Когда умирают ангелы

— Этот подойдет?  Кадзуха вошел в зал с белым пушистым пледом, окидывая взглядом сидящего на диване Скару, который даже в хорошо отопляемом доме умудрялся подмерзать. — Да, давай, пошли, тут интересно,- он надкусил яблоко, отвлекаясь от экрана ноутбука,- новая глава, сейчас будет разнос.  Кадзуха кивнул, улыбаясь и усаживаясь рядом с увлеченным Скарой. На улице уже темнело, но включать свет в зале никто не собирался. Была какая-то своя неповторимая атмосфера в том, чтобы сидеть в темной комнате в обнимку и играть в первую попавшуюся визуальную новеллу. — Ты когда ушел, катсцена пошла, там если вкратце…   Скара начал рассказывать что-то про сюжет, который, честно говоря, Кадзухе был не особо интересен. Нет, ему определенно нравилось играть, но, скорее, из-за Скары и времени с ним, чем из-за игры. Но, чтобы хотя бы попытаться вникнуть в суть происходящего, он старался внимательно слушать, параллельно накидывая на плечи Скары теплый плед. — И сейчас мы должны решить, с кем дальше пойдем. Тебе какой больше нравится?- поинтересовался парень у Кадзухи, который даже опешил чутка.  Уж за чем за чем, а за любовной линией в сюжете он совсем не следил. Видимо, сейчас им предоставлялась возможность выбора между существующими кандидатами, но Кадзуха с трудом мог сказать, кто ему понравился больше.   Особенно учитывая то, что больше всего ему все это время нравился комментирующий каждое событие в игре Скара. Кадзуха определенно выбирал его, жаль только, что глупые игрульки не уважали его выбор. — Для меня они слишком одинаковые. Думаю, брюнет будет получше.   Кадзуха опирался лишь на одну характеристику: цвет волос. Логично, что брюнет со светлыми, чистыми глазами напомнил ему Скару, так что он, почти не задумываясь, автоматически на всех подсознательных уровнях выбрал его. — Отлично,- Скара щелкнул мышкой, вновь погружаясь во высвечивающиеся на экране диалоги.  Кадзуха же смотрел не совсем в ноутбук. Его взгляд намертво прилип к восхитительно красивым глазам Скары. В темноте комнаты они, отражающие лишь свет с горящего экрана, казались двумя огромными лазурными озерами. Кадзуха, честно, абсолютно серьезно видел в них слабо колыхающиеся волны, спокойные воды, в которых хотелось утопать снова и снова.  Кадзуха уже давно утонул в них, так что не видел ничего дурного в том, чтобы любоваться ими без зазрения совести. Глаза Скары не врали, будучи зеркалом души, действительно отразили все то доброе, честное, чистое и прекрасное, что в нем было. Даже несмотря на все пережитые трудности, которые океан его глаз тоже хранил. — Тебе неинтересно?  Кадзуха часто заморгал, вдруг вспоминая, что все-таки пялиться вот так в открытую так долго было не совсем уж и вежливо. Наверное.   Но Скара тотчас же его успокоил: не отрывая взгляда от экрана, улыбнулся хитро, чуть прищуривая свои неземные глаза.  — По-моему нам нужно найти более интересное занятие, чтобы ты не прожег во мне дырку,- Скара, наконец, перевел взгляд на Кадзуху, замечая, каким растерянным тот был. — Нет, мне интересно. Просто…- он набрал в легкие побольше воздуха, чтобы попытаться выдать все, что было у него на душе. Но этот поток мыслей был настолько нескончаемым, что он лишь робко прошептал,- ты очень красивый…  Губы Скары растянулись в теперь уже очень мягкой, нежной полуулыбке. Беглым взглядом он прошелся сначала по Кадзухе, затем по ноутбуку. — Спасибо, так ты не хочешь играть?  — Если тебе интересно, мне тоже интересно. Так что можем допройти. — Я голодный,- честно признался Скара, откладывая ноутбук.  