don't leave me alone

Как только Сяо и Итэр оказались за пределами университетского двора, то оба облегчённо выдохнули. Конечно, наблюдать за весёлыми спорами друзей было увлекательно и крайне занимательно, но всё же попадать под горячую руку Кадзухи или Скарамуччи сейчас им хотелось меньше всего. Парням оставалось только гадать, как долго эти двое ещё будут ругаться. Алатус по-прежнему неосознанно сжимал запястье блондина в своей руке, нежно и аккуратно. Отчего-то это всё казалось ему таким правильным, что разрывать момент неожиданной и малость смущающей близости было крайне сложно. Присутствие длинноволосого рядом с собой ощущалось для него как тот самый недостающий пазл. Именно то, чего Сяо не хватало. Одна часть где-то внутри брюнета ликовала от возможности проводить время рядом с Итэром. А вот вторая настойчиво твердила Алатусу, что всё это временно. Как было когда-то в прошлом с другим человеком… Блондин же спокойно шёл рядом и совсем не был против, что его держат за запястье и ведут вперёд по тротуару. Факт того, что они сейчас с Сяо сбежали от своих друзей как малые дети, заставил его тихо хихикнуть. На душе длинноволосого было тепло, и причина этому не только в хорошей погоде. Итэр решил прервать затянувшуюся паузу между ними и сказал: — Делаю ставку на то, что до завтра Скарамучча точно не доживёт. Сяо, что был погружён в свои мысли, даже вздрогнул, когда парень внезапно заговорил. Он посмотрел на него, уловил взглядом его хорошее настроение и мягкую улыбку, отчего усмехнулся со слов блондина: — Согласен. Честно, я не ожидал от него такого смелого хода… Скара, конечно, всегда был с прибабахом, но чтобы настолько… Итэр рассмеялся в ответ на услышанное. Он может заметить изменения и в поведении Кадзухи, что всегда был довольно стеснительным и малость робким по отношению к окружающим. Однако сейчас Каэдэхара совсем не против обматерить своего соседа и даже, наверное, подраться с ним. Тут два варианта. Либо беловолосый всё это время скрывал от друга свою истинную сущность, либо благодаря Скарамучче он открыл в себе что-то новое. И вот длинноволосому даже страшно думать над тем, что же будет дальше. Возможно, Итэру придётся перейти к серьёзной атаке на Кадзуху валерьянкой. Хотя, вряд ли это вообще поможет или поубавит пыл и агрессивный настрой Каэдэхары… Блондин вздыхает таким мыслям и поворачивает голову на Сяо: — Я попытаюсь вразумить Кадзу, чтобы он не убил Скарамуччу. Алатус тихо посмеялся и ответил: — Спасибо. Брюнет снова чувствует себя по-странному хорошо. Парень не ощущает тревоги, не слышит назойливые мысли, не замечает толпы прохожих людей, которые раньше всегда выводили из себя в силу болезни. Сяо просто наслаждается лёгкой беседой, постепенно расслабляясь и позволяя себе забыть о том, что дома его ждёт график приёма антидепрессантов и полное одиночество. Хотя бы ненадолго продлить этот момент… Ещё чуть-чуть почувствовать себя свободным и здоровым… — Кстати, как ты себя чувствуешь? — спрашивает Итэр, меняя тему разговора, будто догадался о размышлениях парня рядом. Блондин был обеспокоен его состоянием, особенно после того, как Алатусу стало плохо посреди учебного дня. И хоть они потом поговорили в приятной и уютной обстановке, попивая чай дома у брюнета, небольшое волнение всё же не хотело покидать Итэра. Длинноволосый вдруг подумал, а чем вообще Сяо занимается в свободное от учёбы время? С недавних пор у парня появилось чуть бо́льшее представление об этом, ведь