Когда умирают ангелы

Морозный ветерок, поддувающий и задувающий во все открытые места, пробирал до костей даже под теплыми вещами. Скарамучча с трудом прятался в слоях надетой одежды, которая ни капельки не уберегала и без того чувствительную кожу.  С огромным недовольством на лице он в сотый раз выглядывал расписание автобусов, совсем на чуть-чуть высовываясь из черного вязаного шарфа. Прогноз погоды нагло обманул, так что остановка была переполнена недовольными замерзшими людьми.  Радовали Скарамуччу сейчас лишь две вещи. Во-первых, он ехал к Кадзухе, что уже было очень приятным бонусом, несмотря на сложившуюся морозную ситуацию. Во-вторых, грелка, еще вчера найденная в кармане, хорошо согревала и напоминала, что этот мазохизм стоил того.  Наконец, автобус показался из-за угла. Скарамучча выдохнул теплый воздух, предвкушая долгую поездку в приплюснутом состоянии. И куда только ехали все эти бабули средь бела дня? Уж тем более выходного.  Скарамучча с трудом нашел уголок в самом конце автобуса и даже умудрился занять там последнее свободное место. Сейчас он точно не хотел думать о других.  Ему наконец предоставилась возможность ответить на сообщения, которые старательно строчил Кадзуха в их чат.  Он спрашивал по поводу встречи и того, помнил ли Скара, как до него добираться. Это даже чуть позабавило. Неужели Кадзуха и впрямь выйдет в этот мороз только, чтобы встретить его?   Вот Скара и решил проверить. Ответил, что печатать сейчас было неудобно, но хотел бы увидеть Кадзуху на остановке, чтобы тот помог найти нужный дом.   И каково же было его удивление, когда на выходе из автобуса его действительно ждал Кадзуха. Каким магическим образом он так быстро собрался и доковылял до остановки, оставалось загадкой. — Привет,- Кадзуха улыбнулся, что было видно по мило прищурившимся глазам.   Саму улыбку скрывал желтый шарф, намотанный почти до носа. — Привет,- кивнул Скара, оглядываясь по сторонам.  Вокруг было много людей, наверное, не стоило сейчас излишне тактильничать, чтобы избежать неприятных последствий. — Нормально доехал? Не укачало? — Нормально, холодно п*зда, конечно…  Скара окинул все еще улыбающегося Кадзуху оценивающим взглядом, после чего тяжело вздохнул в шарф. — Ты то чего за мной пошел? — Ты же написал.  Кадзуха опешил, удивленно хлопая белыми ресницами. Сейчас, в такой мороз, казалось, что они покрылись инеем. Это было так чертовски красиво, что даже продрогший от холода Скара таял. — Я шутя. — Ну…- Кадзуха рассмеялся совсем тихо, рассматривая Скару из-под прикрытых век,- я не мог тебя не встретить, раз ты попросил.  С уст Скары почти слетело язвительно-смущенное «дурак», но он воздержался. Все-таки это было явно не то слово, которое хотелось использовать по отношению к Кадзухе. — Пошли уже, х*й отмерзнет,- пробормотал Скара, посильнее вжимаясь во все слои своей теплой одежды и направляясь прямиком к дому Кадзухи.    Тот лишь кивнул кратко, не переча и лишь изредка поглядывая на карманы Скары. Они уже почти подошли к дому, когда Кадзуха решил поинтересоваться. — Ты нашел мой маленький подарок?   Скара обернулся, не сразу понимая, о чем шла речь. Но грелка, которая все еще дарила холодной ладошке желанное тепло, быстро напомнила о себе. Парень сощурил глаза, окидывая Кадзуху быстрым взглядом. — Нашел.  — Стало теплее?   Скара может быть и сказал бы, что это была крайне неожиданная находка, и он чувствовал себя странно, когда к его словам и жалобам прислушивались, пытались помочь, но сейчас смог выдавить только: — Да. Спасибо…  Кадзуха улыбнулся, наконец чуть обгоняя Скару и открывая ворота во двор картой-ключом. — Ну, хоромы у тебя, конечно, класс. Двухэтажный дом… — С чердаком,- добавил Кадзуха, пожимая плечами. — Еще и с чердаком.  — Собака была еще, во дворе жила,- Кадзуха улыбнулся, невесомо касаясь плеча Скары и поворачивая его влево,- вон там, видишь в углу клумбу? Раньше будка стояла. Сейчас весной и летом мама всякие свои цветочки выращивает. — А с собакой что случилось?- поинтересовался Скара, оборачиваясь на чуть взгрустнувшего Кадзуху. — Умерла. Сильно болела и умерла.  — Мне очень жаль…- Скара, правда, сильно любил животных.   В детстве у него у самого была кошка. До того, как его мать двинулась на своей религии. Скара сам отдал свою пушистую подругу в добрые руки, когда понял, что денег не оставалось на ее хорошее содержание, а мать и вовсе начала грозиться, что выгонит животное на улицу.  Так что любые новости по поводу смерти домашних питомцев Скара принимал близко к сердцу. Сейчас же ему больше было жаль Кадзуху. Казалось, он был действительно привязан к своему питомцу. — Все в порядке. Ей было уже очень плохо. Это… она бы просто мучилась, если бы прожила дольше. — Как ее звали?  — Умка,- Кадзуха улыбнулся, перекатываясь с ноги на ногу. — Старая уже была? — Да нет. Лет семь, может быть. Она всегда была очень болезненной, наверное, генетика. А тут вот вылезло что-то и все…- Кадзуха еще чуть помялся на одном месте, после чего наконец предложил,- пошли в дом. Тебе холодно, сейчас еще расстроимся с самого начала. А мы отдыхать пришли вообще-то.  Скара кивнул, проходя вслед за Кадзухой и в последний раз кидая взгляд на ту клумбу. Что-то внутри болезненно екнуло, но он отогнал от себя это чувство. Не хотел портить настроение ни себе, ни Кадзухе. — Можешь разуться вот тут и туда повесить куртку,- Кадзуха поочередно указал сначала на полку с обувью, потом на вешалку.  Дом изнутри выглядел так же уютно, как и снаружи. Чистый, опрятный, с современным ремонтом, но достаточно обжитый, чтобы чувствовать себя комфортно.   Скаре предоставили милые махровые тапочки с кошачьими ушками и отправили мыть руки в ванную. Она была такой просторной и светлой, что грешным делом снова захотелось позавидовать.   И действительно, когда Скара смотрел на эту огромную ванную, в которую можно было уместиться вчетвером, не меньше, возникала мысль попросить у Кадзухи помыться здесь. Общие душевые в общежитии, и правда, порядком надоели, так что любая возможность помыться в человеческих условиях казалась Скаре настоящим джекпотом.   Согрев руки в горячей воде и вытеревшись полотенцем, над которым было подписано «для гостей», он по звуку пошел за Кадзухой, параллельно, краем глаза заглядывая в комнаты рядом.   Две из них были закрыты, и Скара предположил, что это были спальни Кадзухи и его мамы. А вот дверь в зал была открыта, так что оценить огромный телевизор на пол стены, Скара смог без проблем.  — Чай? Кофе?  А Кадзуха уже во всю хозяйничал на кухне. Такой красивый… наконец снявший свой кардиган. И, на удивление, теперь под ним была не бесформенная кофта, а обычная майка. Так что Скара прослушал вопрос про напитки, подходя чуть ближе и с интересом разглядывая белые руки. — Потанцуем?- добавил он, не думая сейчас ни о чем, кроме белой кожи таких красивых рук.   Кадзуха стоял к нему спиной, почти прижавшись к кухонной стойке. И он прекрасно понимал, почему Скара отвечал так завороженно и стоял так близко.   