How to SAVE the World

Санс стоял в Последнем Коридоре, столкнувшись в битве умов с собакой, охранявшей дверь в тронный зал. — Тук-тук. Собака — Санс не узнал её, но она выглядела родственницей Догами — скрестила руки на груди и продолжала свирепо смотреть на него. Санс ухмыльнулся в ответ. — Не фанатка? У меня разные шутки есть. — Он подмигнул ей. — Не хочу хвост-аться, но у меня имеется парочка собачьих каламбуров, от которых у тебя крышу снесёт. Собака никак не отреагировала, только слегка стиснула зубы. Санс не мог сказать, пыталась ли она подавить смех или желание рявкнуть на него. Блин. Новая дворцовая стража действительно не валяла дурака. — Или, знаешь. — Санс прислонился к стене, засунув руки в карманы. Его ухмылка даже не дрогнула. — Мы могли бы просто поболтать. Немного неловко просто стоять здесь в полной тишине, да? Может, ты могла бы сказать мне, почему она вызвала меня. Собака прищурила глаза. Ухмылка Санса слегка расширилась. Он побеждал. — Хех, так и думал. Ах, ну что ж. О чём нам следует поговорить вместо этого? Хорошая погодка, да? В Сноудине всё ещё холодно… В Водопаде мокро… В Хотленде жарко… Санс увидел, как мускул на челюсти собаки начал подёргиваться. — Или почему бы тебе не рассказать о себе? Ты живёшь в Новом Доме, верно? Никогда не видел тебя в Сноудине. Как долго ты была стражницей? Недолго? Держу пари, тебе есть что рассказать, лап-очка, хех. Санс увидел проблеск острых зубов. Он искушал судьбу, но ему было всё равно. — Вообще, я думаю, очень грубо спрашивать о тебе, даже не представившись. Меня зовут Санс, но ты, наверное– — Я знаю, кто ты, — огрызнулась она, щёлкнув зубами. Санс практически просиял. — Так ты можешь говорить. — У меня нет привычки разговаривать с предателями. Санс наклонил голову. Это было что-то новенькое. — Это так они меня теперь называют? — Потому что это правда, — сказала она, растягивая губы в оскале. — Так что закрой свой чёртов рот, пока я не заткнула его за тебя. Ты будешь хранить молчание, пока будешь ждать Её Величество. Санс криво улыбнулся и поднял обе руки. — Просто поддерживаю разговор. — Молчать, — прорычала она, шерсть на её шее начала вставать дыбом. Сансу стало интересно, как далеко он может подтолкнуть её. Она явно была хорошо обучена, вероятно, уже много лет служила в Королевской Страже. Слишком дисциплинированная, чтобы напасть на него. Он раздумывал, сказать ли что-нибудь ещё, когда дверь позади неё открылась. Собака отодвинулась от двери, и вышел другой стражник, на этот раз Рыцарь-Сныцарь. — Её Величество хочет его видеть. Собака снова уставилась на Санса, скрестив руки на груди, и мотнула головой в сторону открытой двери. Санс пожал плечами. — Что ж, было приятно побеседовать. — Он подмигнул и, ссутулившись, направился в тронный зал. Рыцарь-Сныцарь проводил его внутрь и закрыл за ними дверь. Тронный зал был почти таким же, каким Санс видел его в последний раз — золотые цветы, устилающие пол ковром, огромный трон на возвышении в центре, в настоящее время свободный. Солнечный свет проникал через трещину в потолке пещеры. Санс почти чувствовал гул барьера, своего рода низкую вибрацию. Андайн поливала цветы, сосредоточенно нахмурившись. Она не поднимала взгляда, пока дверь не захлопнулась, и прищурилась, когда заметила Санса. Тот осторожно пробирался к ней сквозь цветы, оглядываясь на стражника. Рыцарь-Сныцарь загораживал дверь. Санс не уйдёт, пока этого не пожелает Императрица. — Хей, Ваше Величество, — сказал Санс. Слова всё ещё казались неправильными. — Санс. — Андайн произнесла его имя так, словно это была брань. Санс оглядел её с ног до головы. Она выглядела так же, как когда он видел её в последний раз, одетая в те же доспехи, которые она носила как Капитан Стражи. Она отказалась носить корону или какие-либо другие регалии. Единственным признаком её положения была