How to SAVE the World

На Поверхности было много первых впечатлений. Первый проблеск солнечного света, первый взгляд на небо, первый шаг из пещеры. Первый спуск с горы, первая палатка, поставленная в лесу, первый прием пищи на Поверхности. Первый разговор с человеком, который не был Фриск. Стало о чем поговорить, и голоса часто были наполнены удивлением и волнением. Монстры обменивались историями и анекдотами о том, как они впервые вдохнули Поверхностный воздух, или увидели облако, или наблюдали рассвет. Их волновали такие мелочи, как опавшие листья или роса на палатках по утрам. Увидев интересное животное или насекомое, стоило рассказать о нем соседям. Однажды Фроггит нашел настоящую лягушку и принес ее в лагерь, чтобы показать всем. Монстры были потрясены; лягушка по большей части казалась растерянной. Первый настоящий дом в Наружном был закончен через три недели после того, как монстры покинули Подземелье, и он принадлежал Ториель и Фриск. Они вдвоем пытались убедить сообщество сначала построить что-нибудь другое, но почти все монстры настаивали. Что может быть лучше такого подарка для Ангела Монстров и Посла Монстров и его матери, бывшей королевы? Дом был скромным, но уютным. Ториель приняла подарок с типичной для нее смиренной грацией. Фриск прятался в своем свитере большую часть церемонии вручения. Затем Ториель настояла на проведении первой в истории вечеринки по случаю новоселья на Поверхности, чтобы отблагодарить сообщество. Появилось большинство монстров, превратив это скорее в групповую вечеринку. Санс появился только на время, достаточное, чтобы поздороваться и поздравить Ториэль и Фриск, затем он прокрался к краю, довольствуясь наблюдением за людьми. Это стало одним из его любимых развлечений на Поверхности. Все происходило быстро с тех пор, как ребенок впервые появился в Подземелье, и не было никаких признаков замедления. Лучше было наблюдать, чем пытаться быть частью этого. Большинство монстров уже переселялись из палаток в маленькие хижины, и многие из этих хижин превращались в коттеджи и настоящие дома. Наружный уже не был простым лагерем. Были даже дороги — пока просто утрамбованная земля, вытоптанная каменными монстрами и земляными элементалями, но их планировалось вымостить. Помощь некоторых местных жителей особенно в разработке планов и чертежей, но сами строительные работы выполнялись монстрами. Санс слышал, как один озадаченный человек сказал, что если бы монстры отвечали за строительство в городе, все было бы сделано примерно в два раза быстрее. Другой человек нервничал от такой перспективы. Все происходило так быстро, но Санс уже научился просто быть равнодушным к этому. Он отказался от попыток отслеживать прогресс в Наружном. Половину времени он не мог вспомнить, что было завершено, а что нет, но это не имело особого значения. Дело неуклонно продвигалось вперед — и это все. И было достаточно сложно просто осознать идею движения вперед. Все остальное было деталями. По крайней мере, вечеринка не была слишком шумной. Ториэль позаботилась об этом, всего лишь несколькими злобными взглядами в нужных направлениях. Все выглядели счастливыми, даже небольшая горстка присутствующих людей. Местные группы, которые помогали, к этому моменту совершенно привыкли к монстрам, и по большей части монстры привыкли и к ним. Наблюдая за вечеринкой, сидя в своем любимом складном кресле, Санс услышал откуда-то щебетание. Он посмотрел вверх, слегка повернувшись на стуле, пытаясь найти источник. Он обнаружил, что птицы трудно найти, когда они сидят на деревьях. Они как будто сливались с листьями и ветвями. Он увидел движение вдоль ствола одного дерева. Там была маленькая серо-белая птица, которая шла прямо по краю дерева, как будто ее просто не заботили законы гравитации. Она покачнулась на месте и издала еще одно странное щебетание. — Боковая птица, — сказал он себе, и вытащил из кармана книгу о птицах. Он видел кое-что о ней, когда листал это на днях. Птица замолчала, клюя кору, пока он просматривал книгу. Наконец он нашел нужную страницу и ухмыльнулся про себя. Даже на рисунке в книге птица сидела боком на дереве. — Поползень, — сказал он. — Что это вообще за имя? Люди придумывали очень странные названия для вещей, но опять же, что он знал? Возможно, эта птица вместо яиц высиживала орехи.* — Ну, ладно, — сказал он, потирая страницу. Он снова посмотрел на поползня. — Я назову тебя «боковая птичка». Он лениво листал книгу, пересчитывая другие страницы, которые он загнул. Их было восемь, а также несколько закладок. Сначала он относился с недоверием к идее Стивена о птичьей книге, ведь не могло быть так много разных видов птиц. По крайней мере, не настолько, чтобы заполнить целую книгу. Оказалось, что существует множество книг и десятки тысяч видов птиц, многие из которых характерны для определенных регионов мира. Он видел только малую их часть. Когда он останавливался и думал об этом, все казалось глупым. Ему на самом деле было все равно на всех этих птиц. Это всего лишь… способ убить время. Сосредоточиться. Восемь закладок в книге означали, что он провел здесь достаточно времени, чтобы увидеть как минимум восемь разных видов птиц. Иногда это было достаточно, чтобы вернуть его мысли в нужное русло. Иногда нет. — Ах, здравствуй, Санс. Санс поднял взгляд с удивлением. Азгор шел к нему, держа в руках тарелку с куском пирога. — О, прошу прощения, — проговорил Азгор, когда он подошел ближе. — Надеюсь, что я не помешал твоему чтению. — Нет, это не книжка для чтения, — ответил Санс, закрывая ее и спрятав обратно в карман. — Как, эм, как дела? Азгор тепло улыбнулся. — Вполне хорошо, спасибо, что спросил. Замечательная вечеринка, не правда ли? — Ага, — сказал Санс, наблюдая, как стая Темми беспокойно окружает какого-то бедняка. — Как-то далековато от происходящего здесь. Решил взять перерыв? — Ах, да, — уголки улыбки Азгора поникли. — Боюсь, что на самом деле мне… не очень рады в доме. — Ох. Извини. — Это, конечно, к