теперь он знал, что Алатус любил книги и даже держал у себя дома целую библиотеку. Но этого ведь недостаточно, чтобы создать целостную картину. Что обычно брюнет делал по утрам, пока собирался на учёбу? Сразу ли тот брался за домашние работы или оставлял всё до самого позднего часа? Во сколько ложился спать и о чём думал перед сном? Вопросов было много, и блондин даже мысленно стукнул себя по голове, останавливаясь от порыва начать допрос. Итэр ведь прекрасно знал со слов Венти, что Сяо сложно открываться людям. Поэтому с подобными разговорами придётся немного подождать. Всё-таки всему своё время. Сяо над ответом о своём состоянии серьёзно задумался. Из физических неудобств он по-прежнему ощущал усталость и сонливость. С утра его снова тошнило и чуть не вырвало, как только он проглотил таблетку. Но сейчас все эти мелочи отошли на второй план. Алатусу было хорошо. По-настоящему хорошо. Парень не стал врать и сказал: — Неплохо. Гораздо лучше, чем утром. Не нужно переживать об этом, правда. Итэр кивнул и попытался унять рой своих мыслей. Он ведь не может сейчас нападать на Сяо с расспросами, нужно немного успокоиться и сосредоточиться на походе в магазин. А то если блондин вернётся домой без хлеба, то Венти ему точно голову открутит. Парни сменили тему, как только двинулись в сторону супермаркета. Разговор зашёл про завтрашнее мероприятие. Итэру стало интересно, как же вечер первокурсников проходил у Сяо в прошлом году, поэтому спросил. Однако Алатус отчего-то потупил глаза в тротуар и затих. Он даже не заметил, как выпустил запястье юноши из своей руки. Воспоминания об этом мероприятии он отчётливо сохранил в своей голове и тщетно пытался выбросить их оттуда. Казалось бы, тогда был обычный праздник. Небольшое торжество в честь того, что в вузе прибавились первокурсники. Однако именно этот день полностью разрушил жизнь Сяо. Брюнет решает всё же что-то ответить: — Там длинная история… Мы бегали из кабинета в кабинет, знакомились с преподавателями, а потом ели на улице мороженое. Официальную часть я не помню… Был ректор со своей пламенной речью, кто-то, кто вкладывал деньги в постройки корпусов, ну и ещё несколько студентов, которые делились жизненным опытом. Алатус замолчал, раздумывая, сто‌ит ли ему рассказывать о том, что же произошло дальше, или всё-таки нет. На самом деле Итэр и так знал больше, чем остальные. Факт того, что он сосед Венти, много об этом говорил. Да и Сяо верил блондину, который всегда был столь открытым и добрым, поэтому ему очень хотелось рассказать всё в подробностях. Из-за неприятных воспоминаний внутренние переживания и страх затуманили разум брюнета и он обречённо вздохнул. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями и набраться смелости. — Одним из тех студентов был Аратаки Итто… — наконец-то произнёс парень. Итэр, услышав это имя, резко остановился и повернулся на Алатуса. Неужели блондин сейчас узнает правду об их взаимоотношениях? Он терпеливо ждал продолжения (даже практически затаил дыхание) и беспорядочно бегал глазами по лицу Сяо. — Он… был в гневе, — спустя приличную паузу снова заговорил брюнет. — Итто специально искал меня, когда увидел моё имя в списках… Мы были знакомы до этого с ним. Ну… не совсем. Просто видели друг друга, но не общались. А потом… погиб его отец. Итэр не успел удивиться с того, что Аратаки и Алатус были знакомы, как вдруг слышит продолжение и округляет глаза. Блондин знал, что Итто распустил слух о родителях