короткая накидка, едва доходившая до плеч, украшённая Руной Дельта. Он невольно усмехнулся. — Им так и не удалось затащить тебя в мантию? Андайн раздражённо фыркнула и подошла к трону, поставив лейку у его основания. — Не то, что бы они не старались, — пробормотала она. — Эта дурацкая накидка стала компромиссом. — Она не такая уж и плохая. — Она не стратегическая. Враг может схватить её или она может за что-нибудь зацепиться… — проворчала Андайн, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть клочок цветов. — Ты знаешь, когда он делал так, это выглядело легко. Вот эта садоводческая фигня. Я вообще не знаю, сколько их поливать. Я потеряла целый участок в углу, потому что переусердствовала с поливом. Кто, чёрт возьми, когда-нибудь слышал об излишней воде? — Я знаю парочку жителей Хотленда, которые могли бы ответить на этот вопрос. Андайн издала звук отвращения и, наконец, взобралась на помост. Мгновение она смотрела на трон, словно раздумывая, стоит ли садиться. Решив не делать этого, она повернулась обратно к Сансу, пристально глядя на него одним глазом. — Я вызвала тебя не для того, чтобы болтать о моде и садоводстве. Санс вытащил руки из карманов и позволил им упасть по бокам. — Я так и понял. — Ты знаешь, зачем я вызвала тебя? Он одарил её усталой улыбкой. — Ты собираешься наконец бросить меня в темницу? — Нет. — Андайн нахмурилась. — Подожди, ты добровольно пришёл сюда, думая, что я собираюсь тебя арестовать? Санс пожал плечами, и Андайн покачала головой. — Боже, я тебя не понимаю. Нет, я вызвала тебя, потому что мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Санс моргнул, глядя на неё. У него был очень короткий список того, чего он ожидал, начиная от ареста и заканчивая казнью. Андайн, желающая его помощи, абсолютно не входила в этот список. — Эм… ты знаешь, что я, типа… больше не связан ни с чем из этого, верно? Я даже не видел свой пост со времён восстания. — Да, я в курсе, — сказала Андайн с отвращением. — Ты предпочёл прятаться с этой предательницей. — Ну, похоже, что я теперь тоже предатель, — сказал Санс, снова небрежно пожав плечами. — Что-то там про одной масти. — А чего ты ожидал, когда встал на её сторону? — Всё, что я сделал, это убрал её от греха подальше, — мягко ответил Санс. — Она даже не сопротивлялась, Андайн. Андайн оскалила зубы и выглядела так, будто хотела сказать что-то ещё, но затем она подняла руку и потёрла лоб. Она медленно втянула воздух сквозь зубы, затем так же медленно выдохнула. Санс был почти впечатлён. За последние два месяца она сильно умерила свой пыл. Она будет хорошим лидером, сколько бы это ни продолжалось. — Слушай, мы уже обсуждали всё это раньше, — сказала она наконец. — Я не хочу спорить. — Отлично, потому что у меня нет на это сил. — Санс вздохнул с облегчением. — Просто скажи мне, чего ты хочешь. — Нам нужно снова начать думать о душах, — сказала Андайн, выпрямляясь. — Может потребоваться вечность, чтобы вернуться на прежний уровень, и… мы с тобой оба знаем, что Подземелье не может ждать так долго. Он встретился с ней взглядом, но ничего не сказал. Она была права. Само восстание прошло без пыли, но с каждым днём Пало всё больше монстров. Ему удалось проигнорировать худшее из этого, спрятавшись в Руинах. Но для Андайн это, вероятно, было всё, о чём она могла думать. — Как только человек снова упадёт сюда, я заберу его душу, пересеку барьер и пойду за остальными шестью. — Андайн сжала кулак. — Хватит валять дурака. Наверху есть достаточно душ для каждого монстра. Мы не будем сдерживаться. Мы убьём их, всех до единого. Поверхность будет принадлежать монстрам, и только монстрам. Теперь ясно, что в этом мире есть место только для одних из нас. Санс не смог сдержать гримасу. Всё это было так знакомо. Все эти годы назад в голосе Гастера звучали те же гнев и ненависть. — Звучит как