегка покачиваясь на месте, пока не выпрямился. А затем… Пощадить. Опять. Даже не задумываясь. Битва была окончена. Санс нырнул обратно за дерево, с глаз долой. Он скользнул вниз по стволу и плюхнулся на снег, зарываясь лицом в ладони. Он трясся, и не мог даже попытаться убедить себя в том, что это из-за холода. Папирус был жив. Человек был жив. Все те планы и подготовки, а Папирус решил Пощадить их. И несмотря на всё то, что Санс понимал про временные линии, несмотря на неминуемый конец, человек сделал то же самое. Он задался вопросом, сколько раз это уже произошло.

***

Санс снова загнал их в угол в «Гриллбиз», самой дружелюбной манипуляцией из ему известных. Он нажимал и подталкивал и очень осторожно угрожал им всеми надлежащими способами, и ни к чему это толком не привело. Он ничего не разузнал, кроме того, что они любили бургеры, считали Папируса крутым (за это сразу пятёрка), и что они знали про эхо-цветки. Они взглянули на него с чем-то, почти похожим на ужас, когда он спросил. Санс подумывал над тем, что, может, эта фигня с говорящим цветком была самой аномалией, балующейся с Папирусом — но эта реакция не была чувством вины кого-то, кого поймали на лжи. Впоследствии их лицо разгладилось обратно до мрачной нейтральности, но их тело оставалось напряжённым до конца ужина. Странная реакция. Санс никак не мог сообразить, почему она так тревожила его. В Водопадье было труднее. Из-за всех болот, извилистых мостов, разворотов и подобных лабиринтам пещер, Санс терял след человека, догоняя их только тогда, когда они достигали более открытых, населённых местностей. Где-то по ходу дела они нашли себе друга — Монстрёнок из Снежнеграда следовал за ними по пятам, треща без умолку о встрече с Андайн. Санс спорил с собой примерно три секунды, не рассказать ли их родителям, но потом решил, что толку не было. Монстрёнок не будет ни в какой настоящей опасности; стоило надеяться, они были ещё слишком маленькими, чтобы вступить в настоящую стычку с человеком, и пока что, человек, кажется, наслаждался их компанией. А вот Андайн — дело другое. Она врубилась почти сразу. — Я ожидала такого рода дерьма от тебя, — прорычала она, нависая над его станцией у границы. — Но я честно не ожидала это от Папируса. Или, по крайней мере, не ожидала, что он будет врать про это мне в лицо. — Они были добры к нему, — сказал Санс, пожимая плечами. — У нас тут сейчас странновато. Дай ему поблажку. Он и без того волнуется, что ты будешь сердита на него. Андайн застонала и потёрла лицо. — Я не сержусь на него. У меня нет времени сердиться на него. Мне надо ловить человека. С тех пор она была непреклонна, иногда догоняя человека даже до Санса. Она несколько раз загнала их в угол, и Санс каждый раз наблюдал с напряжением в душе. И всё же, каждый раз человеку как-то удавалось сбежать. Наконец, Андайн перегнала их, сидя в засаде на границе с Жаркоземьем. К тому времени человек явно был промокшим и усталым, но неким образом решительным как никогда. А Андайн, несмотря на всё то, что Санс про неё знал, казалась полной смешанных чувств. Она видела собственным глазом, как человек спас Монстрёнка от почти неминуемой гибели. Должно быть, это противоречило всему, что она верила про людей. Нынче такое сплошь и рядом случалось. Санс устроился наблюдать на безопасном расстоянии. Андайн обрушила на них всю свою мощь. Она сражалась насмерть, но даже при этом, её ярость казалась немного… показушной. Видеть, как дрогнула сила воли Папируса — дело одно, но видеть такое от Андайн — какой-то сюрреализм. Какой бы серьёзной она ни была, какими бы смертельными ни были её узоры, её душа просто не лежала к битве. Это не помешало миру вздрагивать. Раз или два, может, и больше. К человеку летело дугой копьё, а затем… было на несколько минут раньше, и Андайн разряжалась своей речью, и битва начиналась. Сансу показалось, что он стал лучше понимать, почему человек Перезагружал. Леди в Руинах была бы так разочарована. Но человек не сдавался. Они поднимались обратно на ноги, становились прочно, сталкивались с Андайн со взглядом, полным рвения и Решимости. Санс лишь раз увидел, как они тянутся к оружию, призывая в свою руку палку из инвентаря, которая исчезла в следующий же миг. Они держались, пока атаки Андайн не стали попроще, более предсказуемыми, пока, наконец, не появился случай, и… Они убежали. Прямо мимо Андайн, к Жаркоземью. Это удивляло. Похоже, Андайн тоже удивилась, так как ей понадобилось время, чтобы развернуться и побежать следом, чуть ли не рыча от негодования. Сансу удалось подавить смешок. Ну, другим способом они мимо неё, наверное, не прорвались бы. Всё равно умора. Он перенёсся к своей станции у границы Жаркоземья и притворился, что заснул. Можно тогда уж и поучаствовать в комедии.