лучшему, — продолжил Азгор. — Я больше не часть жизни Ториель. И мне не стоит быть рядом с людьми, если это не необходимо для нашей работы. Слухи ходили в Наружном в первые дни на Поверхности. По всей видимости, Азгор попробовал отречься от трона вскоре после того, как покинул гору, заявив, что он негоден для правления. Ториель отказалась это принять и назвала его трусом за попытку бросить свои обязанности и свой народ. У нее не было намерения возвращаться на трон. Азгор останется королем, и они вдвоем будут работать вместе, чтобы помочь Фриск и облегчить переход на Поверхность. Если слухи были правдивыми — и Санс был почти уверен, что это так — то это имело смысл. Он старался не заглядывать слишком глубоко, но когда это случалось, он мог видеть, как УР Азгора висел над ним, словно тень. Неудивительно, что он считал себя негодным. Возможно, он просто ждал, когда случится нечто подобное, так же, как и Санс. Когда-нибудь какой-то человек может придти и спросить о том, где все пропавшие дети. — Впрочем, — сказал Азгор, разрывая неловкое молчание. — Фриск был достаточно добр, чтобы достать мне кусочек пирога. Он вкусный, согласись? Санс вернул свою ухмылку. — Да, это и в правду нечто. Даже лучше, чем я предполагал. Это была одна из причин, почему он раньше мечтал встретиться с ней лично, когда она была всего лишь голосом за дверью. Она была такой же невероятной пекарь, каким он всегда ее представлял. Санс съел столько пирога сегодня, что, вероятно, придется пропустить ужин. — Эта фраза часто звучала с тех пор, как исчез барьер, — засиял Азгор. — Столько новых вещей для переживания. Посмотри на них. Он указал назад на дом Ториель, на толпы монстров, смеющихся и празднующих. — Все так счастливы. Раньше я думал, что не доживу до этого дня. Душа Санса резко сжалась. Он был уверен, что это было наоборот. Азгор жил только для того, чтобы увидеть этот день. Казалось, это было одной из тех постоянных вещей, одним из тех пониманий, которые устойчиво укоренились в черепушке Санса и никогда не покидали его. — Думаю, многие из нас так не считали, — сказал он, голос оставался нейтральным. — Но вот мы здесь. — Да, мы здесь, — ответил Азгор, глубоко вдыхая воздух Поверхности, словно наслаждаясь им. Затем он снова взял кусочек пирога, глядя в небо. — Хм, похоже, что позже может пойти дождь. — Правда? — Санс последовал за его взглядом. Последние несколько дней небо было покрыто бело-серыми пятнами. Сначала он не заметил этого, но оказалось, что небо меняет свой цвет в зависимости от своего настроения. — Как ты это определяешь? — Облака становятся темными, — пояснил Азгор, указывая сквозь деревья. — И воздух пахнет влажностью. Ах, так давно я не видел дождя. Мне следует убедиться, что достаточно навесов для жителей Хотленда. Азгор закончил последний кусочек пирога и тепло улыбнулся Сансу. — Мне было приятно поговорить с тобой снова, Санс. Нам действительно стоит выпить чаю как-нибудь. Санс ухмыльнулся. — На самом деле мне как с гуся вода. — О-хо-хо, неплохо! Санс наблюдал, как король удалился, затем взглянул вновь на небо. Облака действительно казались темнее, чем раньше, менее пятнистыми и более однородного цвета. Это казалось немного абсурдным. Логически, с научной точки зрения, идея выпадения осадков имела полный смысл. Но вода, падающая с неба, звучала как та самая вещь, о которой родители придумывают детям сказки. Впрочем, он видел дождь по телевизору. Казалось, это была просто более масштабная версия капающих потолков в Водопаде. Ничего захватывающего. Санс провел еще час, наблюдая за вечеринкой и отдыхая тут и там. К тому времени все начало утихать, и небо стало еще темнее. Санс направился обратно к маленькой хижине, которой он делил с Папирусом. Они переехали сюда несколько дней назад, после того как Папирус потребовал больше места, чем просто палатка. Здесь все еще было тесно, но хотя бы не приходилось спать на земле. Папирус, вероятно, еще не вернулся. Санс мельком видел его на вечеринке, но он ушел несколько часов назад, утверждая, что у него есть важная посольская работа. Эти дни Санс видел его все реже и реже. Сегодня они, наверное, обменялись всего лишь десяткой слов. Это было нормально. Они находились на Поверхности, скорее всего. Санс всегда знал, что жизнь Папируса унесет его в совершенно другое направление, если они когда-нибудь попадут сюда, направление, которое отведет его далеко от Санса. Это было нормально. Папирус был счастлив. Вот что имело значение. Лучше всего наконец просто отпустить его. Хижина была по сути роскошным сараем, разделенным на две комнаты тканевой перегородкой и подогреваемым исключительно горячей плитой, которую они использовали для готовки. У Папируса был фонарь на его стороне, в то время как Санс ограничился лавовой лампой на своей стороне, исключительно ради иронии. Здесь было одно окно с москитной сеткой и ставнями, а крыша была покрыта ржавым металлом. Он не был плотно прилегающим к стенам, поэтому были щели там и сям, а также места, где металл проржавел сквозь. Самые худшие из них Папирус уже задел скотчем. Санс вдруг подумал, что вода может проникнуть через оставшиеся дыры, поэтому он принялся заклеивать еще несколько. Папирус может даже удивится, что Санс вообще занялся какой-то работой. Он оставил ставни на окне открытыми и плиту выключенной. Стало прохладно, но скелеты лучше переносят такие вещи, чем большинство, и он в основном ходил в своей толстовке. Санс расслабился на своей кровати и взял свой телефон. Нет сигнала. Время от времени им удавалось поймать сигнал где-то на Поверхности, но он был слабым и непостоянным. Альфис работала над настройкой сотовой связи и интернета. Сансу было нечего делать, поэтому он вернулся к своей книге о птицах, в основном перелистывая ее и восхищаясь яркими картинками. Он уже пересмотрел всю книгу, наверное, десяток раз, но это был хороший способ освежить память. Ему также было интересно размышлять о том, кто нашел бы время и терпение рисовать всех этих птиц.

