Когда умирают ангелы

— Дзуши, открой мне дверь,- наигранно ласково попросила женщина из прихожей, пытаясь скрыть свои истинные эмоции,- сейчас же…- добавила она, и уже в этом тоне Куникудзуши узнал ее настоящий голос. Грозный, строгий, пугающе спокойный.  Мальчик знал, что агрессия и злоба в этом голосе будут идти по нарастанию после каждого его отказа.  Хотелось ответить ей, сказать: «нет, я устал, я не могу». Но это никогда не работало. Ни один чертов раз из тысячи это не сработало. Ничто не могло стать уважительной причиной для пропуска «собраний». И с каждым новым разом, с каждым новым словом и утверждением, которые слышал Дзуши в стенах огромного частного дома на каком-то отшибе, он все больше и больше не мог поверить в то, что его мать, правда, имела с этими людьми что-то общее.  Он смотрел на нее и мечтал однажды увидеть в ее глазах такое же недоумение и страх от всего происходящего. Но этого не случалось, этого так и не случилось…  С каждым новым днем, проведенным с чокнутыми сектантами, собственной матерью, потраченным на продажу некогда ценных вещей, Дзуши понимал: это уже не его мать, не его дом, не его жизнь, не его окружение и не его будущее.  Осознание этого приходило постепенно. Дзуши помнил маму еще в то время, когда она была нормальной, в то время, когда она расставалась с родным отцом сына. Да, она была подавлена, но все еще адекватна. Теперь в ней не осталось ничего от настоящей Эи Райдэн. Кукла, жалкая пародия, готовая отдать последнее, чтобы обогатить и без того бесящихся с жиру основателей секты.  «Вторая жизнь»— название секты прочно въелось в голову Дзуши. Он жил этим местом все свое осознанное детство и подростковый возраст. Но никакой второй жизни не было. Это стало понятно так скоро, что становилось тошно.  Все эти собрания, молитвы, песнопения. Куникудзуши ненавидел их всем сердцем. Он не знал, кому они поклонялись и во благо чего. Наверняка, об этом говорили когда-то раньше, но точно не теперь. Эи, Дзуши, все участники секты поклонялись чему-то и не знали чему.   Они слепо следовали за своими придуманными лидерами и верили каждому их слову, мечтали стать великомучениками, чтобы умереть за свои взгляды. Которые были жестоки, как по отношению к другим, так и по отношению к себе, друг другу.  Дзуши никогда не забудет, с какой ненавистью мать смотрела на него, когда один из лидеров назвал совсем еще юного мальчика-подростка человеком с уродливой, извращенной душой. Это звание он получил за безобидную переписку с бывшим одноклассником, который когда-то нравился.  Но Дзуши знал, что он нормальный. Ему никогда не приходилось сомневаться в этом. Но здесь и сейчас каждый был сам за себя. Даже собственная мать стала врагом на время, пока из него порками, голодом и молитвами пытались изгнать придуманных демонов.  Всем этим людям, взрослым и старикам, было совершенно плевать на слезы, мольбы о помощи и ужасные увечья совсем еще ребенка. Тогда Дзуши и понял, что оставаться здесь не сможет. Больше не было смысла пытаться разглядеть в матери благоразумие.  Его не осталось, а Дзуши понял, что если не спасет себя сам, его не спасет никто. — Будьте прокляты вы все, с*ки…- прошептал он, дождавшись, пока в большой медной кастрюле догорит последний сборник с учениями секты.  Дзуши откинул зажигалку куда-то в сторону, накинул на плечи рюкзак со всем необходимым, в последний раз взглянул на свою комнату, пока по щеке катилась слеза. Слеза обиды за сломанное детство и испорченные воспоминания о доме, за все те побои, издевательства и даже домогательства, которые он переживал снова и снова, не получая поддержки даже от самого близкого человека.  