Проблемная связь

Пробивает слабый удар сердца, и я ощущаю резко помутивший моё сознание приток боли, а следом за отвратным чувством распахиваю глаза, отказываясь сразу понять, где это я. Мои покровы не отвечали, что уже можно было считать плохим признаком. Врождённые навыки почему-то тоже не сработали, не сообщили мне информацию ни о моём местонахождении, ни об окружении, какие враги могли на данный момент быть со мною рядом, ни о моём собственном состоянии, с пониманием чего у меня также возникли вопросы. Запах? Втягиваю его носом, подобно какому-то Серому Псу и замираю. Сердце пробивает целых три удара, а я всё ещё смотрю во тьму этого места, анализируя запах, включая и запах тела, в котором я по неизвестной мне причине оказался. Вопрос, где это я, мгновенно отодвинулся на второй план. В приоритете стало разобраться с вопросом, кем я теперь являюсь. А по моему спешному анализу выходило, что я избитый, почти дохлый и ни в пример себе прежнему, мелкий щенок. Понять себя, что я не доверился собранной по запаху первой информации, я мог. Подобное оказалось сверх моего ожидания. Может... я подох... в Пустоши? Этот вывод напрашивался сам собой. Но у меня было установлено два навыка высшего порядка на укрепление тела и на сохранение памяти о своём теле. Необходимая защита от любых рисков перегруза и Расщепления, самого страшного кошмара в Пустоши. Да и на тот неожиданный случай, если я повстречал бы врага значительно сильнее себя и если бы он каким-либо образом смог бы со мной управиться, что, как не переставляй предположениями, все равно было бы совершенно сомнительным. Потому легко делаю вывод, что со мной такой фокус провернуть кому-либо было не по силам. Значит я это сам... Делаю принудительный вздох почти полной грудью и сразу же ощущаю последовавшую за вздохом сильную внутреннюю боль. Так... ещё один плохой признак. Ставлю в приоритет задач осмотреть раны щенка и пробую приподняться, наконец-то осознавая, в каком это я появился теле. Наивный. Моё первое предположение, что я стал всего-то слабым щенком, оказалось в корне неверным. Уж лучше бы вышло так... Я сажусь на холодный, твёрдый пол, раздражаясь на то, что маленькое тело ответило на мою мысленную команду спустя целых шесть биений сердца. В битве с привычной мне скоростью с таким ничтожным контролем тела меня победить смог бы... даже слабейший Пёс. Это место? Оглядеться не могу. Глаза у малыша совсем слабы, едва различаю тёмные очертания помещения. Могу сказать наверняка, помещение отдаёт пронизывающим холодом, тухлой, противной вонью и казалось мне безжизненным. Никаких звуков, кроме собственного сиплого дыхания, я не смог здесь услышать. А запах всё ещё был мною не изучен и ни с чем полностью не сопоставлен. Больше ничего. Так. Тело? Маленькое, слабое, человеческое. Худший для меня набор условий. Ощущаю на нём имеющиеся ранения. Тяну руки, чтоб ощупать себя, и с запозданием понимаю, что руки связаны. Делаю второй принудительный вздох. Сознание для анализа должно оставаться не замутнённым, ровным ко всем чувствам, что могли бы охватить меня в этой ситуации. Пытаюсь абстрагироваться от всплесков раздражения и других мешающих мне эмоций, а как добиваюсь нужного состояния, пускаю по рукам искажённую энергию, чёрную, привычно стрекочущую, на миг визуально видимую. Её с лихвой хватает, чтоб разорвать путы и также хватает, чтоб осознать все имевшиеся возможности этого никчёмного тела терпеть боль. Лишь миг использования моей энергии заставило это тело похолодеть на порядок. Я закусываю губу и давлю бесконтрольный сиплый стон, очень быстро принимая тот факт, что я... не последний в Пустоши Ходячий, теперь был абсолютно не готов стерпеть даже такую смехотворную порцию боли. Делаю новый вздох, выдох и делаю быстрый вывод... я должен воздержаться от привычного для себя использования собственной энергии, и что теперь мне придётся, подстраиваясь под неизученные ещё изменения, обдумывать все свои действия. От этой мысли меня бесконтрольно накрывает раздражением, на что у мелкого щенка... то есть... ребёнка тут же