Когда умирают ангелы

Рутинные будни с каждым новым днем переставали быть такими рутинными, что Скарамучча начал замечать сразу. Теперь и просыпаться, и засыпать было в несколько раз приятнее. Каждодневные «доброе утро» и «доброй ночи» постепенно становились все более привычными, но не менее желанными.   Скара, правда, никогда не заводил настолько серьезные отношения, так что все еще частично удивлялся своему нынешнему статусу. Ему было в разы понятнее проснуться одному после ночи с кем-то или уехать утром, пока его не заметили.   Было очень обидно от того, что некоторые запреты сильно обрубали грандиозные желания Скары. Но его желание быть с Кадзухой оставалось доминирующим, так что он принял свое положение. Впрочем, Кадзуха был совершенно не против обнимать и даже целовать Скару в мягкие щеки и лоб. И он таял от этого. Оттаивал, согревал свое холодное сердце достаточно, чтобы не требовать ничего большего.   Пока Кадзуха был счастлив, Скара тоже был счастлив, и наоборот. Их ухаживания были такими невинными и осторожными, что Кадзуха невольно возвращался разумом в свои ранние подростковые годы, когда отношения воспринимались только так и никак иначе.  Оказалось, они могли оставаться таковыми в любом возрасте при условии, что второй человек будет согласен. А Скара был согласен на все, что угодно, лишь бы на это был согласен Кадзуха.  Им обоим пришлось принять что-то, чего они боялись, чему не давали проникнуть в свою жизнь. Скаре веру Кадзухи. Кадзухе свою собственную ориентацию.   Это был равноценный обмен, который они сделали добровольно, оттого и до невозможности друг друга обожали. Потому что несмотря на трудности, сделали все, чтобы остаться вместе, вдвоем.   Одна только трудность упорно не давала покоя. — Кадзу, устал, м?- Скара легонько гладил лежащего на парте Кадзуху по белым щекам.  — Немножко. Что-то этот день слишком длинный,- тихо усмехнулся, ластясь к мягкой руке, принимая все любовные касания от самых драгоценных и нежных ладоней.  Скара понимающе кивнул. Этот день был таким же, как и вчера, и третьего дня. Шла всего вторая пара, но Кадзухе явно было нехорошо от каждодневного посещения трех-четырех пар. Это было заметно, но он отчаянно пытался это скрыть.  — Давай сейчас поедешь домой, хорошо?- попросил Скара, прекрасно зная, что ни один преподаватель не сможет сказать ничего против того, чтобы Кадзуха пропускал часть занятий по причине плохого самочувствия.  — Досижу эту пару, а там посмотрим. Получше может станет. Просто голова болит, с кем не бывает?- пожал плечами, улыбаясь, кладя свою горячую ладонь на руку Скары и легонько поглаживая в ответ.  И понимал ведь, что со всеми остальными людьми в аудитории «такого» не бывает. Но ведь нужно было хоть как-то успокаивать не столько себя, сколько Скару, который, на взгляд Кадзухи, излишне нервничал по поводу его здоровья.  — Хорошо. Поедешь после этой пары,- кивнул Скара, не отводя внимательного взгляда от Кадзухи. — Завтра суббота, помнишь?- алые глаза блеснули ярко, как будто отразили в себе приподнятое настроение самого Кадзухи. — Помню,- повел ладонью чуть выше, забираясь под челку и оглаживая лоб.  Наконец на светлом лице появилась ответная ухмылка. — Я буду тебя очень-очень…- протянул своим нежным шепотом, прикрывая свинцовые веки. Все-таки слушать нудную лекцию на протяжении двух часов было невыносимо при болях в голове,- ждать, котенок.  Скара изобразил недовольное лицо, как будто бы не оценил недавно придуманное Кадзухой прозвище. Котенком Скару никто раньше не называл, хотя с самими представителями кошачьих его друзья нередко сравнивали. Но это очень отличалось от мурлыкающего и такого мягкого «котенок» от Кадзухи. Скара не сообразил, когда именно за ним закрепилось это прозвище, ведь прошло всего полторы недели с начала их отношений, а Кадзуха уже стабильно его так называл.   