Судя по всему, Кадзуха хотел провести время как-то по-другому, а Скара, в целом, был и не против. Болтать с любимым парнем было явно интереснее, чем проходить игру, которая, честно, была не такой интересной, какой он ожидал. — Пойдем посмотрим, что есть поесть.  Скара закрыл ноутбук и, посильнее закутавшись в белый плед, потопал вслед за Кадзухой на кухню.  — Есть… сырники, фруктовое желе, запеканка…- Кадзуха помолчал, вспоминая,- творожная. Ну, из готового и легкого все.   А полюбившиеся до безумия голубые глазки в это время что-то увлеченно рассматривали в окне. На самом деле Скара просто чуть завис в своих мыслях, как часто бывает под конец дня.  — Котенок, будешь что-нибудь из этого?  Тон Кадзухи стал чуть мягче, а Скара мгновенно среагировал на «котенка». И все-таки это прозвище было для него идеальным. Казалось, парень быстрее отзывался на него, чем на собственное имя. Кадзуха обязательно проверит это как-нибудь экспериментальным способом, но точно не сегодня. — А,- Скара помотал головой, пытаясь вспомнить, какие именно блюда ему предложили,- да, давай фруктовое желе. — Хорошо.  Кадзуха достал из холодильника расписную тарелочку с клубничным желе и не успел прикрыть дверцу, как почувствовал резкую боль в ногах. Тут даже гадать не стал— кости. Ничего после химиотерапии не болело так сильно, как эти дурацкие кости, особенно в ногах.  И, хоть Кадзуха и привык жить с постоянно ноющей болью, иногда она становилась слишком сильной, чтобы просто терпеть. Он поставил желе на кухонную стойку и медленно присел на пол. Скара тут же активизировался, подскакивая с места и усаживаясь рядышком с Кадзухой. —  Что-то болит?- уточнил он, укладывая руку на вздрагивающее плечо возлюбленного.  Все тело, правда, дрожало от боли. — Кости… сейчас пройдет, надо немного посидеть. Все хорошо,- пытался уверить Кадзуха, но получалось у него плохо. — Где у вас аптечка?   Скара точно не хотел пускать эту ситуацию на самотек. Пока его любимому мальчику было больно, он не мог даже дышать спокойно. Просто не мог не попытаться помочь и хотя бы на немного облегчить боли.  Кадзуха приподнял голову, указывая на верхнюю кухонную полку. — Наверху, справа.  Скара тут же поднялся, рыская в поисках заветной коробочки с лекарствами.  — Что из этого ты обычно пьешь в таких ситуациях? — Ибупрофен помогает иногда.  Аптечка оказалась куда более внушительной, чем мог предположить Скара, но, в случае, когда нужно было как можно скорее помочь и подлатать Кадзуху, даже это не казалось проблемой. Всего через пару мгновений Скара уже сидел напротив совсем уже расклеившегося парня с двумя таблетками ибупрофена в одной и бутылкой минералки в другой руке. — Спасибо.  Помог принять лекарства тоже Скара, потому что вздрагивающие от резких болей руки Кадзухи были не в состоянии что-то крепко удержать. Теперь оставалось лишь ждать, когда появится положительный эффект. — Посиди-посиди, сейчас будет полегче,- Скара жалостливо разглядывал замученного вечными болями Кадзуху и, честно, хотел забрать все эти чувства на себя. Лишь бы только он передохнул…- я рядом. Все в порядке. Не волнуйся.  Скара поднялся, находя на столе пару сухих салфеток и возвращаясь к слегка вспотевшему от перенапряжения Кадзухе. — Тебе нужно больше отдыхать, Кадзу…- протер взмокший лоб и худые щечки, вдруг замечая светлую улыбку на белом лице. — Как скажешь, котенок.   Выражение лица Скары сделалось наигранно серьезным, а Кадзуха засмеялся тихо-тихо, чтобы, не дай бог, не спровоцировать еще одну волну болей. — Кровь опять…  Теперь салфетку подложили уже под нос Кадзухи, чтобы остановить медленно стекающую струйку крови. — Прости…- парень покачал головой, тяжело вздыхая.  