Сяо, якобы те убили кого-то, но значит ли это, что он обвинял их в смерти своего отца? Брюнет словно прочитал вопрос в глазах напротив и ответил: — Он заявил на весь университетский двор, что это мои родители убили его. Теперь пазл в светловолосой голове сложился. Причина, по которой Итто так обращался с Алатусом, была не в попытке ущемить или задавить авторитетом, а в личной неприязни. Это многое объясняет. Однако вместе с этим у Итэра появилось ещё больше вопросов. С чего Аратаки решил, что его отца убили именно родители Сяо? Кто на самом деле убийца? А главное, какой был мотив? — Мои родители невиновны, — подал голос Алатус. — И есть алиби, подтверждённое в суде. Но Итто не верит. Причина смерти — суицид, а он считает, что полиция расследовала дело не до конца. Длинноволосый слушал всё это, боясь как-то прервать. Он не знал что и думать насчёт всей ситуации. Ему, безусловно, стало жаль Аратаки, однако это не оправдывало его желание начать травить невиновного человека. Вместо такого он мог просто поговорить и остудить свои бурлящие эмоции. Теперь же из-за его импульсивности каждый второй в вузе распускает о Сяо ещё более мерзкие слухи… Итэр прокашлялся и заговорил: — Вероятно, Итто не может так просто принять самоубийство своего отца. Может, он винит себя или же его самого, а вместо того, чтобы обижаться на родного человека, просто нашёл себе мишень в лице тебя и повесил убийство на твоих родителей… Алатус кивнул головой, соглашаясь с предположением блондина. Он пытался понять Аратаки, возможно даже простить и продолжить как-то с этим жить. Но с каждым сказанным в его адрес словом, пропитанным ядом и ненавистью, брюнет начинал поддаваться ответной злости. Вместе с приступами агрессии это всё вылилось в открытую вражду длиною в год, о которой сейчас говорят в университете все, кому не лень. Парни возобновили движение в сторону супермаркета в немного напряженном молчании. Итэр прокручивал у себя в голове новую информацию, а Сяо словно заново переживал тот злосчастный день. Сонливость и слабость в теле немного перебивали все тревоги, чем очень помогли Алатусу вскоре забыть предыдущий настрой из-за такого разговора. Но на его душе стало чуточку легче, что теперь блондин знал полную правду. Они заходят в свой пункт назначения и сразу же идут в сторону продуктового отдела. Блондин машинально прокладывает маршрут до нужных полок с хлебом, пока Сяо хвостиком следует за ним. И он бы рассмеялся с этой картины, если бы увидел, как они сейчас выглядели со стороны. Итэр останавливается и передаёт две упаковки хлеба в руки Алатуса с просьбой подержать. Длинноволосый лезет в свою сумку, чтобы найти кошелёк, а Сяо покорно стоит с будущими покупками. Вдруг блондин хмурится, а после поднимает взгляд на парня: — Я походу кошелёк забыл. Брюнет какое-то время смотрит на Итэра, а после решительно шагает к кассе с буханками хлеба на руках. Светловолосый сразу замешкался, не понимая, почему парень не оставил продукты на полке. Но после осознание ситуации резко врывается в его голову. — Эй, Сяо, стой! — тут же шипит длинноволосый и спешит за ним, но опаздывает — Алатус спокойно оплачивает покупку, а после кивает блондину на выход. Итэр такого не ожидал и даже не успел должным образом отреагировать. Не то, чтобы он всерьёз добежал бы до брюнета и вцепился зубами в хлеб, лишь бы не позволить тому заплатить за него. Просто для длинноволосого это как-то слишком неловко. И вроде не должно быть, ведь это