How to SAVE the World

Санс сидел на своём излюбленном табурете в «Гриллбиз», притворяясь, что не слушает, как Красноптиц и Рыбак болтают рядом с ним. — Вроде бы, в этом-то весь смысл, — говорил Красноптиц со слегка заплетающимся языком. — Тот мелкий человек где-то там на свободе, разносит вместе, то есть вести, о том, какие… какие монстры замечательные, ведь так? — Так, — сказал Рыбак с едва ли не мудрым кивком. — Наверное, там куча всяких человеческих волшебников, — продолжил Красноптиц. — Человек найдёт их, и… и потом те волшебники, скорее всего, отменят заклинание. В этом весь смысл. — Но… уж не знаю, — сказал Рыбак, тяжело облокачиваясь о барную стойку и вертя своим стаканом туда-сюда. — Просто кажется, что это под вопросом. Типа, когда были души, они, по крайней мере, были гарантией, знаешь? — Но человек был просто милашкой. Мы ему понравились, как, типа, как личности. — Да ну? То есть… он был не особо разговорчивым. — Но он был милым, — настоял на своём Красноптиц, слегка расправляя крылья для выразительности. — Он так много всем помогал? Типа как, вся суть в том, что люди не такие плохие, как мы считали, точно? Это и имела в виду, э-э-э, королева. Так что он не смог бы, ну, знаешь, он не смог бы просто забыть о нас. Он бы что-нибудь сделал. У людей должны быть всякие чудные виды магии и технологии, так что они все могли бы, они что-нибудь придумают. Рыбак медленно кивнул, обдумывая сказанное. — Ага… может, ты прав. Он бы не забыл о нас, мне кажется. — Я определённо всегда прав, — с торжеством сказал Красноптиц. — И вообще, могло бы быть и хуже. — Ага, ха-ха! За это надо выпить! Они чокнулись и сделали глубокий глоток. Красноптиц полностью допил свой напиток. Санс уставился в свой собственный стакан с безмятежной улыбкой на лице. Могло бы быть и хуже. Он столько раз слышал эти слова за последние несколько месяцев. Могло бы быть и хуже. Могло бы быть гораздо хуже. Никто и понятия не имел, насколько хуже всё могло быть. Красноптиц с Рыбаком болтали без умолку, и на этот раз Санс действительно не слушал их. Он прикончил свою выпивку и жестом попросил у Гриллби ещё. Гриллби забрал у него стакан и приостановился, прежде чем наполнить его опять. — Это будет пятый по счёту, — тихо сказал он. — Ну да, — пожал плечами Санс. Гриллби осторожно поставил новую порцию перед ним, и Санс, не теряя времени, сделал глоток. — Я прерву тебя после этого, — сказал Гриллби. — Не, сегодня я потяну все шесть, — ответил Санс. Мир мягко вертелся и размывался по краям, но он мыслил на удивление здраво, или по крайней мере, выражался. — Трезвый Санс говорит, что пять — твой предел, — строго сказал Гриллби. — Как и его брат. — Не, Трезвый Санс только что прислал мне сообщение, — сказал Санс, ухмыляясь и вытаскивая свой телефон. Он напечатал сообщение и показал его Гриллби. — Видишь, он говорит, что я потяну шесть. Особый вечер. Три месяца с тех пор, как мы поменяли короля на королеву. Это типа, э-э-э… праздник. Гриллби прищурился, глядя на сообщение, которое Санс буквально написал две секунды назад. — Здесь просто написано «выей ещё». У тебя «выпей» с ошибкой. — Это текстовый сленг, Гриллбз, — сказал Санс с яркой ухмылкой. — Я иду в ногу со временем. — У Пьяного Санса нет права решать, сколько стаканов он выпивает, — сказал Гриллби с аурой завершённости, отходя прочь. Санс открыл рот, чтобы запротестовать снова, но смысла никакого. Гриллби невозможно было урезонить. К тому же, он уже отошёл слишком далеко. Пять подойдёт, допустил он. Скорее всего, это к лучшему. Трезвый Санс был умнее его. И грустнее, в чём и была настоящая проблема. — Что, правда три месяца, день в день? — спросил Красноптиц, поворачиваясь к Сансу. Тот опустил подбородок на ладонь и вяло вертанул головой в его сторону. — Агась. Он знал это с такой уверенностью только по той причине, что прошло также ровно два месяца с того дня, как он позвонил ребёнку и оставил сообщение на их телефоне. — Можно подумать, за три месяца что-нибудь да случилось бы, — сказал Рыбак, вернув сомнение в свой голос. — Ха-ха, ну, может, э-э-э, может ему просто надо найти побольше волшебников, — ответил Красноптиц. — Да ладно, — сказал Санс, опираясь тяжелее на свою руку. — Я бы положился больше на Придворную Учёную. С помощью её и Андайн, мы, скорее всего, в два счёта пробьём себе путь через гору. — Эй, и правда! — сказал Красноптиц, оживляясь. — Я совсем забыл про это! — Я тоже, — сказал Рыбак. — Никто больше не слышит новостей от доктора Альфис. Мы хоть знаем, что она… над чем-нибудь работает? — Андайн говорит, что да, — пожал плечами Санс. Не то чтобы это имело значение. Прежний Придворный Учёный потратил десятилетия, ища способ разрушить барьер. Санс бесконечно больше верил в способности Альфис, но Альфис также была… отвлечена. Он не знал, почему так считает, но что-то удерживало её. Уж точно не Андайн, которая только и делала, что поощряла её и помогала ей. Что-то другое. Он чувствовал краешки воспоминания, но отогнал его, прежде чем мог даже попытаться ухватиться за него. Тоже не было смысла, как и ни в чём остальном. Даже при полной сосредоточенности, Альфис ни за что не найдёт дорогу из Подземелья. Никто не найдёт. Не в этой временной линии. — В общем, как ты и сказал, — продолжил Красноптиц, стараясь звучать авторитетно. — Могло бы быть и хуже. Могло бы быть и хуже. Ночь продолжалась. Красноптиц и Рыбак в конце концов отправились по домам, и остальная часть «Гриллбиз» начала медленно опустевать. Санс остался на месте, допивая свой напиток и пытаясь вынудить у Гриллби ещё один. Ночка в любом случае выдастся паршивая, и лучше будет встретить её пьяным, чем трезвым. Невзирая на то, что к этому моменту ему грозила опасность грохнуться со своего табурета. Папирус разнесёт его ко всем чертям, когда Санс наконец вернётся домой. Конечно, всегда была возможность просто не идти домой. В любом случае, разницы не будет никакой. — Ну же, Гриллб, — сказал он, наверное, в пятый раз, поднимая свой пустой стакан. — Ещё разок. Сделай мне одолжение, мужик. Гриллби не ответил и даже не обратил на него внимания. Он просто забрал пустой стакан и пошёл обслуживать Панки, платившего за свой счёт. Санс наблюдал за ним, говоря себе, что стоит просто сдаться и прекратить. К этому моменту