***

Сансу понадобилось время, чтобы признаться, что ему было, вообще-то, как-то… весело наблюдать за человеком. Что ему было весело всё это время. Ну да, это вызывало чертовски много стресса — смотреть на то, как они сражаются, и ждать, когда же они наконец-то сорвутся и кого-нибудь убьют. Но это также было забавно. Они вели себя так невероятно обаятельно со всеми, кого встречали. Это даже казалось искренним, потому что кто бы смог притворяться так долго? Они улыбались и смеялись, они проявляли беспокойство и сострадание, даже посреди битвы. Несколько раз Санс ловил себя на том, что просто думал о них, как о милом, нормальном ребёнке. Он ловил себя и на том, как болеет за них, особенно когда они пробирались через сложные прыжки по пароотводам и лазерам Жаркоземья. А потом ему приходилось останавливаться и заставлять себя вспоминать, чем они на самом деле являлись. Как будто бы он знал, чем они на самом деле являлись. Жаркоземье было сплошными выходками, благодаря Альфис и Меттатону. Санс не совсем был уверен, что эти двое затеяли — Альфис, видимо, пыталась активно подружиться с человеком и помочь им, тогда как у Меттатона было больше убийственных намерений, чем строго необходимо. Каждый раз, когда Санс видел, как человек останавливается и принимает звонок от Альфис, он спорил, стоит ли искать её и рассказывать, что на самом деле происходило. Она имела право знать. И, чёрт, они вдвоём могли бы сотрудничать, сравнивать заметки, как в старые времена. Они могли бы помочь друг другу, напомнить, что нельзя привязываться к такому якобы дружелюбному человеку. Но, нет. Альфис была счастливее, чем за целую вечность. Она ведь не смогла бы ничего поделать с аномалией, как и не мог Санс. Если ей рассказать, она лишь снова расстроится. Это отдалённо напомнило Сансу о ползущих лозах и сброшенных листьях. Он не разговаривал с человеком, пока они не подошли к его помеси станции и ларька с хот-догами в центральном Жаркоземье. — Привет, Санс, — сказали они, подбегая ближе и складывая руки на прилавке. Санс обнаружил, как неподдельно улыбается. — Здорово, приятель. — Ты и хот-доги продаёшь? — Больше работ — значит, больше перерывов, — сказал он, подпирая подбородок рукой. — Не желаешь один? Они всего за 30 монет. Похоже, что к этому времени они накопили себе небольшое состояние, так как Санс услышал звон монет, когда они полезли себе в карман. Он ухмыльнулся и протянул им хот-дог со всеми добавками. Они изучили его, прищурив глаза. — …Это. Правда хот-дог? А, значит, они его раскусили. — А чем ещё это может быть? Они задумчиво посмотрели на него, и хот-дог исчез у них в инвентаре. — Можно мне ещё один? — Прости, хот-доги как раз кончились, — сказал он, расплываясь в ухмылке. — Как насчёт хот-кота взамен? Они усмехнулись, когда он протянул им второй. Даже ухмыльнулись во все зубы, когда увидели морду хот-кота. — Можно ещё один? — Тебе реально нравятся горячие животные, а? Эй, я не осуждаю. — …Ещё? Теперь они ухмылялись почти так же широко, как и он. Санс осмотрел их с ног до головы. — Думаю, ты набит под завязку, малыш. — Разумеется, решение было только одно. — Пожалуй, я просто положу его тебе на голову. Он протянул руку, и очень бережно, очень целенаправленно положил хот-дог им на голову. Их глаза расширились от восторга, и они захлопали, просто сияя. — Ещё! — Что, сложить их в стопку? Если настаиваешь. — Ещё! Они добрались аж до тридцати, пока Санс не понял, что ему понадобится магия и стремянка, если он хотел складывать хот-доги ещё выше. К тому времени они оба смеялись, и малыш отчаянно старался сдерживать себя, чтобы не трястись слишком сильно. Санс никогда не видел, чтобы кто-то так основательно посвящал себя шутке. Кроме самого себя, по крайней мере. Несколько других постоянных клиентов Санса собрались вокруг, чтобы тоже поглазеть на шоу. — О, блин, — сказал он, тщетно пытаясь скрыть то, как сильно посмеивается. — Мне кажется, тридцать — это предел, малыш. По-твоему похоже на то, что мои руки дотянутся так высоко? Они зажали рот обеими руками, беспомощно хихикая. — Как ты вообще будешь ходить со всеми этими голово-догами? — Спорим, смогу. — Спорим, не сможешь. Они вытянули руки в стороны и побежали. Хот-доги держали равновесие от силы наносекунду — затем все до единого отправились в полёт, отскакивая от земли, стен, крыши ларька и других монстров. На одно краткое, прекрасное мгновение, воздух был наполнен летающими хот-догами. Санс зарылся лицом в руки и захохотал сильнее, чем с тех самых пор, как встретил женщину в Руинах. Им обоим понадобилось время, чтобы прийти в себя. В конце концов, ребёнок снова возник перед его ларьком, вытирая глаза и тяжело дыша. — Это было так смешно, — сказали они, всё ещё хрипловато. — Никогда ничего подобного не видел, — согласился Санс. — Блин. Так сильно смеялся, всё равно что позанимался физкультурой. — Эм. — Их улыбка чуть увяла. — Прости… что потратил всю эту еду. Я могу, я могу заплатить за всё… — Что? Не, малыш. Видеть, как летят все те хот-доги — достаточная оплата. — Он махнул рукой. — И вообще, еда монстров не портится. Я могу просто поднять их всех, немного промывки, немного магии, и они снова как новенькие. Они взбодрились, и на их лицо нашло облегчение. — О, хорошо. Ладно. Я, я знаю, что еду никогда нельзя тратить. — Тебя понял. — Это напомнило ему о неких вещах, о которых он не хотел думать, когда был в таком хорошем настроении. — Но серьёзно, не волнуйся об этом. У тебя свои дела, точно? Не буду тебя задерживать. Если, конечно, не хочешь попробовать тридцать один. — Может, я вернусь, — сказали они, отходя от ларька. — Эм, с-спасибо за хот-доги. Пока, Санс. Они помахали и побежали рысью к следующей пещере. — Увидимся, малой. Он смотрел, как они исчезают за углом. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он понял, что до сих пор улыбается. Они ему нравились. Они собирались устроить конец всему свету, а нравились ему. Такое не прокатит. Такое совсем не прокатит. Ему надо было исправить это. Надо было мысленно вернуться к началу, отстраниться, абстрагироваться. Напомнить себе о том, чем они были, чем всё это закончится. Вероятно, пора рассказать им о том обещании, которое он дал.