стали трястись губы, поскрипывать зубы о зубы, а пальчики, мелкие и слабые, крепко сжались в трясущиеся кулачки. Поняв, что на мои выплеснувшие чувства это тело тут же проявило соответствующую реакцию, делаю ещё один принудительный вздох и мгновенно принимаю решение не думать в этом направлении. Соберу данные по телу малыша, по месту, где я очутился, а там... после и стану строить свои выводы. Пока я не разберусь в ситуации, в которую непонятно по какой причине угодил, поставлю в приоритет задач выживание этого ребёнка. Теперь я с ним делю одну шкуру, а из-за серьёзного контраста наших сил, и одну боль. Но решить я так то решил, да сразу же возникла одна существенная загвоздка... если малыш настолько слаб, а я не мог воспользоваться своими навыками, и без вреда для него не мог использовать свою энергию, что при этих условиях мне следовало делать? Да, я уже проверил свои возможности. Навыки высшего порядка не отзывались мне, врождённые навыки тоже не отзывались, но я их хоть бы мог чувствовать, просто не мог ещё в должной мере сконцентрировать энергию, чтоб активировать их. А вот все навыки высшего порядка были мне недоступны. Появление в новом теле обнулило весь имевшийся у меня прогресс. От предположения, сколько я могу по неосторожности, своими действиями или иным вмешательством причинить этому мелкому телу боли... я готов был заскулить от досады. С такой несправедливостью в заданных условиях мне ещё не приходилось сталкиваться. Делаю вздох, выдох. Ладно... с этим я тоже как-нибудь разберусь. Просто надо обдумать это как следует, позже, а сейчас у меня имелись дела важнее. Концентрирую свою энергию в самом минимальном количестве, лишь крохотную каплю и пускаю эту кроху в тело малыша. Сразу чувствую отозвавшуюся на мои манипуляции Жилу. А вот это хороший признак. Она у меня не изменилась и не повредилась, пусть и не вмещалась в это жалкое тело, выпирая со стороны спины. Что я тут же взял в учёт, как своё самое слабое место. Пока пропускаю смешную кроху энергии по телу малыша, я поверхностно изучая его, акцентируя внимание на ранах, насколько мне это было возможно в данных условиях. Пытаюсь исцелить его раны из всего известного мне самым примитивным и щадящим способом. Да, о навыке Реорганизации мне придётся на неопределённое время забыть. Это навык требует хорошей затраты энергии, без этого условия его становления для меня выйдет Расщеплением, или... в случае с этим малышом, то глупой смертью от шока испытанной боли ещё до того, как произойдёт Расщепление. Потому пользуюсь только тем, что мы с ним наверняка сможем выдержать. После проведённой работы, отмечаю, неплохо проведённой мною, так как я ожидал худшего результата, малыш был мною исцелён на самую важную его часть. Поднялся на ноги не сразу. У меня было несколько неудачных попыток. Слабые ноги не слушались меня. На что я гасил раздражение, уже понимая, что из сейчас имеющихся условий многого не получу. Я был не в своём привычном теле. Гасил и зарождающуюся злость, такого со мной ещё не происходило и подходившего для этой ситуации опыта я не имел. В итоге смог поднять малыша на ноги не с первого раза. Смог пройти пару шагов, хромая то на одну ногу, то на другую. Шагал, пока не упёрся во что-то ногами. Быстро поджал губы, наконец-то догадываясь, что за запах в этом помещении я всё это время ощущал и потянув ещё каплю энергии к голове малыша, точно выверяя этот процесс, огляделся совсем слабо активированным Врождённым Видением, могшим осилить лишь то, что было в близости со мной. На увиденное раздражённо и основательно смял губы. Так. Я определил, что нахожусь в неизученном помещении не один, а с семью мёртвыми телами щенков, то есть с семью телами детей, маленьких, человеческих и... как бы мне не хотелось этого признавать, но всё же выходило, что мой малыш, по всей видимости и смыслу произошедшего здесь, должен был подохнуть рядом с ними. И из всего этого пришёл к немыслимой догадке, что я как-то умудрился выйти из Пустоши, провались оно всё туда обратно, и что я попал в почти мёртвое тело слабого