Просто Скаре не особо хотелось оспаривать право Каэдэхары использовать это обращение. Из его уст оно звучало так поощряюще нежно, что, казалось, в Скаре действительно просыпался котенок, который готов был залезть на Кадзуху с ногами и ластиться со всей своей кошачьей любовью.   А Кадзуха прекрасно видел, какими растерянно-польщенными делались глаза Скары, когда он его так называл. Так что отказываться от этого милого прозвища ему очень не хотелось. А произносить его, смакуя на губах так, чтобы Скара вспыхивал румянцем на самых кончиках ушей, было отдельным видом физического и не только удовольствия   — Я помню. Уже даже знаю, чем мы займемся,- ухмыльнулся, желая взять реванш.  — Чем же?- улыбка Кадзухи была все такой же нежной, хоть он и чувствовал, что Скара хотел отыграться за «котенка». — А как ты думаешь?- съехал с темы, будто это должно было смутить Кадзуху, но он сохранял самообладание. — Я готов заниматься с тобой, чем угодно, так что пусть будет так, как ты хочешь.   И снова Скара был в пролете со своим неумелым отыгрышем. Он обязательно попробует смутить Кадзуху так сильно, как это возможно, но, видимо, не сейчас.  Он отвел взгляд в сторону, щуря глаза, чтобы рассмотреть презентацию, слайды которой менялись раз в минут пятнадцать, затем снова вернулся к утопающим в нем глазам Кадзухи. — Пройдем вместе одну игру. Думаю, ты оценишь. — Хорошо, как скажешь, коте…  Скара невесомо прикрыл рот Кадзухи тыльной стороной ладони, еле заметно хмуря брови. Точно недовольный кот. Но Кадзуха то знал, что ему нравилось.  Однако продолжать не стал, видимо, Скара не готов был слушать такие обращения к себе в местах, где его смятение мог увидеть кто-то кроме Кадзухи. А он на это лишь хихикнул очень тихо, спокойно кивая и целуя пальцы Скары, раз уж ему предоставили возможность приблизиться к ним так.  На такие приемы никаких контратак у Скарамуччи просто не осталось. Он резко убрал руку, щурясь, разглядывая Кадзуху, и только после этого возвращаясь в свой до безумия интересный полупустой конспект.  Скара смущался, а Кадзуха очень смущал, хоть и по-доброму, но от этого не менее неловко и приятно. А Скаре было слишком непривычно чувствовать это, уж тем более на людях.   Хотя в глубине души, несмотря на внешнее «недовольство», он очень хотел, чтобы завтра, когда они останутся наедине, Кадзуха сделал все это еще раз.   Даже если это приятно возбудит и не получит продолжения.  После таких неловких заигрываний Кадзуха почувствовал себя чуть лучше и физически тоже. Наконец смог подняться с парты, имитируя заинтересованность происходящим на паре. Но и он, и Скара знали, что все это было далеко не правдой.    Кадзуха все еще думал лишь о Скаре. А он сам грезил о скорой встрече наедине в доме возлюбленного и о его здоровье.   Казалось, что Скара волновался за него в разы сильнее самого больного.   Кадзуха с каждым днем замечал постепенный упадок сил. А Скара, будучи почти все время с ним, начал видеть это тоже.   Уже не было смысла бороться с болезнью. Она постепенно брала власть над всем телом, так что Кадзуха пытался бороться хотя бы со внешними ее проявлениями. Старался больше спать и лучше следить за общим режимом.   Скара, как мог, помогал, напоминая или самолично отправляя Кадзуху домой пораньше, как сегодня, чтобы он не перенапрягал и без того ослабший организм. У него получалось заниматься спортом и хотя бы чуть-чуть держать себя в форме. Теперь уже не только для себя, для здоровья, но и для Скары.  Он никогда не просил об этом и любил бы Кадзуху в любом теле. Но желание следить за собой становилось сильнее, когда Скара так внимательно разглядывал и с удовольствием изучал.  