***

Последний Коридор был прекрасен в это время суток. Сквозь далёкую трещину на своде вливался свет, просачиваясь через витражи и окрашивая всё в золотой. Санс прятался за колонной, наблюдая за светом, пытаясь не обращать внимание на сомнение у себя в душе. Они будут здесь с минуты на минуту. У него не было времени на сомнение. Он следил за ними так пристально, как только смог. Они никого не убили, насколько ему было известно. И в этом был весь смысл. Столько раз он их встретил и говорил с ними, а так и не Оценил их. Так и не Посмотрел. Он решил ждать, пока они не приблизятся к самому концу. Потому что теперь хода событий не изменить. Наверное, не осталось монстра во всём Подземелье, кто хотел бы сразиться с ними. Кроме одного. Но это… ну. Это выходило за рамки правомочий Санса. Тут всё должно было быть лёгким. Но он не мог забыть выражение их лица после того ужина в отеле МТТ. Страх у них в глазах, то, как они взглянули на него. И, конечно, полагалось бояться после того, как вам угрожали, и… и ему надо было заставить их понять, что их могут ждать серьёзные неприятности, если они всё испортят, и они не были маленьким ребёнком, хоть и походили на такого, они были аномалией. Они могли Сбрасывать, сколько душе угодно, так что это, наверное, был даже не первый раз, когда они явились сюда; но если и был, то им была нужна какая-то угроза, что-нибудь, чтобы держать их в узде, помешать им всё разрушить. Само их существование было угрозой, в конце концов. Это было оправдано. Это ведь было оправдано, да? Но они ему нравились. Как бы он ни пытался это отрицать, они ему нравились. Нельзя говорить тем, кто тебе нравится, что единственное, что не дало тебе их убить — обещание, данное какой-то старухе. Особенно если этот кто-то был просто ребёнком. Они не были просто ребёнком. Но в то же время и были. Санс это ненавидел. Этому полагалось быть простым. Нечто злое, какой-нибудь хохочущий демон, кого было легко определить. Или некое жуткое, непостижимое чудовище, кого нельзя было понять или урезонить. Оба были бы вариантом получше, чем какое-то дитя с божественной силой. Санс услышал приближающиеся шаги. Всё беспокойство и сомнения и чувство вины ничего не стоили. Пути назад уже не было. Он занял свою позицию. Он говорил себе, что не будет убивать их. Он даже не попытается сразиться с ними. Это была просто беседа, не более. Хорошенько взгляни на них, посмотри, какой у них был УР, если вообще был. Объясни, как всё это работало, если они ещё не знали. На сей раз ему не нужно было их пугать; нужно было просто вести себя твёрдо. Отчуждённо, логично. Это, хотя бы, было легко. Они ступили на свет и остановились, увидев его. Они выглядели усталыми. Одежда в беспорядке, волосы в беспорядке, пустое лицо, тяжёлые веки. Санс приготовил целую речь. Кучу красивых слов, так как он всегда умел разглагольствовать. Пока он говорил, он не переставал повторять все события про себя. Он не видел, чтобы они убили или даже ранили хоть одного монстра. Они подружились с Папирусом и Андайн, вытащили Альфис из её застоя, заставили Меттатона думать о чём-то кроме себя самого. Они не были злыми. С ними… с ними можно было договориться. Может быть, самый конец не был обязан быть таким уж и плохим. Может, он вовсе не был обязан быть плохим. ОП. УР. Слова выливались из него, словно он выучил их наизусть, словно это всё было каким-то сценарием. Человек не проявлял эмоций, пока слушал. — Теперь ты понимаешь, — наконец сказал Санс. Он сделал вдох. Поздно возвращаться. — Настало время судить тебя. Загляни внутрь себя. Действительно ли ты поступил правильно? И учитывая то, что ты сотворил… что ты сделаешь теперь? Удели минутку, чтобы поразмыслить над этим. Он замолчал. Они уставились на него в ответ. Он встретился с ними взглядом и Оценил их. И на краткий момент, Санс просто перестал дышать. Пятый Уровень. Нельзя дойти до пятого Уровня по случайности. Нельзя дойти даже до второго по случайности. Столько… столько раз он терял их из виду, столько битв, которых он не видел. И, может даже… в Руинах, до того, как он их встретил… Старая женщина. Была ли она вообще…? Глупый. Он был такой глупый. Ему никогда не следовало сомневаться в своих инстинктах. Он знал это с самого начала. Они были аномалией. Они могли вести себя так мило, как только желали, заводить столько друзей, сколько желали, но ничего никогда не изменит тот факт. Он просто подумал… Глупый. — Хм? — Он одарил их непринуждённой улыбкой. — Видимо, тебе скучно. Хех, у меня такое чувство, что это тебя ничему не научит. Ему стоило бы знать. — Ты убил кого-то нарочно, не так ли? Их плечи напряглись. Ему было наплевать. — Ну, может, часть была ради самозащиты, — беззаботно сказал он, широко пожимая плечами. — Не знаю, выручай. Я ведь не смотрел. Ладно, без разницы. Смысла не было. Ни в чём его никогда не было. — Может, попытайся не делать этого. Он подмигнул им. Затем он ступил за колонну и исчез. Ничего не оставалось, нечего было больше говорить, и нечего увидеть. Он пошёл прямо в «Гриллбиз» и заказал себе выпивку. И на этом всё.