он вёл себя, как типичный приставучий пьяница. Проблематичный клиент. Такими темпами Гриллби вышвырнет его взашей. К тому же, он уважал Гриллби. Хотя уважение никогда не мешало ему раздражать и разочаровывать окружающих. Он довольствовался тем, что сложил руки на стойке и положил на них голову. Это помогало ему не пошатываться и не позволяло снова разинуть рот и канючить очередную выпивку. И так сойдёт. У него была дома заначка. То было лучше, чем валяться на кровати с колотящей в груди душой, пока он задавал себе вопросы, на которые никогда не получит ответы, размышляя, почему. Похмелье завтра будет просто кошмарным, но то была проблема Будущего Санса. Завтра. Подумать только, бывает и такое. Панки ушёл. Собаки улизнули без суеты. В эти последние несколько месяцев они были гораздо более сдержанными, так как Стража была расформирована и они наконец-то приняли то, что Альфис так и не ответит на их звонки. Санс держал голову на руках, мечтая просто уснуть. Раньше он так хорошо умел засыпать — почему же сон всегда был нынче вне досягаемости? Даже когда ему удавалось отключиться, его ждали одни кошмары. Им даже не хватало порядочности быть Гастеровскими снами. — Санс. Он шевельнулся ровно настолько, чтобы взглянуть вверх. Гриллби стоял перед ним со своим типичным пустым выражением лица. Санс ухмыльнулся ему. — Хей, Гриллб, — радостно сказал он. — Передумал насчёт шестого? — Мы закрываемся, — сказал Гриллби. Санс уселся прямее и огляделся. Он был самым последним в баре. Даже Диззи ушла домой. Или может, это было то, где все умерли, а Санс вместе с Гриллби были последними двумя монстрами в живых. На секунду Санс не мог вспомнить. Впрочем, ему было всё равно. — П-ф-ф. Что за банальность. — Санс откинулся назад на табурете, мир вращался. — Последний несчастный пьяница, кого пора выкидывать. Гриллби скрестил руки, окидывая Санса взглядом, которому, возможно, полагалось быть многозначительным. Санс подумал о дороге домой и о лекции от Папируса — если тот был жив, конечно — и о подъёме по лестнице, и той зоне бедствия, которая являлась его комнатой. Он не помнил прошлый раз, когда заправлял свою постель. Он взял себе в привычку просто ложиться на голый матрас со скомканными в печальный клубок простынями на другом краю. — Мне нельзя остаться ещё немного? — сказал Санс, обращаясь к барной стойке. — Только до того, как запрёшь двери. Гриллби слегка хмыкнул, и, казалось, обдумывал просьбу. — Хорошо, — сказал он и ушёл, начиная мыть посуду и прибираться. Санс вздохнул, пытаясь не выдать облегчения в голосе, и уронил голову обратно на руки. Такое жалкое зрелище. Он бы назвал это новым уровнем низости, если бы не мучительно осознавал то, что падал куда ниже этого, и скорее всего, падёт и снова. Санс никогда не верил всерьёз в то, что у него было право даже расстраиваться, но этот раз казался ещё незаслуженнее, чем обычно. О чём тут жаловаться? Дела шли нормально. Даже хорошо. Все были живы, наверное. Азгор погиб, души исчезли, и они, скорее всего, никогда отсюда не выйдут, но в этом ничего нового. Всё в порядке. Не было причины так себя чувствовать. Санс не был уверен, сколько времени прошло, пока Гриллби не приплыл обратно в его поле зрения. Тот остановился и взглянул на него. Огоньки глаз Санса сфокусировались заново, когда он посмотрел на Гриллби, встречаясь с ним взглядом. Наверное, сейчас его выкинут. Прежде чем Санс смог начать вымаливать себе ещё времени, Гриллби заговорил. — Ты не улыбаешься. Санс в сию же секунду заставил какое-то подобие ухмылки вернуться на своё лицо. — А вот и нет. Я всегда улыбаюсь. — Не улыбался. — Гриллби поставил поднос со стаканами, который держал в руках, и перегнулся через стойку. — Кажется, ты расстроен. Санс криво пожал плечами. — Просто размечтался, вот и всё. — Уже третий раз за сегодня я замечаю, как ты не улыбаешься. Если так, то он терял сноровку. Придётся постараться посильнее. Посадить чувства под замок, прежде чем кто-нибудь ещё не заметил. Гриллби был более наблюдателен, чем остальные, но было редкостью, что он берёт и поднимает эту тему. Гриллби наклонился чуть поближе. — Я не прикажу тебе говорить, — тихо произнёс он. — Но если ты захочешь поговорить, то я послушаю. Поговорить. Просто излить душу. Он не был уверен, поступал ли так раньше. Может, не с Гриллби, но с кем-нибудь ещё, может, с многими несколькими. Вероятно, даже с Папирусом, в той или иной временной линии. Дела усугублялись на протяжении лет и повторов, пока он не достигал какого-нибудь переломного момента. Такое должно было случится хоть раз. Никто не протянул бы так вечно — хотя это никогда не мешало ему стараться. То был один из редких случаев, когда он действительно старался. Но… эта временная линия была хорошей. Не прекрасной, но хорошей. Могло бы быть и хуже. Не было причин расстраиваться. Не было причин расклеиваться сейчас, даже чуть-чуть, хоть какая-то скрытая часть его так и хотела этого. Должно быть, виноват алкоголь. Недосыпание. Беспокойство. Какая-то комбинация всех троих. — Я в порядке, — сказал он. — Просто, ну не знаю. Устал. — Почему ты устал? — Хех, ну ты же знаешь меня, — сказал Санс, криво стреляя в Гриллби пистолетиком из пальца. — Я всегда усталый. — Гм. Санс слабо улыбнулся. — Я в порядке, Гриллб. Я и так разыгрываю тут клише последнего клиента перед закрытием. Нельзя же заноситься по полной и начать валить всё на бармена, точно? Гриллби долго изучал его в полном молчании. Санс подумал, что, может, на этом и конец. Гриллби был склонен не говорить ни слова на долгие промежутки времени, порой даже во время беседы. — Я не просто твой бармен, — сказал он примерно через минуту. — Я также твой друг. Это было несправедливо. Что также было глупой мыслью, так как Гриллби не был манипулятором. Он не игрался с сознанием других. Он мог и впрямь беспокоиться за него. А значит, Санс серьёзно облажался сегодня, да небось не только сегодня. Он был обязан взять себя в руки. Он мог бы начать с того, чтобы подняться, оплатить свой счёт и уйти домой. Если повезёт, ночью произойдёт Сброс и Санс будет избавлен от встречи с обеспокоенным Гриллби на какое-то время. — Я в порядке, — сказал он, больше не глядя на Гриллби. — Ты уже в третий раз так говоришь. Сансу удалось не поморщиться. — Да, ну, я