светлое будущее, — пробормотал он. — Это произойдёт так или иначе, — сказала Андайн, опуская кулак. — И я не настолько глупа, чтобы ожидать, что ты, или королева-предательница, или кто-либо из Роялистов передумаете. Но ничего. Я и не прошу. Если вы будете сотрудничать, вам всем будет разрешено остаться в Подземелье, как только начнётся война. Вы будете свободны делать всё, что захотите — при одном условии. Санс заставил себя встретиться с ней взглядом. Это было тяжело. Она практически излучала свирепость. — И что же это? — Мы оба знаем, что когда появится человек, он будет в Руинах, — мрачно прорычала Андайн. — Если Ториэль доберётся до него первой, она попытается защитить его. И когда это произойдёт, я… Андайн замолчала и на мгновение отвела взгляд, стиснув зубы так сильно, что Санс услышал, как они скрипят. — Санс, я не хочу её убивать, — сказала она хриплым голосом. — Я никогда не хочу убивать монстра. Но если она снова попытается защитить человека, у меня не будет выбора. Мне нужна эта душа, и я не могу рисковать тем, что другой человек пройдёт через Подземелье во второй раз. Я никогда не позволю этому случиться снова. Санс уставился на цветы, окружающие его ноги. Он мог представить это, ясно как день. Он и Ториэль уже говорили о том, что произойдёт в следующий раз, когда упадёт человек. На этот раз она защитит следующего человека ценой своей жизни. Она будет держать его в Руинах, если сможет, а если нет, то сопроводит его до самого барьера — независимо от того, что сделает Императрица или остальная часть Подземелья. Санс пытался отговорить её от этого, но Ториэль была непреклонна. Насколько она знает, она подвела последнего человека. По её словам, если бы она просто пошла с человеком, она могла бы помешать ему причинить кому-либо вред. Она могла бы защитить его. Андайн этого не потерпит. Она убьёт Ториэль, или Ториэль убьёт её. А Ториэль была всем, что осталось у Санса. — Просто переходи к делу, Андайн, — тихо сказал он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Он услышал её вздох. — В следующий раз, когда упадёт человек, я хочу, чтобы ты добрался до него первым. Я хочу, чтобы ты поймал его и принёс ко мне. Санс не смог удержаться от смеха, достаточно сильного, чтобы его плечи затряслись. — Блин. Как в старые времена, да? — Тебе не нужно марать руки. Ты просто должен привести мне человека. Я сделаю всё остальное. — То есть убьёшь. Раздался лязг доспехов, когда Андайн сделала внезапный шаг вперёд. Зрачки Санса метнулись к ней, сразу насторожившись. — Ты не имеешь права судить меня, бесполезный мешок дерьма, — прорычала Андайн. — Если бы ты с самого начала выполнил свою грёбаную работу, ничего этого бы не случилось! Мы бы не оказались в таком положении, и все были бы живы! Папирус бы не– Она оборвала себя, широко раскрыв глаза. Санс уставился на неё, выражение его лица ни капельки не изменилось. Последовавшая за этим тишина была ледяной. — Скажи это. Она свирепо посмотрела на него в ответ, но промолчала. — Давай, скажи это. Какая-то часть его нуждалась в этом. Нужно было это услышать. Обвинять себя во всём в одиночку было недостаточно. Андайн отвела взгляд и вздохнула. Она звучала усталой. На долю секунды она даже выглядела усталой. — Мы уже проходили через это дерьмо, — сказала она почти тихим голосом. — Я сказала, что не хочу спорить. Санс подавил желание сжать руки в кулаки. Он держался совершенно неподвижно. Сохранял совершенно нейтральное выражение лица. — Вот в чём суть, — сказала Андайн, тон её снова стал твёрдым и повелительным. — В следующий раз, когда человек упадёт сюда, будет только два пути, которыми это может закончиться. Первый — ты ловишь его и приносишь ко мне. Я забираю его душу и осуществляю свои планы, а Ториэль, ты и другие Роялисты останетесь в безопасности. Или второй — ты защищаешь его вместе с ней. И