***

Кто-то в Пустоте кричал. Это было странно. Сансу понадобилась секунда, чтобы вспомнить, почему, пока мысли и воспоминания возвращались к нему привычным вялым потоком. Он медленно уселся, потирая глазницы, словно только что проснулся. — Док? Нет, он ещё был далеко. Ещё занят своей непонятной ерундой. — Чудило? Санс огляделся, карабкаясь на ноги. Ни следа Пустотного существа, и он не мог чувствовать их так же, как Гастера. Странно, что их не было рядом, когда он появился; казалось, они всегда его ждали. В этом недо-месте мало было чем заняться, кроме как ждать. Он услышал, как крики снова усилились. Два голоса, приглушённые и далёкие. Слов не разобрать. Судя по звукам, один принадлежал Чудилу; другой звучал знакомо, но он не был уверен, почему. Он осмотрелся, пытаясь определить, откуда они доносятся. Казалось, что отовсюду сразу. Воспоминания продолжали ползти обратно к нему. Временная линия, из которой он прибыл, её медленная и непримечательная гибель. Ещё одна, где власть захватила Андайн, с некоторыми отличиями. Санс потёр свой лоб. Он знал, что не стоит вынуждать воспоминания, и даже не особо хотел этого. В той временной линии было что-то немного иное. Чувство… свежести, новизны. Хотя в ней не произошло ничего особо интересного или нового, как и не происходило никогда. Вот, опять крики. Санс тихо вздохнул про себя и пошёл вперёд, выбрав направление наугад. Он был начеку на случай признаков или сообщений от Чудила, или даже Гастера, но ничего не появилось. Пустота была чёрной и унылой. Даже с учётом далёких голосов, Санс чувствовал себя очень, очень одиноко. — …даже не слушаешь! Я же сказал тебе… Санс приостановился, инстинктивно оглядываясь по сторонам, хотя толку не было. Это точно голос Чудила. На миг они звучали чуть ближе, пока снова не отдалились. Несколько позже, второй голос раздался неподалёку, достаточно близко, чтобы разобрать слова. — …говоришь мне снова и снова, что… ждёшь, что я тебе поверю? Думаешь, я… думаю про Сбросы так же… всё время… — Эй, кто там? — позвал Санс. Ответа не было. Голоса продолжали бормотать без перерыва. Чудило явно спорило с кем-то про Сброс. С человеком, быть может? Но, нет, Гастер же сказал, что человек не может попасть в Пустоту, точно? Возможно… силы мира сего, те, способные Сбросить против человеческой воли. Может, Чудило нашло их. Но это… боже. Невероятно плохая идея, спорить с чем-то подобным. Даже Чудило должно это понимать. — Эй, Чудило? — повысил свой голос Санс. Зов утих в Пустоте, как всегда случалось со звуками, словно он кричал сквозь кучу одеял. — …просто пообещаем друг другу не… слишком скоро, глупыш. Этот… сказал, что у момента важнейшее значение… — …из нас н-не умеет давать обеща… — Эй, Чудило! Я тебя слышу, пафос ты ходячий, где ты? Глубокий рокот прокатился басом по Пустоте, и Санс слегка покачнулся. Какого чёрта? Это почти напоминало землетрясение. Обычно такие ощущения возникали только во время Сброса, но Пустота ещё держалась на месте. Он ещё не просыпался. Гораздо ближе раздался трескучий звук разрывания, где-то справа и сзади от Санса. Он развернулся, тараща глазницы, когда заметил что-то вроде… трещины. Зазубренной трещины в воздухе, раскалывающей Пустоту, пропускающей через себя тусклый красный свет. — Ну, твою ж мать, — сказал Санс, глядя на неё и покрываясь испариной. — Это не к добру. Эй, э-э, Док? Я знаю, что ты меня слышишь. Знаю, что ты занят, но, э-э-э… Ещё один рвущийся звук, и трещина поменьше стала ответвляться от главной, тоже излучая красный свет. — Охренеть. Разваливалась ли вся Пустота по швам? Такое просто не могло быть возможным, да? Нельзя просто взять и… сломать что-то настолько фундаментальное. Но опять же, сама временная линия была весьма фундаментальной. А человек постоянно ломал их. — Это вообще не работает, — сказало Чудило, и на этот раз они звучали гораздо отчётливее. Голос доносился с другой стороны трещины. Вопреки всем инстинктам выживания Санса, он шагнул ближе. — Мне просто надо ударить её сильнее. Этот голос. Определённо, человек. — Эй, аллё? — Санс подошёл ещё на шаг ближе к трещине, с гудящей душой. — Чёрт, ребята, вы меня слышите? Я не знаю, что… По ту сторону щели раздался ужасный звук, хруст стекла и металла вперемешку с шипением и визгом электроники. Словно кто-то рубанул топором по компьютеру. Пустота снова заурчала. — …я не знаю, что вы там делаете, но мне кажется, вы что-то там расх… разгромили. Трещина была слишком узкой, чтобы что-нибудь через неё увидеть. Санс вытянул шею, чтобы постараться разглядеть её получше, но внутри ничего не было, кроме того света. — Ты не силён, как Азгор, — сказало Чудило с раздражением в голосе. — Это так глупо. Слушай, я уже согласился не Сбрасывать, хотя это единственный разумный поступок. — Это не разумно. Это эгоистично. Я не… их счастье важнее моего. — Нет, это НЕ ТАК. Да и неважно! Я хочу сказать, это бесполезная попытка! Нам надо подумать над этим более тщательно. — Мы можем подумать над этим л-лучше, когда это не, не будет нависать над всем. Заманивая нас. Это… это выигрывает нам время, вот что. — Или же это разгоняет события. Тот доктор-идиот сказал, что промежуток времени между уничтожением Сброса и… перемещением файлов, или чего там ещё, очень короток. Мы ещё даже не разговаривали с Альфис. Тебе стоит хотя бы… Раздалось напряжённое рычание и ещё один из тех ужасных звуков. Пустота пророкотала и вздрогнула, и трещина в воздухе разрослась. Без предупреждения, левую глазницу Санса пронзила боль, настолько сильная, что он упал на колени. За миг до того, как он закрыл глазницу, он увидел хаотичную путаницу цветных нитей, проскальзывающую через трещину, извивающуюся по спирали глубже в Пустоту. Он зажмурил обе глазницы, когда через него прошёлся второй пульс боли. Казалось, будто кто-то воткнул ему в череп нож и повернул его. — Чёрт, стойте, стойте… — Видишь? Видишь? На