ведь пьян. Не в настроении толкать речи. Всё ещё нет шансов получить один на дорожку, а? — Нет. — Справедливо. — Санс наградил Гриллби победной улыбкой. — Слышь, не волнуйся ты за меня. Оно того не стоит. У тя причины беспокойства и поважнее. И вообще. Могло бы быть хуже. Санс рассмеялся, не намереваясь делать этого всерьёз. Пламя Гриллби слегка вспыхнуло, но не считая этого, он не отреагировал. — Могло бы быть куда хуже, знаешь? Кто-нить мог бы погибнуть. Все могли бы погибнуть, но, вишь, они живы. Один мёртвый король — неплохой компромисс. Так что зачем париться? Гриллби сложил руки на стойке и наклонился к Сансу. — Хочешь, позвоню Папирусу? Санс фыркнул и отодвинул свой табурет, слегка покачиваясь. — Он и без того разозлится, — сказал он, осторожно соскальзывая с сиденья. Казалось, пол у него под ногами покрывался рябью, но ему удалось удержаться стоя. — И ваще, он обычно торчит допоздна в замке. Может, ещё даже не пришёл домой. Но, хех, лады, намёк понят. Дай оплачу счёт. — Я не это имел в виду, — сказал Гриллби с мельчайшей ноткой разочарования в голосе. Не особо удивительно. Кто-то где-то всегда был разочарован в Сансе. Гриллби придвинулся к кассе, и Санс пошёл за ним, спотыкаясь. — Знаешь ли, Санс, — сказал Гриллби, когда тот считал купюры. — Ты не одинок. Санс резко поднял на него взгляд. — А? — Многие сомневаются в… положении дел Подземелья и в будущем, — сказал Гриллби, и Санс слегка расслабился. — Никто не уверен, что именно произойдёт дальше. Санс протянул пачку купюр, не глядя на Гриллби. — Хех, — сказал он, пытаясь подавить горечь, нахлынувшую в его душу. — Что произойдёт дальше. — Я просто имею в виду, что чувствовать подобное — это… — Единственное, в чём я не уверен, это какого чёрта они оставили всё вот так, — сказал Санс, чувствуя, как погасают огоньки его глаз. Он развёл руками. — То есть, должно быть… такая досада. Три месяца вот этого, одной тупиковой временной линии. Чё они ваще там творят? Прост’ шастают на Поверхности с пригоршней душ? Я прост’… ха, а я вот думал, что прекратил спрашивать почему уже вечность назад. Но с какой стати они захотели оставить всё так? Эт' скучно. Дерьмовая концовка. Казалось, Гриллби хмурился ему. — Некоторые… считают, что человек однажды вернётся. — Не, эт… так оно не работает. Плохи дела. Санс потёр свой лоб, сжимая зубы, пытаясь оклематься. Он отвернулся, глядя на стойку вместо Гриллби. — Может, им надоело. А может, они всегда так делают, на каждой ‘менной линии. Может, они ждут сколько-то месяцев или лет. Прост’ оставляют нас вариться в собственном соку, ‘ссуждая о том, как всё могло бы быть и хуже. Может, это продлится годами, откуда ж мне знать. Может, иногда они даж’ пускают нас на Поверхность, дают устроиться поудобнее, а потом… То есть, кто сказал, что всё кончится, если мы уберёмся отсюда? Невозможно сказать, знаешь? Ха-ха. Я прост’… так устал от этого. Гриллби промолчал. — Устал валяться без сна и ждать. Они всегда Сбрасывают. Всегда. Хватит. Ему надо остановиться. — Так что почему бы им… просто, блядь, не сделать это? Хватит. Санс уставился на свои руки. Казалось, на них было невозможно сосредоточиться. Он медленно, глубоко вдохнул, пытаясь отсчитать от десяти про себя. Он не смотрел, но чувствовал, как Гриллби пялится на него. Он закрыл глазницы и опустил руки, засовывая их в карманы толстовки. — …’звини. Не слушай м’ня. Э-э-э, прост’ засел тут кое над чём в мастерской. Требует кучу работы, а? Хех. Прости, я ухожу. Санс развернулся, качаясь пару секунд, пока мир крутился вокруг него. Затем он направился к двери. Он услышал, как Гриллби шевельнулся за его спиной. — Санс, подожди. — До завтра, Гриллб. Как только дверь за ним закрылась, Санс телепортировался прямиком в свою комнату. Он был почти уверен, что Гриллби не последует за ним, но то был риск, на который он не был готов идти. От телепортации пошла голова кругом, так что он моментально рухнул на кровать и спрятал лицо в руках. — Идиот, — прорычал он в свои ладони. — Чёртов идиот. Санс наклонился через край и пошарил под кроватью, пока не нащупал что-то твёрдое и стеклянное. Он уселся обратно с бутылкой виски, бормоча про себя, пока боролся с крышкой. — Мелешь чушь про… Сбросы, временные линии… разве ты и так не проебал всё уже достаточно? Не мож’ вести себя, как нормальный хренов монстр? — Он наконец отвинтил крышку и сделал долгий глоток. Вот. Этого должно хватить, чтобы пережить ночь. Алкоголь был надёжным способом отключиться, если он только вёл себя осторожно. Гриллби может сообщить что-нибудь Папирусу. Это превратится в проблему. Сансу придётся вернуться завтра и вести себя, будто ничего и не произошло. Притвориться, что просто потерял сознание. Пьяные до беспамятства говорили кучу всяких вещей, которые ничего не значили. Гриллби просто подумает, что вот он, старый добрый Санс, опять иронизирует. И возможно, отныне он будет напиваться в хлам только у себя дома. Он будет поосторожнее, проследит за своим поведением повнимательнее. У него всегда хорошо получалось что-то скрывать. Санс затолкнул бутылку обратно под кровать и вытер рот рукавом. Он смутно поинтересовался, будет ли у него похмелье, если Сброс случится сегодня ночью. Оно будет почти стоить того — что, если задуматься, вызывало тревогу. Были времена, когда он боялся Сбросов почти так же, как и смерти Папируса. Но каким-то образом он привык к и тому, и другому. Сильнее всего на него влияло ожидание. Санс скинул обувь с ног и плюхнулся обратно на кровать, свесив руку поверх лба. — Всё Сбросится, — сказал он, и не был уверен, заверение ли это или предупреждение. — Сброс бывает всегда. Так оно не останется. Но что, если всё же останется? Не навеки, потому что Сброс был неминуем, но что, если всё так и останется на несколько месяцев дольше? Лет? Что станет с народом монстров после нескольких лет такой жизни, где оставалось ещё меньше надежды, чем раньше? Что станет с Папирусом, когда он поймёт, что его мечта о вступлении в Королевскую Стражу так и будет одним только поливанием цветов и поручениями в замке? Что станет с Сансом, если он так и продолжит напиваться дальше и дальше до ступора в ожидании конца? Он слабо засмеялся. В любом случае, разницы никакой. Ведь ни у кого из них не было выбора. Санс уставился на