я обрушу всю мощь своих армий на Руины. Я пройду через неё, чтобы заполучить эту душу. И я пройду через тебя, если ты встанешь у меня на пути. Доставить человека ко мне — единственный способ защитить её и себя. Понятно? — Этого не случится, — прошептал он. — Что? — Она прищурилась, глядя на него. — Что ты сказал? Говори громче. — Я сказал, что этого не случится. — Он устало улыбнулся ей. — Ни один другой человек никогда не появится. — Что это значит? — Это даже не продлится долго. — Он снова засунул руки в карманы, слишком уставший, чтобы оставаться в обороне. — Всё это закончится задолго до того, как появится другой человек. — Ты этого не знаешь. — Андайн сделала ещё один шаг к нему, на этот раз менее агрессивный. — Вообще-то, знаю, — сказал он, закрывая глазницы. — Это случалось и раньше. Наверное, тысячи раз. Это просто очередная мёртвая точка. Как и все другие. Так что соглашусь я на твой ультиматум или нет… это будет неважно. — Санс, у меня… — Андайн яростно покачала головой. — У меня нет времени на отчаяние. Мне просто нужен твой ответ. Сейчас. — Это не отчаяние. — Он слегка усмехнулся. — Но ладно. Хорошо. — Ты согласен? Ториэль никогда бы его не простила. Папирус никогда бы его не простил. Но, конечно, всё это не имело значения. Этого никогда не случиться. Они даже не вспомнят ничего из этого. — Я согласен. К тому времени, как Санс вернулся домой, Ториэль приготовила ужин. По огромному количеству еды, разложенной на кухонном столе, Санс мог сказать, что она готовила со стрессом. В доме стоял божественный запах. — Ты вернулся как раз вовремя, — сказала Ториэль, выходя из кухни и вытирая руки о фартук. Она одарила его неуверенной улыбкой, и он почувствовал, как она Проверяет его. — Забавно, обычно я не проявляю такой мет-кости, — сказал он, скидывая обувь и делая вид, что ничего не замечает. Она отреагировала не сразу, занятая подтверждением того, что он всё ещё цел. Но потом она рассмеялась, как всегда. Он улыбнулся ей, и это было почти искренне. — Что ж, я рада, что ты вовремя. Я только что достала последний пирог из духовки! Похоже, будет много остатков. — Ты же знаешь, я люблю остатки, — Он подмигнул. — Я заскочил в библиотеку по дороге домой, купил ещё для тебя. Она просияла, хлопая в ладоши. — Ой, Санс, ты не должен был! Я ещё не закончила с остальными. — Да, я знаю, — сказал он, вытаскивая книгу из кармана. Он положил её на растущую стопку рядом с её креслом для чтения. — Просто подумал, что тебе не помешало бы немного разнообразия. — При таких темпах я полностью забронирована на оставшуюся часть года! А теперь иди вымой руки, а я накрою на стол. У Ториэль было больше честности, чем у большинства монстров, которых встречал Санс, но это не означало, что она была слишком прямолинейной. Он многое узнал о ней ещё тогда, когда они были просто друзьями, рассказывающими шутки через дверь. Совместное проживание дало ему представление о вещах, которых у него раньше не было — языке тела, манерах, выражениях. У неё не очень хорошо получалось скрывать это, когда она была расстроена, но она всё равно это скрывала. Он никогда не давил. Так много всего произошло. Он так многого не знал о том, каково ей было, пока человек был в Руинах, и о времени после того, как он покинул Подземелье. И было так много всего, чего она не знала. Они никогда по-настоящему не обсуждали это, и Санса это устраивало. Он предпочитал болтать о книгах, которые они оба читали, или обмениваться шутками, как в старые добрые времена. Ужин состоял в основном из беседы, и Санс подумал, что на этом всё может закончится. Но у Ториэль была привычка возвращаться к делам. — Итак, — наконец сказала она, когда разговор иссяк, и они расправились с десертом. — Что, ах… что от тебя хотела Императрица Андайн? — Ох. — Яблочный пирог. Идеальный, как всегда, но иногда он скучал по