***

В какой-то момент скукота настигла Санса, и он провалился в сон по-настоящему. Он проснулся в Пустоте. Он лежал на спине в темноте, рассеянно хмурясь ни на что. Как странно. Три — четыре? — недели, а это первый сон про Пустоту. За всё это время снились одни лишь обычные, смутные, трудно запоминающиеся сны и периодические кошмары. — Док? Ответа не было. Он даже не мог больше чувствовать присутствие доктора нигде рядом. Это казалось нормальным. Воспоминания потекли обратно к нему медленным, равномерным потоком, как поднимающаяся вода. Он уже давно не видел доктора. Но впрочем, что-то всё-таки должно было быть здесь, что-то… ещё. Санс медленно сел прямо и осмотрелся, но нигде не было ни зарева, ни света. Он ничего не чувствовал. Сплошная бесконечная тьма и тишина. Санс положил локти на колени. До этого момента он забыл, но воспоминание возвращалось к нему. Что-то ещё. Кто-то. Человек. Доктор был не единственным живым в Пустоте. Он прищурился, глядя в темноту, почти ожидая, что тот жёлто-зелёный незнакомец возьмёт и набросится на него. В прошлый раз он показался ужасно неприветливым. Жёлтый и зелёный. Полоски. Значит, это должен быть ребёнок, кем бы он ни был. Или образ ребёнка. Пустота была изменчива, полагалась на намёки и метафоры. Ничто здесь никогда не было тем, чем казалось. — Ты там, малыш? Ничего. Никакого ответа. Санс закрыл глазницы, моментально сосредоточиваясь. Открыв их снова, он позволил своему левому глазу разгореться. Даже здесь, во сне и в Пустоте, его всё ещё было больно использовать. Всё ещё напоминало забивание гвоздя в череп. Он научился использовать глаз чуть лучше, хотя не был уверен, как или почему. Более смутные, более мрачные воспоминания пытались прокрасться обратно в его разум, и он удерживал их той слабой силой воли, которой обладал. Тёмные, сырые пещеры и тихое пение. Воющий ветер. Золотой свет. Что-то красное, капающее на плиточный пол. Тоже никакого значения. Понадобилась минута на взгляд через глаз, но Пустота вокруг него начала покрываться рябью и колыхаться. Санс прикрыл свою правую глазницу. Напрягать глаз было бесполезно, а порой это и усиливало боль, но иногда немного поддержки помогало. Пока Санс смотрел, вдалеке расцвёл один золотой цветок. Он начал подниматься на ноги, но рядом прозвучал громкий удар. — САНС, ВОТ ТЫ ГДЕ! ПРОСНИСЬ! Санс вскочил на месте, распахивая глазницы. Он моргнул, глядя на потолок. Тот был совершенно незнакомым. Это не его комната. — ВСТАВАЙ, ЛЕНТЯЙ! — говорил Папирус, уперев руки в бока и хмурясь сверху-вниз на Санса. — ЕЩЁ ДНЕВНОЕ ВРЕМЯ! — Э-э-э. — Санс медленно уселся, потирая череп и оглядываясь. Он был в маленькой комнате, разделённой надвое какой-то шторкой. Рядом с ним были лава-лампа и несколько книг на полу. Ни торнадо из мусора, ни беговой дорожки, ни гор носков. Даже кровать была неправильная, раскладушка с настоящей простынёй и одеялом. — Где…? — У меня всего НЕМНОГО СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ, так что я подумал, что приготовлю спагетти! — сказал Папирус, уходя обратно за перегородку. — Мне ведь надо УБЕДИТЬСЯ, что ты правильно питаешься в моё отсутствие! САНС, ЧТО Я ГОВОРИЛ ТЕБЕ ПРО ОТКРЫТОЕ ОКНО? Тут и так уже ДОСТАТОЧНО сквозняков! — Э-э… прости. Санс свесил ноги с края раскладушки, уставившись в пол. Боже, даже пол был неправильным, комбинацией из бетонных блоков и плохо подогнанных деревянных досок. И Папирус был прав — из единственного окна шёл жуткий сквозняк. Санс поднялся на ноги, пытаясь соображать. Папирус вёл себя нормально, а значит, это и было нормально — или, по крайней мере, нечто, к чему Папирус привык. Очевидно, это был не их дом, и несмотря на сквозняк, тут было недостаточно холодно для Снежнеграда. Из окна виднелись деревья, освещённые рассеянным светом поярче, чем Санс когда-либо видел под землёй. Всё это, сложенное вместе, означало… что-то. Этому полагалось иметь смысл. А если смысл существовал, если всё это было обычным делом, то Санс не мог взять и спросить об этом. Папирус заподозрит неладное. Санс шагнул за перегородку и наблюдал за тем, как Папирус включает плиту и ставит на неё небольшую кастрюлю, наполненную водой. Кухни не было. Это даже еле можно было назвать домом. Санс подошёл к окну, пытаясь рассмотреть открывающийся вид получше. Деревья. Оранжево-жёлтая листва. Мелкие избушки и ряды палаток. А здесь сидела… птица, на крыше одной из соседних хижин, взъерошивая свои чёрные перья. Точно. Ворона. Она называлась «ворона», и она была в порядке вещей. Как и всё остальное. — САНС, ТЫ ХОТЬ СЛУШАЕШЬ? — Чего? — Он моргнул и отвернулся от окна. Папирус оторвал взгляд от готовящихся спагетти ровно настолько, чтобы зыркнуть на него. — Прости, э-э. Я всё ещё просыпаюсь, — сказал Санс, натягивая на себя непринуждённую ухмылку. — О чём ты говорил? — Я ГОВОРИЛ, что люди сказали мне, что нам придётся ОТЛОЖИТЬ асфальтирование дорог, — сказал Папирус, закатывая огоньки глаз. — Что-то про погоду? Они ПЫТАЛИСЬ это объяснить, но в этом было ОЧЕНЬ МАЛО смысла! А ещё я спросил, как прошла вечеринка после того, как я ушёл! Люди. Погода. Вечеринка. Поверхность. — Ох, — сказал Санс, снова моргая. — Не, ага, она прошла нормально. Очень весело. В честь чего был праздник? Что-то про Ториэль с Фриском? — Куча пирогов, — продолжил Санс, отодвигаясь от окна и усаживаясь на