потолок, наблюдая за вращением комнаты. Он наконец-то начал засыпать, когда услышал тихий стук. Он моргнул, переводя огни глаз на стену, которая отделяла его комнату от Папирусовой. Но, нет. Его ещё не было дома. В последнее время он проводил всё больше времени в замке, очень серьёзно относясь к своей должности садовника. Стук раздался снова. Он исходил от окна. Санс нахмурился, слегка разворачиваясь. Он не был знаком ни с кем, кто потрудился бы стучать в его окно, да и ни с кем, кто дотянулся бы так высоко. В его душе взвилась внезапная, необъяснимая волна опасения. Что-то двигалось за стеклом, трудноразличимое под покровом подземной ночи. Оно было длинное и тонкое, почти как ветка дерева. Оно опять постучало в окно, а затем прямо к стеклу прижалось жёлтое лицо, пытаясь взглянуть внутрь. Санс не был охотником до сражений или бессмысленного использования магии. По крайней мере, не в этой временной линии. Так что не было причины, по какой все его инстинкты кричали ему сию же минуту использовать свою лучшую атаку. Магия начала сгущаться у него в руке, прежде чем он даже понял, что делает. Он размял пальцы, размышляя пару секунд, затем сомкнул их вокруг единственной созданной кости. Что-то подсказало ему, что если бы то существо снаружи захотело драки, она бы уже разразилась. Но Санс был самой осторожностью, даже будучи пьяным. Он поднялся на ноги, слегка спотыкаясь. Он подождал, пока не стал уверен, что стоял прочно, затем пересёк комнату. Это казалось глупым. Ему не стоило открывать окно, это он знал. Но он также знал, что если он не обратит на него внимания, то существо наверняка в любом случае войдёт внутрь. Вблизи он наконец разглядел, что там было. Жёлтый цветок, каким-то образом достаточно высокий, чтобы дотянуться до его окна на втором этаже, с лицом посередине. Цветок моргнул, когда заметил Санса, и ярко улыбнулся, махая длинной, тонкой лозой. Санс был всё ещё раздражён из-за того, что произошло в «Гриллбиз», но вид цветка вызвал в нём нечто почти похожее на гнев. Или настолько приблизительное к гневу, насколько он был теперь способен. Он стиснул зубы и приоткрыл окно своей свободной рукой, на самую малость. Цветок взглянул на него через щель, но не предпринял попыток войти. Он безмятежно улыбался. — Приветик, Санс! Я вижу эту кость в твоей руке. Ты собрался напасть на меня? От звука его голоса в душе забурлило ещё больше гнева. Говорящий цветок. Это должно было удивлять побольше. Но именно об этом и говорил Папирус, не так ли? Что-то про цветок, который разговаривал с ним, рассказывал всякое. Но более того, Санс чувствовал размытые края других воспоминаний, слишком далёких, чтобы ухватиться за них. Он никогда раньше не видел этого цветка. Но ему даже не было нужно смутное трепетание дежавю, чтобы понять, что это существо было опасно. — У м’ня такое забавное чувство, что мне стоило бы, — сказал он, моргая чуть почаще, чтобы не терять чёткость зрения. Ему ну прям понадобилось сделать дополнительный глоток виски, как последнему идиоту. — Ну так не смей, — сказал цветок, меняя улыбку на нечто совершенно лишённое эмоций. — Я просто хочу поговорить. — Ты и так довольно разговорчивый для цветка. Обыкновенный золотой цветок, какие росли в замке. Не цветочный монстр. Это… это казалось значительным. — А ты воняешь даже хуже, чем обычно, — сказал цветок, высовывая язык. — Ты что, выпил всё содержимое «Гриллбиз»? — Только бóльшую часть, — сказал Санс с кривой ухмылкой, вертя костью в руке. — У тя есть причина подкрадываться к моему окну посреди ночи? Потомушт’ мне пора наверстать чуток важных сновидений. Цветок уставился на него. — Ты не знаешь, кто я, да. — Я могу догадаться. — Ухмылка Санса обострилась. — Не думаю, что мне нравится, что ты ‘зговариваешь с моим братом, знаешь ли. Цветок вздохнул и закатил глаза. Словно он был больше разочарован, чем раздражён. — Немудрено, что как только они перехватили контроль над миром… блин, ладно. Неважно. Просто хотел спросить у тебя кое-что. Я так и не узнал, почему ты помнишь больше, чем некоторые другие, но мне уже всё равно. Я знаю, когда побеждён. То, сколько знал этот цветок, вызывало тревогу. Если бы Санс был трезв, или имел бы сил волноваться побольше по этому поводу, это могло бы даже испугать его. Но оно лишь казалось рутиной. Словно это был танец, шаги которого он уже выучил. Что было смешно, учитывая, что он ни разу в жизни не танцевал. — Ты чё-то конкретного хотел? — спросил он, поигрывая с одним концом кости в руках. Цветок взглянул на него с ничего не выражающим лицом. Несколько долгих секунд он был по-странному тих. — Санс? — Его тон внезапно, до глубины души, напомнил Сансу ребёнка. — Почему мы все всё ещё здесь? Он уставился на цветок в ответ. Можно просто не отвечать. Можно просто притвориться, что он и понятия не имеет, о чём тот толкует. Не дать ему ничего, потому что он знал в глубине души, что этот цветок не заслуживал ничего от него. Более ранняя его версия сейчас отчаянно составляла бы мысленные заметки, пытаясь запомнить все мелкие случаи дежавю, все эмоции, которые он должен был чувствовать, но не мог. Он подумал о тетрадях, которые до сих пор хранились внизу, в лаборатории, к которым он не притрагивался за многие месяцы, долго до появления человека. Он вздохнул. — Я не знаю, золотце. Его лицо дёрнулось от прозвища, и выражение смутного разочарования вернулось. — Так и знал. — Он прицыкнул языком. — Прошло три месяца. Я просто не понимаю. Я думал, что к этому времени они уже вернутся. Прежде чем они ушли, я даже… я даже намекнул им, как всё исправить. Достигнуть лучшей концовки. Санс отвернулся, несмотря на инстинктивную нужду не спускать огоньков глаз с потенциального врага. Концовка. Почему он рассуждал таким образом? Даже ранее, с Гриллби, он смотрел на всё с точки зрения концовки. И почему цветок так её назвал? Что было известно этому цветку, о чём Санс забыл? — Я уж точно думал, что они всё переделают, но этого не произошло. — На миг, цветок оскалил зубы. — Это меня бесит. Или… мне хотелось бы, чтобы меня это бесило. Вопреки себе, Санс дал костяной атаке исчезнуть. Цветок заметил и странно посмотрел на Санса, пока выражение его лица не сгладилось обратно в пустую нейтральность. — Они не… — Санс сделал паузу и потёр