Ему, правда, было очень жаль, что Скаре приходилось не только видеть, но и помогать. Наверняка, не на это он рассчитывал, когда шел на ночевку. Приятное времяпрепровождение в голове Кадзухи никак не вязалось с уходом за без пяти минут калекой. — Не смей извиняться. Уже тысячу раз говорил,- на выдохе очень серьезно заявил Скара,- если я могу сделать так, чтобы тебе стало полегче, я сделаю все, чтобы тебе стало полегче. Я хочу ухаживать за тобой, когда тебе плохо. Я ценю то, что ты мне доверяешь, понял?   Кадзуха кивнул, потирая все еще ноющие колени. А еще очень ныло сердце. Оно требовало залюбить Скару так, как его еще, наверняка, никогда не любили. Так, как хотел его любить Кадзуха. Но вот ведь досада, сейчас он мало того, что был скован собственными жизненными и религиозными принципами, так еще и физически пребывал не в лучшем состоянии для ухаживающих действий.  Так что пока Кадзуха просто старался научиться принимать уход Скары и насладиться моментом, когда его обхаживал и пытался приласкать любимый человек. — Ты не против лечь спать пораньше?  — Конечно нет. Я только за то, чтобы ты отдыхал. Сам дойдешь до спальни?  Скара поднялся с корточек, а Кадзуха поднял голову вслед за ним. — Да, надеюсь,- усмехнулся, сглатывая нервно. Он не был уверен на сто процентов. Ноги все еще безбожно ныли. — Если не получится, я понесу. Так что расслабься,- Скара пожал плечами, ожидая ответа или какого-то действия от Кадзухи.  Скара понесет его на руках? Нет, Кадзуха определенно не хотел становиться беспомощным, но как же чертовски заманчиво звучало это предложение. — Не поднимешь,- хитро сощурил глаза, давая проскользнуть на лице краткой ухмылке. — Берешь на понт?- Скара сложил руки на груди, глядя на Кадзуху из-под наполовину прикрытых век.  Сверху вниз. Ну какой же он был красивый. — Нет, просто говорю,- пожал плечами, опираясь руками на пол, чтобы встать.   Это все-таки получилось сделать, но Скара хоть и не трогал, но стоял рядом, страхуя. Он явно не хотел, чтобы Кадзуха свалился и повредил себе что-то. — Я пойду умоюсь, а ты можешь осмотреться в спальне. Первая закрытая дверь от кухни, не перепутай с маминой.  Скара кивнул, провожая Кадзуху чуть недоверчивым взглядом. Он пытался проконтролировать и оценить твердость его ходьбы. Хотелось убедиться в том, что Кадзуха в состоянии позаботиться о себе самостоятельно.  Но и глянуть на комнату возлюбленного тоже было интересно, так что Скара, убедившись, что не перепутал спальни, открыл светлую дверь и, наугад хлопая по первой попавшейся стене, на удивление смог сразу включить свет.  В комнате Кадзухи было чуть темнее, чем в остальных комнатах. И, как понял Скара, выключателя было два, потому что на люстре загорелись только две лампочки из четырех. Но такого приглушенного света было вполне достаточно, учитывая то, что они вообще-то готовились ко сну.  Спальня не была большой или маленькой, просто обычной, чтобы смогла вместиться двуспальная кровать и тумбочка к ней. В углу стоял невысокий шкаф. Однако было кое-что в комнате, что сразу бросилось в глаза Скаре.   Фортепиано, цифровое, японское, он узнал фирму сразу. Очень дорогое, очень красивое, белое, со специальным сидением перед, оно тут же притянуло Скару. — Ну как тебе моя комната?  Кадзуха подошел к парню сзади, потирая чуть влажные щеки. Скара обернулся, пробежался по хозяину комнаты взглядом, затем указал на фортепиано. — Ты не говорил, что играешь. — Я и не играю,- Кадзуха кратко улыбнулся, тут же отвечая на вопросительный взгляд Скары,- ну, я хотел учиться. Но мы его купили как раз тогда, когда начался второй рецидив и ничего не вышло. У меня не было сил совмещать учебу, лечение и музыку, так что оно просто стоит.  — Понятно. Это грустно, на самом деле,- сложно было подбирать слова. Казалось, что гораздо проще было просто крепко-крепко обнять Кадзуху и долго гладить его, пока он не замурлычет. — Ну да. Обидно, что хороший инструмент простаивает.  Скара еще раз посмотрел на Кадзуху, затем снова на фортепиано. — А я могу сыграть?- таки осмелился поинтересоваться он.   Теперь пришло время удивляться Кадзухе. — Ты играешь? — Ну…- Скара заломал пальцы, вздыхая,- в той секте, в которой мы были, всякие… эм, я не знаю, как это назвать. Восхваляющие песни пели под пианино. И я немного научился. Мне давали играть на том, что стояло в доме основателя этой еб*тории. А иногда они вообще все сваливали и оставляли меня, как самого малого, чтоб последил за домом, и я учился играть то, что нравилось мне.  Кадзуха слушал очень внимательно, хоть и болезненно было представлять жизнь Скары в тот период времени. Но главное, что сейчас он был в безопасности и окружении заботливых и по-настоящему ценящих его людей.  — Это… даже не знаю. Я восхищаюсь тому, как ты находил выходы даже из такого сложного положения…  Скара хихикнул, пожимая плечами. Если у него и был выход в то время, то это, и правда, была музыка. — Так можно? — Да, конечно.  Развивать тему секты Скаре не хотелось. Неприятные воспоминания для душещипательного разговора, но сейчас его не хотелось. А раз такой потребности не было, Скара уселся за фортепиано, вдыхая полную грудь воздуха.  Неописуемое чувство он испытывал, глядя на такой родной инструмент. Пальцы уже готовы были пуститься в пляс на клавишах, но Скара подозвал к себе Кадзуху, чтобы тот уселся рядом. — Включать…- потянулся к краю инструмента, но его опередил Кадзуха, нажав на кнопку включения.  Скара кратко кивнул, поднимая руки над клавиатурой. В голове мгновенно проигрались все те мелодии, которые Скара когда-либо разучивал. Мышечная память делала все вместо мозга, так что оставалось только не думать и отдаться процессу. Так, как Скара привыкал делать, когда находился под влиянием «духовных» наставников.  Кадзуха внимательно наблюдал за каждым движением Скары, желая уловить всю последовательность, проследить за самой сутью игры. Хоть под таким пристальным вниманием находиться было сложновато, а уж тем более исполнять что-то в этот момент, но даже это не могло помешать чувствам, которые вызывала музыка.  Скара принялся играть первую мелодию, что пришла на ум. Он не помнил, откуда и когда он услышал ее впервые, но именно ее он играл, когда в детстве оставался один на один с хозяйским пианино. Она просто пробиралась внутрь самой души, играя на ее тонких струнах вместе с пальцами исполнителя.    Каждый раз, играя эту мелодию, Скара чувствовал, что не дотягивал до правильного ее исполнения. Все время казалось, что чего-то не хватало, что он не мог воспроизвести все так, чтобы это вызвало необходимый спектр самых разных чувств.   Однако сейчас, проигрывая ее спустя столько лет, бодро отстукивая пальцами по клавишам под завороженный взгляд Кадзухи, Скара вдруг осознал, что ему впервые за всю жизнь понравился результат. Он играл и верил в то, во что играл. Такое приятное чувство удовлетворения собственным трудом Скара не испытывал давно.   И Кадзуха это чувствовал. Он следил за четкими, идеально заученными движениями длинных пальцев, улавливая на слух не только потрясающую мелодию, но и размеренное, однако иногда вздрагивающее, дыхание Скары. В его сердце и душе происходили какие-то перевороты, и это было ощутимо.  