ребёнка не по чьей бы то ни было хитрой инициативе или по собственной оплошности, на что я невольно надеялся, а по тому что в это тело я... уж не знаю перед кем я так изыскано провинился, по сути правил и должен был угодить. Замер на месте, не шевелился и позабыл на несколько биений сердца дышать. Моё мышление не поспевало за моей догадкой. А мысль, что моё предыдущее тело... настолько никчёмное, сходу убивала меня. Логика подсказывала, что это предположение надо было ещё проверить, утвердиться, что я не в Пустоши, что я точно вышел из неё. То есть, пока я не мог использовать собственные навыки, мне всего то следовало покинуть это помещение и осмотреть местность. И пока раздумываю, поджимаю губы куда сильнее прежнего, замечаю, что они трясутся, мелко и продолжительно. С запозданием понимаю, что испытываю начальную стадию перегруза. Тело, и без моего вмешательства прилично охладевшее, стало трястись. А это очень плохой признак. Мгновенно дезактивирую навык и со стоном выдыхаю, едва удерживаясь на ногах. Отсюда намечаю себе первый план работы, что мне необходимо провести с телом малыша и иду по запомненному маршруту к имевшейся в этом помещении двери. Закрыта. Не удивляюсь. Попробовал открыть её, та на мои слабые манипуляции не поддалась. Не злюсь. Раздумываю, что мне надо сделать, чтоб открыть эту дверь, и прихожу к выводу, что придётся ещё разок воспользоваться искажённой энергией. Вот только для того, чтоб задуманное провернуть и не загнуться, мне надо бы решить сейчас проблему со слабостью нынешнего тела. Укрепить его. На ум приходит только навык Укрепления Тела, начальный и слабый, прям впору моему малышу. На самом деле это проблемой не было, со временем я смогу раскачать навык до высшего порядка, найти бы источник для сбора энергии, со всем остальным я выкручусь. И чтоб мы с моим малышом от моей инициативы вытащить нас отсюда не пострадали, устанавливать навык мне придётся с Принудительного Развития. Так как моя Жила не повреждена, все врождённые навыки остались со мной, а среди них имеется навык Принудительного Развития. Я был волен выбирать своё развитие сам и устанавливать нужные мне навыки по своему собственному усмотрению. Была бы энергия. А энергия на такой низкий навык у меня была. Тяну ручонку малыша ко рту. Ладно... Попробую. Освоить становление пунктов на раннем развитии этого тела... если получу положительный результат, это выйдет только во благо нас двоих. Раскрываю крохотный рот и со всей силы прокусываю руку, та в слюнявом рту задёргалась, я сжимаю зубы сильнее и стону. Чувствую, получается, не сразу, но получается. Тяну к прокушенной руке каплю своей энергии и принудительно устанавливаю первый пункт развития этого тела, Укрепления Тела, добавляю к нему начальную стадию Регенерации, ещё один слабейший навык, и в любом другом случае сомнительно, чтоб я его установил, но сейчас, имея самый худший набор условий, я решаю, что этот навык окажется кстати. Я, шатаясь на из-за моего вмешательства сильнее прежнего ослабевших ногах, расслабил до боли стиснутые челюсти, тут же слизывая кровь со всё ещё дёргающейся руки. Подтверждаю, навыки установились, медленно и тяжело, но результат получен. Так. Теперь дверь. Спустя пару биений сердца концентрирую небольшое количество искажённой энергии в руке, слежу за процессом, всё делаю с предельной осторожностью. Научен уже, что в этом теле торопиться нельзя. Взмахнул рукой и рассёк дверь вместе со стеной, вываливая скорёженную преграду наружу. Бесстрашно и бездумно оживляя тёмное помещение громкими звуками, сначала звуком скрежета и звуком стрекотания, привычного звука моей энергии, а после и продолжительным звуком грохота, я, наконец-то подумав о собственной безопасности, с запозданием припоминаю свой существенный изъян, который я упустил из внимания. Теперь я абсолютно не вижу своих врагов, потому и догадки не имею, что происходит вокруг меня. На что стиснул зубы, охарактеризовав свои способности анализировать ситуацию одним чётким понятием. Дурак. Отсюда уже следя за каждым своим действием и издаваемым от