Ему было совсем-совсем все равно уже на то, как Кадзуха будет выглядеть из-за болезни. Скара хотел лишь одного: чтобы ему стало чуть менее больно, чуть более спокойно. Если бы он мог, уже давно поменялся бы телами с болеющим Кадзухой, чтобы хотя бы на время взять его муки на себя.  Хоть он почти никогда не жаловался на свои боли четко и точечно, проходясь по каждой отдельно, Скара прекрасно видел и понимал, что все эти кровотечения, судороги, снижающаяся мозговая активность из-за сильных головных болей не могли быть признаками хорошего самочувствия.   Кадзуха угасал, хоть и пытался это скрыть. Единственным временем, когда он чувствовал себя здоровым и расслабленным, было время, проведенное со Скарой. Никогда еще с ним не обходились так трепетно нежно, так, что даже измученное долгой борьбой тело, наконец, обретало долгожданный покой. — Пока, до завтра,- Скара аккуратно поправил ярко-желтый шарф Кадзухи, закрывая белую шею,- напиши, как доедешь.  Кадзуха буквально на мгновение выглянул в окно, замечая подъехавшее такси, и вновь вернулся полными любви и заботы глазами к парню. — Пока…- обнял совсем невесомо, чтобы не смутить Скару в стенах универа, лишь затем добавляя на самое ухо так, чтобы точно никто не услышал,- котенок,- улыбнулся хитро, замечая, как ушко порозовело.  Довольный своей однобокой игрой он помахал рукой и оперативно направился к выходу. А Скара смотрел ему вслед, закрывая горящее ухо ладонью.  Этот чертов Каэдэхара творил какие-то гребаные непотребства с совсем не приученным к ним Скарой. И вот ведь совпадение, ему они тоже безумно нравились.  Это вызывало в голове Скары диссонанс. Он всегда так мечтал о том, чтобы о нем заботились и искренне любили, но никогда не видел такого проявления романтической любви в своей жизни.  И вот, когда он был уже почти полностью готов смириться с тем, что такого у него или не будет, или оно появится слишком нескоро, как из-под земли вылезает Кадзуха.  И, кажется, Скара уже морально готов был идти лично разбираться с его богом с целью вытребовать объяснения такой скорой попытки забрать из жизни этого потрясающего человека.  Только-только Скара нашел того, с кем, наверное, был бы не против провести если не всю жизнь, то однозначно большую ее часть. А тут такая неожиданная попытка вмешаться в их счастье со стороны то ли болезни, то ли высших сил.  И Скара точно не намерен был делиться. А где-то глубоко-глубоко внутри и вовсе чувствовал, как сердце обливалось кровью от мысли о скорой разлуке с Кадзухой.   Не просто отъезде, долгом путешествии или командировке, а о мучительной, вечной разлуке.     И чем больше Скара думал об этом, чем больше слез стер подушкой с лица поздней ночью, тем лучше осознавал, почему Кадзуха верил.  Быть может, если его бог окажется милосердным и любящим, он позволит им быть вместе хотя бы там, до скончания времен.  — Скарамуш, Скарамуш, вил ю ду зе фанданго?- Тарталья подкрался к Скаре сзади, резко хватая за плечи. — Долба*б…- выдохнул он кратко, расслабляясь, как только понял, что схватил его именно Аякс. — Я иду с тобой в общагу, да? Кадзуха же уже уехал.   Скара перекинул шарф через шею, поворачиваясь к Тарталье и строя не совсем довольное выражение лица.  — Ну, придется с тобой, конечно, да,- кивнул, добавляя,- если не оденешься за минуту, пойду один.  Рыжего подгоны стимулировали очень хорошо, так что он в три прыжка оказался одетым во все слои теплых вещей. Мерз он гораздо чаще и сильнее, чем Скара.  — Фух…  Под ногами противно хлюпала грязь и опавшие листья. Дожди стали такой обыденностью, что выйти на улицу без зонта уже казалось сказкой. В лицо дул холодный ветер, а вокруг везде-везде было так зябко, что хотелось как можно скорее вернуться в общежитие, на кровать под теплый плед.   