Дома Кадзуха всегда носил открытую одежду, чтобы было не так жарко, но сейчас совсем забыл, что был не один. — Я пойду переоденусь,- все-таки развернулся Кадзуха и хотел было уже накинуть что-нибудь на плечи, когда Скара его остановил, хватаясь за горячее запястье резко, но очень мягко. — Не надо. Тебе же жарко,- улыбнулся хитро, замечая, каким растерянным сделался Кадзуха. — Не хочу, чтобы ты смотрел.  Скара не сразу понял, о чем речь. А когда понял, растерялся вслед за Кадзухой.  Судя по всему, он имел в виду эти розовато-красные бугорки и пятнышки на белой, как снег, коже. И, может быть, они и не выглядели очень здорово, но Скара, который вопрос изучил заранее, уже успел насмотреться в интернете картинок самых разных кожных проявлений лейкемии, так что полностью осознавал, что на теле Кадзухи эти пятна тоже будут.   Однако все те фотографии из интернета были совсем не похожи на то, что увидел Скара в жизни. Руки Кадзухи были такими красивыми, что никакая онкология не могла сделать их менее прекрасными. — Кадзуха…- протянул Скара, смягчая взгляд,- я хочу смотреть. Ты обещал, что не будешь мне отказывать.  Кадзуха вздохнул, таки кивая спустя пару секунд. — Хорошо, если ты так хочешь. — Чай. — Крепкий, без сахара?  Скара кивнул, улыбаясь. Кадзуха помнил каждую мелочь, которую когда-либо говорил ему возлюбленный. В этом был его особенный способ проявления любви и заботы. — У вас так чистенько, вы вдвоем драите тут все? Это же нереально, наверное,- поинтересовался Скара, выглядывая в окно аккурат над столом.  — Не совсем. Ну, чистоту мы по-максимуму стараемся поддерживать с мамой, но раз в неделю где-то заказываем клининг. Все-таки и у нее работа, и мне…- Кадзуха помолчал чуть-чуть, включая чайник и находя в полке одну из любимых кружек,- тяжело бывает.  — Понятно. Ну, я так и подумал, что это все вдвоем не сделать,- Скара закивал, не зная, куда себя деть.  Вроде и в гостях, а вроде в гостях у Кадзухи… — Можешь не стоять, садись за стол, куда тебе нравится,- только Кадзуха отвернулся, чтобы насыпать чай в заварник, как сзади снова материализовался Скара.   Раз он не знал, куда ему было можно, а куда нельзя, он решил прийти туда, куда всегда было можно. К Кадзухе. — А ты что будешь пить?- поинтересовался, как бы невзначай проводя по горячим белым рукам своими.   Кадзуха от этого просто плавился. Хотелось взять Скару всего и прижать к себе крепко-крепко. Мягкие подушечки пальцев на коже, которую он так тщательно закрывал одеждой, несмотря на вечную жару, были чем-то невообразимо приятным.   Скара дразнился. И Кадзуха прекрасно знал, когда он дразнился. Когда целовал в щеку, но слишком близко к губам, когда обнимал, но опускал руки на талию, а затем все ниже и ниже, когда «случайно» касался колена на занятиях, когда просто был любящим партнером.  И сколько бы Кадзуха не пытался вспомнить текст хоть одной заученной молитвы, ничего, кроме имени Скары, в голову не приходило. Странное, но такое необходимое чувство. — Просто воды попью, наверное. Как будто температура чуть поднялась…  И хоть для Кадзухи температура 37-38 уже давно стала обычной, сейчас, кажется, она поднималась до каких-то других, невообразимых отметок. — Ага. Очень горячий. То ли сильнее обычного, то ли я еще так близко не подходил.  Скара разглядывал открытую шею со все теми же розоватыми пятнами. Ее так неудобно закрывали волосы, собранные в небрежный хвост, что Скара готов был убрать их вместе с париком.  — Пирог будешь? Малиновый?  Кадзуха обернулся, встречаясь взглядом с завороженным Скарой. — Буду,- кивнул он, возвращаясь к столу и усаживаясь на место поближе к окну.  