глазницу, придавая себе устойчивости подоконником. Казалось глупым спрашивать, ожидать любого вида нормальной беседы или честного ответа от цветка. Похоже, он был даже пьянее, чем думал. Или отчаяннее. — Они не делали такого раньше? — спросил он. — Просто оставляли всё как есть? Цветок изобразил движение лозами, почти похожее на пожимание плечами. — Я не знаю. — Он на долгое время уставился на Санса. — Пожалуй, на этот раз мы с тобой сидим в одной тарелке. Я ничего не помню, когда они Сбрасывают. Я просто знаю, что это происходит. Он отвернулся, слегка нахмурившись. — Кажется, я понимаю, почему ты так ненавидел эту тарелку. — Хех. Теперь всё стало ясно. В подвале было устройство, некий сканер, который создал исчерпывающий отчёт о нескольких разных временных линиях. Он выявил две аномалии. Вторая была гораздо больше первой, и куда значительнее влияла на течение времени. Он едва ли удостоил первую аномалию хоть беглой мыслью, но она тут как тут. Незваная во всех смыслах слова. — Короче, я не знаю, откуда взял, что ты сможешь помочь, — сказал цветок без особой злобы. — Ты мог бы попробовать Альфис вместо меня. Она много знает. Цветок слегка зашипел. — Я отказываюсь. Это тоже смутно казалось разумным. Санс не помнил, почему. — Неважно, — сказал цветок после паузы, отодвигаясь от окна. — Пожалуй, оставлю тебя со своими сновидениями. Как-то странно, вообще-то. Просто нормально разговаривать с тобой и не пытаться убить друг друга. Совсем как в былые времена. — Да? — Санс наклонил голову, оценивая цветок. — Это не ужасно? Цветок фыркнул и снова показал язык. — Только не привыкай к этому. Я чувствую себя великодушно в последние дни, вот и всё! Уж поверь мне, могло бы быть куда хуже. — Он подмигнул. — Пока, мусорка! Он снизился прочь с виду. Санс выглянул из окна на землю, но цветок уже исчез. Санс закрыл окно. Он уловил своё собственное отражение на стекле и отвернулся. Не было смысла рассуждать или интересоваться, что всё это значило или почему он чувствовал странную ностальгию. У него было предчувствие, что он больше не увидит цветок, по крайней мере, не в этой временной линии. Тот факт, что в мире был кто-то другой, который хотя бы немного понимал, каково всё это было, должен был обнадёживать его сильнее. Сансу почти чудилось, как будто он получил нечто, чего желал, но никогда не догадался попросить. Он потёр своё лицо, ещё более усталый, чем раньше. Кровать казалась слишком далёкой. Санс опустился на пол под окном и свесил руки с колен. Он опрокинул голову об стену и закрыл глазницы. Хотя бы теперь ему казалось, что он сможет заснуть.

***

Пустота выглядела как и всегда в последнее время. Пустой и чёрной, с некой стекловидной поверхностью под ногами. На сей раз никаких сияний вдалеке или цветов. Ни Гастера. Ничего. Санс осмотрелся, пытаясь разглядеть любое изменение или вариацию в черноте, любой признак присутствия кого-либо. Но он ничего не нашёл. Санс вздохнул, и звук раздался ещё заглушённее, чем обычно, будто сон был укутан в ткань. Он затолкал руки в карманы, игнорируя слабую, ритмичную боль в черепе. Так исчезла очередная тупиковая временная линия. А вот и он, застрял в одиночестве в Пустоте, ожидая того, когда очнётся обратно в самом начале. Он начинал задумываться, было ли одиночество хуже, чем постоянно враждующий с ним Гастер. Зачем Гастер вечно заводил его сюда, если он даже не желал разговаривать? Он собрался было усесться и постараться переждать, когда услышал голос прямо за собой. — Приветствую, Санс. С Гастером, по крайней мере, всегда было легко. Санс всегда чувствовал, когда Гастер был неподалёку, даже когда тот скрывался за несколькими слоями иллюзий и метафор. Скорее всего, эффект от их соединённой магии. Даже тогда, когда Гастер пытался активно сломить его разум в прошлом, ему никогда не удавалось застать Санса врасплох или испугать его. На этот раз предупреждения не было, никакого чувства чьего-то присутствия, как не было и времени удержать тот короткий возглас, который вырвался из него. Санс развернулся на месте, отскакивая подальше от того, что с ним разговаривало. Он позволил кому-то — чему-то — подойти к нему сзади. Он пустил кого-то на расстояние вытянутой руки, и тому неизвестному удалось это легко, мгновенно, и где-то в глубине своего разума он понял, что так, наверное, чувствовали себя другие, когда он телепортировался в их личное пространство. Отойдя на несколько шагов, он застыл, таращась на фигуру перед ним с широкими глазницами. Она выглядела… неправильно. Неправильно и знакомо. Она была примерно с него ростом, и её тело, казалось, было составлено из жёлтых и зеленых полосок, которые сдвигались и перемещались, вспыхивая жёлтыми формами, почти похожими на цветы. Но большинство фигуры было скрыто чем-то вроде помех. Нет, не помех. Это напоминало взгляд на фотографию, которую всю перечеркнули чёрным фломастером, и каракули на ней прыгали и колебались, пытаясь закрыть собой как можно больше. Единственное, что было чётко видно, был её рот, на данный момент растянутый в широкой улыбке. Она мягко засмеялась над его реакцией, совершенно по-издевательски. — О, извини меня. Я не испугал тебя? Санс прищурил глазницы, наблюдая за её колебаниями, пытаясь успокоиться и подумать. Жёлтый и зелёный. Была причина, по какой это было знакомо. — Немудрено, что ты резко пугаешься, — сказало существо, жестоко улыбаясь. — Никто никогда не выносит, когда им платят той же монетой. Воспоминания начали медленно приплывать обратно, просачиваясь наполовину сформированными в разум Санса. Он был здесь раньше, во время какого-то прошлого Сброса, и в Пустоте вместе с ним что-то было. Единственные цвета, которые он здесь видел — или точнее, единственные цвета, которые не были иллюзией. Жёлтый и зелёный. — Ты… был здесь раньше. — Он быстро взглянул на цветочные формы, расцветающие из существа, но сразу же погибающие, как только их касались каракули. — В золотых цветках. Его улыбка разгладилась во что-то более нейтральное и нечитаемое. — А. Так значит, ты помнишь. — Что ты такое? Тот… говорящий цветок? — Он? Конечно нет. Сансу казалось, что он не так давно разговаривал с тем цветком. Вполне логично, что тот постарался бы преследовать его во снах, если бы только мог. Но, нет. Здесь было что-то другое. Это