Тарталья выдувал теплый воздух, наблюдая, как он выходил еле заметным паром. Все свидетельствовало о скором наступлении зимы, которую в этом году обещали ранней. — Я завтра еду к Кадзухе. — Свидание?- улыбнулся Тарталья, смещая фокус внимания с погоды на резко заговорившего Скару.  — Лучше.  Тарталья удивленно вскинул брови, засовывая руки в карманы. — Что может быть лучше? — Ночевка,- Скара пожал плечами, поднимая глаза на друга. — О, ну, тогда не забудь трусы приличные надеть,- хихикнул, прекрасно зная, что придется отойти на полшага в сторону, чтобы у Скары не было маневра для удара. — Думаешь, до этого дойдет?   Однако реакция Скары была слишком неожиданной. Тарталья даже опешил, он не мог предположить, что вместо подзатыльника получит вполне конкретный вопрос. — Ну… как будто на ночевки зовут как раз для этого. — Рыжий, мы тоже ночуем вместе, почему же я все еще тебя не вы*бал?- Скара закатил глаза, еле заметно хмуря темные брови.   Делать это в плотной шапке было не так уж и удобно. Скара ненавидел эти дурацкие холода, когда чуть-чуть не угадаешь с одеждой— превратишься в ледышку или спаришься, в зависимости от стороны перекоса. — Ну, ты не предлагал, как минимум,- Тарталья пожал плечами, ловя на себе откровенно презрительный взгляд. Скара явно понял шутку, но не посчитал ее уместной,- ну, знаешь, я думаю, что и такое может произойти. Вы же нравитесь друг другу. Логично, что наедине может захотеться каких-то таких вещей,- тяжело вздохнул, вжимаясь головой и шеей в капюшон,- но не факт. Просто даже вдруг у него там жарко дома и ты захочешь спать в трусах. Че ты сразу про секс да про секс?- возмутился, чтобы хоть как-то перенастроить недружелюбного сейчас Скару. — Ну, тоже верно… Надо как-то одеться и чтоб удобно, и чтоб красиво… — И краситься ты меньше стал,- подметил Тарталья, улыбаясь хитро. — Да… все, отстань,- Скара махнул рукой, физически ощущая, как она начала замерзать изнутри.   Он засунул руку в карман поглубже, неожиданно для себя обнаруживая незнакомую вещь внутри. Скара еще не достал ее, но уже удивился. Он не имел привычки использовать карманы куртки для долгосрочного хранения чего бы то ни было. — Опа, че это?- тут же подлез Тарталья, разглядывая прозрачную подушечку с рисунком озорного черного кота на красной от холода руке Скары. — Не знаю… но точно не мое. — Милота, Мучч. Кот прям как ты. А,- парень хлопнул себя по лбу, переворачивая вещицу,- это карманная грелка. Разламываешь вот эту фиговину и она дает реакцию, и, короче, тебе тепло становится. Рукам,- добавил после вопросительного взгляда Скары. — У меня такого не было…  Задумался. И думал бы долго, да только буквально вчера Кадзуха провел его до общежития и на прощание крепко-крепко обнял.  Так что становилось очевидно: Кадзуха наслушался жалоб Скары по поводу холода на улице и отсутствия умения одеваться по погоде и решил оставить у него в кармане компактную грелку для рук. С черным котом.  Этот чертов Каэдэхара…  Скара по инструкции Тартальи запустил реакцию в грелке, тут же засовывая ее в карман вместе с продрогшей от холода ладонью.  И правда, стало очень тепло… Как будто горячая рука Кадзухи. — Эх, вот бы у меня так вещи из ниоткуда появлялись…- промямлил Тарталья со все той же лисьей улыбкой на лице.   Он был достаточно смышленым, чтобы понять, кто именно оставил этот милый подарочек Скаре. А Скара был слишком смущен такой неожиданной заботой, чтобы объяснять Тарталье лично.   Теперь хотелось пойти на эту гребаную ночевку еще сильнее. Кадзуха растопил сердце и душу Скары настолько, что он буквально нуждался в очередной порции любви и заботы.