И, вроде как, можно было выдохнуть, но Кадзуха все еще не мог привести мысли в порядок. Так странно было осознавать, что они были одни в его доме, что Скара был так непозволительно близко, что он ничего не сказал по поводу кожи рук, что вообще начал гладить их.   Кадзуха не понимал. От этого только больше влюблялся. — Твой чай и пирог,- Кадзуха поставил голубую кружку с ароматным черным чаем и тарелку с десертом перед Скарой, усаживаясь напротив, чтобы хотя бы чуть-чуть сохранить дистанцию. — Спасибо,- кивнул, заглядывая в окно и решая самостоятельно придумать развлечение,- Кадзуха,- окликнул он чуть замечтавшегося парня, помешивая чай ажурной ложечкой,- я хочу посмотреть, как ты рисуешь.  Настолько удивленный взгляд Скара у Кадзухи еще не видел. Вернее, нет, он был не удивленным, скорее, очень растерянным. Скара знал про рисунки Кадзухи, но, наверное, даже не догадывался, какими они были в последнее время. — Да, я могу показать пару… — Надеюсь увидеть свой портрет,- улыбнулся Скара, поднимая хитрые глаза.  Тот рисунок в поезде плотно сидел у него в голове и никак не хотел ее покидать. — Ты рылся в моих вещах,- заключил Кадзуха, чуть прикрывая веки и вскидывая светлые брови. На его лице мелькнула такая же хитрая улыбка. — Ну вот что ты сразу?- Скара вскинул руки,- рылся, рылся. Я просто искал твой платок.   Смотрели друг на друга молча еще какое-то время, после чего Кадзуха, не говоря ни слова, встал из-за стола и направился в свою комнату. Скара ждал его, попивая свой крепкий черный чай. — Можешь полистать.  Кадзуха появился в дверях с большим акварельным блокнотом в руках. Скара тут же оставил свою трапезу на потом, забирая блокнот. Казалось, Кадзуха отдал ему что-то очень личное, сокровенное, то, чем не делился с другими. Он сам же уселся рядом, еле заметно качая ногой от нервов.   Ему было несколько неловко за свои рисунки, особенно за те, на которых был изображен Скара. Но, с другой стороны, ими так хотелось с ним поделиться. Душа художника отражалась не только в его глазах, но и в его работах, так что Кадзуха просто ожидал, какая же реакция будет у Скары на его почеркушки. — Как красиво…- первая открывшаяся страница была довольно небрежным, но очень атмосферным пейзажем.  Черный карандаш стал главным спутником жизни Кадзухи, так что он почти не рисовал ничего в цвете. Ему нравилось быстро передавать свои идеи и эмоции на бумаге, так что карандашные наброски были самым оптимальным вариантом.  Скара листал плотные страницы, завороженно разглядывая то пейзажи, то развороты с самыми разными птицами и животными, то портреты незнакомых ему людей.  — Это просто вау…- только и смог проронить Скара, когда наконец добрался и до своего портрета. Первого.   На мгновение показалось, что его просто сфотографировали и перевели фото в черно-белые цвета. Все, как в той тетради, каждая мелкая деталь была изображена максимально понятно и похоже. Этот портрет, и правда, пока был самым живым и красивым.  Кадзуха же просто замер. Он понимал, что Скара продолжит листать, так что ожидал увидеть его реакцию целиком.  И, хоть Скарамучча и считал себя довольно привлекательным, оказалось, что настоящая красота была в глазах влюбленного.  Разворот за разворотом он разглядывал себя в самых разных состояниях. Каждый новый рисунок Кадзухи был самым точным отражением состояний Скары на нем и в жизни. Эмоции, выражения лица, сама суть происходящего была передана так понятно, что такое просто нельзя была нарисовать без симпатии к музе.  