существо могло быть только одним. — Тогда ты один из тех, других. Которые упали. Оно склонило голову набок. — Боже мой. Это описание подошло бы многим. Тебе придётся говорить поконкретнее. Санс слегка нахмурился. — Я недостаточно хорошо рассмотрел их, когда это случилось. Я не… знаю, кем они были. Его улыбка расширилась. — Типичный Санс. — Если я и знал тебя раньше, то… я извиняюсь. Я не помню. – Как любопытно! Я понятия не имею, о чём ты, Санс. По-моему, ты спутал меня с кем-то другим. Манера его разговора напоминала то, как разговаривал серый монстр на пирсе, много-много лет назад. Только… тот монстр намекнул, что не был, строго говоря, в самой Пустоте, какой бы чертовщиной ни являлась Пустота на самом деле. Он был помещён куда-то в промежуток, и казалось, имел минимальный контроль над своим обликом и местоположением. Это же существо, кем бы оно ни было, изменило свой облик с прошлого раза. Санс еле-еле помнил его. Он нашёл его почти по случайности, следуя за тем золотым светом. В прошлый раз он выглядел гораздо более твёрдо, словно кто-то в настоящем мире. Никаких каракуль. На сей же раз, оно явилось к нему, и перечеркнуло себя целиком, как будто бы… как будто бы пыталось спрятаться от него. Санс не помнил его прежний облик точно. Только жёлтый и зелёный. — Ты не один из них, — сказал он, хмурясь сильнее. — Кто ты? Оно ярко улыбнулось ему. — Назовите Упавшего Человека. Оно говорило, словно читало цитату из чего-то. Как будто тут была шутка, которую Санс упустил. — Ты человек? — Я демон, что приходит, когда его зовут по имени, — ответило оно прежним тоном. — Демон. — Он слабо ухмыльнулся, несмотря на пот, струящийся у него по затылку. — Не особо верю в такие вещи. — То, во что ты веришь, меня совершенно не касается. Он фыркнул. — Как скажешь, пофигист. Так что ты тут делаешь? Никогда раньше тебя не встречал. Новенький в городе? — Любопытно. Так это был не первый раз, когда ты вторгся сюда. Ах, я так много узнаю о тебе, Санс. Вторгся. Какой странный выбор слов. Ещё один кусочек воспоминания приполз к нему — полоса красного, голос, кричащий, что у него нет права. Он пожал плечами. — Выбора у меня мало. Просто иногда оказываюсь тут. Оно резко оскалилось на него. — Как удобно. — Похоже, у тебя что-то против меня, незнакомец, — сказал он тоном светской беседы. — Что как-то странно, учитывая, что мы встретились только однажды. И я до сих пор не знаю твоего имени. Так что же я сделал, чтобы взбесить тебя? Оно снова склонило голову набок, и его улыбка погасла до чего-то безмятежного и совершенно лишённого веселья. Оно шагнуло ближе. Санс подавил желание отступить. — Санс, — пропело оно. — Я не пришёл сюда отвечать на твои вопросы, или даже вести с тобой беседу. Это просто вежливо — приветствовать тех, кто входит в твой дом. Намекало ли оно на то, что и впрямь жило здесь? Это было невозможно. Это же Пустота. Промежуток между реальностями, даже не настоящий, строго говоря. Перевалочная станция по пути в другое место. Даже Гастер с его последователями не жили здесь. Они не жили вообще. Санс подчёркнуто огляделся по сторонам, одобрительно кивая. — Милая берлога. Прикольный декор. — Да, я в частности считаю освещение весьма прелестным, ты согласен? Прежде чем Санс успел хоть начать отвечать, существо подняло руку. Раздался звук, похожий на разрывание бумаги, и вся Пустота изменилась. По обеим сторонам вскочили колонны, под ногами Санса ворвались в бытие плитки. Он моргнул от неожиданности и шагнул назад, но изменения распространялись во все стороны, прежде чем он успел подумать об уклонении. Выросли стены. На одной из них образовались окна с замысловатыми узорами на витражах. Пустота слепила из себя некий коридор, с дверью на каждом конце. Санс оглядывался, наблюдая, как угомонялся мир. Формы колонн, стен, окон, пола — всё состояло лишь из красных линий, обводящих вещи по их контуру, без текстуры, цвета или глубины. Как будто бы кто-то нарисовал комнату на чёрном картоне красным мелком. Или… нет. Это было неверно. Линии почти походили на… пиксели. Ему напомнило то, как он смотрел на трёхмерные модели на некоторых компьютерах постарше, тогда, в научном подразделении. В прошлом. Он снова взглянул на демона. Тот не изменился, всё тот же жёлто-зелёный и расчёркнутый. Только теперь он держал в руке нож. Ярко-красный, излучающий частицы, похожие на красную пыль. Он вспомнил это. Коридор. Нож. Воспоминание нахлынуло к нему и он покачнулся, отступая, слегка поднимая руки. — Ты помнишь это, Санс? Красное начало разливаться по плиткам уродливыми, беспорядочными пятнами. Он почти чувствовал его запах, медный с примесью соли. — Ты всегда ведёшь себя так, словно помнишь всё, — сказало оно, рассеянно поигрывая с остриём ножа. — Ты всегда ведёшь себя так, словно знаешь всё. Санс отошёл ещё на шаг назад, когда лужа красного поползла к его ногам. Это не настоящее. Это просто иллюзия, сон. Гастер показывал ему вещи куда хуже. Похоже, это существо могло манипулировать Пустотой тем же способом, что и Гастер — но то не делало всё происходящее реальностью. — Полагаю, что не могу всерьёз винить тебя за то, что ты здесь сделал, не полностью. — Я не… Из стен и колонн, из пола и луж выскочили кости, каждая до единой пикселированная и красная. Они идеально сымитировали звук его собственной магии. Он напрягся, готовый уклоняться, но кости и не коснулись него. Они были просто частью пейзажа. — Я понимаю правосудие. Если это можно так назвать. Полагаю, что их надо было остановить. — Чёрт возьми, да кто ты? Оно подняло нож, оскаливаясь. За ним в воздухе появилось множество ножей, направленных наружу, создавая нечто вроде жуткого нимба. Две красных точки появились там, где на его лице должны были быть глаза. — Почему же ты задаёшь вопросы только сейчас, когда это уже не имеет значения? Когда я сообщил тебе, что не отвечу? Я тебе не прорва информации. Я не твой повествователь. Ты от меня ничего не заслуживаешь. — Ага, слушай, чудило, — зарычал Санс, всё ещё чуть подняв руки. — Ты тут мелешь просто кучу всякого, но смысла почти никакого. И если ты нарываешься на драку, то ты очень разочаруешься. Я знаю, как работает это место. Твоё световое шоу очень пафосное и всё такое, но в нём нет содержания. Ничто, что ты мне сделаешь, не будет