свой стул. — Может, даже не осталось места для спагетти, хех. — Тогда у нас будут остатки! — радостно объявил Папирус и указал на прямоугольный предмет на земле. — Смотри, Санс! Я раздобыл… МОРОЗИЛКУ! Санс изучал её пару секунд. Верно, потому что у них не было холодильника. Потому что… это Поверхность, и Альфис всё ещё пыталась разобраться с… проблемой питания, и сетью для телефонов, и интернетом, и всем прочим. — Теперь мы можем ХРАНИТЬ еду вместо того, чтобы СРАЗУ ЖЕ ПОЖИРАТЬ ЕЁ! — продолжил Папирус. — Дела у нас идут В ГОРУ! — Ага, — сказал Санс, вяло усмехаясь. — Даже буквально. — УГХ! — Папирус потряс головой. — В общем, ты ещё чем-нибудь занимался сегодня, брат? ПОЖАЛУЙСТА, не говори, что ты просто «спал»! Санс уставился на затылок Папируса. Чем он занимался сегодня? Он не помнил. Даже сон был расплывчатым. Пустота, цветок… — Да ничем, — сказал он, внезапно хмурясь и кидая взгляд обратно на свою сторону хижины. На обложке книги прямо у его раскладушки красовалось несколько птиц. Птица под наклоном. — Я видел птицу, — сказал Санс, подходя и подбирая книгу. — О-О-О! КАКУЮ ПТИЦУ? В книге было несколько загнутых уголков страниц. Восемь. Восемь птиц. Как чёрточки подсчёта. Он пролистнул на нужную страницу и развернул книгу, чтобы Папирусу было видно. — Поползня, — сказал Санс, показывая на картинку. — Она сидела как бы боком на дереве. Вот так. Довольно круто, вообще-то. — Звучит фальшиво! — сказал Папирус, но он улыбался. — Поверхность такая СТРАННАЯ! — Хех, ага. — Кстати говоря, я видел ещё одну… — Папирус замолчал, снова хмурясь. Он прищурился на Санса. — Санс, это ты издаёшь этот звук? — Какой звук? — Это шипение и… Что-то звякнуло о крышу, затем ещё что-то. Это превратилось в равномерное постукивание, с низким шипением на заднем фоне. Санс и Папирус оба посмотрели на потолок. — Пожалуй, это не ты, — сказал Папирус, выглядя озадаченным. — Судя по звуку, что-то бьёт нашу крышу. — Этого «чего-то» слишком много, чтобы оно было шишками! — Папирус накрыл кастрюлю крышкой и подошёл к двери. Санс положил свою книгу обратно на раскладушку, затем последовал за братом. Папирус толкнул дверь нараспашку и сразу же замер, уставившись на мир снаружи. Санс попытался разглядеть, что за ним. — Что там? — Что-то происходит, — сказал Папирус низким и тихим голосом. Санс придвинулся к нему. Снаружи с неба капала жидкость, проливаясь серебристой пеленой. Она лилась постоянным темпом и постукивала по крышам и листьям деревьев, оставляя крошечные ямки там, где ударялась о землю. Она выглядела незнакомо, но Сансу показалось, что он помнит что-то про неё. Он стал протягивать руку наружу из двери. Папирус схватил его за запястье. — Санс, нет! — сказал он, уставившись на него с расширенными глазницами. — Что ты делаешь? Что, если это опасно? — Оно не опасно, — сказал Санс, мягко разгибая пальцы Папируса. — Это дождь. Посмотри. Он протянул руку, несмотря на тихий возглас беспокойства от Папируса. Капли воды ударили его фаланги и потекли к пястным костям. Чувство походило на душ, только вода была прохладная, и кажется, лилась не так сильно и быстро. Санс смотрел на дождевые капли, падающие на его руку, затем протиснулся мимо Папируса и полностью вышел наружу. Он ощутил, как вода ударила по его черепу мягкими брызгами. На утрамбованной земле дороги как раз неподалёку от двери начали образовываться лужи. Санс осмотрелся. Мир принял сероватую окраску, но все зелёные, оранжевые, жёлтые и коричневые тона деревьев, казалось, бросились в глаза, в одночасье яркие и живые. Это ничем не напоминало капающую с потолка пещеры воду. — Санс? Он чувствовал, как влага просачивается сквозь его толстовку, но повернулся обратно к Папирусу с ухмылкой. — Бро, иди сюда. — Но что это? — сказал Папирус, кидая подозрительный взгляд наверх. — Я не понимаю. — Это дождь. — Санс растопырил пальцы, позволяя каплям струиться сквозь них. — Это просто вода, бро. Она течёт из облаков. Такое вот случается на Поверхности. Они на Поверхности. — Хех. — Санс поневоле улыбнулся. — Давай. Это безопасно. Папирус снова посмотрел наверх, затем наконец шагнул из двери, поднимая одну руку. Он слегка вздрогнул, когда первые капли ударили по его руке, расширяя глазницы от удивления. Затем он полностью вышел наружу. — О, это… что-то вроде душа, — медленно произнёс Папирус. — Только… больше? Санс видел, как некоторые другие монстры высунули головы или конечности из палаток и дверных проёмов, пытаясь понять, что происходило. Должно быть, это был их первый дождь на Поверхности. Все реагировали так, словно никогда не видели его раньше. — Пахнет приятно, — сказал Папирус, начиная немного улыбаться. — Ага. — Немного напоминало сырую пещеру, но чуть землистее. Зеленее. — Вода просто берёт и вот так падает с неба? — спросил Папирус, снова глядя вверх. — Как? — Не знаю. — Несколько капель протекли в глазницы Санса, так что он вытер их рукавом. — Это часть «погоды». Почти как снег. Не особо знаю, как оно работает здесь наверху — совсем не то же самое, как когда под землёй шёл снег. Но это круто, правда? Улыбка Папируса расплылась шире. — Да, это… очень круто. Это было прекрасно, неким странным образом. Непривычно, но не пугающе. Сансу почти чудилось, что он мог бы стоять здесь вечно, наблюдая за падением дождя. В нём было что-то мирное. Успокаивающее. Заземляющее. Впрочем, он