него шумом, выбираюсь в коридор, что опять делаю не сразу и на что затрачиваю на каждое движение бесценное время. Везде, куда бы я не глядел, было темно. Опять втягиваю в себя воздух, быстро догадываясь, куда надо идти. Сбор данных по запаху – основа основ выживания любого Пса, и хоть я им не являлся, я сейчас не мог положиться на свой привычный метод сбора данных, потому, я не гордый, использую их вездесущий и никогда не подводящий метод изучения, через каждый шаг, другой с сипом втягивая небольшую порцию воздуха в лёгкие. Я сообразил, что нахожусь в далеко не маленьком помещении. Воздух здесь был в основном тухлый, там, где он совсем мне не нравился, туда я старался не ходить, держался того направления, где он был чуть свежее и приятнее. Добрался с трудом до каменной лестницы и выдавая прижатые стоны от боли, да всё это шля в глубоко Пустошь, стал подниматься на этаж выше. Где-то оттуда, из непроглядной темноты, что нависла дальше надо мной, раздались звуки и неразборчивые голоса. Я остановился, замер, прислушиваясь и принюхиваясь. К встрече с врагом, какой бы силой он не обладал, я готов не был. Не в моём нынешнем положении. Продолжаю стоять на середине лестницы, звуки уже затихли, а я всё решаю, подниматься ли мне туда или ещё немного здесь постоять. Рассуждал об этом ещё какое-то время и решил, что мне нужны знания и мне всё же придётся взглянуть, что там к чему. Поднялся по ступенькам выше и передо мной оказался очередной коридор, шире, чем предыдущий. А в стенах этого коридора мне попадались двери, где открытые, а где наглухо затворённые, никак неподдающиеся на усилия ребёнка. Заглядываю всюду, куда только могу, принюхиваюсь и изучаю территорию. Каждое движение проходит медленно. Терплю. Ещё одна дверь поддалась на толчок, обманчиво легко и почти без скрипа отъехала в сторону. Принюхиваюсь и здесь, быстро понимая, что запах в этой комнате мне не нравится. Подобный запах я уже узнаю, и мог без Врождённого Видения определить, что в этой тёмной комнате недавно угрохали ещё одного человека. Не забываю свою первоочередную задачу выбраться из помещения, потому уже хотел продолжить путь по коридору дальше, но ноги малыша не двигались, и более того, тело малыша с каждым пройденным мигом, что я глупо стоял на пороге, начинало трясти сильнее и сильнее, как от испытываемой боли, процесса которой я не контролировал. Любые мои попытки увести нас отсюда, мгновенно рассыпались из-за упрямства малыша, потому я, приняв своё поражение и раздражённо цыкнув, приоткрыл дверь чуть шире и даже сделал пару шагов внутрь комнаты, как ощутил внутри себя нарастающий ужас, заставляющий меня от испуга хватать ртом воздух. На задворках гаснущего сознания сообразил, что я сейчас окончательно потеряю контроль над телом и в последний момент сделал шажок в сторону, пряча уже заваливающегося малыша за приоткрытой дверью. Меня резко накрыло тьмой, непроглядной и неизвестной мне, где даже находиться было нестерпимо больно. В этой тьме я приметил силуэт малыша, не сразу, он стал проглядываться лишь тогда, когда я начал осматривать окружение усиленнее, и как только я его углядел, меня тут же накрыло рёвом, рвущим моё сознание неожиданной болью. Малыш был один в один я, та же рвань вместо одежды, та же мелкая комплекция тела, те же избитые руки и ноги, и я утвердился, кто появился передо мной. Я бездумно кинулся к нему, обхватил его руками, быть может пытаясь его успокоить или... сделать хоть что-то, но на меня тут же свалились его воспоминания, болезненные, словно вспышки ярчайшего света во тьме, нескончаемо следующие одна за одной. Я потерял всякую ориентацию из-за хлынувшей в меня информации. Сколько прошло времени, пока я не очнулся, не знаю, я не сразу понял, что лежу на полу всё той же комнаты, куда я и зашёл. И пока так лежал, я всё пытался свыкнуться с существенной поправкой в узнанных условиях, с коррективом, к которому я с момента пробуждения всё примеряюсь и от процесса чего я неимоверно злюсь. Девочка. От упущенной детали кружило голову и хорошо так путало мысли. Мало мне того, через