иметь значения. — Да. Для тебя ничто не имеет значения, не так ли? Ножи завертелись, медленно расплываясь от центра. Они были построены, как костяная атака. Несомненно, это существо и впрямь хотело с ним сразиться. — Совершенно ничто, — продолжило оно. — Ни жизни твоих друзей… даже не жизнь твоего собственного брата. Фигура, созданная из тех же красных контуров, как и всё остальное, появилась вдалеке за существом, лишь на долю секунды. Высокая, скелетоподобная, без головы. Санс попытался выдохнуть сквозь внезапный узел в душе. — Уж точно не жизнь человеческого ребёнка. Мелькнула вторая фигура, рухнувшая на пол под ногами Санса, пронизанная костями. Он сделал шаг назад. — Ладно, — процедил Санс. — Почему бы тебе не перейти к делу. Существо мягко засмеялось. — Я бы извинился за то, что неясно выражаюсь, — сказало оно издевательским тоном. — Но ты тоже никогда не выражался ясно, не так ли? Ты заставляешь других гадать. А затем осуждаешь их за то, что они поняли неправильно. Вот кто ты такой, верно? Судья. — Это, скорее, неофициальный титул… — И всё же. Кто осудит судью? Так как больше никто не собирается, полагаю, что жребий выпал мне. Ножи перестали вращаться и повернулись, указывая на Санса. — Я демон. Я не способен чувствовать. Но пока твоё внимание на мне… пока у тебя нет выбора, кроме как слушать… и, пожалуй, на тот ничтожный шанс, что ты это запомнишь… ты, этакий умный, таинственный монстр… Санс стиснул зубы и приготовился. — Ты любишь задавать вопросы. Но никогда не те, что нужно. Оно подняло нож. — Ребёнок взобрался на гору, — сказало оно, и внезапно, в его голосе появилось что-то кроме издевательства и осуждения. Ярость. — А ты никогда даже не спросил, ПОЧЕМУ. Красные ножи метнулись вперёд. Санс уклонился, но ножи изменили направление, исчезая из реальности и появляясь вновь, практически телепортируясь, чтобы погнаться за ним. Один из них резанул по его руке, оставляя прореху на рукаве. Другой врезался в пол, в миллиметре от его ноги. Он пошатнулся назад, чуть не теряя равновесие. Демон не ждал, когда Санс сделает ход. Он атаковал снова, посылая второе множество лезвий на него, наступая с поднятым ножом в руке. Санс уклонялся раз за разом. Ножи отрывали куски от колонн и плиток вокруг него, кидаясь на него строями и рядами, которых было почти невозможно избежать. Оно не собиралось играть по правилам. Но с другой стороны, Санс тоже никогда так не делал. Как только он нашёл открытие, он поднял руку. Линии костей, построенные крест-накрест, ворвались из пола под ногами у существа. Казалось, оно зашлось сбоями. На какое-то время выглядело так, будто оно находилось в нескольких местах сразу, пока наконец не явилось снова на несколько метров дальше, вне досягаемости. Прозвучал звон смеха, затем ножи ринулись к нему с обеих сторон. Санс наклонился и увернулся, шипя сквозь зубы. Ножи врезались друг в друга, но звук, который они издали, ничем не походил на лязг металла. Это был рёв помех и визг умирающей электроники. Санс спрятался за колонну между ним и демоном, прижимаясь спиной к красному свету. — Слушай, это бессмысленно, — сказал он, уже задыхаясь. — Всё, что тут случается, не… Раздался треск разрываемой бумаги, и демон появился прямо перед ним, уже разрезая вниз своим ножом. Санс уклонился в последнюю секунду, и нож прорезал сквозь колонну перед ним, словно та была ему нипочём. Колонна замелькала, её куски замерли на месте на какой-то миг, прежде чем она не рассыпалась целиком на пиксели. Санс отступил, поднимая руку и призывая Бластер, нацеленный на демона. Тот медленно повернулся к нему, всё ещё улыбаясь. — Думаешь, ты выше последствий? Бластер выстрелил. Демон исчез с ребяческим хихиканьем. В следующий же момент, несколько дюжин ножей осыпались дождём сверху. Санс еле успел увернуться, и ножи искромсали пиксельные плитки на куски вокруг него. Один полоснул его по боку, запутываясь в ткани толстовки и нарушая его равновесие. Он упал, катясь по полу, чтобы избежать очередного залпа ножей, и вскарабкался обратно на ноги. Он хлопнул рукой по земле, и две волны костей сомкнулись вокруг демона, как зубы. Демон снова забился сбоями, с лёгкостью уклоняясь от атаки. — Я вижу, почему тебе нравится нарушать правила, — сказал он, создавая новые ножи у себя за спиной. — Настолько легче победить, когда жульничаешь. Санс рванулся за другую колонну, прикрывая голову, когда ножи пронеслись мимо, растерзывая мир. — Ты осуждаешь меня за то, что я постарался остановить их? — взыскательно спросил он, не веря своим ушам. — Миру наступал конец. Что ещё мне на…? Пустота разорвала себя на части перед ним, и не успел Санс шевельнуться, как демон толкнул его к колонне, схватывая за воротник толстовки. Санс боролся с его несуществующей рукой, призывая ряд костей под его ногами. Кости пронзили его, но демон, казалось, даже не заметил. Он толкнул Санса сильнее, сбивая его с ног, хватая за капюшон и поднимая вверх от земли. Затем он вознёс нож. Без разницы. Гастер творил с ним и не такое. Но Санс всё равно зажмурил глазницы, приготавливаясь к неминуемой боли. Нож обрушился вниз. Вместо того, чтобы разрезать сквозь него, демон вонзил нож через капюшон в колонну за его спиной, пригвождая его к месту. Он отпустил, и Санс наполовину повалился на пол, повиснув с лезвия. Он открыл глазницы и уставился на демона. Тот отошёл, безмятежно улыбаясь. — Я же сказал тебе. За это я тебя судить не могу. Их надо было остановить. Хотя, несомненно, тебе понадобилось много времени, прежде чем ты удосужился действовать, не так ли, Санс? Санс потянулся наверх и постарался схватить нож, приколовший его к колонне, но на ощупь он был точь-в-точь как оголённый провод. По его костям проскочило что-то вроде электричества, заставляя его поморщиться. В руке демона появился другой нож. Он прижал его наконечник к грудине Санса, и тот замер, больше не дыша. — Но за всё остальное, Санс? За то, что ты сделал? За то, что ты поленился сделать? Это достойно осуждения, разве не так? — Как-то… странновато, что демона интересуют подобные вещи, — сказал Санс, не сдвигая огоньков глаз с ножа в его руке. — Странновато, что демона вообще волнует человек. — Ты очень мало знаешь о демонах, Санс. — Так почему… — Санс приостановился, бросая то, что собирался