всего лишь, сука, хлеб, но парню всё равно оказалось не по себе. Итэр слабо улыбнулся на такой слишком импульсивный поступок Сяо, а после вышел из супермаркета вслед за ним. Алатус протянул хлеб блондину, пока был мысленно уже готов к его тираде а-ля «зачем ты это сделал, мне неудобно», «не стоило платить» и «я теперь содержанка». Дабы опередить этого юного филолога, брюнет скрестил руки на груди и сказал: — Не смей даже ничего говорить. Это тебе за тортик с чаем. Итэр открывает рот. Итэр его тут же закрывает. Ему и вправду теперь нечего ответить. А всё из-за этого хитрого Сяо! Длинноволосый какое-то время молча стоит, пока душа отчаянно металась между двумя вариантами: поблагодарить и отпустить ситуацию или же избить хитреца хлебом. И хоть Алатуса обижать хотелось меньше всего на свете, вторая задумка была весьма соблазнительной. Ну вот и как тут сдержаться и не стукнуть Сяо по голове буханкой? Брюнет, очевидно, был доволен подобной реакцией. Итэр сейчас выглядел очень мило с немного растрёпанными передними прядями из-за бега. А про выражение его лица и вообще можно отдельную книгу написать. Кажется, там смешались и непонимание, и смущение, и злость, и неловкость. Алатус не смог остановить себя от небольшого поддразнивания: — Обычно люди в таких ситуациях говорят «спасибо». Всего одно слово. Ну же, Итэр, ты сможешь. Длинноволосый от услышанного, кажется, ещё больше округляет глаза. Нет, ну тут уже грех не воспользоваться оружием в своих руках. Блондин «отмирает», поднимает одну буханку хлеба и не сильно, но довольно ощутимо трескает парня ею по макушке. Сяо этого ну совершенно не ожидал. Теперь настала его очередь стоять с растерянным лицом. Парень даже не успел как-то закрыться или инстинктивно перехватить руку Итэра. Он просто был в шоке, что тот решил сделать именно это. — За что?! — воскликнул Алатус. — Да так, для профилактики, — пожимает блондин плечами и даже улыбается. Ну конечно, как тут не ликовать после такого? Сяо уверен, что этот парень ещё не раз будет преподносить ему подобные «сюрпризы». — Ужас какой… — бурчит Сяо. — Не знал, что ты склонен к физическому насилию над людьми. Длинноволосый коротко смеётся. Теперь эта ситуация разрядилась, а от прежней неловкости и настроя из-за серьёзного разговора про Аратаки не осталось и следа. — Тебе ещё только предстоит узнать меня и на что именно я способен, — немного лукаво звучит блондин. — То, что сейчас произошло, лишь малая часть моих умений. — Интригуешь, — усмехается Сяо. — Кстати, я давно про Паймон не спрашивал. Как она там? Лицо Итэра заметно погрустнело после упоминания о его кошке. Паймон в последнее время стала меньше есть и мало двигаться. Иногда она даже совсем не отзывалась на его зов. А это очень настораживало парня… — Паймон приболела, судя по всему… — отвечает длинноволосый и наконец начинает двигаться вперёд. — Всё никак не могу поймать её и отвести к ветеринару. Сяо идёт следом за Итэром и как по щелчку пальцев ощущает себя не очень хорошо. Вероятно, ему передалось настроение блондина. Он словно физически чувствовал на себе неприятный груз чужих переживаний. — Но не волнуйся, — вдруг снова заговорил Итэр. — Как только смогу её выловить днём, то сразу поеду в ветклинику. Звучал он довольно оптимистично, так что Алатус немного расслабился. Парни вышли на дорогу к дому блондина, поддерживая приятный диалог обо всём и ни о чём одновременно. И Сяо даже не заметил, как снова проводил Итэра до его подъезда…