начинал промокать весьма неуютным образом. И дождь усиливался. — Оно так и будет, навсегда? — спросил Папирус с ноткой беспокойства в голосе. — Не думаю. — Санс отряхнул себя, как собака. — Погода — это такая штука, которая часто меняется. Он направился обратно к дверному проёму. Не было причины, по которой он не мог бы наблюдать за дождём из уюта их сухой хижины. Здание нагрелось от плиты. Раздавался звук капель, и Санс быстро заметил протечку на потолке на стороне Папируса. Он нашёл миску и подставил её под воду, прежде чем лужа не успела разрастись. Папирус появился в дверях, вытирая дождевые капли с черепа. — Что случится, если дождь будет идти слишком долго? Он заметил протечку и цыкнул несуществующим языком. Санс подтащил свой стул к открытой двери, раскладывая его. — Э-э-э, по-моему, будет потоп, — сказал Санс, усаживаясь. — Но если это случится, мы все можем просто залезть обратно на гору, пока оно не пройдёт. — Хм-м, — протянул Папирус, и Санс услышал, как он топает по хижине. — О нет, он идёт из окна! САНС! МНЕ КАЗАЛОСЬ, Я ПОПРОСИЛ ТЕБЯ ЗАКРЫТЬ ЕГО! Прозвучал гремящий звук, когда Папирус закрыл створку. — Прости. — По крайней мере, это всего одна протечка. Я так и знал, что это умная мысль — залатать все те дыры! О, но зачем ты использовал одну из наших мисок? У нас их только двое! — Ничего страшного. Я наелся пирогами на вечеринке. Оставь мне немного в морозилке, ладно? — бросил Санс через плечо. — Ты собираешься просто сидеть и смотреть на дождь? — Ага, — сказал Санс, улыбаясь про себя. — Это расслабляет. — Тебе не помешало бы ПОМЕНЬШЕ расслабляющих вещей в жизни! — сказал Папирус, возвращаясь к своим спагетти. — Тебе придётся скоро подвинуться, мне надо обратно на работу. — Не можешь взять отпуск по случаю дождя или что-нибудь? Могло бы выйти здорово. Папирус не умел сидеть смирно, но если бы Санс мог уговорить его хоть немножко посмотреть на дождь вместе с ним, это было бы что-то. Совсем как тогда, когда они смотрели шоу МТТ в под землёй. Просто тихие посиделки братьев. — НИКАКОЕ КОЛИЧЕСТВО ВОДЫ С НЕБЕСНОГО ПОТОЛКА НЕ ПОМЕШАЕТ ВЕЛИКОМУ ПАПИРУСУ ВЫПОЛНИТЬ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ! Санс подавил вздох. — Ладно, бро. Просто постарайся не промокнуть, когда вернёшься туда. Это ничего. Дождь ему нравился, и Санс чувствовал себя гораздо лучше, чем несколько минут назад. Казалось, голова опять прочно сидела на плечах. Даже сон не беспокоил его прямо сейчас. Он притих и устроился наблюдать за дождём.

***

Ночью дождь ненадолго прекратился, но к утру он возобновился с прежней устойчивостью. Казалось, что солнце совершенно не взошло, что обеспокоило бы его сильнее, если бы у Санса не было поверхностного представления об облачном покрове. Некоторым из соседей повезло меньше, и они болтали между собой, волнуясь о том, куда делось солнце. Под дождём было трудно что-нибудь делать, по крайней мере то, ради чего пришлось бы идти на улицу. Санс рискнул забежать к ларьку Гриллби за обедом, прихватывая с собой пару дополнительных порций, когда он вспомнил морозилку. Электрическая плита и крошечная кастрюля не производили того объёма спагетти, к которому привык Папирус. По крайней мере, еда, строго говоря, не была в дефиците. Гриллби с многими другими бывшими владельцами ресторанов, включая Маффет, работали без устали, чтобы обеспечить весь Наружный едой. Трудно было только хранить её. Еда монстров не портилась, но она могла привлечь к себе насекомых или испачкаться. А теперь, из-за дождя, проблемой становилась сырость. Санс засунул пару порций от Гриллби в морозилку, затем включил плиту и повесил свою толстовку на потолке, чтобы высушить её. Пока его не было дома, на потолке образовалась вторая протечка. Санс попытался заклеить её, но скотч не прилипал к мокрому металлу. Он сдался и просто подставил одну из их чашек, чтобы собирать воду. Хотя бы созерцание дождя не надоедало. Оно включало в себя сидение на месте и ничегонеделание, два любимых дела Санса. Что ещё лучше, оно было постоянным доказательством того, где они находились. Папируса не было дома весь день. Он вместе с Ториэль, Азгором, Фриском и несколькими людьми работали в большой совместной палатке ближе к центру Наружного, занимаясь той чертовщиной, какой полагалось заниматься послам. Санс знал, что там стояли раскладушки, и если дождь польёт сильнее, Папирус может вообще не вернуться сегодня вечером. А значит, Санс сам отвечал за то, чтобы покормить себя и присматривать одной глазницей за протечками. Достаточно простая задача. Приятно, что выпал день, когда от него прямо-таки ожидали лени. Все остальные монстры неподалёку тоже, казалось, прятались внутри, не считая коренных жителей Водопадья. Стая Ааронов устроила состязание по игре мышцами под дождём, а Смурена бродила туда-сюда по улицам, счастливо напевая про себя. Около полудня небо начало темнеть, и тучи наверху поменяли цвет из помойно-серого на сланцево-синеватый. Примерно тогда и появился Фриск. Санс пытался чинить очередную протечку, когда услышал стук в дверь. Фриск был одет в жёлтый дождевой плащ и держал разноцветный зонт вместе с большой сумкой, которая была почти что с них самих размером. Они еле заметно улыбнулись, когда Санс открыл дверь. — Хей, малыш, — сказал он, ухмыляясь им. — Остаёшься сухим? — М-м-м, — сказали