сказать. Он заставил себя посмотреть демону в лицо. — Почему они взобрались на гору? Остриё врезалось сильнее в его грудину, и он почувствовал, как оно застряло в одной из выемок. — Всё ещё задаёшь не те вопросы не в то время. Не тем людям. — Просто… просто не совсем уверен, чего тебе тут надо. Его улыбка засияла ярче. — Надуманно ли представить себе, что демон может получить удовольствие от мучения других? Санс уставился на него, шевеля рукой. Он вызвал единственную кость вне поля зрения в своей ладони, заточенную с одного конца. — Но… не получает удовольствия от мучений человеческого ребёнка? Улыбка демона моментально испарилась. — Просто, эм. Кажется, что это большая часть… всего этого. — Он изобразил неясный жест свободной рукой. — Создания этого коридора. Напоминаниях мне. Осуждения меня за что-то, что я им сделал. То есть, они… должно быть, мучились в этом коридоре. Я бы не… сдерживался, точно? Он бы использовал все свои лучшие атаки, выложился по полной. Демон упомянул о жульничестве. Конечно, он бы сжульничал. Конечно, он бы сделал всё в своих силах, чтобы остановить их. Но только тогда, когда было уже слишком поздно. Демон нажал сильнее своим ножом. Санс почувствовал, как тот проткнул ткань его толстовки и футболки, потрескивая красными искрами, когда добрался до кости. Санс зашипел от боли и сильнее схватился за скрытую кость у себя в руке. — Это… связано с правосудием, не так ли. С местью. Но, эм… как ты и сказал. Не разбираюсь в демонах. Он никогда не верил в них. Им полагалось быть простыми злыми духами, жаждущих разрушения и хаоса, сеющих зло. Одной лишь легендой. — Мы могли бы просто обсудить это. Я, эм. — Санс снова взглянул на нож. — вроде как понял. Ты меня победил. Так что… Он развернул руку. — Ты предлагаешь мне Пощаду? — Ага. Демон улыбнулся, почти мягко. — Тогда мы похожи, — сказал он. — Ни в одном из нас нет и капли Пощады. Он сместил хватку, и Санс полоснул вверх своей костью, целясь в его центр тяжести. Он почувствовал, как кость вонзилась во что-то. Весь мир раскололся вокруг них, красные контуры раскрошились на отдельные пиксели, рассыпаясь в ничто. Санс повалился назад, и демон обронил всю свою тяжесть на него, вонзая нож насквозь до самого пола. Он почувствовал, как разбилась его грудина, прихватывая за собой несколько рёбер. Боль была ослепительна. Санс не мог даже закричать. — ТЫ ДУМАЛ, Я ПОВЕДУСЬ НА ОДНУ И ТУ ЖЕ УЛОВКУ ДВАЖДЫ? Санс издал кашляющий, рвотный звук, чувствуя во рту вкус пыли и кусков кости. Демон наклонился поближе, втыкая нож по самую рукоятку; их форма капала красным и чёрным. Санс мучительно захрипел. Он попытался схватить демона и промахнулся. — Я знаю, на что похожа твоя ПОЩАДА, Санс. Он попытался телепортироваться, вызвать атаку, хоть что-нибудь. Ничего не произошло. — Какие бы ни были у тебя воспоминания, ты никогда не учишься на них, — прошипел демон, изливая темноту из своего рта. — Ты никогда не меняешься. Вне зависимости от временной линии, ты всегда будешь тем же лицемерным, нечестным, бесполезным ИСТЯЗАТЕЛЕМ. Если у тебя есть некая особая сила… особые знания… то разве это не твоя ОБЯЗАННОСТЬ — поступать правильно? Он повернул нож, и Санс захлебнулся криком c погасающими огнями в глазах. Демон исчез с него в облаке помех, оставляя нож на месте. Он отошёл, собирая улыбку в своё обычное, насмешливо-спокойное состояние. — Удели минутку, чтобы поразмыслить над этим. Никакой разницы. Даже с такой болью, разницы не было. Ничто из этого не было реально. Он уже чувствовал, как исчезает. Через несколько минут он просто очнётся в Снежнеграде, и… И повторит это всё по новой. Снова и снова и снова. Вернётся сюда во время следующего Сброса, и может, демон опять окажется здесь, чтобы преподать ему другой урок, которого он не выучит. Это станет просто очередным делом, с которым ему придётся мириться. — Нету… — прохрипел он, выплёвывая пыль. — Если я не вспомню это, то н… нету никакой разницы. Совсем никакой в-выгоды для человека. Только… для тебя. Хех, не… не первый раз, когда кто-то баловался т-тут со мной без… без всякой причины. — У меня нет никакого желания открывать твою трагическую предысторию, Санс. И мне всё равно, вспомнишь ли ты это или нет. Как я и сказал. Ты не изменишься. — Как н… насчёт тебя? Он не ответил. Санс протянул руку и схватился за рукоятку ножа. Красные искры отскочили от его фаланг. Он застонал, пытаясь не обращать внимания на боль, дёргая за рукоятку, чтобы проверить, сможет ли он вытянуть нож. Боль от этого только усугубилась. — Мне просто кажется… г-х-х… что ты так же… застрял, как и я. Хех. Нож сдвинулся лишь на самую малость, посылая раскалённую боль по всему его телу. Тело Санса сжалось, и он отпустил нож, стискивая зубы, чтобы больше не кричать. — Неважно, — сказал демон, бесстрастно глядя на него. — Ты просто хочешь, чтобы последнее слово осталось за тобой, как и всегда. — Просто упомянул. — Санс уставился вверх, в Пустоту, прикрывая глазницы наполовину, когда его зрение начало затуманиваться. — Если мы все и впрямь в одной тарелке… Он притих. По какой-то причине, он вспомнил нечто, сказанное Гастером, неизвестно, как давно. Круги можно разорвать. Станет хуже. Прежде чем как сможет стать лучше. Санс закрыл глазницы. — Может ли… может ли оно стать лучше…? Демон ответил не сразу. Всё вокруг испарялось, но Санс услышал, как тот шагнул поближе к нему. Он почувствовал, как нож у него в груди просто исчез, забирая почти всю боль за собой. — Не может, если ничего не изменится, верно? — В его голосе была еле слышимая нотка неуверенности. — А оно никогда не изменится. Так что это должно ответить на твой вопрос. Как странно. Возможно, ни один из них не знал так много, как им казалось. Он попытался передать это демону, но тот уже исчез.

***

— САНС, ПРОСНИСЬ УЖЕ! ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ПРИГОТОВИЛ ЗАВТРАК, И ОН ОСТЫВАЕТ! СКОРЕЕ, БРАТ! У МЕНЯ ОЧЕНЬ ХОРОШЕЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ НА СЕГОДНЯ! Санс застонал и медленно поднялся. Его голова чуть заметно раскалывалась, почти как от похмелья. И по какой-то причине болела его грудная клетка. Это показалось новым. Он прижал ладонь к грудине, слегка морщась. Кость была по-странному чувствительна. Скорее всего, ничего особенного.