***

Кадзуха после незамысловатого ужина в виде лапши быстрого приготовления, что является классикой студенческой жизни, не желал так быстро возвращаться в комнату. Он всё ещё был зол на Скарамуччу за его выходку, а на новые споры с этим человеком и вовсе не хотелось тратить свои драгоценные нервы. Их и так уже не осталось… Каэдэхара слышит шаги и уже готовится мастерски игнорировать очередного студента, который почему-то решил перекусить аж в час ночи, как вдруг слышит: — Ну и что это ты тут делаешь? Беловолосый сейчас молится всем богам на свете, чтобы ему это на самом деле просто послышалось. Ну не может так судьба смеяться над несчастным Кадзухой! Ну не может сейчас в проёме кухни стоять Скарамучча! Каэдэхара медленно поворачивает голову и видит своего соседа. Беловолосый клянётся, ещё чуть-чуть — и он точно упадёт в обморок. Скарамучча же спокойно проходит на кухню и садится напротив Кадзухи. Выглядит он на удивление спокойно и даже как-то… серьёзно? Парень какое-то время смотрит на ничего не понимающего соседа, а потом вздыхает: — Я прошу прощения, — и прежде, чем Каэдэхара успел поперхнуться воздухом, синеволосый продолжает: — Мне правда жаль, что мы не ладим. Просто признай, что мы оба с ебанцой, и оба не можем принять, что виноваты. Возможно, с краской я перегнул… И если захочешь, я лично перекрою всё, верну, как было. Но пойми, что меня уже заебала эта странная вражда. Она ведь и малейшей пользы нам не приносит. Мы просто кусаемся, а толку никакого. Давай забудем всё, что было до этого, и… не знаю, нормально познакомимся что ли? Пользуясь всем своим красноречием и знанием родного языка, Кадзуха бы без зазрения совести сказал: «Дамы и господа, я в ахуе». Услышать такую речь из уст Скарамуччи было как минимум непривычно. И тем не менее, сосед был абсолютно прав. Они ведь не маленькие дети, чтобы продолжать ссориться только из-за их неудавшегося знакомства. Но подобный разговор оказался слишком неожиданным, как снег посреди лета. Беловолосый даже подумал, не мог ли парень напротив быть сейчас пьяным или вообще под наркотиками? Но выглядел тот вроде естественно, да и речь была нормальная… Каэдэхара прокашливается и, оглядев синеволосого весьма скептичным взглядом, говорит: — Серьёзно? Что тебе в голову ударило, что ты наконец это признал? Скарамучча закатывает глаза и громко цокает: — Ну кто-то же должен быть умнее. Кадзуха прищуривает глаза, уже начиная чувствовать знакомые возмущение и злость, которые были его верными попутчиками во время споров с соседом. Да уж, после всего этого будет сложно начать нормально общаться… Синеволосый же выжидающе смотрит на парня напротив. На самом деле начать этот разговор ему было совсем непросто… Сегодняшним поздним вечером мысли о его студенческой жизни всё никак не хотели покидать голову. Прокручивая все события, Скарамучча прекрасно осознавал, что ему было некомфортно от сложившейся ситуации. Как же все ссоры с соседом бессмысленны, глупы, высосаны из пальца и просто порядком надоели. К тому же к парню пришло понимание, что вываливать свои проблемы с беловолосым на Сяо было эгоистично. Брюнет, который и так страдал из-за своего диагноза, не заслуживал рядом вечно недовольного или злого друга. Скарамучча волновался о нём и хотел поддерживать, а не вот это всё… Так больше не могло продолжаться. Синеволосый долго ждал соседа в комнате, собравшись для серьёзного разговора, но тот до позднего времени не появлялся. Парню даже пришлось идти на его поиски, и вот сейчас они пытаются помириться… Да только Кадзуха как-то совсем тормозит. Он разве не должен быть доволен от его извинений? — Блять, Каэдэхара. Так ты согласен или нет? — после затянувшейся тишины не выдерживает Скарамучча. — Надеюсь, речь идёт про предложение руки и сердца, — в проёме общей кухни внезапно появился Хэйдзо. И сколько он успел услышать? Парни одновременно дёргаются и обращают внимание на источник звука. Кадзуха закатывает глаза, а Скарамучча складывает