что прошёл этот малыш, так ещё мне пришлось уяснить, что это и не малыш вовсе, а самая настоящая рёва. Злюсь сильно, что далеко не сразу замечаю, что лёжа на холодном полу, мне простительно, я всё ещё приходил в себя от свалившегося, я усиленно скрипел зубами. Из коридора вдруг раздался звук грохота. Мгновенно затихнув, я расслышал звуки битвы, происходившей на этом этаже помещения, но происходившей от меня в отдалении. Приподнимаюсь раньше желаемого времени, да пока приподнимаюсь, скольжу взглядом по комнате, одномоментно с этим прислушиваясь к происходившему в коридоре. И прежде чем встать, да как-то отреагировать на непредвиденные изменения, я останавливаюсь взглядом на самом тёмном месте в середине комнаты, где больше всего сгрудилась тьма. Сглатываю. Мне и запах изучать не надо, чтоб определить, что там, прицепленная за руки, висела мёртвая женщина. Всматриваюсь, и вроде даже вижу её очертания, длинные волосы и окровавленную одежду. А через несколько ударов сердца я, сознаюсь, что совершил непростительную для себя ошибку, узнаю её из воспоминаний рёвы. -Мама... – губы выдают сами собой одно единственное неразборчивое слово, но это слово мною было тут же узнано и сопоставлено с верным значением. Из глаз покатились слёзы. Я столбенею. Медленно анализирую, что только что произошло, и используя полученную о малышке информацию, тяну сипло и тоже неразборчиво. Тем обращаюсь к рёве. – Наруко? Слышу, всхлипнул в ответ, что я делаю не по своей воле. И подсказывать не надо, какая-то часть малышки осталась в этом теле, в нашем общем сознании. Хочу выдать раздражение, хочу послать всех в Пустошь, хочу и себя отругать за глупую ошибку, за то, что не объединился так, как надо было, но вместо всего этого поджимаю трясущиеся губы, пускаю в руку немного искажённой энергии и в замахе отрезаю цепь, на которой висела недавно погибшая женщина, и та с глухим грохотом падает на пол. Прислушиваюсь, никто не бежит сюда? Нет. Их битва не закончена, и она всё ещё проходила в дали от меня. Гашу видимую энергию и шатаясь на слабых ногах, подхожу к женщине. Сажусь рядом с ней и, зарёванный и трясущийся, принюхиваюсь и тщательно изучаю запах Мамы Наруко. Надо же... каким я могу быть дураком... Пропустил такое прямо под своим носом. А ведь был шанс спасти эту женщину... Утираю рукой слёзы и злюсь. На себя злюсь и на тех уродов, кто долгое время истязал эту женщину, а после и убил её. Успокоиться совсем не получается. Да я и сам себя не отдёргиваю, понимаю, что тех уродов прощать нельзя. Они ещё здесь. Догадка болезненно пронзает сознание, заставляя меня мгновенно собраться, подняться на ноги и сделать шаг к приоткрытой двери. Звуки битвы ещё не затихли, а значит, кто бы там с кем не дрался, кто-то из них убил Маму Наруко. Этой мысли и придерживаюсь. А уже вышагивая по коридору, бесстрашно двигаясь к источнику звука битвы, и, хоть немного, но я, отдавая отчёт своим действиям, вновь покрыл руку искажённым сиянием. Это было всё, на что я был способен сейчас. -Убью... Убью... – всё сипел я шёпотом и шёл вперёд. Мне такое простительно. Со мной бывает порой, что не могу стерпеть сильного раздражения или порыв злости и отдаюсь этим чувствам без остатка. Я приучен к битвам и похлеще этой, приучен быть лицом к лицу к любому врагу, потому поддался чувству злости и позабыл о своих нынешних сложностях. Трудно стопроцентно и без каких иных погрешностей перестроить сознание с одних привычных условий на другие, новые и резко отличающиеся. Что-то ухнуло и коридор впереди меня озарился вспышкой света. Сами стены закачались, пол завибрировал от силы удара. Сверкнуло и по мне врезало крепким порывом ветра, отбрасывая меня за спину и проясняя моё сознание... вернее понимание того, кем именно я здесь являюсь. Оглядываюсь с пола и вижу летящий на меня шар огня, крупный, едва вмещающийся в коридор, да такой яркий, что хорошо слепил мне глаза. Замечаю, что искажённое сияние сошло на нет, что говорило о моём плохом контроле энергии, и к чему я должен был быть готов, да за всеми нахлынувшими мыслями и