молочным коктейлям от Гриллби. Он небрежно пожал плечами. — Вроде как была простая проверка. Хотела убедиться, что мы ещё в курсе, что мы предатели, и что мы живём здесь только благодаря её благосклонности. Реально много кричала. Полная без-рыб-ица. Ториэль слегка усмехнулась, но немного наклонилась вперёд через стол. — Просто это казалось таким внезапным, — сказала она. — Два месяца в полном молчании. Полагаю, я надеялась, что мы достигли своего рода… негласного перемирия. — Ну, она не планирует вышвыривать или нападать на нас или типа того, — сказал Санс с полным ртом пирога. — Мы в безопасности. Думаю, ей просто нравится знать, где мы находимся. Видимо, разговор со мной был способом убедиться, что мы не замышляем ничего подозрительного. Ториэль на мгновение замолчала. Санс взглянул на неё и заметил, что она гоняла кусочки пирога по тарелке, не съедая их. — Она уже должна знать… она гораздо лучше подходит для трона, чем я. У меня не было к этому никакого желания. — Ториэль закрыла глаза и вздохнула. — В наши дни монстры… нуждаются в ком-то вроде неё. Ком-то сильном, решительном, непоколебимом. Я просто хотела бы… Она замолчала и не закончила мысль. Санс ничего не сказал, медленно поедая свой пирог. Когда он снова взглянул на неё, она перестала ковыряться в своём пироге и смотрела вдаль. Или… не вдаль. Она смотрела на один из пустых стульев. — Хочешь знать что-то глупое? — сказала она через некоторое время. Он отчаянно надеялся, что она это про шутку, но у него было предчувствие, что это не так. — Конечно, Тори. Она невесело улыбнулась. — Всё время, пока я была в изгнании, я никогда не скучала по Азгору. Или я, конечно, старалась не скучать. А когда начинала, я просто напоминала себе, как сильно я ненавидела то, кем он стал. Но это тяжело. Когда ты с кем-то так долго, а потом расстаёшься, даже при ужасных обстоятельствах… частичка твоей души остаётся с ним. Санс отложил вилку. — Но я бы не позволила себе скучать по нему, — продолжала она. — И всё же теперь, когда его действительно не стало… я ничего не могу с этим поделать. Я не обращала на него ни малейшего внимания все эти годы, и всё же… я ловлю себя на том, что теперь всё время думаю о нём. Я ненавидела то, кем он был, но… я никогда не хотела, чтобы он умер. Она много не говорила на эту тему за всё время, пока Санс был здесь. Он уставился на стол, слабо вцепившись пальцами в дерево. — В любом случае, — сказала Ториэль, издав слабый, усталый смешок. — Это глупо, не так ли? — Нет, — сказал он, глядя на неё снизу вверх. Она выглядела такой же усталой, как и звучала. — Я думаю, что это нормально. — Ты так думаешь? — она мягко улыбнулась. — Конечно. Как ты сказала, они хранят частички нас с собой. И когда они умирают, они забирают эти частички с собой. Но говорить это казалось перебором. Им обоим было так хорошо просто… двигаться дальше и не говорить об этом. Лучше оставить всё как есть. Лучше не копать слишком глубоко. — Прошу прощения, что веду себя так меланхолично, — сказала Ториэль, наконец откусив кусочек пирога. — В последнее время я слишком много думаю. Похоже, что я позволила своему старому разуму умчаться вместе со мной, пока ты был в Столице. — Хех, ничего страшного. — Санс откинулся на спинку стула. — Иногда нужно загнать свой разум в угол и позволить выплеснуться наружу. Э-э… эта метафора немного загнулась. Ториэль рассмеялась. — О, и я хотела спросить — у тебя было время повидаться со своим братом, пока ты был там? — Ага, — сказал Санс без промедления, нацепив яркую улыбку. — Всё тот же старый Папирус. Ему нравится быть Королевским Стражником. Хотя он немного расстроен, что у него теперь меньше времени на приготовление спагетти. Просил передать привет. — Какой он душка! Я очень надеюсь, что когда-нибудь у меня будет шанс встретиться с ним. Хотя, наверное, с его стороны будет