руки на груди. И почему этот шутник всё ещё не спит? Хэйдзо ухмыляется и подходит к ребятам. Отодвинув третий стул в сторону, он садится к ним поближе. Сиканоин вообще не ожидал пересечься с кем-нибудь из них, ведь точно так же, как и Каэдэхара, был уверен, что здесь никого не окажется. Но нет, сегодня день удачных совпадений. Хитрые глаза Сиканоина смотрят то на одного, то на другого, с предвкушением следя за каждой реакцией парней. Ему это всё казалось невероятно увлекательным. Словно перед ним разворачивается интересная драма. Ну, или же комедия. А ещё лучше — общажная драматическая комедия. И Хэйдзо обязательно станет её сценаристом… Он подаётся немного вперёд, ставит локти на стол и обращается к Кадзухе: — Ты ведь помнишь наш спор? Предлагаю решить всё прямо сейчас. Каэдэхара давится воздухом и больно закашливается. Ему уже давно пора было привыкнуть к спонтанным идеям своего одногруппника. И всё равно каждый раз как в первый. Теперь в списке самых бесящих людей Кадзухи после Скарамуччи будет гордо стоять имя Хэйдзо. Синеволосый от услышанного приподнимает бровь и сразу же метает заинтересованный взгляд на своего соседа. Что это там за споры Каэдэхара любит начинать? А главное, о чём вообще идёт речь? — Ты с ума сошёл? — проговаривает Кадзуха, отдышавшись от нахлынувшего удара из спектра эмоций. Среди них, конечно же, преобладало полное ахуевание от всего происходящего. Хэйдзо усмехается, переводит взгляд уже на Скарамуччу и прямо в лоб спрашивает: — Какая у тебя ориентация? Так, стоп. Кажется, у синеволосого дежавю: похожий вопрос ему ведь уже задавали. Скарамучча медленно моргает, пытаясь понять к чему вообще его опять спрашивают о чём-то настолько личном. Но потом он и вовсе округляет глаза, ведь слышит продолжение: — Кадзуха ставил на то, что ты натурал. Я — на то, что ты гей. Беловолосый ударяет себя рукой по лицу и тихо бурчит что-то между «Хэйдзо, я тебя убью» и «боже, помогите». Зачем Сиканоин вообще решил спросить так прямо и без предупреждения? Хотя ответ напрашивается сразу — чтобы вывести Каэдэхару из себя. Ну и посмотреть на реакцию синеволосого, которая была даже лучше, чем Хэйдзо сам себе представлял заранее. — Стоп… — произносит Скарамучча, начиная медленно соображать. — Вы спорили на мою ориентацию? Серьёзно?! Хэйдзо ухмыляется, а Кадзухе хочется провалиться под землю. Ну чем не картина Репина «Приплыли»? Беловолосый прячет взгляд от своего соседа, начиная чувствовать жуткую неловкость и каплю вины. Кто же знал, что вся правда вскроется именно сейчас и именно таким образом? Сиканоин же абсолютно доволен раскладом событий (кто бы сомневался). Пришёл, навёл шумиху и сидит сейчас улыбается. — Так что? Поможешь мне выиграть в споре? — спрашивает Хэйдзо у синеволосого. Скарамучча смотрит сначала на него, потом на Кадзуху, который спрятал лицо в свои ладони, а после громко смеётся: — Вы оба не угадали. Я би. На лице Хэйдзо отражается лёгкое удивление. Он и вправду не ожидал такого, однако теперь ситуация стала гораздо яснее. К тому же в этом был большой плюс: по крайней мере синеволосый признаёт, что ему нравятся и парни. Каэдэхара даже выдохнул, когда услышал ответ. У них с Сиканоином ничья, а это значит, что никто не обязан выполнять всякие дурацкие требования. С плеч беловолосого словно груз свалился. Что ж, на одну проблему меньше — Кадзухе теперь не надо волноваться о проигранном споре и загаданном Хэйдзо условии, при котором Каэдэхара должен был поцеловать своего соседа… Отныне парню дышится определённо легче. Скарамучча поднимается с места, решив, что не очень хочет находиться в обществе Сиканоина, и бросает Кадзухе: — Мы ещё договорим на ту тему, — после этих слов он выходит из кухни. — Сиканоин Хэйдзо, — сквозь зубы проговаривает Каэдэхара и бросает на него самый сердитый из всех сердитых взглядов в мире. Однако на одногруппника это не сработало и тот лишь улыбнулся: — Рад, что ты запомнил моё имя. И вообще, тебе крупно повезло…