этот раз было дольше! — Ты это почувствовал? По-моему, что-то не так. Фриск, погоди. С другой стороны трещины послышался взрывной грохот. Санс заскулил сквозь зубы, когда боль стала жгучей, невыносимой. Просияла вспышка, настолько яркая, что он видел белое даже сквозь закрытые глазницы. Затем, ничего. Тишина. Боль исчезла, и Санс рухнул, слабый и дрожащий после испытания. Он пытался дышать, чувствуя струи холодного пота, текущие по лицу. Нетвёрдой рукой, он провёл пальцами по контуру левой глазницы. Нетронутая. Он был цел и невредим, хотя казалось, будто его череп раскололся, а потом был склеен обратно. — О боже, о боже. Это не голос Чудила. Санс со стоном подтолкнул себя на четвереньки и заморгал, раскрывая глазницы. Его зрению понадобилась пара секунд, чтобы приспособиться, но в итоге, он увидел в Пустоте кого-то ещё. Этот кто-то вставал с положения ничком на земле, с коричневыми прядями волос на глазах, трясясь всем телом. Это было не Чудило. Это был человек. — Что… что я… — Они вскарабкались на ноги, бешено оглядываясь. — Где… Чара? Куда они…? — Малыш? Они вихрем развернулись к нему и замерли. — С-санс? — Это… и впрямь ты, — сказал он, снова проводя рукой по глазницам. — Как ты здесь очутился? Что произошло? Они обвили руки вокруг себя и испуганно отступили назад. — Я… я… — Они замолчали и осмотрелись вокруг, отступая ещё на шаг. — Я здесь…? Но… Рядом замерцала вспышка красного света, и Санс вспомнил про трещину. Он посмотрел вверх; человек повернулся вместе с ним. Трещина почти исчезла, заделываясь, пока в воздухе не осталась лишь зазубренная линия красного толщиной с волос. Она продолжала излучать жуткий свет. — Что… это такое? — Я не знаю, — сказал Санс, наблюдая за ней на случай дальнейших изменений. — Я слышал ваши голоса с другой стороны. Тебя и Чудила. По-моему, то, чем вы там занимались… создало её? Не знаю. Я появился здесь только минуту назад, ещё пытаюсь вернуть себе голову на место. Они вздрогнули и отшатнулись, обнимая себя покрепче. — Н-нет, я… это не может… я н-не… — Эй, тише. — Он повернулся обратно к ним и медленно поднял обе руки, ладонями наружу. — Успокойся, ладно? Просто, э-э… почему бы тебе не рассказать мне, чем ты был занят. — Ты будешь злиться… ты с-сказал мне быть осторожнее… Он прищурился на них, в замешательстве. Он не разговаривал с ними уже… ну, по крайней мере, в самой новой временной линии, с тех пор, как он позвонил им. Если он и говорил им быть осторожнее с чем-то, это было бы вечность назад, например, перед тем, как они сразились с Папирусом. Но злиться? Он не был уверен. Злость была слишком сильной эмоцией. Он не чувствовал злость, когда увидел их Уровень. Просто… разочарование. Горечь. Усталость. — Мне кажется, я не тот парень, — медленно сказал он, пытаясь сложить кусочки воедино. — Существует другой я, там… э-э-э… погоди, в какой… какой временной линии… так, нет, я забегаю вперёд. Он сделал паузу, потирая лоб обеими большими пальцами. Человек смотрел на него взглядом, застывшим где-то на полпути между ужасом и любопытством, не расслабляя тела. — Ты… другой Санс, да? Тот. Тот, с кем они разговаривали. Здесь. — Ага. Да. Звучит верно. — Он затолкал руки в карманы и наклонил голову набок. — А ты — человек. Из… полагаю, главной временной линии, той, за которой они наблюдали. Или самой нынешней линии, неважно. Семантика. Погоди… где Чудило? Что с ними произошло? Они отцепились от себя, отрывистыми и неуверенными движениями. — Чудило… ох. Они в порядке. Я их чувствую. Это как… тогда. Когда мы… — Они снова замолчали и судорожно вздохнули. Затем они вонзились пальцами в свою грудь. — М-моя душа, я не могу… Наверное, мы поменялись местами. У них моя душа и моё. Тело. — У них что? — Конечно, они не. Сказали тебе. П-прости меня. Я… я всё испортил, я сделал в-всё хуже, я просто хоч… х… г-х-х… я… — Эй, эй, полегче. — Санс осторожно шагнул к ним. Они снова напряглись, так что он остановился. — Так, пока просто постарайся дышать, ладно? Слушай, всё в порядке. Эта трещина больше не растёт, а время здесь всё равно барахлит, так что можешь не торопиться. Чудило в порядке — и ты тоже, пожалуй — и это самое главное. Хорошо? Просто… просто дыши, ага? Можешь всё объяснить, когда успокоишься. Нам не к спеху. Они зажали рот обеими руками, пока не успели снова начать заикаться, и глубоко задышали через нос. Санс наблюдал за ними какое-то время, пока не стало ясно, что они успокаиваются. Затем он вздохнул и подошёл к трещине в Пустоте. С другой стороны больше ничего не доносилось, и через тонкую щель было невозможно смотреть. Он осторожно поднял руку и дал ей задержаться рядом с трещиной. Никаких изменений температуры, ни статического электричества, ни странной силы тяжести, даже никаких следов магии монстров. Ничего необычного. Он взглянул обратно на человека — кажется, теперь они дышали нормально, и уселись, спрятав лицо за ладонями. Санс ругнулся про себя и дал единственной кости возникнуть у себя в руке. Он чуть подался назад, готовый телепортироваться или даже побежать, если будет нужно. Затем он очень быстро ткнул трещину костью. Ничего. Атака прошла прямо насквозь, как будто её там и вовсе не было. Санс обратил своё внимание на Гастера. До сих пор далеко. Если бы это было важным, Гастер, наверное, сразу же примчался бы, точно? Если только он и правда не был слишком занят, или просто не заметил. Трещина в Пустоте… разумеется, дела были плохи, но не казалось, что вся мультивселенная собиралась взять и разрушиться. Разве Альфис не упоминала что-то подобное, несколько временных линий назад — или вперёд? Что где-то в Пустоте была трещина, да большая. Что-то связанное с первой аномалией, той, до этого человека. Если она существовала с тех пор, и если Пустота между тем не обвалилась, то возможно, пока они были в безопасности. Так что стоило надеяться, у них было время на объяснения. Санс