они, кивая. — Остаюсь. Хотел спросить тебя о том же. Ты, эм. Ты в порядке? — Я, ну да. Промок, когда ходил за обедом, но я выживу. Очень даже здорово, вообще-то. — Ухмылка Санса невольно смягчилась. — Здесь сыро и холодно и как-то странно, но мне нравится. За этим круто наблюдать. В улыбке Фриска на мгновение промелькнуло что-то поярче. — Ладно. Хорошо. Эм, потому что, многие монстры не совсем понимают, что происходит, и некоторые боялись, так что вот. — Хех, ну спасибо, что проверил. — Эм, я вместе с Тор… вместе с мамой, мы раздаём всем вот эти. Держи. Фриск поставил свою сумку на землю, вытащил из неё сложенный брезент вместе с двумя механическими зонтиками и протянул их Сансу. — А-а, блин, как классно, — сказал Санс, принимая вещи. — Это здорово поможет. Наша крыша вся дырявая, хех. — М-м-м. Некоторые люди. Подарили кучу вещей от дождя, этим утром. — Мило с их стороны. Это никогда не переставало удивлять, если честно. Столько людей заходили так далеко, чтобы помогать им. — Не хочешь уйти из-под дождя на минутку? — спросил Санс, указывая большим пальцем через плечо. — Я стащил пару пакетиков какао у Гриллби. Улыбка Фриска дрогнула. Они потеребили рукава своего плаща. Он был немного маловат на них, и Санс видел торчащие рукава их свитера, жёлто-зелёные. Нет… сине-сиреневые. Тот свитер, который они постоянно носили, был сине-сиреневым. Хм. Может, с его зрением творилось что-то неладное, в придачу ко всей остальной его части. — Эм. Спасибо, — сказал Фриск после паузы. — Не стоит. Мне надо раздать всё остальное. — Конечно, малыш. — Санс пожал плечами наиболее непринуждённым образом. — Когда-нибудь в другой раз. — Ага. Увидимся позже. Они подобрали свою сумку и помчались к следующей хижине. Санс смотрел, как они приблизились к двери и постучали в неё. Затем он нырнул обратно внутрь. Иногда серьёзно казалось, что Фриск его боится. Санс положил зонты на пол и развернул брезент, глядя на потолок. Он мог бы, наверное, расстелить его по потолку и приклеить туда, но была вероятность, что он просто наберёт на себя воды и со временем рухнет. Ужасная идея. Лучше просто укрыть им крышу и прикрепить его к внешним стенам парочкой веток или чего-нибудь. К тому времени, как он вышел обратно под дождь, Фриск исчез. Санс притворился, что не заметил. Будет трудно закинуть брезент на крышу. Они убедились, что она как минимум метр восемьдесят высотой, чтобы Папирусу не приходилось постоянно наклоняться. Санс не мог достать до такой верхотуры. Он мог бы, наверное, просто телепортироваться на крышу, расстелить его там. Нет. Ему придётся просто положиться на везение. Санс отошёл назад, собрал все четыре угла брезента, прицелился на краешек крыши и закинул один так высоко, как только смог. Каким-то чудом это сработало с первого раза — другой край брезента пронёсся к противоположному краю крыши. Санс чуть не отпустил его полностью от сущего удивления. Понадобилось всего несколько минут на расположение брезента в меру своих возможностей, но дождь усиливался. Начинал выть и ветер. К тому времени, как он вернулся внутрь, Санс промок насквозь. Он съёжился на полу поближе к плите, обнимая себя, чтобы унять дрожь. Дождь превращался в ливень. На улице было так темно, что казалось, уже наступала ночь. Санс только начал согреваться, когда снаружи мелькнула вспышка. Он нахмурился и поднялся на ноги, приоткрывая дверь и выглядывая из проёма. Скорее всего, просто сосед использовал магию, но на улице пустовало. Санс осмотрел всю длину улицы, гадая, увидел ли он фары машины. Откуда ни возьмись раздался низкий, раскатистый грохот. Он звучал издалека и чуть-чуть напоминал рёв автомобиля или грузовика, но увеличенный в несколько раз. Казалось, звук медленно катился по лесу, пока не заглох. Санс нахмурился про себя. Машины звучали слегка по-другому. Может, это был зверь? Но в этом тоже было мало смысла. У голосов птиц и животных обычно было чёткое направление, и они не разносились так далеко. Звук походил, скорее, на далёкий камнепад, или маленькое землетрясение. Санс уже давно не чувствовал землетрясений. Он собрался было закрыть дверь, когда увидел, как яркая вспышка осветила часть неба, длясь от силы долю секунды. Он дёрнулся, его душа забилась в рёбрах, и он инстинктивно захлопнул дверь. Огни в небе. Ладненько. Определённо Поверхность. Раньше он видел самолёты над головой, и они издавали что-то вроде рёва, но не вспыхивали настолько ярко. Дело могло быть в магии, но все в Наружном почувствовали бы такую величественную демонстрацию, включая Санса. Он подошёл к окну, но вид был загорожен брезентом. Несколько секунд позже снова раздался рокот. Как и раньше, он раскатывался издали, с ворчанием пробираясь сквозь деревья, затем затихая. Санс уселся на пол рядом с плитой. — Всё в порядке, — тихо сказал он. — Просто какая-та фигня Поверхности. Он был уверен, что читал про что-то подобное, но как и всё остальное, оно вспоминалось с трудом. Это было как-то связано с дождём и погодой. Обычное дело. Не о чем беспокоиться. Последовал долгий период тишины. Санс понял, что обнимает себя, и отпустил, корча гримасу. Глупо. Он был на взводе из-за ерунды. Что бы там ни происходило, кажется, оно уже закончилось. К тому же, до сих пор шёл дождь, и слушать его было приятно. Очередная вспышка, и свет влился сквозь оставшиеся бреши на