***

Кадзуха возвращается в комнату и чуть ли не сразу натыкается взглядом на Скарамуччу. И что теперь? Прятаться от него из-за неловкости? Просить прощения за тот спор? Делать вид, что ничего не было? — Спрошу ещё раз: согласен перестать вести себя как мудаки и начать разговаривать нормально? — вдруг произносит синеволосый. Каэдэхара даже успел забыть об их важном диалоге, который был успешно прерван самым главным авантюристом всея общаги №7. Если бы не Хэйдзо, то тот несчастный спор, заключенный забавы ради, не перетащил бы на себя всё одеяло. Кадзуха проходит вглубь комнаты и усаживается на свою кровать. Предложение наконец перестать ссориться и прикидываться обиженными было очень даже логичным выходом из ситуации. Вот только стоило додуматься до этого немного раньше. — В целом согласен… — вздыхает беловолосый. — Но ты уверен, что после всего, что произошло, мы будем в состоянии нормально общаться? Скарамучча хмурится на его слова. В этом Кадзуха прав — от привычки начинать споры на пустом месте избавиться будет непросто. — Не попробуем — не узнаем, — произносит он. — Да и главное наконец забыть то, с чего всё началось, и хотя бы попытаться… Эти слова дались синеволосому с трудом. Ещё недавно парень упрямо игнорировал попытки к перемирию, а сейчас он сидит и сам просит своего соседа начать всё с чистого листа. Ну что за ирония судьбы? У неё абсолютно точно плохое чувство юмора. Каэдэхара же даже не смеётся над соседом и его непривычно растерянным видом. Да и обстановка сейчас между ними складывается почти дружелюбная. Кадзуха вздыхает и говорит: — Я только за. Только не жди, что я так запросто откажусь от шуток над тобой. Скарамучча на эти слова улыбается, и что-то в этой улыбке кажется беловолосому таким новым и незнакомым… Каэдэхара раньше ещё не видел подобного от соседа. Синеволосый усаживается на своей кровати поудобнее и говорит: — Ты удивишься, но я теперь буду ждать их с нетерпением. Теперь улыбается Кадзуха. Неужели они наконец отпустили ситуацию и начали нормально взаимодействовать? Это похоже на сон. К слову о сне, на часах уже почти 2 часа ночи. Вечер первокурсников начнётся в 17:00, но перед этим хотелось бы нормально выспаться. Поэтому Каэдэхара произносит: — Ладно, я, пожалуй, спать. Скарамучча кивает головой, а после говорит: — Да, я тоже. Эм… спокойной ночи? — как-то неуверенно добавляет он, всё ещё чувствуя жуткую неловкость между ними. Беловолосый коротко смеётся и отвечает: — Спокойной.

***

Утро в общежитии начинается не с кофе, а с чьих-то криков за дверью. Кажется, там было что-то типа: «Кто сожрал мои пельмени?!». Кадзуха даже разбираться не стал: уж очень успел привыкнуть к подобному за второй месяц проживания здесь. А вот Скарамучча испугался и перехотел продолжать дальше спать. Он уселся на кровати и зашёл на любимый курс по психологии, чтобы не терять время зря. Каэдэхара окончательно просыпается в 11 часов утра и первым делом плетётся на выход из комнаты, чтобы умыться. Ему со стороны соседа прилетает немного саркастичное «доброе утро», на что парень хрипит в ответ: — Утро добрым не бывает. Беловолосый зевает, хватается за своё полотенце с принадлежностями для умывания и выходит из комнаты. Кадзуха шаркает тапочками по коридору и вскоре оказывается перед раковиной. Он чистит зубы, наводит что-то похожее на порядок на голове (хотя всё равно выглядело как гнездо) и рассматривает своё отражение в зеркале. Красная прядь по-прежнему выбивалась из всей его шевелюры, привлекая к себе внимание. Парень зачёсывает волосы назад и присматривается к обновлённой причёске. «А может так и оставить…?» — мелькает у него в голове. Каэдэхара не может отрицать, что шалость Скарамуччи оказалась даже в какой-то степени полезной. Яркий цвет дополнял весь образ, создавая интересную деталь, которая смотрелась органично и красиво. Кадзуха хмыкнул и решил не перекрашиваться обратно. В целом, картина в зеркале его очень даже радовала, так что почему бы и нет? Парень вернулся в комнату и заметил, что сосед тихо сидит себе в наушниках и, видимо, что-то смотрит на своём телефоне. Каэдэхаре было так странно осознавать, что теперь между ними всё немного (или много?) поменялось. Но от этого стало даже легче. Злость на синеволосого забылась, оставив после себя лишь воспоминания о смешных перепалках. Кадзуха садится на свою кровать и решает списаться с Итэром. Интересно, а как он отреагирует на новость о том, что они со Скарамуччей теперь отпустили все обиды?

почти Пушкин:

Доброе утро

Забыл спросить, как вчера погуляли с Сяо?

Ответ приходит сразу же. Видимо, Итэр ждал его сообщения. почти Гоголь: О, приветик! Погуляли хорошо, я его избил🥰 Каэдэхара вмиг округляет глаза и в шоке таращится на экран телефона. Его друг сделал что…? Но не успевает беловолосый написать что-то в ответ и спросить его, как приходит новое сообщение. почти Гоголь: Хлебушком👉👈 Пхпхаха

почти Пушкин:

Боже, Итэр… Я уже испугался

Так стоп… Хлебом???

А в смысле? А как?

почти Гоголь: Да я вчера кошелёк забыл, а Сяо тупо ломанулся к кассе и оплатил мне хлеб. А потом ещё прикалывался надо мной( Ну я его и стукнул, чтобы не повадно было Ну вообще было весело У тебя-то как дела??? Ты ведь не убил Скарамуччу? А вот это самый подходящий момент… Кадзуха прокашливается и печатает ответ.

почти Пушкин:

Нет, не убил. Больше скажу, мы типа помирились

Какое-то время от Итэра была тишина, хоть он и прочитал сообщение. Каэдэхара уже хотел написать что-то ещё, спросить куда друг внезапно пропал, но тут же видит, как он начинает печатать. почти Гоголь: Извини за задержку, выходил из состояния ахуя Я правильно понимаю, что вы теперь не будете устраивать драки и ссоры??? Типа… прям вообще? Беловолосый тихо смеётся себе под нос и пишет ответ.

почти Пушкин:

Ну, возможно ссоры и будут, всё-таки ещё вчера мы чуть не подрались, а сегодня уже нормально заговорили друг с другом. Но мы решили забыть про то, что между нами произошло при первой встрече, и всё

почти Гоголь: Да неужели, боже. Мои молитвы были услышаны! Аллилуйя Победа Перемога Victory Или как там… Кадзуха не сдерживается и начинает смеяться с реакции друга.

почти Пушкин:

Твоя сестра со своими языками на тебя дурно влияет…

Но вообще мне самому пока непривычно

А, ещё одна новость

Я оставлю красную прядь

почти Гоголь: … Мне стоит начать искать священника чтобы изгнать из тебя злого духа? Кто ты и что ты сделал с Кадзухой?! А, точно, это же всё Скарамучча Его изгонять не надо, пусть живёт Беловолосый снова смеётся, но мысленно соглашается с другом. Всё же его сосед и вправду повлиял на него. Каэдэхара стал увереннее в своих выражениях (начал чаще материться), пересмотрел взгляд на жизнь (просто смирился с тем, что он теперь живёт со Скарамуччей) и принял свою новую внешность (наконец понял, что красный ему к лицу). почти Гоголь: Так, ладно, мне нужно записать Паймон к ветеринару. Она недавно приболела… Я побежал, встретимся у уника в 16:40

почти Пушкин:

Надеюсь, она поправится

До встречи!

Кадзуха откладывает телефон и быстро проворачивает у себя в голове события последних прошедших дней. Кто знает, чем обернётся сегодняшний вечер…