Замок на окне казался преградой лишь первое время. Оказалось, что даже без ключа, который Эи где-то спрятала, можно было легко отковырять его обычной шпилькой для волос.  И вот она, долгожданная свобода, побег из окна первого этажа. Могло бы звучать так интересно и захватывающе, если только не вспомнить о причинах.  Но Дзуши было все равно. Он хотел сбежать, изменить свою жизнь, наконец-то избавиться от постоянного гнета, и у него получилось. Ноги сами собой повели к дому Мико.  Они с Эи уже давно оборвали все связи. Мико безумно любила племянника, но ненавидела сестру за то, как она поступала с собой и с ним. Ей было жалко обоих, но она вполне логично не понимала, почему ее сестра не могла понести ответственность за собственного сына.   А еще и она, и Дзуши знали, что Эи не пойдет искать сына. Он уже давно стал ее собственным позором в стенах секты, так что избавление от балласта было ей как раз кстати. Дзуши знал: она перебесится и сама же проклянет своего собственного ребенка. Ей так скажут и она сделает.  Она сделает это сама без чьей-либо помощи, просто потому что она была уже не матерью, не совсем человеком. Глупой марионеткой, которая добровольно отдала ниточки в руки своего кукловода.   Но Дзуши играть в эти игры не хотел. И Дзуши больше быть не хотел. Ему было необходимо создать свою собственную вторую жизнь. На этот раз настоящую. — Как-то так,- Скара закончил краткий пересказ о своей жизни, шмыгая носом и переворачиваясь на бок, чтобы смотреть прямо на Кадзуху.  Они встретились взглядами, и алые глазки  выглядели ошарашенными, такими жалостливыми и удивленными. Скара на это лишь кратко улыбнулся, успокаивая. — И я очень рад, что сейчас у меня все хорошо.   А сейчас все, и правда, было особенно хорошо. После той неловкой сцены с поцелуем оба решили, что все-таки наступило подходящее время, чтобы хорошенько поспать.   Кадзуха сразу заявил, что на твердом диване Скара спать не будет, так что предложил разделить кровать на двоих. И никто оказался не против. Хоть поначалу и было легкое волнение.  Ложиться друг с другом в одну кровать было так непривычно и приятно, что, казалось, все это могло перерасти во что-то большее. Но переросло это лишь в откровенные диалоги и рассказы о прошлом.   Такая уютная и домашняя обстановка, что Скара неосознанно постоянно пытался прильнуть к Кадзухе поближе. Так сильно манили эти горячие руки и горящие во тьме ночи глаза. Ему давно не было так хорошо с кем-то, так по-спокойному хорошо, что не верилось. Спустя столько лет выстраивания самых разных блоков Скара почувствовал себя как дома. Кадзуха стал его личным уютным домиком, в который хотелось спрятаться ото всех бед и проблем.   Оттого и рассказ про секту, самый ужасный период жизни, Скаре показался не таким уж страшным. — Мне так жаль, Боже… Скар, ты просто безумно сильный. Как ты все это пережил, я не представляю…- только и смог ответить Кадзуха, чуть успокаиваясь от вида улыбки Скары.  Видимо, с ним все было в порядке. Это, правда, немного снимало общее напряжение. — Я тоже, если честно. Просто очень хотелось жить.  Кадзуха грустно улыбнулся, смягчая взгляд и кивая. — Да, наверное, в большинстве своем люди хотят жить. А если и не хотят, то обычно не жить, а справляться со всем в одиночку, переживать сложные периоды. Не все с этим справляются…- прошептал он на выдохе, отводя взгляд от Скары,- я… знаешь, я бы тоже хотел справиться с этим. — С чем?- уточнил парень, замечая, каким грустным стал Кадзуха. — С раком.  