Казалось, что если прямо сейчас дотронуться до Скары, он сможет поделиться разрядом всех этих эмоций и чувств через свою наэлектризованную натуру. Кадзуха был заворожен. Мелодией. Скарой.  В первую очередь Скарой.  — Не думал, что получится с первого раза,- он закончил играть, убирая руки от инструмента и чуть удивленно вскидывая брови.   У него наконец-то получилось. Хотелось похвалить самого себя за проделанную работу. Еще больше хотелось увидеть или услышать реакцию Кадзухи.   Скара повернулся к нему, желая прочитать в глазах все его чувства и эмоции, встретить алый закат теплого лета в любимых глазах. И он встретил.   Кадзуха умел смотреть чувственно и влюбленно. Тарталья описывал идентичный этому взгляд Скары как «расширившиеся зрачки», но в глазах Кадзухи это было не главным показателем влюбленности. Он просто смотрел и обнимал, гладил, целовал своими глазами, пока Скара пытался принять это так, чтобы почувствовать физически.  Однако завороженный взгляд сейчас был не единственным, что бросилось в глаза Скары. Руки Кадзухи за его шеей, приподнимающие цепочку с крестиком, привлекли внимание еще сильнее. — Котенок, поможешь расстегнуть?- попросил Кадзуха, прикрывая глаза.  Скара не понимал, для чего, но покорно выполнил просьбу, завел руки за шею возлюбленного, наощупь расстегивая цепочку.   Кадзуха взял ее вместе с крестиком, тяжело вздыхая, но таки откладывая на сидение позади себя. — Что ты…- Скаре, правда, было интересно, что вдруг нашло на Кадзуху, но он так быстро оказался прямо перед его лицом, что Скара не успел сообразить.   За удивленным выражением лица последовал краткий выдох. И тут Кадзуха уже перестал выглядеть так уверенно. Его лицо совсем близко к лицу Скары сделалось таким сомневающимся.  Уже не столько из-за крестика, веры, религии, убеждений и каких-то библейских принципов, а потому что Кадзуха ждал ответ от Скары на немо поставленный вопрос.  И это так хорошо читалось в чуть растерянном, но таком милом лице, что хотелось не просто играть, но и петь, и танцевать. Выплеснуть все эти чувства наружу. Сердце рвалось из груди навстречу сердцу Кадзухи, а Скара рвался к нему, чтобы как можно скорее получить тепло и заботу, которую так давно хотел. — Да…- прошептал парень не своим голосом, кратко улыбаясь и делая свой обезоруживающий мягкий взгляд, лаская им не до конца уверенного в своих действиях Кадзуху. — Да,- таки согласился он, но первым все равно подался вперед Скара.  Ему дали зеленый свет и он хотел как можно скорее подарить этот момент не только себе, но и Кадзухе. Утешить его израненное тело и душу своими губами.   Они столкнулись ими чуть неловко, оба тут же прикрыли глаза. Руки что Скары, что Кадзухи находились вне зоны доступа тел друг друга. Не стоило торопиться. Точно не сейчас, когда Кадзуха пытался утихомерить вырывающиеся наружу чувства и просто сосредоточиться на мягких, очень теплых губах Скары.   Он так легонько прикасался к чужим потрескавшимся устам, что для обоих создалось ощущение невесомости. Все вокруг будто бы замерло, они сами замерли вслед за миром вокруг себя, чтобы насладиться таким долгожданным моментом интимного единения.  Кадзуха прогонял в голове все те мысли о губах Скары, которые возникали у него на протяжении долгого времени, и прекрасно знал, что в мыслях возлюбленного творилось то же самое. Он был так близко, так чертовски близко, его губы, правда, были мягкими и теплыми, наконец-то не только на щеках и лбу.  «В этой твоей святой книжечке ничего не было сказано про поцелуи. Бог не запрещал целоваться»,- вспомнились слова Скары. И хоть убейся, хоть Библию вдоль и поперек перечитай, там ведь, и правда, такого не было. Оставалось только проконтролировать себя, чтобы все не зашло дальше поцелуя.  Так что Кадзуха осторожно, совсем чуть-чуть приоткрыл рот, подаваясь еще ближе к Скаре, его губам, наконец, полноценно целуя. Всего один раз, одно невинное сжатие на пробу, чтобы не испортить такой интимный момент. И Скара тут же подхватил.  Напрочь отключились в голове все мысли и он, крепче вжимая руки в обивку сиденья, чтобы не наделать лишнего, сделал то же самое в ответ, вслед за Кадзухой, но более настойчиво. И не один раз, и не два, и не три.   Губы Кадзухи были сухими, потрескавшимися, искусанными и каждое новое причмокивание Скары делало их живее, делало Кадзуху живее. Он планировал взять инициативу на себя, но Скара слишком хорошо вдыхал в него жизнь и чувства своими плавными движениями, качался в такт каждому новому краткому поцелую, погружаясь в Кадзуху с головой.   И пусть весь мир, его болезнь, его религия подождут. Если Скара сейчас сможет любить Кадзуху так, чтобы ему стало хорошо и спокойно, он будет это делать, пока не услышит «нет».   Даже если вселенная желала отобрать у него такого дорогого и любимого человека, он отнял у нее эту возможность хотя бы на то время, пока был способен любить и ласкать Кадзуху самостоятельно.  И этот поцелуй был для обоих больше, чем поцелуем. Он был правом на выражение своих чувств и привязанности, искренней заинтересованности, взаимной симпатии.  Горячий нос Кадзухи приятно щекотал лицо Скары, пока они крутили головами в разные стороны, чтобы получше распробовать все вкусы друг друга. Без углублений и касаний руками. Только губы и трение лицами друг о друга, невинные касания, которые никто не мог им запретить.  Но, несмотря на всю прелесть этого момента, который оба ждали и желали так давно, Скара отстранился. Ему нужно было убедиться, что все прошло хорошо.   Он отпрял от лица Кадзухи совсем на чуть-чуть, дожидаясь, пока тот приоткроет глаза. — Хорошо, да?- улыбаясь, не веря в реальность происходящего, уточнил он.  Кадзуха смотрел на него какое-то время очарованным, слегка растерянным взглядом, пытаясь собрать мысли в кучку.  Скара терпеливо ожидал ответа, но точно не ожидал, что его самые любимые алые глазки заслезятся. Кадзуха попытался сморгнуть, но по щекам все же потекли тонкие дорожки  слез.  Он хотел было отвернуться, выйти из комнаты, чтобы Скара не видел его таким слабым и беззащитным перед сложившейся ситуацией, но он не дал: осторожно, но очень уверенно развернул Кадзуху назад к себе, обнимая за плечи и опуская в объятия так, чтобы прижать лицом к своей груди.  — Нужно поплакать, если хочется. Не бойся, я рядом…  Скара говорил это и сам удивлялся, как быстро учился с Кадзухой словам поддержки. Ему действительно хотелось говорить, что все будет хорошо, что он будет рядом. Необычайно хорошее влияние.  — Очень хорошо, котенок… очень,- Кадзуха закивал, делая глубокий вдох и крепко-крепко обнимая Скару за талию,- я люблю тебя… правда, так сильно люблю тебя.  Скара гладил очень нежно и осторожно, думая обо всем случившемся и глупо улыбаясь.   Они поцеловались. Кадзуха целовал его. Так близко, тепло, приятно.  Видимо, Кадзуху эти эмоции захлестнули не меньше, судя по его слезам. Но Скара не считал их слабостью, просто радовался тому, что его дорогой человек не жалел о случившемся.  А Кадзуха не жалел. Тоже пытался запомнить и отложить в голове каждое мгновение их поцелуя. Только сердце колотилось, как бешеное, напоминая, что он все делал правильно, пока делал это со Скарой.