эмоциями о чём я позабыл. А ещё я с нарастающим ужасом понял, что не могу пошевелить телом, что оно меня не слушалось, а продолжало глупо оставаться всё на том же самом месте. Оказаться на пути мощной атаки и подставить и без того слабое тело под ненужный урон... этого мне только не хватало. Я успел лишь зло цыкнуть, приготавливаясь опробовать хорошую порцию боли, как за одно биение сердца до удара меня кто-то рывком с пола подхватил на руки, я моргнул и уже с ним оказался на другом конце коридора, замечая Мгновенный Перенос Пустоши, чем уже оказался удивлён, но сверх того услышал ровный, отдающий силой человеческий голос, с трудом разбирая смысл сказанного. -Наруко, я твой друг. Доверься мне. Мой неожиданный защитник вольно уткнул меня в свою грудь, а для надёжности, чтоб я не свалился, прихватил меня крепкой рукой. Я же, раз он мне предоставил такой удобный для изучения шанс, не раздумывая воспользовался им. Втянул носом воздух, за быстрый вздох узнавая два изученных мною запаха, запах крови людей и слабый запах Мамы Наруко, а с ними я ощутил и третий запах, запах этого человека. Мудрёно смешанный и наполовину от меня сокрытый, напомнивший тем мне уловки хитрых Псов. Они, как слабейшие из Пустоши, тоже от меня постоянно скрывали свой запах. Да, бывало у меня... я попадал с ними впросак, не без этого. Я запомнил новый запах и принялся вертеться у человека на руке, желал углядеть, кто он такой, и зная, что его битва всё ещё продолжалась, желал оглядеться, но человек, имевший тело значительно сильнее моего нынешнего, уткнул меня назад в свою грудь и более не давал мне возможности действовать. В это время он сам передвигался, отскакивал из стороны в сторону от атак, показывая мне завидное владение телом, и судя по сторонним звуком, он не прекращал убивать своих врагов даже с моим довеском. Я быстро сделал вывод, что этот человек сильный. Возможно, он по силе был даже близок к Серым Псам. Но и так я не настораживался им. Возможно, сказывалась усталость. Или я, ощутив исходящее от груди этого человека тепло, пригрелся в нём, а от его в бою ровного дыхания успокоился. В итоге всего перечисленного или по другой какой упущенной причине я совершил очередную непростительную для себя ошибку. Закрыл, дурак, за раз оба глаза. Не заметил, как провалился в сон, в своей беспечности полностью полагаясь на того, кого я не изучил и на кого даже не ставил своих меток. Открыл я глаза куда позже. Тогда, когда почувствовал тепло, нагревшее мне щёку и руку. Открыл их и уставился во что-то светлое, тёплое, на нечто то, чему я даже приблизительного аналога не знавал, и что висело прямо надо мной. Обомлевший и обескураженный, глупо потянул к нему руку, а поняв, что оно находилось куда как выше, чем я мог достать, я почувствовал сильное раздражение. -Ты проснулась? – ровный, мгновенно узнанный мною голос прозвучал совсем рядом. Так... вот и моя очередная ошибка. Очнувшись, я не сразу взял в расчёт своего окружения этого... моего защитника, не сообразил, что по-прежнему был в его руках. На свою небывалую оплошность раздражаюсь сильнее, что губы начинают дёргаться, но, раздражение быстро сменяется удивлением, это я припомнил о неизученном мною источнике энергии и тут же позабыл свою тревогу, будто её и вовсе не было. Я быстро признал себе, что мне сейчас было не до спасшего меня человека. И пусть я порывисто бросил на него слезливый взгляд, усиленно жмуря глаза, да в результате видя вместо лица человека лишь его большую маску, не давшую мне никакой информации, и пусть заметил, что мой неизвестный защитник сам с интересом посматривал на меня, сверкая через единственную прорезь в этой маске любопытством, я спешно отвёл свой чуть попривыкший к яркому свету взгляд в сторону. И... едва не свалившись с рук защитника, поддался всем телом на увиденное. Здешнее окружение разительно отличалось от того, к чему я привык в Пустоши. Яркость и разнообразие красок захватывало, просто сбивало с толку своей неожиданностью. Я, позабыв обо всём на свете, и о защитнике, и о том, что в стороне от нас я