А Скара для Кадзухи был даже не музой. Он был чем-то гораздо большим, настолько, что все творчество, все свои способности хотелось направлять на него.  Голубые глаза Скары переливались искорками, словно блики солнца на морских волнах, и Кадзуха мог не видеть этого за его волосами, но чувствовал необходимое принятие, сидя рядом.   — Стой,- он так забылся, что не успел остановить Скару от перелистывания последних страниц. Но было уже поздно. — Ого…- протянул Скара, который явно не ожидал, что среди всех этих портретов, запечатливших его в повседневной жизни, он увидит себя вот так…  Сразу вспомнилась та поездка в Цинцэ. Тогда он, и правда, дал повод для фантазий.   Ладонь Кадзухи лежала на руке Скары, который внимательно изучал свои обнаженные изображения. На одном наброске была видна лишь спина и темная макушка, остальные два, наверняка, были вдохновлены той неловкой сценой в душе.  В любом случае Скара даже подумать не мог, что святой Кадзуха будет рисовать его обнаженную натуру. Но, кажется, в его глазах тело Скары было даже более красивым, чем он сам мог себе представить.   Бросалось в глаза то, с какой любовью и нежностью были нарисованы эти наброски по сравнению с теми же пейзажами или рисунками незнакомых людей. Каждый миллиметр подтянутого тела был доведен до состояния идеальной похожести. Казалось, будто Кадзуха рисовал не карандашом, а собственной душой.  Нельзя было нарисовать обнаженную натуру так чувственно, не любя изображенного на наброске человека.   — Очень похоже…- кивнул Скара, поднимая глаза на совсем уже потерянного Кадзуху.  Ему было и стыдно, и совестно. Скара ни разу не давал согласия на рисование себя в таком виде. Еще и увидел это все так неожиданно.  Самые кончики ушей Кадзухи полыхали, как и он сам, целиком и полностью. — Мне нравится. Я же надеюсь, ты не остановишься на этом?- улыбнулся, крепче сжимая блокнот в руках. Такое отношение к себе очень льстило и по-хорошему размаривало.  Скара чувствовал, как все внутри таяло и трепетало от таких знаков внимания. — Прости. Я должен был спросить прежде, чем… — Вот именно,- Скара перебил, делая такое серьезное лицо, что Кадзуха успел испугаться,- должен был спросить и позвать меня позировать лично.  Кадзуха усмехнулся облегченно, кивая. — Хоть сегодня, если тебе правда нравится… — Хорошо,- Скара вернулся взглядом к последнему развороту, оценивая, какими не разнообразными были все эти позы,- но я буду голым.   Это была не провокация, даже если звучало именно так. Скара признавался в этом и совсем не шутил про то, что был не против обнажиться перед Кадзухой. Однако пока это были лишь слова, а для Кадзухи неосуществимая мечта.  И все же, была какая-то своя интимность в том, чтобы доверить кому-то рисовать себя обнаженным. И Скара, кажется, доверял Кадзухе на все сто процентов. — Как скажешь,- согласился он, улыбаясь все также тепло, мягко, нежно…  Его рука была чертовски горячей, а между их лицами оставалось всего несколько сантиметров. Скара, правда, сходил с ума.   Его сдерживало только то, что он уважал Кадзуху и его желания. Если бы он только сказал «да», Скара, не раздумывая, поцеловал эти манящие губы. — Ты реально очень красиво рисуешь. Это волшебно. Показывай мне свои работы, хорошо?- попросил Скара, закрывая блокнот и отдавая его назад владельцу. — Спасибо… хорошо. Я рад, что тебе понравилось.  — Ты даже не представляешь как.  