позволил кости исчезнуть и вернулся обратно к человеку. Они убрали руки от лица и просто уставились в «пол» с потерянным выражением лица. Санс уселся напротив. — Тебе не лучше? Они покачали головой. — Справедливо. Думаешь, сможешь хотя бы рассказать мне, что случилось? Они чуть-чуть подняли голову, немо раскрывая рот. Затем они прижали руки к голове и издали раздражённый звук. — Не можешь сейчас разговаривать? Они помотали головой и повторили звук. — Мне всегда казалось, что ты просто застенчивый, — задумчиво сказал Санс. — Ну, может, другой я знает лучше. Больше похоже на то, что тут целая история, а? Они взглянули на него и быстро кивнули. — Ладно. Ничего страшного. — Он недолго изучал их, переводя взгляд на трещину. — Как насчёт вот чего. По-моему, я начинаю кое-как разбираться. Так что я могу угадывать, а ты можешь кивать или качать головой, если я прав или неправ. Они наградили его сомнительным взглядом, словно не были уверены, подходит ли это. Но вскоре кивнули. — Хорошо. Итак. Ты сказал, что вы с Чудилом поменялись местами. Значит, они там, в нынешней временной линии, а ты здесь. Они кивнули, чуть выпрямляясь. — Чудило всегда называло себя демоном, хотя я никогда особо им не верил. Они настойчиво помотали головой, корча рожу. — Ладно. Но это правда, что они в тебя вселились. Так? Они ненадолго удивлённо уставились на него. Затем кивнули. — Это всё объясняет, — сказал Санс, откидываясь назад на ладони. — Они всё говорили, что видят временную линию через тебя. Сначала я думал, что они заперты здесь, но судя по их словам, они могли приходить и уходить, как вздумается. И они всё намекали, что иногда могут управлять Сбросами. Иногда они ошибались, говорили «мы». Значит, это… Он притих, хмурясь от возникшего в голове образа. Две красные нити, так крепко сплетённые вместе, что походили на одну. — Это… это всегда так и было? Вас всегда было двое? Они начали было кивать с задумчивым лицом, открыли рот, и тихо захрипели. Со временем, им удалось образовать пару слов, глотая звуки, но достаточно понятно. — У-у-у. Упал. Потом они. П-п-пришли. — Ладно. Ладно. — Санс потёр руки, пытаясь разобрать, какого чёрта всё это значило. — Когда ты упал в Подземелье в первый раз, ты имеешь в виду. Они кивнули. — В этом так чертовски много смысла. Одна и без того Решительная человеческая душа, затем ещё одно Решительное… нечто. Столько Решимости в одном теле, два существа в одном флаконе. Вот и ответ, вот вся причина, почему ты аномалия — потому что, строго говоря, это две аномалии. Просто берут и спокойненько так нарушают кучу законов физики. Они слегка поморщились. Санс скрестил руки и окинул их оценивающим взглядом. Может, ему стоило быть милосерднее, или хотя бы перестать говорить о них с такой научной отчуждённостью. Они были из будущего, видимо, из временной линии, где они не набрали Уровня, где они приняли все нужные решения. Каждый раз, когда он приходил сюда, он был вынужден здорово пересматривать то, кем они на самом деле были и почему поступали так, как поступали. Они были более сложными, нежели просто аномалией или обычным человеческим ребёнком. Но он просто не мог перестать думать о том, как Оценил их и увидел пятёрку. Каково это было при других числах? Десятке? Двенадцати? Девятнадцати? — Ты не знаешь, как вы с Чудилом умудрились поменяться местами? Они беспомощно пожали плечами и покачали головой. — Но это случалось раньше? Кивок, и они съёжились ещё сильнее. — Я честно мог бы поклясться, что Док сказал, что ты совсем не можешь сюда приходить, — горько сказал он, кидая взгляд на тьму, туда, где он ожидал найти Гастера. — Уверен, у него найдётся какое-нибудь хреновое объяснение. Они пару раз моргнули, прежде чем проследили за его взглядом, всматриваясь в темноту. Затем снова посмотрели на него и нахмурились. — Чудило не рассказало тебе про него? Про Дока? Их рот снова раскрылся, издавая пару удушенных звуков. — В-в-в. Видел. — Ох. — Никогда не. Говорил. — Ладно. — Санс нахмурился сильнее. Значит, они видели его — что, где-то в реальном мире? Как такое возможно? Однажды раньше, уже вечность назад, Санс разговаривал с тем маленьким серым монстром на пирсе. Тот пирс существовал в месте, непохожем на Пустоту, где-то ближе к реальности, как показалось. Так что… может, существовали места, где завеса между реальностью и Пустотой была чуть тоньше. Если кто-нибудь и смог бы добраться до такого места, то это была бы сама аномалия. Чёрт возьми, может, это Гастер и имел в виду, когда говорил об отвлечении сил мира сего. — У нас было что-то вроде плана, — сказал Санс, разговаривая больше с собой, чем с человеком. — Или, даже не плана, просто кучи глупых идей. Одна из них была тем, что нам надо было найти способ уничтожить Сброс — они что-то говорили про то, что его надо сломать. А я слышал просто охр… очень много шума, который звучал, будто что-то ломают, по ту сторону этой штуковины. Он кивнул в сторону щели. В ней до сих пор не было никаких изменений. Кажется, она стабилизировалась, какого бы чёрта это ни значило. — Значит, вот что вы двое делали? Вы ломали Сброс? Их подбородок немного задрожал, пока они не взяли себя в руки и кивнули. — Это подействовало? Они пожали плечами. — Кажется, вы сломали больше, чем один только Сброс. Они снова задрожали, и он услышал их всхлип. — Н-не. Х-х-х. Отел. Санс увидел несколько слёз, потёкших вниз по их щекам, и тяжело вздохнул. — Слушай, э-э-э… Прости меня. Может, я это слишком резко. Я… та временная линия, из которой я только что пришёл, похоже, она лежит слишком сильным грузом на мне. Их глаза заблестели любознательным светом. — За главную оказалась Андайн, — сказал он, уже тише. — Не знаю, что стряслось в Руинах, но… та леди больше никогда не ответила на стук в дверь. Я догадываюсь, что могло стрястись. Нельзя дойти до пятого Уровня по случайности. Они дёрнулись, резко выдыхая. — Первый