неразумно наносить визит. — Да, он застрял во дворце. — Санс легко пожал плечами. — Он говорит, что хочет навестить, но у него связаны руки. Может, когда всё уляжется. Я принесу ему кусок пирога или ещё что-то в следующий раз. — Хорошая идея! Тогда мне нужно придумать новый рецепт. Что-нибудь, чтобы отпраздновать его. Идеальный Па-пирог-рус! Этот каламбур однажды заставил Санса смеяться так сильно, что у него заболели рёбра. Теперь он должен был заставить себя. Это было всё равно что грызть камень. Всё равно что задыхаться от пыли. Ужин закончился, и остаток вечера прошёл гладко, оба погрузились в дружеское молчание. Ториэль, как обычно, читала в своём кресле, в то время как Санс сидел за столом и решал книгу Детских Путаниц. Наверное, ностальгия. Это помогало не думать. Санс лёг рано, как обычно. Ториэль разрешила ему пользоваться комнатой Азгора, и Санс устроил что-то вроде гнезда из одеял в одном из углов. Первые несколько ночей он пытался спать в кровати, но это всегда казалось… неправильным. Интуитивно так и есть. И о том, чтобы спать в старой комнате ребёнка, не могло быть и речи. Санс лежал на куче одеял, закинув руки за голову, уставившись в потолок и слушая, как Ториэль ушла в свою комнату. Он не думал о людях, падающих в подземелье, или о том, что бы он сделал, если бы это действительно произошло. Он ни о чём не думал. Он подождал, пока не убедился, что Ториэль спит, затем встал. Он телепортировался из дома, чтобы не шуметь, приземлившись возле мёртвого дерева перед домом. Затем он начал идти, направляясь вглубь Руин. Ему нужно сделать телефонный звонок.

***

Санс сидел со скрещёнными ногами на полу Пустоты, подперев подбородок рукой, и лениво смотрел на свечение вдалеке. Оно уже некоторое время было здесь, хотя Санс не был уверен, как долго. В те редкие моменты, когда Гастер всё ещё разговаривал с ним, он не комментировал это, даже когда Санс спрашивал. Оно всегда казалось далёким, бледно-золотым и красным. В последнее время Гастер был не просто необщителен — он также стал неизобретательным. Он больше не утруждал себя попытками превратить Пустоту во что-либо. Это всегда было одно и то же, только бесконечная чернота и единственное пятно цвета. Больше ничего. Санс думал, означало ли это, что Гастер наконец-то ускользает, наконец-то исчезает. Но если бы это было возможно, разве это уже не произошло бы? Всё-таки, время здесь было бессмысленно. У него было ощущение, что Гастер просто игнорирует его. Ведь Гастер намеренно втягивал его в эти сны. Так что очевидно, что он хотел, чтобы Санс был здесь по какой-то причине. Он просто не соизволил объясниться. Как обычно. Санс наблюдал за светом вдалеке, наполовину закрыв глазницы. — Я помню солнечный свет. Уже пару раз, подумал он. Это почти становилось рутиной. Даже эта конкретная концовка была не очень уникальной. Ни одна из них. Было достаточно тяжело просто проходить через временные петли снова и снова, предполагая, что всё было сделано раньше, что ничто не было постоянным. Здесь, в промежутке, было ещё хуже, когда он должен был знать. Он всегда вспоминал больше, пока был в Пустоте. Когда-то это было полезно. Сейчас это было просто больно. Это был не первый раз, когда Папирус умирал. Даже близко. Он очень старательно умудрялся не считать. Солнечный свет, деревья, воздух, ветер. До сих пор расплывчато, но здесь. Такие же настоящие и реальные, как пыль Папируса на снегу, и такие же настоящие и реальные, как его пыль не на снегу. Живые монстры, на Поверхности, наилучший возможный ход событий, счастливейший конец, но, очевидно, этого было недостаточно. Мёртвые монстры, но и этого было недостаточно. Все мертвы, некоторые мертвы, никто не мёртв. Всё это было. Всё время. Так что это не имело значения. Он вздохнул, и даже это только усилило его усталость. — Просто не понимаю, к чему ребёнку