Взгляд Кадзухи опустился с утопляющих в себе глаз Скары к его припухлым губам. Это все было очень, очень плохо…  Скара, теперь уже прекрасно видя, куда смотрел Кадзуха, следом перевел глаза к его губам. Сердце билось в голове и кончиках пальцев, сосредотачивая все внимание на чувствах и эмоциях, которые вызывали эти манящие губы.   Взгляд сам собой затуманивался и что Скара, что Кадзуха только изредка поднимали глаза друг на друга, чтобы заглянуть в самую душу и прочитать в ней то, как сильно обоим этого хотелось.   Внутри, где-то глубоко, начинало полыхать что-то очень горячее и приятное, так, что бороться с этим было тяжело. Казалось, что та стеклянная стенка, которую до этого поставил Кадзуха своей верой, вдруг исчезла, и теперь они наконец могли почувствовать трепет тел и душ друг друга.   Тишина, повисшая в воздухе, становилась все громче, потому что сейчас Кадзуха говорил со Скарой без слов. Они просто понимали, что за чувства возникали внутри и делились ими через эти взгляды.  Белые ресницы еле заметно дергались от того, как резко Кадзуха метался взглядом по острым чертам лица Скары. Он был не простым парнем, чудесно-красивым, изящным, очень интересным и приятным, заботливым и слегка язвительным. Он был желанием, которое загадывают, когда видят падающую звезду. Он был сияющей надеждой, когда вокруг не оставалось ничего кроме боли и страха. Он был больше, чем человек, к которому разжигаются похотью. И разве мог Кадзуха запретить себе любить его так искренне нежно?  Скара так покорно и терпеливо выдерживал эту дистанцию в жалкие пять сантиметров, чтобы только не ошибиться, не поставить Кадзуху в неловкое положение, не нарушить данные ему обещания. Это было очень больно. Колоссально мучительно, когда оба понимали, что было нельзя.    Кадзуха кратко выдохнул через рот, резко отстраняясь. Нужно было прийти в себя. Он не имел права заставлять Скару играть в эти игры. Меньше всего Кадзуха хотел причинить ему боль.  — Кровь пошла, Кадзу,- Скара провел пальцем по губам парня, стирая кровь с них и чуть выше,- надо умыться.   Кадзуха кивнул. Наверное, это случилось из-за перенапряжения. Или из-за внеземной красоты Скары. — Можешь, кстати, снять парик, если тебе жарко, неудобно,- предложил парень, опираясь на дверной косяк, пока Кадзуха стоял, склонившись над раковиной.   Он поднялся, пару раз шмыгнув мокрым носом. И все-таки мокрое лицо Кадзухи было обворожительно красивым. — Да, ты точно не против?  — Конечно нет,- Скара покачал головой, пожимая плечами.  Кадзуха принялся было отклеивать ленты от головы, когда вдруг еще раз задумался. — Я не думаю, что это будет красиво… Мне несложно быть в парике, если тебе так нравится больше.  Скара молча смотрел на свое луковое горе пару секунд, после чего подошел и помог снять этот злосчастный, никому не нужный парик. Ласково погладил за ушами, обводя сначала их, потом линию подбородка, уложил большие пальцы на худые щеки, прикрывая глаза и любовно целуя горячий лоб. — Ты очень красивый, Кадзуха,- прошептал на самое ухо Скара, крепко обнимая возлюбленного, поглаживая по спине и гладкой голове,- очень-очень красивый,- поцеловал в висок, прижимая к себе так сильно, как было возможно. — Настолько, чтобы нравиться тебе?  — И еще красивее Кадзуха… еще гораздо-гораздо красивее. Ты мне веришь? — Верю.  Кадзуха, может, и был худощавым из-за болезни, но его старания и умение держать себя в тонусе, Скара чувствовал физически. Особенно сейчас, когда на Кадзухе не было двух, а то и трех слоев одежды.  Его руки прижали Скару очень сильно, так, что он ахнул. Кадзуха был самым настоящим чудом. Плюшевым облачком, в чьих руках Скара чувствовал себя самым нужным и желанным.