раз, — прошипели они. Он уставился на них. — Погоди… что, правда? Они кивнули, всхлипывая снова. — Случайно. — Я не куплюсь на это. — Она. К-х-х. Случайно. — Я мог бы поверить, что ты случайно убил одного монстра, но один монстр не поднимет тебя до пятого Уровня. Значит, должна быть не только она. Они слегка захрипели. — Монстр. Босс. — Монстр… ох. — Плечи Санса опустились, и он почувствовал, как рухнула его душа. — Ох. Монстр-Босс. Он знал это, не так ли? Где-то по ходу дела, в той или иной временной линии, он встретил её по-настоящему, увидел её по-настоящему. Монстр-Босс подарил бы гораздо, гораздо больше Уровня, чем обыкновенный. Но могло ли это и вправду быть случайностью? Как можно случайно убить милую старушку? Неважно. Это всё равно случилось. Только и понадобилось, что немного намерения, как раз достаточно, чтобы ранить. — Чёрт, — пробормотал он. Они протянули рукавом по глазам и не ответили. С глубоким вздохом, они протёрли лицо снова, и судя по виду, изо всех сил боролись со слезами. — Заслуживаю это, — наконец сказали они. — Что? — Осуждение. — Их голос снова выровнялся. — Злость. Санс отвернулся, хотя больше смотреть было не на что. От взгляда на трещину у него снова начинали болеть глазницы. — Может быть. Не знаю. Судя по всему, что мне рассказало Чудило, дела слишком сложны, чтобы просто… взять и осуждать. Надеюсь, другой я понимает это. Прости, что я не он. Они помотали головой, и с очередным глубоким вдохом, выпрямили спину. Наконец, они встретились с ним взглядом. — Мы… я… рассказал в-всем, — сказали они, до сих пор запутываясь в словах. — Про Сбросы. — Они упоминали, что ты собирался. — Они хотели. Ч-чтобы я. Сбросил, после э-этого. — Они притихли и попытались прочистить горло. — Часть м-м-меня. Тоже хоте. Ла. Санс решил промолчать, не желая перебивать, когда им и без того было так трудно говорить. — Не. Хотел. П-п-поддаться. Так что. Трезубец Азгора. Д-думаю. Ты уже знаешь? Он кивнул. Воспоминания были расплывчаты, но он мог хотя бы припомнить разговор с Чудилом. Вся их двуличная речь, когда они пытались ходить вокруг да около ужасной правды реальности. Мысли об этом были похожи на рой мух у него в черепе. — Он. Ч-ч-чинился. Не оставался сломанным. Но. Мне к-кажется. На этот раз подействовало. Остался сломанным. Но. Я не знаю. Почему мы поменялись. Они чуть нахмурились и снова взглянули на трещину. — Когда я сплю. Они приходят сюда. Значит. Я… они… должно быть. Без сознания. Снаружи? Кажется. Что так. Это было любопытно, но также логично. Значит, Чудило никогда и вовсе не было здесь взаперти. Хотя с учётом того, как работало время в Пустоте, так им должно было казаться. — Это всё как-то, э-э. Усложняет. То есть, ты с нами на одной волне со всем этим — сохранением мира и так далее, да? — Они объяснили. Мы поговорили. — Так и знал. Если твоя сила Сброса действительно сломана, то, э-э. Та временная линия, где ты сейчас, и впрямь будет нашим единственным шансом. А у нас ещё куча дел. Кого-то надо сохранить, переместить файлы, всякая всячина, которую я еле понимаю. А теперь нам надо понять, как поменять вас двоих обратно. Это вообще будет возможно без Сброса? Они сложили руки на коленях и начали потирать большие пальцы вместе. — Может, так лучше. — Что? Да ты шутишь. — У них. Новый шанс. С, с собственным телом и д-д-душой. Это может стать. Их миром. Их… семьёй. — Но это твоё тело, — заметил Санс, снова хмурясь. — Это твоя душа и твоя семья. — Не совсем, — сказали они, обращаясь к полу. — Послушай, я знаю, как Чудило говорит про тебя. Ты им очень дорог. Ты серьёзно думаешь, что они будут этим довольны? Они не ответили. Санс заворчал про себя, в раздражении. Это было почти так же плохо, как иметь дело с Чудилом, но с иным слоем самоненависти. Хотя, кто бы говорил. Он смутно поинтересовался, так ли чувствовал себя Папирус, когда пытался разбираться с Сансом. Он поднялся на ноги. — Короче, слушай, — сказал он, отряхивая руки. — Я немного боялся сказать им это лицом к лицу, образно выражаясь, но я почти уверен, что они один из тех, кого надо сохранить. Я не прав? Они подняли на него взгляд, тут же поражённые, тараща глаза. — Я… да. Я не думал, что ты… — Они вновь прочистили горло. — Я тоже так думал. Значит. Разве это. Не способ их сохранить? Если они могут… быть там, живые… — А как же ты? — Меня не надо… — Ага, знаю, ты не считаешь, что заслуживаешь спасения, — сказал он, сменив раздражение на усталость. — Я тебя понимаю, поверь мне. И я чертовски уверен, что они точно такие же. Но судя по словам Дока, и судя по всему, что я узнаю, очень похоже на то, что в заслуженности нет значения. Я ни в жизнь не стану ему доверять, но… «все, кого можно сохранить, должны быть сохранены». Звучит жутко важно, знаешь? Важнее, чем… то, что ты или они или я или кто угодно считает по поводу того… того, заслуживаем ли мы этого. Они смотрели ему в глазницы несколько, как показалось, минут, пока наконец не повесили голову. Санс потёр затылок и вздохнул. Он шагнул ближе к ним и присел вниз, опускаясь до уровня их глаз. Они избегали его взгляда. — Есть много всего, чего… мы трое, по-моему, не понимаем друг о друге. Может, никогда и не сможем. Но это — вещь, которая нам понятна. Так что… вероятно, мы сможем использовать это. Они не считают, что их надо спасти — но так считаешь ты. И аналогично, они хотят спасти тебя. А ты… насколько я слыхал, ты уже проделал чертовски хорошую работу, спасая мой несчастный копчик. Прозвучит очень банально, но… пока мы не поймём, как спасти самих себя, вероятно, мы сможем спасти друг друга. Втихомолку, если придётся. Они тихо промычали. — Почему? — Почему что? — Почему тебе хочется спасти кого-либо из нас? — Они снова взглянули на него, и на сей раз, их лицо было пустым и решительным и усталым. Точно таким же, как и в золотом холле. — После всего, что мы оба сделали. Тебе и остальным. Почему тебе