это. Гастер не собирался отвечать. Не было смысла разговаривать. Это была просто пустая трата энергии. Ему будет лучше просто лечь и ждать, когда он снова проснётся в самом начале. Постараться ни о чём не думать. Особенно не задаваться вопросом, какой будет следующая временная линия. В реальном мире он умел ни о чём не думать, но здесь это была пустая трата времени. Пустая, ха-ха. У его разума не было другого выбора, кроме как блуждать, пока он был здесь. Только не со всеми новыми, ужасными воспоминаниями, которые проносились через его череп каждый раз, когда он застревал здесь между Сбросами, когда всё всплывало в его голове, хотел он этого или нет. Смутные детали из всех временных линий и всех концовок, всё собрано в беспорядочный хаос. Сидеть сложа руки в таком виде не помогло бы. Никогда не помогало. Поэтому вместо этого он с трудом поднялся на ноги и поплёлся через Пустоту к далёкому свету. Так он делал хоть что-то. Он уже несколько раз пытался дотянуться до него и каждый раз терпел неудачу, просыпаясь прежде, чем успевал подойти ближе. Не было никаких причин думать, что на этот раз всё будет по-другому. Но также не было и никаких причин вообще ни для чего. А это было хоть что-то. Его ноги не издавали ни звука, когда он пересекал Пустоту. Единственным звуком было движение его костей и его дыхание. Свет не изменился. Он не уменьшился и не стал больше. Ничто не указывало, что Санс вообще двигался. Ему казалось, что он на очень медленной беговой дорожке. — Вроде смешно, — сказал он в никуда, хотя был уверен, что Гастер где-то слушает. — Раньше я так старался всё запомнить. Теперь я предпочёл бы просто забыть. Хотя… если смотреть на светлую сторону, я не вспомню солнечный свет, когда увижу его в следующий раз. Не нужно будет знать наверняка, насколько всё это фальшиво. Почти здорово, да? Видеть всё в первый раз, снова и снова. Сбросы никогда не закончатся. Ребёнок никогда не будет удовлетворён. Ну и ладно. Давным-давно Санс думал, как долго он сможет продолжать в том же духе. Оказалось, что ответ был вечно. Инерция была такой же, а движение во времени не имело ничего похожего на трение, чтобы замедлить его. С каждым большим Сбросом всё было начисто стёрто, а у Санса появлялось только больше путаницы и догадок. Только здесь всё это по-настоящему начало доходить до него, и это тоже не имело значения. Как бы плохо он себя ни чувствовал, он всегда в конце просто просыпался, ничего не помня. Так что, подобно Пустоте, всё это может продолжаться вечно, буквально бесконечность, и у него не было бы выбора, кроме как двигаться дальше. Неважно. — Похоже, мы все просто застряли, да? — сказал он, пожимая плечами. Свет вдалеке внезапно погас. Санс со вздохом остановился. Должно быть, он просыпается. Наконец-то. Затем, по какой-то причине, у его ног появился цветок. Золотой цветок, отбрасывающий очень слабый круг света. Санс автоматически сделал шаг назад, ожидая, что у цветка появится лицо и он начнёт отпускать ехидные комментарии. Однако через мгновение он понял, что это лишь обычный цветок. Как те, что были во дворце. Санс наклонил голову, присаживаясь на корточки перед цветком. Это может быть какой-то ловушкой, но это тоже не важно. Это по-прежнему был всего лишь сон, а это означало, что всё плохое, что могло с ним случиться, останется здесь. Снаружи на него ничто не повлияет, разве что мысленно, и то только в том случае, если он вспомнит. Гастер доказал это на протяжении многих лет. Он протянул руку, подумывая о том, чтобы потыкать в один из лепестков, но затем нахмурился и отдёрнул руку. Как только он это сделал, в уголке его зрения появился ещё один слабый свет. Он поднял взгляд и увидел, что в нескольких метрах от него появился ещё один светящийся цветок. Санс снова встал. — Хах. Так вот как мы будем играть. Очевидно, Гастер хотел его куда-то