подметил ещё одного неизвестного мне, говорившего быстро и для меня непонятно, стал крутиться у человека на руках и жадно втягивать носом воздух, изучая вместе с обилием окружавших меня красок и обилие новых для меня запахов. Теперь то я убедился, что был не в Пустоши. Такого в Пустоши за всё то время, что я там бегал, я никогда не видел. Это место... здесь всё было ново для меня. И... Запахи... С первой пробы нравившиеся мне, что так и манили меня ко всему здесь принюхаться, да всё изучить. Но один из запахов отличался от прочих. Я повёл по направлению этого запаха голову и не замечая того, спрыгнул с рук человека на слабые, всё ещё дрожавшие ноги. Меня не стали удерживать, оставляя за мной возможность действовать самому. Сообразив, что волен поступать, как хочу сам, я безостановочно зашагал к источнику запаха, выходя на склон, резко уходящий вниз. А остановившись там, я увидел нечто блестящее и приятно на слух журчавшее. Так и замер, поразившись от увиденного внизу. Ко мне почти беззвучно подошёл защитник, молчком встав рядом, и пока он молчал, я, откопав из памяти Наруко нужный вопрос, сипло спросил его, указывая рукой на то, что приятно блестело внизу. -Что это? Что это? Человек присел рядом со мной, сдвинул маску на бок, показывая мне свои шрамы и один смотревший на меня глаз. Он потрепал мне волосы на голове и ответил, медленно проговаривая звуки. -Река. Текучая вода. Я запомнил ответ, сразу же пробуя его на звучание. -Река... -Да. Река. -Зачем тебе этот ребёнок? Лучше бы ты убил его... – слышу в стороне голос, тут же оборачиваясь на второго говорившего. Этот голос мне не понравился ещё тогда, когда я был у защитника на руках. Он звучал быстро и холодно. Я обернулся, в удивлении замечая торчавшего рядом из земли обладателя этого голоса. Он всё продолжал что-то говорить, а я злился, отмечая, что тот хорошо владел речью людей, да так хорошо, что я за ним не поспевал и не мог разобрать всего сказанного. Порой вообще не понимал его. Этот спутник моего защитника имел странную внешность. Общие признаки с человеком были, но были черты, напоминавшие мне человека, и одномоментно с этим в его внешности были черты, напоминавшие мне выходца из Пустоши. Запоминаю всё, что вижу, его странное лицо и разные глаза, будто по чей-то воле из двух различных существ собрали вместе одно, запоминаю штуку у него над головой с торчавшими неудобными штырями, названия которой я не знал, но которая мне понравилась, что я захотел её изучить. За эти пару мгновений гляделок я расширяю злые глаза, а тот мгновенно затыкается и после, поглядывая на меня, предпочитает молчать. -Наруко, – слышу голос человека. Он, чтоб привлечь моё внимание, касается меня за плечо, потому я бросаю незаконченное изучение второго и оборачиваюсь. – Послушай меня внимательно, – произносит он намеренно медленно, чтоб я его точно понял. – Я отведу тебя к людям и оставлю там. Дальше станешь действовать сама. Найди своего папу. Он тебя сможет защитить. -Папу? – что значит это слово не знаю, ни одной аналогии в памяти Наруко не нахожу, сопоставить понятие ни с чем не могу. -У тебя есть сильный папа. Большой. Найди его и вернись домой. Домой? Он произносит ещё одно условие, смысла которого я не понимал. -Что такое... домой? Человек почему-то медлит с ответом. Смотрит на меня и молчит. Я запоминаю его взгляд, запоминаю каждую чёрточку открытой части его лица, и раздумываю, что скорее всего, раз он сказал, что оставит меня у людей, мы больше с ним не увидимся. Потому незамедлительно хватаю его руку и тащу её в рот, прикусывая, чтоб поставить свою Нерушимую Метку. Кем бы не был этот человек, я всегда буду знать, живой он или нет, как всегда при возникшей необходимости пойму, где он. Не знаю, догадался ли он, что я с ним делал, но он руки не отнимал, с улыбкой терпя мой укус. А после, когда я доделал дело до конца и выплюнул его прокушенные пальцы из слюнявого рта, он произнёс, спокойно поглаживая меня по голове. -Запоминай, Наруко, твой дом там, где твой большой папа. В Конохи. Найди своего папу и оставайся рядом с ним.