Скара прикрыл глаза, подползая поближе к парню и утыкаясь лбом в чужой, горячий… Его драгоценный мальчик был так близко, но даже так Скара не мог ему помочь. От этого становилось безумно больно. — Я смирился, да. Я… верю, что там будет лучше. Я надеюсь на это. Но, знаешь, сейчас я очень не хочу умирать. Я не хочу оставлять тебя здесь одного. Я хочу жить для тебя… для себя уже нет. Я привык к мысли, что не поживу для себя. Но я не хочу, чтобы тебе было плохо без меня…  Отвечать на это было страшно, потому что Скара не знал, что именно сказать. С чего начать? Как успокоить Кадзуху и не разрыдаться самому? Скаре нужно было быть сильным для него, чтобы не волновать и не расстраивать, но как же быть сильным в такой ситуации? Когда очень больно. Когда случается что-то худшее, чем собственная смерть. Когда человек, которого ты безумно любишь, умирает и ты ничего не можешь с этим сделать.  — Пообещай, что ты не будешь зацикливаться на мне и найдешь кого-то получше. Пожалуйста, Скара…  — Я не буду обещать, Кадзуха,- парень крепко обнял возлюбленного, просовывая колено между чужих ног. Такой жест сейчас использовал лишь для того, чтобы покрепче связаться с Кадзухой,- я так дорожу тобой… я могу пообещать лишь попробовать жить дальше после этого. Но сейчас я не хочу об этом думать. Я не хочу об этом спорить. Просто можно я буду рядом, пока это возможно? Мне нужно это… а тебе уж тем более. — Хорошо… Хотя бы так,- Кадзуха кивнул, опуская голову так, чтобы вдохнуть приятный аромат парфюма Скары с его шеи.  Такие объятия Кадзухе были очень нужны. Он тут же переключился со своего депрессивного настроения, полностью сосредотачиваясь на таком мягком и податливом Скаре. — Котеночек… настоящий котеночек… — Прямо как ты,- улыбнулся Скара, неожиданно интересуясь,- тебе не жарко?   Они лежали так близко друг к другу, а Кадзуха так быстро парился, что Скара хотел узнать, не доставлял ли возлюбленному дискомфорт своими излишними касаниями. — Немного.   Скара чуть отодвинулся от Кадзухи, чему оба были не особо рады, но это было явно необходимо. По крайней мере, Кадзухе точно. Он мог бы подрабатывать печкой в свободное время, и усугублять это состояние Скаре ой как не хотелось. — Сними эту штуку,- парень подергал за майку Кадзухи, поднимая на него совершенно уверенный взгляд.  Белые ресницы похлопали, выражая удивление парня. Он посмотрел сначала на Скару, потом на свою одежду. — Ты уверен?.. — А, ну, конечно. Я обещаю, приставать не буду. Просто спать потом будет не так жарко, кожа подышит. Тебе полегче будет…  — Я не про это,- Кадзуха покачал головой, все-таки приподнимаясь и садясь на кровать.  Одеяло скользнуло с его плеч, а Скара уставился на него выжидающе.  Кадзуха колебался какое-то время. Скара спокойно отреагировал на пятна на руках, но ведь под одеждой, на спине, груди их было еще больше, и они выглядели гораздо более неприятно. Кадзуха, честно, сам не особо любил задерживаться на них взглядом, что уж говорить о Скаре.   Быть перед ним без парика, верхней одежды казалось таким… неправильным. Ну кому понравится смотреть на человека, который своим внешним видом олицетворял слово «болезнь»? — Не прячь от меня, какой ты там красивый,- не сдержался и выпалил Скара, потягивая футболку Кадзухи на себя.  Все те тысячи мыслей в голове Кадзухи, которые он пытался прокрутить за эти пару секунд мгновенно испарились и отправились в небытие. Скара был слишком уверен в своих словах и своем отношении.  И он доверил ему слишком многое, чтобы теперь не довериться в ответ. — Там их больше, и они более…- Кадзуха только начал свои предупреждения, и сразу не смог даже договорить. Скара смотрел так пристально, что отказать ему было невозможно,- в общем, если тебе будет неприятно, можешь не обнимать меня. Я понимаю, все в порядке.   