повести. Ладно. Это по-прежнему было каким-то занятием, способом занять его мысли, пока он, наконец, не выберется из этого проклятого места. Он снова пошёл вперёд, медленно приближаясь к следующему цветку. Прежде чем он смог дотянуться до него, рядом появился третий цветок, а затем и четвёртый. Он покачал головой. Это было не очень креативно, но хотя бы не так мрачно и жутко, как в обычном стиле Гастера. Это даже немного расслабляло. Время здесь не имело значения, поэтому он не был уверен, как долго шёл. Он насчитал десять цветов, прежде чем остановился, вместо этого просто сосредоточившись на ходьбе. Прошло не слишком много времени после этого, когда он внезапно наткнулся на большую поляну с золотыми цветами, все они отбрасывали слабое сияние. Пыльца плавала в воздухе, ловя свет, как пылинки. Запах был пьянящим. Санс подавил в себе волну горькой ностальгии. Свет слишком сильно напоминал ему Поверхность. Это должно быть источником того свечения, которое он продолжал видеть вдалеке, того, что выглядело как солнечный свет. Он раздумывал, стоит ли просто повернуться и уйти обратно в темноту назло, когда заметил что-то ещё в цветах. Маленькая фигура сидела прямо посередине, отвернувшись от него. Первой мыслью Санса было, что это просто бессмыслица, потому что Гастер никогда на самом деле не появлялся, ни в какой связной форме. Но эта маленькая фигура имела полный цвет, форму и очертания. Она выглядела такой же реальной, как и окружающие цветы. У неё были растрёпанные каштановые волосы, и была одета в рубашку в жёлто-зелёную полоску. На секунду он подумал, что это был кто-то из тех, кто упал, но это тоже бессмыслица. Он помнил того странного маленького ящера, которого встретил на причале много лет назад. Он был серым, выцветшим. Эта фигура была кем угодно, кроме этого. Это был человек, понял он. Но не обычный человек. Даже со спины он был немного другим, его волосы были гораздо более растрёпаны, полными листьев и пыльцы. Это… всё это бессмыслица. Это должно быть просто какой-то странной конструкцией, созданная Гастером. Не похоже, что здесь, в Пустоте, мог быть кто-то ещё. Разве он не увидел бы его раньше, если бы это было так? Нет, это должен был быть какой-то трюк, какая-то абстрактная идея или урок, который Гастер хотел донести, но не удосужился сказать прямо. Человек, похоже, ещё не заметил его. Более того, он вообще не двигался, как будто даже не дышал. Санс засунул руки в карманы, всё ещё хмурясь. Если это было какое-то глупое сообщение от Гастера, оно не исчезнет, пока он не отреагирует на него. Самое очевидное, что нужно было сделать, — это поздороваться. — Эй, эм… Человек дёрнулся, как будто его ударили, сел прямо, а затем повернулся к нему лицом. Всё, что он увидел на его лице, был большой красный глаз, прежде чем красно-золотой свет залил каждый уголок его зрения. Он отступил назад, прищурившись и подняв руку, чтобы прикрыть глазницы. — Ты. Голос был совершенно незнакомым, хриплым, испуганным и разъярённым. — ТЫ. Как ты сюда попал? Ты не имеешь права. НЕ ИМЕЕШЬ. Свет стал обжигающим, и у Санса не было выбора, кроме как закрыть глазницы. Даже этого было недостаточно. Ему казалось, что свет просачивается в его череп. — Чёрт, стой– Он почувствовал, как что-то острое вонзилось в его рёбра, оставляя полосу вдоль кости, и, боже, он вспомнил это чувство, внезапно он вспомнил его идеально. Он согнулся пополам, схватившись за рёбра, и поднял руку, пытаясь защититься. Ещё один удар пришёлся ему прямо в грудину, разломив её надвое. — Пошёл ВОН, — проревел голос. — ВОН ВОН ВОН. Он увидел яркий, неистовый красный цвет сквозь глазницы и опустился на колени. Что бы это ни было, оно пронзило его насквозь, и он почувствовал, что падает. Всё исчезло во внезапном белом свете. Санс проснулся в Сноудине. По какой-то причине он чувствовал запах пыльцы.