стенах и потолке, освещая брезент неоново-голубым. Санс вздрогнул так сильно, что чуть не повалил плиту, слегка ахая, прежде чем смог удержать себя. Вспышки были связаны с шумом. Это было логично — в этом было что-то научное. Значит, грохот последует через несколько секунд. Свет двигался быстрее, чем звук. А вот и он, пару секунд позже, как и прежде. Санс был готов к нему, но на этот раз звук раздался громче. Теперь он действительно напоминал землетрясение, но без встряски и треска камней. Когда звук утих, Санс услышал слабое дребезжание. До него дошло не сразу, что оно исходило от него самого. Он дрожал. Санс прижал колени к груди. Он вёл себя просто смешно. Явно, здесь происходило что-то, что не собиралось прекращаться. Ему надо было взять себя в руки, просто привыкнуть к этому, смириться с этим. Не так ведь это и страшно. Он пережил вещи гораздо, гораздо хуже. Он поинтересовался, где был Папирус. Скорее всего, всё ещё на своей сторожевой станции… нет. Нет, он должен быть в палатке послов. Без сомнений, до сих пор на работе. Может, ему было страшно. Папирус был невероятно крут, но он всё же боялся некоторых вещей. По крайней мере, рядом с ним были и другие. Азгор, Андайн, скорее всего; Ториэль, быть может. Возможно, Альфис. Санс был практически единственным, кто не работал, этакий бесполезный мешок костей. Папирус, наверное… Вспышка. Эта была ярче, резче. свет окружает его, незабываемый рёв, запах растерзанных листьев, мир утопает в белом – Санс обхватил голову руками и зажмурил глазницы. Всё в порядке. В порядке. Он вёл себя так глупо. Это просто свет. Он его не тронет. Ему стоило бы просто подняться, пойти убедиться, что ветер не сдует брезент. Папирус так рассердится, если у них снова протечёт крыша. Сансу надо бы встать и принести хоть какую-то пользу. На сей раз рокот раздался громче, но Санс еле заметил это. Звук, хотя бы, был предсказуемым. К нему он мог приготовиться. Может… может, ему стоит попытаться добраться до палатки послов. Убедиться, что у Папируса всё хорошо, на всякий случай. У него был зонт. Он сможет дойти. Она была не так уж и далеко. Да чёрт, он мог бы просто телепортироваться. Наверное. Если только вытащит башку из своей метафорической задницы. Если бы только мысль о телепортации не пугала его даже сильнее, чем тупые вспышки света. Нет, никакой телепортации. Но можно пойти пешком. Ничего страшного. Он сможет. Санс начал разворачиваться, но свет вспыхнул опять. что-то обвивается вокруг его души, смех, рывок, яркое сияние – — Ну уж нет, — сказал он натянутым голосом. Он снова обхватил голову. Ему показалось, что где-то слышен далёкий плач ребёнка. Замечательно. Теперь он хотя бы может вступить в ряды буквальных детей. Он уж точно трясся, как один из них. Он снова подумал о Папирусе, когда ещё один рокот пронёсся через лес. Проверить, как он там — абсолютный минимум, который ожидался от старшего брата. На тот случай, что Папирусу действительно страшно. И, чёрт возьми, в палатке послов может найтись лишняя раскладушка, и Санс мог бы переночевать там. Палатка была лучшего качества, чем остальные в Наружном, так что, может, она даже затемнит собой вспышки света. Кто-нибудь похрабрее уже был бы снаружи, ища Папируса. Кто-нибудь похрабрее никогда не позволил бы ему умереть. Глупости. Это Поверхность. Папирус никогда, строго говоря, не умирал, не в этой временной линии. Как будто бы это всё оправдывало. Надо было подняться. Надо было найти своего брата. Ему надо было… просто побыть с ним. На сей раз вспышка была ещё ярче, и сразу за ней последовал такой звук, словно весь мир треснул пополам. Воздух, казалось, разбился, и стены хижины затряслись, когда рокот прокатился по городку, потрескивая по пути. — О господи. Миру опять наступал конец. Вот оно. Пришло время Сброса. Должно быть, так он и звучал. Всё заканчивалось, расщеплённая нить бытия свисала в белое ничто. Всё существование ревело в агонии, когда его прерывали. Он почти чувствовал, как медленно разрывается на части, как его медленно волочат назад. Когда Санс очнулся, он был свёрнут в комок на полу хижины, дрожа и бормоча имя Папируса. Он поморщился и зажмурил глазницы, прижимая лоб к коленям. Поверхность. Он всё ещё на Поверхности. Это просто дождь. Просто погода. Папируса здесь не было. Не мёртв, нет. Жив. Папирус был жив. Его просто не было дома.

***

В какой-то момент Санс, похоже, просто-напросто лишился сознания. Он всё ещё лежал калачиком на полу, когда очнулся, весь сонный и с тупой болью в черепе. Снаружи доносилось слабое шипение, указывающее на то, что дождь не прекратился, и Санс слышал приближающиеся шаги. Кажется, вспышки света и шум прекратились. Он закрыл глазницы и прислонил лоб к влажной древесине пола в безмолвном облегчении. Санс начал расправлять себя, как дверь открылась. Внутрь вошёл Папирус, промокший и усталый на вид, с тёмными синяками под глазницами. — Папирус? Санс вскочил в сидячее положение и тут же пожалел об этом, схватываясь за череп. — Ай. — Санс, что ты делаешь на полу? — требовательно спросил Папирус. — Ты что, СПАЛ посреди пола? ИСПОЛЬЗУЙ ХОТЯ БЫ СВОЮ КРОВАТЬ! Санс поморщился и неопределённым жестом махнул рукой на Папируса. — Боже, не ори, — пробормотал он. — Бро, что… где ты был прошлой ночью? — Я переночевал в палатке послов, — сказал Папирус, зевая. — Это было НЕ ОЧЕНЬ удобно. Но Азгор настоял на том, что мне нельзя идти домой пешком во время грозы. — Во время… — Санс оторвал руку от головы, глядя снизу-вверх на Папируса. — Грозы? Вот. Вот так она называлась. — Да, весь этот шум и свет и дождь и ветер прошлой ночью! Это называется «гроза»! — Папирус с любопытством посмотрел на Санса. — Мне казалось, ты сказал, что разбираешься в погоде? — Я… ага, вроде того. — Поначалу это очень пугало, — сказал Папирус, слегка вздрагивая. — Но потом Клон Азгора… то есть, Ториэль, была так любезна, что объяснила мне всё! Этот шум называется ГРОМ, а свет называют МОЛНИЯМИ! И это… иногда происходит, когда идёт дождь? Я не полностью понимаю это. Но она была ОЧЕНЬ громкая и неожиданная! К счастью, Ториэль объяснила, что о ней НЕЗАЧЕМ волноваться. НЕ ТО ЧТОБЫ ЕЙ ТРЕБОВАЛОСЬ ТАК ГОВОРИТЬ! НИЧТО НА СВЕТЕ НЕ ПУГАЕТ ВЕЛИКОГО ПАПИРУСА! Санс свесил руки с колен. — Ага. Хех. Я так и знал, что ты будешь в порядке. Глупо. Он повёл себя так глупо. Папирус был с остальными, с теми, кто мог пояснить ему о происходящем и утешить его, успокоить. Санс был ему совершенно не нужен. — КОНЕЧНО ЖЕ Я В ПОРЯДКЕ! — Папирус стал стягивать свой шарф, чтобы повесить его с потолка. Он приостановился и взглянул на Санса, наклонив голову. — А что насчёт тебя? Ты в порядке? Многие монстры ОЧЕНЬ боялись! Санс натянул на себя кривую ухмылку и подпёр подбородок ладонью, подмигивая Папирусу. — Я слишком ленив, чтобы бояться. Папирус посмотрел на него с сомнением. — У тебя синяки под глазницами, — заметил он. — У тебя тоже. — Ну! Ведь это нелегко! Спать, когда так шумно! РАЗУМЕЕТСЯ, ВЕЛИКОМУ ПАПИРУСУ И БЕЗ ТОГО НУЖНО ОЧЕНЬ МАЛО СНА! Санс слегка усмехнулся. — Сансу, с другой стороны, нужно как минимум восемнадцать часов. Пожалуй, вернусь к этому делу. После завтрака. О, э-э-э, я оставил немного дополнительной еды от Гриллби в морозилке, если хочешь. — ФУ! Я ВОЗДЕРЖУСЬ! И НЕ ЗАНИМАЙ МЕСТО В МОРОЗИЛКЕ ЭТОЙ ДРЯНЬЮ! Она там для остатков спагетти! — О. Ну ладно, э-э. Справедливо. Санс подтянул себя на ноги, пытаясь не обращать внимания на раскалывающийся череп. Ощущение почти смахивало на похмелье. Наверное, это как-то связано с грозой. Атмосферное давление или что-то вроде. Он побрёл к морозилке и вытащил одну из порций Гриллби. После вчерашней ночи, он заслужил себе гамбургер на завтрак. Санс начал разогревать бургер на плите, пока Папирус переодевался в одежду посвежее. — Азгор или кто-нибудь ещё не говорил, будет ли опять гроза? — спросил Санс совершенно непринуждённым голосом. — Сказали, что может быть! — ответил Папирус, удовлетворённо улыбаясь, когда натягивал на себя сухую рубашку. — Но надеюсь, что нет! Будет очередной напряжённый день! Санс взглянул на него. — Погоди, ты не останешься? Папирус фыркнул. — Я только вернулся, чтобы переодеться в сухое! Я же говорил тебе, брат, РАБОТА ТАЛИСМАНА НИКОГДА НЕ ОКОНЧЕНА! — Э-э-э, но… — Санс удержал улыбку на месте и покрутил кнопку на плите. — А что, если гроза всё же вернётся? — Тогда мы найдём способ справиться с ней! — Папирус выбрал себе другой шарф из сумки с одеждой. — Мы занимаемся очень ВАЖНЫМИ разговорами! Они называются… ПЕРЕГОВОРЫ! НЬЕ-ХЕ! — Лады. Будильник на телефоне Папируса зазвенел, и он ярко ухмыльнулся и выключил его. — И на этом! МНЕ ПОРА БЕЖАТЬ! О, это Фриск оставил? — спросил Папирус, поднимая один из зонтиков. — Ага. — КАКОЙ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК! ПОЧТИ ТАКОЙ ЖЕ, КАК И Я! — Он направился к двери. — О, И ЕСЛИ ТЫ УВИДИШЬ ИХ ДО МЕНЯ, ПЕРЕДАЙ ИМ СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ТАК ТЩАТЕЛЬНО ЗАСТЕЛИЛИ КРЫШУ БРЕЗЕНТОМ! КАК ХОРОШО, КОГДА БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ ПРОТЕКАЕТ! — Я сообщу им, — сказал Санс, но Папирус уже исчез. Санс перевернул гамбургер на плите. Всё в порядке. Без разницы. Если опять начнётся гроза и Санс снова потеряет сознание от паники, в этом тоже разницы никакой. Это просто очередная вещь Поверхности, к которой ему придётся привыкнуть. Папирус был занят и счастлив. Да и все были заняты и счастливы. Жизнь продолжалась для всех. Может, это было неизбежно — то, что Санс всё сильнее отставал от остальных. У него никогда не получалось идти в ногу ни с кем и ни с чем. Папирус перегнал бы Санса уже несколько лет назад, если бы Санс то и дело не сдерживал его. Теперь Папирусу больше не придётся тормозить. Никому не придётся. Все были свободны. Все, кроме Санса. Где-то над хижиной раздалось карканье, возвращая Санса обратно в реальность. Он отряхнулся. Нечего грязнуть в печали. Он просто поступит так же, как и всегда — поплывёт по течению, пока что-нибудь не заставит его споткнуться и не отправит его кувырком в полёт. Он придвинул свой стул обратно к двери и уселся, жуя свой бургер. Отщипнув крошечный кусок булки, он кинул его под дождь. Некоторое время спустя налетела ворона и приземлилась на дорогу. Санс смотрел, как она жадно проглотила кусочек, затем дёрнула головой пару раз в сторону Санса. Он кинул ей ещё немножко хлеба. Она сожрала и этот кусок, взъерошила перья и улетела. Вороны, дождь, гром и молнии. Они были на Поверхности уже… ну, не имело значения, как долго. Достаточно, чтобы увидеть восемь птиц и грозу. — Мне ведь не привыкать к ненастьям в жизни, — сказал Санс про себя и слабо ухмыльнулся. Вдалеке раздался тихий рокот грома.