Скара внимательно наблюдал за каждым движением Кадзухи, держась из последних сил, чтобы не наехать на него за подобные высказывания. Не хотелось огрызаться или пытаться насильно вдолбить в чужую голову обратное. Скара, как никто другой, знал, что действия были гораздо более хорошим показателем реальности намерений, чем любые слова. — Фух, реально не так жарко,- облегченно выдохнул Кадзуха, хихикая.  Он обернулся ко все еще лежащему на кровати Скаре, глупо улыбаясь, ожидая чего-то.  — Смотри не возбудись,- парень состроил хитрую улыбку, присаживаясь рядом с Кадзухой.  Что он там пытался спрятать все это время, Скаре было совершенно непонятно. Безумно красивый худощавый торс? В таком случае Кадзуха, и правда, не мог оценить себя объективно. — Ты весь такой горячий… афигеть,- Скара прикусил нижнюю губу, пока его руки то там, то сям пытались найти на теле Кадзухи то самое «неприятное», что он обещал,- не знаю, на мой скромный взгляд, ты выглядишь все также ах*енно.  Парень пожал плечами, заваливаясь назад на кровать и раскидывая руки в разные стороны. Кадзуха снова обернулся, нервно сглатывая. Не каждый день его трогали вот так, тем более Скара. — Ну? Я жду,- нетерпеливо обхватил чужую талию, чуть крепче сжимая пальцы на белой коже.   Кадзуха вздохнул, ерзая на кровати и аккуратно укладываясь на Скару так, чтобы оказаться заключенным в его нежные объятия. — Так-то лучше. Теперь и поспать можно,- улыбнулся парень, поглаживая Кадзуху по голове и горячей спине.  Ее изгибы оказались очень четкими и острыми, как Скара и представлял. Так приятно было гладить Кадзуху по совершенно обнаженному торсу после стольких попыток прощупать его рельефы через слои одежды.   Это было чем-то вроде небольшой личной победы для Скары.  — Тебе нетяжело? — Не-а. Ты легкий.  Кадзуха усмехнулся тихо, потираясь горячей щекой о чужую грудь.  — Все, отдыхай. Сегодня был очень насыщенный день.  — Я не ожидал, что все пойдет именно так… — И ты жалеешь?- уточнил Скара, проводя рукой вниз по талии Кадзухи, останавливаясь на резинке его домашних штанов, спускаясь еще чуть ниже, чтобы подхватить под бедро и уложить чужую ногу на себя.   — Нет… конечно нет,- парень помотал головой, совершенно не противясь телодвижениям Скары.   Его внимание было вполне желанным, а Кадзуха никогда не засыпал вот так. В чужих горячих объятиях. — И я не жалею… Все, спи,- Скара чмокнул горячий лоб, зажимая всего Кадзуху еще крепче и жмуря глаза.  Совсем как ребенок, обнимающий любимую игрушку. — У меня могут начаться судороги ночью или пойти кровь, так что не пугайся, если проснешься от этого или если я буду вставать, хорошо?  — В таком случае просто разбудишь меня, если я сам не проснусь. — Нет, я не буду. — Будешь, кто ж тебя спрашивает?- усмехнулся Скара, вновь устанавливая зрительный контакт со слегка удивленным Кадзухой,- если тебе будет плохо, ты будишь меня. Нравится тебе это или нет. Я не знаю, когда ты можешь упасть в обморок или чего похуже, так что это не обсуждается. — Хорошо, договорились,- кивнул Кадзуха, проводя ладонью вдоль груди Скары и сжимая ее чуть крепче, чем раньше.  Не верилось, что кто-то мог быть таким заботливым с ним. Кто-то, кто не приходился родственником и делал это не из жалости, а из любви.  — Вот теперь и тебе спокойной ночи… — Угу.  Кадзуха пытался помолиться на ночь, но получалось лишь что-то наподобие: «Боже, спасибо, что дал мне его. Прошу, сохрани его от всякого зла. Спасибо… я так благодарен». И, наверное, эта молитва была самой искренней из всех тех, что помнил Кадзуха.  Даже за свое здоровье он не молился так честно, как благодарил за появление в его жизни Скары.