хочется? Почему тебя это заботит? Он мог бы соврать. Он мог бы рассказать им какую-нибудь милую, красивую, незамысловатую ложь, о том, как он простил их, о том, как в настоящем мире, по крайней мере, им полагалось быть одной большой счастливой семьёй. О том, как он мог пережить Сбросы и притвориться, что их никогда и не было. Простить и забыть. Притвориться, что дело было в чём-то настолько простом, как их дружбе. Как будто дружба когда-либо была простой. — Я не знаю, — мягко сказал он. — Может, потому что я устал от всего этого. Может, потому что вопреки каждой чёртовой известной мне вещи, я… я начинаю надеяться. Может, потому что на этот раз, ты был добр к Папирусу. Может, потому что бесконечные словесные пендели от Чудила и вправду помогли мне в какой-то степени взглянуть на всё это получше. Может… потому что складывать все те хот-доги у тебя на голове, а потом смотреть, как они везде прыгают — это было очень, очень смешно. Их рот изогнулся в еле заметной улыбке. — Очень. Он протянул руку. — Это нелегко. Я не знаю, станет ли это когда-нибудь легче. И я уж точно не знаю, приведут ли все эти спасения к чему-нибудь. Но, э-э-э. Я хочу довести дело до конца. Я хочу попытаться. Они робко взяли его за руку. Он помог им подняться. — Ты прав, — сказали они. — Они не хотят позволить мне. Сохранять их. И я не хочу позволить им с-сохранить меня. Но я. Знаю, как они мыслят. Пока у них моё тело, они постараются. Найти способ меня сохранить. А, а пока я здесь, мне кажется, я могу… может, я могу что-нибудь сделать. — Надеюсь, ты прав, — сказал Санс, кидая последний взгляд на щель. — Потому что мне кажется, что у нас кончается время. — Ага. Мне тоже. Эм, ты. Ты можешь передавать сообщения в другие временные линии. Точно? — Э-э-э. Вроде того. Оно работает как попало. — Есть кое-кто. Ещё, кого нам надо сохранить. И, мне кажется, мне кажется, что у них получится лучше, чем. Чем у меня. Так что. Другому Сансу, эм, им и ему. Им надо вернуться в Подземелье. И, и поскорее, я думаю. — Я думал о том же, — сказал Санс, кивая. — У него, небось, дел невпроворот, с появлением Чудила и всё такое, но, может, я смогу… подтолкнуть его в нужном направлении. Хех, если честно, то я не знаю, как это всё работает. — Я тоже, — сказали они со слегка раздражённым вздохом. — Чудило понимает это лучше. Эм. Но, нам. Нам также понадобится Альфис. — Ага, вроде бы, я помню. Есть какие-то данные в Подземелье, которые нам надо добыть для неё. — И не только. Мне кажется, она может сделать кое-что и для Чудила. И, и может, для того второго, кого нам надо сохранять. Она… Они замешкались, закусывая губу и постукивая пальцами друг по дружке. Санс терпеливо ждал. — Чудило — это не демон, — твёрдо сказали они. — Они больше похожи на призрака. И, я, эм. Я думаю, что Альфис может… она очень умная, так что она может придумать способ… засунуть призрака в, типа, знаешь, робота, или чего-нибудь… Они отвернулись от него, тщательно подбирая слова, как будто пытались обходить какую-то тему стороной. Санс не был уверен, какую, и на данный момент, разницы не было. — Это… просто блестяще, — сказал он, ухмыляясь шире. — Она догадалась, как делать искусственную душу, так что она уже практически на полпути. — А-ага… — Думаешь, Чудило согласится? — Я упоминал об этом. Раньше. Они, они просто не хотят… полагаться на Альфис, мне кажется. Я могу спросить их снова, когда мы проснёмся. Но, пока, ты можешь сказать Альфис в следующей временной линии, чтобы, чтобы она начала работать над чем-нибудь подобным, и так как она немножко помнит про Сбросы, может… может, к нынешней временной линии, что-нибудь случится? — Ага… ага, понял. Здорово, малыш, хорошая идея. Они чуть-чуть улыбнулись, снова отворачиваясь. — И всё же, э-э… вы двое прям как сиамские близнецы. Могут возникнуть проблемы, когда будем разделять вас. Их улыбка стала слегка водянистой. — По-моему, с этой частью Альфис тоже может разобраться. Санс решил не интересоваться, что это могло означать. В его разум ворвалось туманное воспоминание о старой Машины для Извлечения Решимости, нависающей над лабораторией во время их работы, отбрасывающей длинные тени. — Санс? Он моргнул и возвратился в реальность. — Да? Они сцепили пальцы в замок, задержав взгляд где-то на середине его рёбер. — Прости. Меня. Из-за Ториэль. Ториэль. Так её звали. — Ох. — В тот. Первый раз. — Они тяжело сглотнули. — Я пытался уйти. Она сказала, что мне надо. Доказать, что могу выжить сам по себе. Что мне надо было с-сразиться с ней. Я думал. Я думал, что просто… немножко изматываю её. А потом. Я даже не думал п-про Сбросы. Я думал, что мне. Нельзя. Так что. Я не хотел убивать её. Но я убил. Я убил её, и, и это единственное, что имеет значение. Он пытался представить себе эту картину. Монстр-Босс, одинокая и отчаянная. Маленький ребёнок, который только что явился в Подземелье, только что проснулся, обнаружив внутри себя призрака, только что встретил монстров в первый раз. Маленький ребёнок, который не знал, на что способен. Может, до пятого Уровня можно было дойти по случайности. — Это не единственное, что имеет значение, — тихо сказал он, не находя других слов. — Я… мы с Чудилом… это ничего, если нас никогда нельзя будет простить. Но. Но мы можем возместить это. — Они встретились взглядом с огоньками его глаз, и вот она опять, Решимость. — Мы не будем сдаваться. Мы всех Сохраним, на этот раз по-настоящему. Он нежно ухмыльнулся. — Знаешь, э-э-э. Я так и не спросил, как тебя зовут. Немного невежливо с моей стороны. Так что, пожалуй, э-э… Он протянул руку. — Я Санс. Скелет Санс. Как тебя зовут? Он усмехнулся, когда увидел, как они смотрят на его руку. — Не бойся, на этот раз подушек-пердушек нет. Они вновь улыбнулись, и на этот раз широко и искренне. Затем они взяли его за руку и пожали её. — Я… Фриск. — Приятно с тобой познакомиться, Фриск. — С тобой тоже, Санс.